Квестер. Часть 2. Глава 5

Чуть раньше настоящий Чарльз Грубер проводил очередное совещание по вопросам функционирования Бестерленда. Надо сказать, что последнее время другими вопросами деятельности «Индисофта» Чарли даже и не интересовался – всё делали его заместители, немало удивлявшиеся тому, что их обычно дотошный шеф вдруг пустил всё на самотёк и практически не вылезает из таинственной 55-й лаборатории.
Но иначе поступить Грубер не мог: ситуация с «пятёркой» была критической. Он бросил все дела и час за часом, день за днём гонял своих учёных, программистов и техников «и в хвост, и в гриву», пока хоть что-то не начало выправляться.
И выправляться, наконец, начало… вроде бы.

Во-первых, наконец-то прикрыли доступ в «Лучшую землю» кому попало. Простую вроде бы операцию проделывали «не дыша» – столь велик был риск потерять всё: ведь никаких «back-up’ов», никаких резервных копий не существовало!

Во-вторых, нашли источник завихрений поля – модифицированные неизвестно чем несколько файлов-«восьмигранников», из бесчисленного множества которых состояла «почва», «зелёный покров», «горы» и все остальные детали «природы» страны-планеты. Ничтожное количество таких LF, «лэндфайлов», претерпевших непонятную модификацию и потерявших из-за изменения структуры связь с соседними «восьмиугольниками», не пропускали энергию через себя, а накапливали её, и затем, в один момент, выстреливали мощным импульсом. Именно из-за этих внезапных энергетических выбросов возникали странные метеорологические явления Бестерленда: «тихие бури», «земляные цунами», грозы без дождей и горизонтальные электрические разряды-молнии.
 
Не поняли причин столь кардинальных изменений «лэндфайлов» и механизма формирования «завихрений» поля, не определили положение искажённых фрагментов ландшафта, но хоть источник определили, и то хорошо!

В-третьих, насколько было возможно, «вычистили» структуры «болванки» и биосканфайла. Теперь не «на глазок», а уже весьма точно можно было определять и функции DC, и зоны BSF, а, при необходимости – даже немного корректировать их: к примеру, добавлять или удалять какие-то сегменты. При этом выяснилось, что далеко не все природные инстинкты человека можно подавить при оцифровке. Программа экспериментов, которую наконец-то закончил коллектив лаборатории биоцифроклонирования, дала поразительные результаты: оказывается, цифроклоны, при попадании в экстренные ситуации, когда их цифровое сознание подвергается сильному стрессу, начинают… «очеловечиваться»! В них возрождаются эмоции, они вновь начинают бояться, впадать в ярость и в депрессии и даже – страдать, ненавидеть и любить! В ходе одного эксперимента, например, «чёрный рыцарь», напрочь лишенный эмоциональной зоны мозга, испытав страх смерти, начал вести себя неадекватно: он заплакал, а потом упал на пол и застыл в позе «зародыша». Это было неприятным открытием, но тоже дало полезное знание, и Грубер похвалил биоцифроклонистов.
 
Однако осталось ещё немало проблем, и одной из самых серьёзных из них была проблема времени. Его уходило очень много, принимая во внимание то, что в Бестерленде ничего не надо было строить: копать или сваривать, класть кирпичи или заливать бетон, строгать или красить – всё рождалось путём запуска программ щелчком мыши или нажатием клавиш на клавиатуре! Не надо было выращивать клонов – они появлялись сами за секунды, при соединении биосканфайла с «заготовкой» (правда, на генерирование самих «болванок» по-прежнему уходили многие часы).

 Процессы были автоматизированы до предела. А времени всё равно уходило немерено…
С одной стороны – понятно почему: ведь не халабуду какую-нибудь строили, не туалетную будку в тёщином огороде, а планету! Сами размеры создаваемого пожирали огромные ресурсы, а вместе с ними и время в невероятных количествах.
 
