Счастье Анны

   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Сдача. Товар. Анна Владимировна, с прошлой осени, с пятидесяти лет получающая пенсию по старости, уже десять лет работала продавцом в хлебном штучном отделе. Руки подавали батоны и буханки, брали деньги, отдавали сдачу. Мозг, как хорошо отрегулированная счётная машина, мгновенно выдавал ответ: на какую сумму денег сколько товара и сдачи. А мысли были заняты чем угодно, только не работой.
   Она вспомнила промелькнувшее детство. Выпускной экзамен по математике за восьмой класс. Быстрее всех справившись с заданием, подала листки учителю. Тот посмотрел, сказал: «Всё правильно. А вот у этой задачи есть другое решение. Поищешь? Время есть». Нашла другое решение. Подняла руку. Он посмотрел на листок, удивлённо глянул на Аню, произнёс: «Я про этот вариант и не знал. Про другой говорил». Она кивнула и стала искать третий вариант. Решила. Учитель улыбнулся и похвалил: «Умница!» Спросила: «Может, и четвёртый есть?» Он пожал плечами. Аня решила на черновике задачу ещё одним вариантом и, перед тем как переписать в проштампованные листки, огляделась. Класс уже опустел. Учитель, улыбаясь, смотрел на неё. В дверь нетерпеливо заглядывали подружки. Она сказала: «Четвёртый вариант в черновике». И подала листок. Учитель попросил: «Перепиши». Ответила, пожав плечами: «Зачем? Я не люблю математику». Он поинтересовался: «А что ты любишь?» Аня улыбнулась и перечислила: «Русский язык. Биологию. А особенно – литературу. И детей».
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Деньги. Товар. Она вспомнила более раннее школьное детство. Её тогда погладила по голове учительница ботаники и биологии. Аня сидела, слушая учительницу, и вдруг увидела такое! Солнца не было, но вокруг головы женщины сиял нимб! Как на иконах вокруг святых и Бога. Это похоже, будто солнце уменьшилось и спряталось за голову, а его лучи разбегаются в стороны и создают сияние. Женщина подняла руку, и Аня вновь увидела сияние. От пальцев тянулись длинные золотые лучи, упираясь в стену, до которой было метров шесть. Учительница говорила о строении цветка, а сама чуть улыбалась. И глядела прямо на Аню. А та посмотрела на других. И поняла, что она единственная слушает! Кто играл в «крестики-нолики». Кто медленно жевал, глядя в окно. Кто читал книгу, положив её на колени под партой. У Ани на глазах выступили слёзы обиды. И учительница их сразу заметила. Подошла, погладив девочку по голове, участливо спросила: «Анечка, что случилось?» Ответила: «Голова сильно заболела». Учительница сказала: «Бедный ребёнок! Как голова сильно заболела, даже до слёз! Иди домой. Шестой урок. Иди, детка». Снова погладила по голове старательную ученицу, гордость класса, отличницу Аню. И девочка пошла домой. Она уже давно решила, что станет учителем, только не могла выбрать, какая наука больше нравится: литература или биология? Стала педагогом. И это был выбор по зову души и сердца.
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Деньги. Сдача. Товар. Аня - выпускница педагогического училища. У неё единственной из семидесяти пяти красный диплом. Вошла в кабинет и посмотрела на стол перед завучем. Там высилась горка синих книжечек. И одна – бордового цвета. Аня обиженно поджала губы с мыслью: «Ну вот, а называют – красный диплом. Чуть не коричневый». Когда вручили, уже уходя, за спиной услышала одно привычное слово, сказанное завучем: «Умница!»
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Пролетели весёлой стайкой студенческие годы в педагогическом институте, куда она, отличница, поступила вне конкурса. Анна Владимировна стала преподавателем литературы. И пришла в школу. Ведь любила и литературу, и детей. А биология? Молодая женщина с удовольствием читала о генетике. О биохимии. С удивлением – о клонировании. Когда в статье речь шла об исследованиях на стыке биологии, химии и физики, у Анны Владимировны по спине пробегал холодок. Она могла бы, могла бы… но любила литературу и детей. Вела в школе уроки. Год, другой, третий… И не единожды видела золотых учителей.
