3. Роман. Толтек. Аэромир. Клайд Кий

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.
ОДА ТРЕТЬЯ.
КЛАЙД КИЙ.

3-1.

Василий мир под горизонтом созерцал и над. Сходился клин из плоскостей в линейный росчерк. В сознании прорвалась и изливалась похоть. Испариной мерцало облако пространства.

Сердце взныло. Ему хотелось выть и кувыркаться... Внутри что-то бежало и рвалось, а тело неподвижно свинцевело.

Баллоны туч полопались и выпрыснулись мир.
Блеснули струй зигзаги лобовые.

…То прыснули росы холодной капли по куполу прозрачному, как сердце? Туда-сюда метались дворники, мотая палашами. Секрет, извергнутый с небес, мир материализовал давно знакомый. Доска приборная уютно грела взгляд, — горели красным цифры тахометра.

Он логикой не понимал момента… Казался биороботом себе, постигшим жизнь чипом подсознания.

Невидимый Гонг Неба выдал звучно стеклянную, как вскрик желания, ноту и завибрировал серебряной пыльцой, распространяя облики стозвучием бесконечным.

Калейдоскопа перспектива, вспенена кристаллами цветными, вдруг, повернулась, и гранулы сменила фишек. Потом — ещё, ещё, ещё, ещё, и!...

И замелькали радужные блики! И геометрия цветочных построений, как ход часов, ритмичный меря шаг, не в силах более была угомониться!

Карбункулы слипались в семицветия и на одно мгновение застывали, чтобы вновь, перешагнуть за гранью грань,… Слепит глаза от вспышек на деталях!

В нём всполохи прозрачного дыхания гранёными шарами, надувались, и ударяясь о поддых, дробились. Кристаллы падали меж ног, в пыль измельчаясь, всплывали серебрясь ко вдоху ….

Сердечной мышцы молоток мясной, болтаясь, бился в грудь, в живот, в промежность, и по крестцу, и в спину отдавался. В гортанной полости першило, будто, скреблась древесная лягуха в кади скользкой.

Василий исторчал в проулке истуканом.

Хрустальный столб пред ним — чешуйками мерцал, в спираль сворачивая кольца кобры, и уходил, пружиня, в бесконечность.

А на бульваре ладони крыльев хлопали, и солнце мельтешило.

Скрип-скрип, топча педалей ворот, катил очкастый жёлтый коробейник…

Хотелось сесть.

Иль, нет, — хотелось на мощение, навзничь — и, не моргать, остекленело пялясь, в небесную полиогранку.

Процокала на каблуках, фигуристая вся!

Задрал бы ветр подол!… Но, — дуновения нии!... Жара и блеск, и тишина гулка.

Змей полимерной чешуёй блестал и взмыл…

Силин зажмурился, и вознесся за ним.

Прощай былая брень! Он — дух бесплотный…

Вкус ультрафиолета в носоглотке.

Василий за спину оттопырил руки, и отдался, и потащило в верх! Так спящего ведёт небесный сон, вперёд ногами …

Ох! — Провалился!
Взмыл!
Опять — упал!

Нет! — снова тащит в верх… по кольцам змея. Нить всё длинней, — дальнее… прозрачная возносится душа. Василий превратился в блик колючий!

Сложило вдвое, сорвало как лист …

Ты — в междумирье! Ярок белый сонм!

Сквозь сомкнутые веки — город … Он в мысленной обители, неона! Здесь все идеи ткутся изнутри, как коконы из световых волокон. Василий окуклен в паутине света, — готов к свободе он!

И тут!

Вся обнажённая из серебристых фибр явилась! — крылатая мечтателя седлает, рвёт за грудки, взывает….
Да! — Он, почти что мёртв?!

С размаху бросила. А Он — парит. Вниз головой обвис тряпичной куклой.

Летит и падает, пружинит торсом, мотая глупо обе руки, над кучеватым облачным матрасом! Взлетает, снова, снова, снова, снова!...

Мысль шевелится от него отдельно, — там в закулисьи, в выпавшем сознании...