Но ведь в любую минуту могли пожаловать люди из Комитета с проверкой деятельности таинственной 55-й лаборатории, с вопросами о направлении огромных средств на неясные цели и с кучей всего другого, не менее неприятного. А тут, как говориться, «и сказочке конец»: желающих «завалить» Чарли Грубера окажется так много, что ему, Чаку, придёт каюк ещё до того, как во всём разберутся компетентные органы. Поэтому главным вопросом сегодняшней «летучки» стало время, а именно – как его максимально сэкономить.

– Что нам скажет Отдел прогнозов и статистики, – мрачно спросил Грубер, лишь мельком взглянув на главного прогнозиста, которого за сочетание нечеловеческой интуиции и нелюдимого нрава прозвали «Мерлином». – Сколько времени понадобится нам для выполнения всего намеченного на Объекте? 
– При существующих темпах развития для относительно полного завершения программы потребуется ещё как минимум восемь-десять месяцев, – ответил «Мерлин». – Уточню: это если не случится ничего экстраординарного, и нам не придётся тормозить одни процессы для того, чтобы исправить последствия других, как это часто бывает сейчас.

Учёный умолк, наступила тишина. Грубер медленно оглядел собравшихся. Никто не смотрел ему в глаза. Казалось, лучшие умы страны собрались для того, чтобы изучить поверхность стола, чистоту собственных ногтей, механизмы авторучек, и высказать по этому поводу своё авторитетное мнение. Чарли тоже посмотрел на свой стол, свои руки, потом резко поднял голову и сказал:
– Много. Очень много! Мы не можем себе этого позволить. Нужны предложения по значительному ускорению работы. Я готов выслушать любые варианты. Прошу!
Нехотя поднялся руководитель отдела развития. Он прокашлялся и, не спеша, проговорил:
– Нужно больше людей. Разбить процессы на более мелкие операции и посадить на каждую по три-четыре сотрудника – для обеспечения непрерывности работы. Работа сложная, кропотливая, люди быстро устают и вынуждены много отдыхать. Часто оборудование и рабочие места вообще простаивают…. Нам катастрофически не хватает людей, мистер Грубер, дайте нам специалистов!
– Нет! – сказал Грубер, – это не выход! Мы не можем увеличивать количество сотрудников «даблфайва», это неизбежно нарушит режим секретности. А в нашем случае абсолютная секретность – важнейшее условие выживания проекта. Помните, что все вы с точки зрения закона – похищенные граждане США! Заложники! Все мы выполняем секретный проект, не согласованный ни с кем в этой стране и в тайне от всего мира! Достаточно одной, самой маленькой утечки, как всё полетит в тартарары: вспомните Гудвича! Я не позволю увеличивать количество сотрудников 55-й лаборатории даже на одного человека!

– Тогда остаётся последнее средство, – взял слово Фред Ласки, старший программист, – отдать часть работы машине. Пусть один из наших суперкомпьютеров выполняет технические операции на Объекте: управление генерированием, стабилизацию, ориентацию, визуализационные процессы, сканирование и прочую «рутину», на которой занято сейчас достаточно много специалистов. А освободившиеся силы можно будет направить на программирование, редактирование и другие ответственные процессы, которые невозможны без участия человека!
Старший программист ещё не успел сесть на свой стул, как вскочил Вёрджинал Браун, руководитель группы эволюции, тот самый профессор, который в своё время советовал Груберу остановить Процесс, когда рост числа цифроклонов и изменения в ландшафте Бестерленда приняли стихийный характер.

– Я хочу обратить ваше внимание, мистер Грубер, на то, – нервно начал Браун, – что передача даже части серьёзных, основных функций жизнеобеспечения Бестерленда компьютеру – огромная опасность. Мы не можем объяснить многие процессы, происходящие в Бестерленде, а то, как отреагирует на них суперкомпьютер, какие решения он примет – и подавно! Компьютер может перехватить управление Объектом, заблокировать доступ в Объект, уничтожить его вместе со всем содержимым…. Это было бы очень неправильным решением. Это поставило бы под угрозу результаты нашего труда. Это решение не позволит нам добраться до цели!
Браун сел. Вновь было наступила тишина, но Грубер не дал ей обосноваться с комфортом:
– У кого ещё есть мнения? Мистер Вульф?