   Вот пришла к Татьяне, тоже ведущей литературу, на открытый урок. Речь шла о гражданской лирике. Трудная тема. И вдруг – нимб над головой учительницы! И сияние вокруг, будто от солнца. И лучи золотые от пальцев рук. И улыбка святой на лице. Анна задержала дыхание. Нет, не все художники, рисующие святых, правильно изображают нимб и покрывало Богородицы, именуемое Покров. Они блестят, словно утреннее солнце. От них исходят тёплые золотые лучи. Аня видела в полусне, как шла Богородица, неся Покров на рученьках. Из тончайших золотых нитей, сияющий и невесомый, мягко струился он на раскрытых ладонях. И сияние от него шло лучами во все стороны, сильнее, чем просто от золота. Будто в Покров вплетены лучи солнца! Аня это видела! Нимб над головой Татьяны был, конечно, поменьше, но тоже сиял, как над Богородицей. А после урока молодая женщина устало сидела на стуле. Складывала в стопу тетради. И спросила коллегу: «Ну как?» Улыбнувшись, похвалила: «Молодец, Танюша!»
   Двадцать лет пролетело. Дети росли рядом. И впрямь, собственные росли незаметно. Дочь хотела стать педагогом. И тут грянула перестройка. Это было сродни адской колеснице. Прошла она по учителям, врачам, инженерам, учёным, лётчикам… Калеча и ломая судьбы умников и умниц. Вперёд лезли по головам интеллигентных людей нахрапистые, часто с уголовным прошлым. А то и с настоящим.
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Однажды Анна Владимировна, уже год не получающая детские, четыре месяца – пенсию по утере кормильца и полгода – зарплату учителя, и так крошечную, вела урок. Она была голодна. Немного кружилась голова. Но надо было забыть о собственных бледных, с бескровными губами, голодных детях, которые ели четвертый месяц кашу: вода, соль, пшённая крупа. Без масла. Запивали кипячёной водой. Не было ни сахара, ни заварки. Росли долги по квартплате. Домоуправление грозилось судом и выселением из квартиры. Счета за воду, газ и электричество лежали неоплаченными. Грозили газовики отключить газ, а энергетики – электричество. Не было возможности починить рваную обувь. Шёл в стране передел государственной собственности.
   Как-то Анна прочитала, что мужик в Сибири нашёл в лесу камень, ставил его на круг, который покрывает бочку с квашеной капустой. Однажды стал поднимать камень, упустил. Тот упал, и вдруг часть поверхности слетела, а под ней – самородок! История, похожая на анекдот. Но в перестройку уходили из школ учителя-стажисты. Умницы. Дипломированные специалисты с высшим образованием. Шли они торговать тряпками, овощами, обувью, да чем угодно. Лишь бы выжить и спасти от голода детей, рождённых не для болезней и нищеты! По всей громадной стране золотыми самородками покрывало государство круги на бочках с квашеной капустой! На всей огромной территории, от края до края. Упала в голодный обморок учительница музыки с её серебряным, нежным голосом. Ушла торговать. Мыло, шампуни так и продаёт. А завуч и директор стали обходить коридоры во время уроков. Дети падали в голодные обмороки. Дети бюджетников. Бледные, бедно одетые. Мимо школы проносились иномарки с довольными и сытыми мордоворотами. А учителя уходили и уходили…
   Анна Владимировна взяла этот класс полтора года назад. Дети были безразличны к литературе. Глухи к поэзии. Такая вот у них была учительница в начальных классах. Не любила литературу, не понимала стихотворения. Да любила ли математику? Она и сейчас работает в той же школе, выдавая «глухих» к поэзии детей. Муж-дальнобойщик позволил нормально пережить годы перестройки. Анна успела за полтора года изменить кое-что в сознании ребят, выданных ей этой случайно попавшей в педагоги женщиной, не слишком умной, но самодовольной. Она слабенько училась в педучилище, после вышла замуж и отдала школе двадцать пять лет. Что ж, и такие учителя бывают. Но почему именно она осталась? Хотя и Татьяна тоже не ушла. Нашла жирного «борова» с распальцовкой и стала жить на деньги спонсора. Когда он предлагал уйти из школы – молчала. Предлагал родить от него – молчала. И шла вести уроки. Она убивала свою душу, живя с мерзким «боровом», но не могла уйти от любимого дела! Учитель. Её призвание, жизнь… После перестройки так и осталась бездетной одиночкой. Её дети – ученики, семья – коллеги. Уйдёт из школы – и умрёт…
   Деньги. Товар. Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Вновь воспоминание. Анна Владимировна, бледная, с бескровными губами, готовилась к уроку. Она любила читать и писать стихи. Только отчаяние сквозило в каждой строчке:
    …И сердце ужас рвёт: что будет с нами?
    А монстру-государству не нужны
    Ни жёны русские с усталыми глазами,
    Ни их голубоглазые сыны!