Захватчица желает обладания?

Терзает оголённого?! За что?

Василий — гол?!... Когда успел?! Давно?... Наверно, этот бред не завершится….

А крылья хлопают на белом в стратосфере! О! Ангельский пейзаж! И…— облака!...

Она его не здесь, наверное, хочет … — Уносится в гнездо своё к вершинам!

А часть его меж ног прозрачной птицы вонзилась перпендикулярно и жжет желаньем!... Как себя извлечь?!

Она всегда готова взять своё! Чего ж ещё?! — Покой! Полёт! Без времени. На много-много лет!

Нет! — Уронила!

Он — Вертится! О скалы расшибётся в отбивную!

Здесь слишком хорошо!

На стержень давят кольца тёплых чресел!

Падение с небес приятно и умно! — Тел спаренных валет нашёл конец свой в пасти скал прозрачных.

Её прекрасных ног — виктория! Он — странный вензель в ней. Прикрыл главу картинно — сбитый лётчик!

Она, ликуя, аппетит без меры утоляет! Ретортой торса тянет силу  из него, вдыхает, лавируя размахом острых крыл.

И губы живота сжимают жадно его похищенный утробой пик, обжав, и яростно, и неотступно мучат…

Василий рыком стонет. Стонут, вторя, горы, под ветром, крыльев стонут паруса, приняв несоразмерные потоки, и, цельность обретя, рыдает дева.

— Вернуть его! — В падении вниз главой!…. Вернуть назад в чертоги упругих облак! — В нём, запрокинутом, звучат в телесных струнах аккорды Девы мысленных желаний!

Распластанный в ветрах небесной шири, он в груду силится сложить конечностей охапку непокорных! Её обнять Он тщится, скомкать,  прозрачно-розовые груди смять о камни мышц …

Вот удалось! Она его обвила! Вся обуяла в плед прозрачных крыл!

И стало в розовом уютно и объятно …

— Что ищешь ты средь нас?

— Себя хочу понять!

— Ах, так! — Тебя я не приемлю — Себялюбец!…. Ты смеешь разве здесь, со мной алкать своё?!…

— Отринешь разве! Нет! Снеси нас к Королю! Я овладел способностью Дома из дум ваять, парящие над твердотой Земною. Получше вашего! Ищу я применения!

— Искать себя не смей! С Собой не разделю я более. Сожми мои бутоны, сплющь живот! Извергни в торс мой с розовым свечением земную тела мощь, чтоб материализовать! Порви меня и разбросай средь скал, средь зубьев в пасть драконам!

— Нет! Требую — неси меня к Нему! Я верю в явь и сон одновременно! На грани наша жизнь! Неси нас к Королю! Перемести сквозь пелену тумана! Скормлю тебе себя взамен! Не пожалеешь!

— Ах! Нет! Рванулась, дивная! Отпущен меч меж нежных ножен, кокон крыл разомкнут, и он упал, и канул в белизну!…

2-2.

Василий распрямился. Твердь — под ним. Бока ломит.
И хорошо ещё, — не потерял пижаму!...
Да? Только голым был? Тьфу! Наваждение?! Откуда накатило? Где блудил?

А в горизонте занималось Солнце.

Придумать способ верный, проезжего уговорить вернуть его домой… Да, только где он материализовался? Разве разберёшь!

— Вот — жёлтая машина! Взмах рукой! Ага! Остановилась!

Повезло!

Чего-то, видно, стоит, воля мысли….

— Мой дом — на Русском авеню… В клети бетонных серых ромбов — Фаберже яйцо — Конструкция вокруг стекла как кокон…

Ведь, знаете, где дом? Да! Знаете!… Его все знают…. И — хорошо! Везите. Там сочтёмся… Меня разбудите когда прибудем….

— Приехали?! Как будто и не спал!... — Один лишь промелькнул сонет короткий!...

Ключи — внутри! Я разберусь! Минуту!...
Со мною! Нет! Нет! Нет! Постойте тут! Я скоро, не волнуйтесь!
Да! Сказано вам — тут!!! И точка!