***

Вульф работал в лаборатории поля и был негласным лидером группы, хотя и не являлся её руководителем. Не смотря на некоторые своеобразности характера, его авторитет в «команде Бестерленда» был чрезвычайно высок – этот пожилой полный профессор кибернетики имел талант быстро находить поразительной простоты решения в, казалось бы, абсолютно безвыходных ситуациях. Его ценили и уважали, и он это знал. Поэтому в отношениях с кем бы то ни было (порой не исключая и самого Грубера) Вульф вёл себя так, как никому другому никогда не было бы позволено.
 
Вот и сейчас, он сначала поудобнее устроил в кресле своё тучное тело, затем взял и сразу положил на стол авторучку, потом прочистил горло: Вульф никогда не говорил сразу и давно приучил коллег к напряжённому ожиданию его высказываний, тем самым, конечно же, придавая им определённую весомость. Наконец Вульф соизволил ответить:
– Конечно, передача компьютеру контроля над частью функций Объекта, пусть даже не над самыми важными – значительная опасность. Предсказать последствия почти невозможно. Но есть ли у нас другой выход? Мне кажется, нет, – на этом он умолк и вновь занялся своей авторучкой.
– Понятно, – сказал Грубер, немного подождав: а вдруг Вульф соизволит ещё что-нибудь изречь? – Есть другие мнения?
– Я согласен с мистером Брауном, – вдруг сказал молодой Эрик Мак-Нейми, талантливый программист. – Это опасно – передавать суперкомпьютеру управление Объектом.
– Ничего опасного в этом нет! – это уже слышался раздраженный голос Фреда Ласки, фактического создателя суперкомпьютера, и, к слову, лучшего в 55-й лаборатории специалиста по «железу» и «софту» к нему. – Я знаю «Сьюппи» лучше всех и говорю вам: он совершенно безопасен!
– Никто не говорит про ваш «Сьюппи», – возразил Мак-Нейми, – я говорю об опасности соединения его и Бестерленда! Вот, где главная угроза Проекту!
– И с Бестерлендом он справится: он же его и создавал! – отпарировал Ласки и отвернулся к окну. На улице шёл дождь, и капли били в стекло, сливаясь в неправильной формы прозрачные кляксы. Грубер неожиданно для себя стал гадать: какая капля с какой соединится, и какой формы будет «клякса». Но у капель всё было так непредсказуемо, что ему не удалось ни предсказать чье-либо слияние, ни вывести какую-либо закономерность в этом процессе.
 
«В бизнесе и то проще! – раздражённо подумал Грубер. – Там всегда можно достаточно уверенно предположить, кто с кем и как сольётся! Даже скучно порой бывает! – Он продолжал смотреть на дождь за окном и вдруг подумал: – А в Бестерленде не бывает дождей. И снега не бывает. И ветра…»

– …другого нет! Я не думаю, что у нас в распоряжении окажется восемь-десять месяцев, которые нам пророчат «предсказатели»! – это уже был Шульц, руководитель группы, занимающейся биосканфайлами. – Всё пойдёт прахом, и мы, в том числе, если сейчас не принять решительных мер! У нас каждый день на счету! Мало ли что может случиться? Мистер Грубер прав: вспомните Гудвича, в конце концов!
– А если принять ваши решительные меры, то мы можем потерять Бестерленд гораздо раньше! Причём, с непредсказуемыми последствиями: прахом может пойти весь мир! – спорил с ним Браун.
«Весь мир? – удивился Грубер. – А причём тут мир? Земля и Бестерленд – это же две, не связанные между собой, цивилизации! Не-ет, Браун явно «перегибает»! Чего боится? Действительно, ведь другого варианта нет! А если появится ещё один Гудвич, тем более…» И жестом оборвав прения, приказал:
– Передать часть функций суперкомпьютеру. Освободившиеся ресурсы направить на важнейшие участки! Всё! Все свободны!

Учёные достаточно быстро покинули зал. Остался сидеть только глубоко задумавшийся Браун. Но и он медленно поднялся, тяжёлым взглядом посмотрел Груберу в глаза, и, ничего не говоря, вышел.


Продолжение: http://proza.ru/2025/10/24/1224