   Написала, а потом села и заплакала. Сынишка сказал за ужином: «Мамочка! Я эту пшённую кашу больше есть не могу! А кушать так хочу, что даже животик болит!» Она посмотрела на дочь: в лице молоденькой девушки ни кровиночки, врач поставил диагноз: «Анемия». Перевела взгляд на маленького худенького сына. Ушла в свою комнату. Написала стихотворение, поплакала, подготовилась к урокам, проверила тетрадки, поплакала, написала заявление на расчёт и легла спать. И вот утром готовилась к уроку на тему: «Поэзия Есенина».
   Ученики встали. Анна Владимировна сказала: «Здравствуйте, дети. Дежурный, кого нет в классе?» Вихрастый мальчишка с задней парты вскочил раньше дежурного и выкрикнул: «В классе все!» Он был таким непоседой, что сидел один. Мешал всем болтовнёй, парта ходуном ходила. Как-то, придя из начальной школы, на одном из уроков литературы нарисовал в своём учебнике над головой классика русской литературы рожки. Учительница подошла и сломала пополам пишущую ручку вихрастого. Сказала: «После звонка с урока подойдёшь и возьмёшь мою». После урока он подошёл, помявшись, проговорил: «Извините, я больше не буду». И ушёл из кабинета, не взяв протянутую ему ручку. В другой раз она строго глянула на ученицу, когда та, расшалившись и пробегая с одноклассником, уронила с первой парты учебник, наступив грязной подошвой на портрет другого классика русской литературы. И вновь услышала виноватое: «Извините, я больше не буду бегать по классу! Я нечаянно наступила!» Она кивнула.
   Три дня назад Анна Владимировна сказала: «Дети! Кто выучит одно стихотворение Есенина на отлично – получит «пять». Кто два, три стихотворения – получит столько же «пятёрок». Причём за дополнительные стихотворения оценка повышается на балл. Книги в библиотеках». И вот взглядом обвела класс. На всех партах лежат по два томика Есенина. На последней парте – один. Но за ней и сидит только вихрастый Лёша. Все дети уткнулись в раскрытые книги, повторяют. Она решила прочитать наизусть стихотворение первой. Правильно расставляя логические ударения. Давая пример выразительного чтения.
   Сказала фамилию автора. Название. Начала читать. Дети подняли головы и подались вперёд. Что они заметили? А она чувствовала: в ней восходит солнце! Его лучи, светлые и тёплые, льются из глаз, тянутся из рук, касаясь стен класса, сияют и переливаются вокруг головы. Она читала стихотворение. Весь класс в едином порыве наклонился вперёд, все, широко раскрыв глаза, смотрели на учительницу. Сияние золота, сияние солнца освещало её! Закончила чтение. Дети, чуть помедлив, вдруг дружно захлопали в ладоши! Так дружно, так громко, что в класс заглянула директриса, проходившая по коридору. Она увидела сияющую от счастья учительницу, хлопающих в ладоши детей и удивлённо ждала. Анна Владимировна пояснила: «Мы сегодня стихотворения Есенина читаем наизусть!» Директриса, историк по образованию, кивнула и сказала: «А-а, Есенина! Любимый мой песенник! Ну понятно…» И закрыла дверь. Шла и вспоминала песни на стихи Есенина. На душе стало празднично. Сейчас эта женщина уже не работает в школе. У неё тоже дети. И ради них учитель-новатор, у которого все уроки были открытыми, автор многих методических разработок, ушла. Работает в отделе кадров самой крупной торговой фирмы Архангельска. Хозяин ею доволен…
   Потом стали читать дети. Вот самая скромная девочка в классе. Тихоня-отличница. Она подошла к Анне Владимировне и попросила: «А подержите меня за руку». И протянула узкую длинную ладошку. Улыбнувшись, учительница взяла своими белыми из-за постоянного недоедания пальцами руку девочки и чуть сжала пальчики. Тихоня выпрямила спину. Высоко подняла голову. Неожиданно громко сказала: «Сергей Есенин». Назвала стихотворение и стала читать, правильно расставляя логические ударения, играя голосом, передавая все малейшие нюансы настроений поэта. В тишине класса звонко раздавался её голос.
   После чтения ребята снова захлопали в ладоши. Вихрастый – громче всех. Он был тайно влюблен в тихоню и сегодня решил читать стихотворение о любви, глядя прямо на девочку. Может, поймёт? А в класс заглянула завуч. Она смотрела на раскрасневшуюся ученицу возле стола. Рука девочки – в руке учительницы. Дети хлопают в ладоши. Вихрастый выкрикнул: «Мы Есенина читаем!» Завуч, сама филолог по образованию, улыбнувшись, ответила: «А, Есенин. Один из моих любимых поэтов. Всё ясно…» И пошла к кабинету директора, чтобы похвалить Аннушку за творческую работу… И завучу пришлось поработать в торговле, ведь вдвоём с дочкой голодали. У педагога с двадцатилетним стажем вы покупали овощи и фрукты.