Ну, хорошо. Давайте подождём работницу.

— У ней ключи свои! Я заплачу за час! Тушите радио. И дайте сон продолжить…

…Нагая женщина — в рост на груди. Вдоль тела, по спине — ещё одна. Две — по бокам! Тепло меж выпуклых прикосновений мнимых потекло….

И тихо, и спокойно, — ровно работает бензиновый мотор «китайца» утром…
…..

2-3.

— Я говорю вам, он — профессионал — Василий Силин —Архитектор. Неподражаемый! Умеет заронить идеей… Конечно, дорог!  — Дааа,…! — Одно, — в след за другим, обычное явление!

— Но, — гениален! Не отнять! Вы видели его недавний небоскрёб—русалку? Нет?! А спортобъект скульптурный? Вот, смотрите — находит первым вам поисковик такое! Ну-у, что я говорил?! Хорош! Так, знайте, — только Он вам нужен! Один — и только! Говорят, как будто, подводный делал Он отель Гриану!

Наслышаны о тайных городах, куда лишь избранных, в глубины океана, адепты доставляют в сновидении? Вы думаете — чушь? И… кто такой Гриан?! Ну, знаете ли!... Впрочем, — пусть, не важно! Эти дома — вот точно тоже Он!  Да, Он — повсюду! И не сомневайтесь! Как будто только Он и строит!

Страшитесь, дороговизны? А-ааа, не берите к сердцу… Ведь всё окупится в сто крат в коммерции и быстро! А если сделает он личное жильё, так закачаетесь!.... Любой проект — бестселлер!
 
Вот и Василий Силин собственной персоной!  Познакомьтесь!

— Позвольте же и вам, Маэстро, потенциального заказчика представить — известный бизнесмен Клайд Кий! Я говорил вчера по телефону, что мистер Кий, возможность ищет здание в вашем исполнении заказать!

Василий рукопожал и опустился во глубину квадрата кожаного кресла. Удобно! Комфортабельно! Но дизайн «сухой». Не достаёт ему вольготности и шарма. Уж слишком офисно для кабинета «шефа»!

— Давайте сразу же начнём, обсудим! — Кий спешит! — Как дорого проект ваш стоит?!

— Нет! Так не будем мы беседу начинать, позвольте, Мистер Кий!
Сначала — лирика слегка — обсудим суть задания: что делаем и как... А уж потом — финансы!

Кий чем-то раздражал его?...  Василий не мог понять откуда происходит в нём сомнение. Он, — опытный, — привык с доверием относится к чувству. Однако, можно испытать, дать человеку шанс раскрыться!

…Но, этот Кий!... Откуда дискомфорт?

— А, всё-таки? — Не унимался Клайд. — Какие расценки ваши? Обозначьте, крупно?

— Для вас, я понимаю, важен — счёт! Я с уважением. Понимаю — бизнес! Однако, так нельзя. Мы — об искусстве. Приличен здесь лирический ритуал. Мы с вами заключить желаем не только деловой, но — творческий альянс, прошу  же, для начала обозначьте, что заказать настроены вы мне — общественный объём, иль виллу, или дом жилой?

И для себя ль, для родственника? Гостю? Под сдачу? Для охоты? Для «Мон Плезир»? Вперёд бы осознать масштаб и статус.

— Нет, не совсем… Так сразу не желаю о назначении точном вам распространяться! Ведь в замысле моём сокрыта деликатность. И прежде, чем решить, хотел бы знать я цену.

— Попробую точнее объяснить. Различное в проекте назначение здания, его размер, стилистика — все данные — влекут вариативность стоимости. Однако, для смягчения, оговорюсь,…— чем больше площадь, тем дешевле метр. —

Василий привык к напору, но, — по существу, в работе… А здесь…огульно как-то, слишком в лоб про деньги. Что для Заказчика важнее комфорт или самость? Второе, видно, более — контроль, контроль, контроль …
 
Василий глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз подряд, накапливая в теле силу и стабильность.