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар. Анна Владимировна ушла из школы десять лет назад и уже никогда туда не вернётся. А работать надо. До звания «Ветеран труда Архангельской области» ещё пять лет. Ходит женщина целый день. Опухают к вечеру ноги. Подаёт товар. Болят к вечеру суставы рук. Считает, считает. Повышается к вечеру давление, болит голова. Золотая голова! Улыбаться только совсем на этой работе не может. Не её это дело – торговля. Ей бы к детям, литературу преподавать! Там, в школе, она сияла от счастья. А здесь всё чужое. Нет у неё наград, нет званий, пенсия назначена с крошечной учительской зарплаты давних лет. А в торговле заработок неплохой. Но хозяин, частник, в ведомости пишет одно, а в конверте выдаёт другое. Стало быть, по документам и здесь зарплата небольшая. Пенсию же начисляют по документам. Замкнутый круг.
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Сдача. Товар. Рядом торгуют два продавца. Одна –  бывший воспитатель детсада. Когда уходила в торговлю, воспитанникам сказала: «Сегодня я провожу последнее занятие. Завтра буду продавцом». Подняла дидактический материал, и дети заплакали. Вся группа: кто громче, кто тише. И она села на стул, тоже заплакала. Её слезы капали на круг и овал. Так проплакали всё занятие, двадцать пять детей и воспитатель со стажем семнадцать лет. Назавтра она встала к прилавку…
   А рядом торгует девчонка, длинноногая, с кукольной улыбкой. Она с тройками училась в школе, потом на курсах продавцов. То и дело ошибается, ойкает, с извинительной улыбкой смотрит на покупателя. Ничего, считать в конце концов научится. А что улыбается – тоже хорошо. Можно сказать, человек нашёл своё призвание. Ладно, что в педагоги не пошла, как та учительница начальных классов. Умок-то у обеих примерно равный. Владелец магазина поглядывает на девчонку, особенно на длинные ножки. Да и улыбка у неё белозубая. Хозяин, мужик женатый, с продавцами в возрасте говорит уважительно, а девчонку уже в ресторанчик звал. Она сказала: «Я подумаю». Ответил: «Думай. Но недолго. У меня скоро ещё магазин откроется, таких куколок много наберу. А я небедный и щедрый». Скорее всего, станет куколка «подругой» хозяина. На год максимум. Потом он другой то же предложит. И не раз уже за десять лет так было в его магазинах…
   Деньги. Сдача. Товар. Деньги.
–  Ой, здравствуйте, Анна Владимировна! Вот вы где, на окраине работаете! А мы вспоминали, вспоминали: «Где наша золотая?" Почему в школу ни разу не зашли? Мы так скучали… Практикантка стала уроки вести. Она и стихотворения-то читала хуже нас! А Оля после того дня, как вы её за руку подержали, а я о любви прочитал, уже больше не тихоня! Дружим с ней. Так меня ругает громко! А что ворчать? Я парень хороший. И её люблю. Только болтаю многовато. У других вон сколько недостатков! Она литературу преподает в школе. А я простой рабочий на заводе. Но книги читаю и стихи люблю. А Есенин – любимый поэт.
   Вихрастый мужчина от души улыбнулся немолодой женщине с усталыми глазами. Она в ответ впервые за десять лет работы улыбнулась покупателю! И, словно оттаяв душой, с этого дня стала улыбаться. 
   Ведь не зря прожила жизнь. Её помнят и добром вспоминают бывшие ученики. Девочка-отличница, которую подержала за руку, встала на её место учителя литературы. Дети выросли хорошими людьми. Есть внучка. У малышки пять педагогов в роду: прабабушка, тётя, бабушки, мама. И слышит она песни на произведения классиков русской литературы – золотых поэтов. Жизнь продолжается. Не пропало золото. В церквях православных – нимбы над ликами на иконах, а у свято проживших русских женщин –  нимбы над их русыми головами! Только не каждый их видит. А жаль. Анне Владимировне работать продавцом ещё пять лет. Какие головы думали, устанавливая такой стаж: тридцать пять лет работы женщине для звания «Ветеран труда» на Севере? И сколько проживёт эта женщина, перенесшая голод, холод, неустроенный быт, тяжести жизни русских баб, получив звание? Кому это выгодно? Анна Владимировна устала об этом думать. Ей бы с внучкой поиграть, позаниматься. Но звание ветерана даст льготы по оплате за квартиру и коммунальные услуги. Пенсия крошечная. Надо работать. Бывшая учительница считает и улыбается покупателям. Деньги. Сдача. Товар. Деньги. Товар…
2003 г.