И было всё равно всегда ему…. Даже, когда заказов нет, он, сторонился вредного общения. Всё потому, что дальше будет хуже. Но, как, скажите, их в начале распознать? Здесь надобно решимость, чуть и опыт. Василий знал. А этот — всё свое…

— Мне цену вашу прежде обозначьте, потом я расскажу вам о проекте. — Кий явно с целью не понятной осмысленно пережимал. Но, вот, — зачем? Быть может, изначально не желал общения? —

«Такой тип торга?» — Подумалось, как-то вдруг. Да, просто Клайд не хочет с ним работать! И сразу же расслабился Василий, и всё расставилось. Он осознал мгновенно: давайте завершать общение со смаком….

— Да, миллион или двадцать тыщь, — не всё ль равно?! Я Вам рисую, а вы — платите! — Он произнёс вольготно, твёрдо глядя, в глаза сидящего напротив оппонента.

Строительство вам раз так в двадцать пять дороже станет, нам незачем друг другу создавать излишнее для сердца напряжение! А главное, не стоит принижать процесс полёта духа на разбеге!

Я должен быть свободен, непринуждён, для Вас, для одного и эксклюзивно, я создаю шедевр: не просто — план, объём! Одно скажу вам точно, откровенно, вам не удастся мне переплатить. Тому залог моя ответственность и имя. Цена за метр точно вам известна. Рекомендатель вас предупредил перед встречей.

Подумайте… ничего не объясняйте! Или, просто так, давайте задушевно, и отвлечённо побеседуем. Что любите вы?
Это даст настройку.
 
Возможно ли мне чаю попросить! Зелёный в чайнике, пожалуйста! И больше — ничего. Спасибо.

Василий откинулся, бесцельно запрокинул голову и в верх уставился. — Обычный офис! Потолок — «арсмстронг»! Как можно тут о чём-то задушевном? Нет праздника, посыла нет души, нет важного чего-то, нет зацепки.

Вот бритое, округлое лицо у Кийя Клайда, — там — в белизне безликой перспективы …Что рисовать ему? Нет! Он не сдюжит! Слишком зажат, а исподволь — самоуверен. И, думает вовсе не том, о чём бы надо! Не загорается! Зачем там мой концепт индивидуальный? Здесь педантичный инженер достаточен с лихвой!

Как хорошо сидеть вот так!... И ощущать опору в материальном. И в сей момент осознавать и маять твердь ногами … Нет зыбкости, нет долгого падения, есть — земля.

Клайд Кий следил за ним недвижным взглядом.

Курт Лембл — строительный Клайд Кия асистент, Василия знакомец, их представил, — он, всю красоту момента осознав, с улыбкою следил за игроками.

Вот, Клайд опомнился и произнёс, в слух будто в размышлении:

— Каков нахал! — Нет, не подумал про себя, а выдал в голос, нисколько не таясь и не смущаясь. Встал с кресла, отошёл и пересел за стол директорский, на своё место.

Достигнут поворот.

А девушка вот заварила чай. И из-под крышечки свисает нитка с биркой. Василий, помедлив, наполнил в чашку жижей желтоватой. Пригубил медленно. Табак, и есть — табак!… — Он прав был, здесь не смогут ни чай, ни замысел игривый оценить! — Подумал… Технический проект ни стоит жизни!

— Вы знаете, Клайд… — Василий, на собеседника не глядя, завершал спокойно, но с интересом: а вдруг?!. — Вы любите театр?... — Он изменил задуманную фразу с полуслова. — Зачем теперь им рассуждать об Архитектуре?

— Нет! — Буркнул. Клайд, категорически не жаждал откровений. Его нервировал Василий, да, и манера зодчего чужда была. Клайд жаждал раболепства в исполнении. — Пора домой — Он порешил. — Найду попроще!…

А ведь и Силин, задолго знал провальность сиего визита. — Ещё как сел в машину. Нет, — намного раньше! Ему не нравился, оттуда ветер чувства — из области, где находился в подсознании объект «Клайд Кий». Однако! хотелось испытать процесс. Увидеть, спектакль наяву… Что ж, — вуаля!...
 
Нельзя, наверное, так просто — встать и выйти… Ну, почему же — нет?! На то и воля! — Василий поднялся синхронно с чувством и подошёл к столу. Ладонями оперся на поверхность и посмотрел в глаза сидящему напротив — в бесцветные туннели безразличия!

— Вам, верно, лучше кто-нибудь попроще, по-послушней! — Мысль давешнюю угадал он оппонента.  — Нет, — Всё равно, спасибо, за внимание, мистер Клайд!...

Василий сделал жест рукой для Лембла. Тот, словно в забытьи, рассеянно на Шефа глядя, взгляд с удовольствием на Гостя перевёл.

— Я рад, что этот миг короткий мы не потратили на денежный размен. Ведь, согласитесь, Клайд, есть шарм в молчании. Мы поняли почти без слов друг друга… Заметьте, так и всё вокруг — Всей жизни действо строится на ритме музыкальном. Мы оба по-особому воспринимаем шаг пространства. И это хорошо!

Я верю в лучшее. Возможно, в будущем события сместятся, и нечто новое созреет в вас, во мне. До встречи в переменном измерении. — Василий протянул Клайд Кию руку, и тот пожал, скорее машинально, лишь глядя в даль, вперёд, насквозь творца.

Василий кивнул ещё раз Лемблу, зал прошагал и вышел в коридоры… Остановился в холле перед лифтом, ладонью широко нажал на стрелку вниз и длинно выдохнул. …Словно достиг в бассейне стенки торцевой…

Стеклянные двойные створки распахнулись, бесшумно роликами прокатив, впустили пассажира в капсулу с прозрачным видом в город.

Зависло небо облачной картиной над вырезанным урбан-силуэтом. Василий провалился к шуму улиц.

2-4.

— Здесь — пустота!... — Проговорил он мысленно, имея, видимо, наличие контакта. — Удачно разошлись. — Продолжил мысль, и вышел в вестибюль.

На улице, движением кипящей, он невскому лицо подставил ветру, вдыхая порции воздушных хлопьев, в живот их прямиком глотая, — прозрачные, — тягучим лёгким вдохом по верху носоглотки пропустив.

Хотелось перемен, и он, немедля, звонком создал билет в Милан. Хотелось моря, оперы и зноя, ну…а, потом — в Неаполь, в горы — к древностям, или на площади Флоренции — к подножию стен зелёных Санта-Дель-Фиоре.

И непременно — Завтра!

А сейчас, опять-таки, немедля, — спа-ать! Вчерашний пасс от Девы-Птицы изрядно истощил телесных сил его резервуары!

…Витрины магазинов и кафе! И теплота мощёной мостовой, воздушный, дружественный ток феноподобный ветра представился ему! И вспомнились руины! — Хочу сидеть на грудах белых глыб обветренных, средь тел античных храмов павших, дышать горячей пылью древней камня, что побывал, наверное, в десятках разных стен, пока не успокоился в музейных лабиринтах!...


2-5.

Василий огляделся, в отрешении и вышагнул с крыльца на тротуар.

Вот девушка пригожей внешности порхнула мимо. Как хороша!... Удобный случай!

— Есть два билета в Опера на вечер! Я приглашаю вас сейчас! (А сон совсем прошёл!….)

Она к нему лишь мельком обернулась, и, головой мотнув, прошла без остановки…

— Э-это правда-аа! — Василий, отставив ногу театрально, две длани выкинул широким взмахом на памятник застыл похожий, на мгновение… И ожил, шагом перегнал её, и оглянулся с разворотом в смущённое лицо с запрятанной улыбкой. —
Меня — Василий!
Скажите ваше имя? — Ведь, не ответит! Я бы не ответил…. — Подумал.

— Ольга… — Сказала явственно, но всё же машинально… Ещё спешащая в инерционном ходе. Но, вот — опомнилась, и, видно, время в ней начало иной отсчёт и ток. Внимательнее всмотрелась, убеждаясь, не сможет ли найти подвоха в шутливости случайного повесы.
Он замолчал, задумав испытать, решимость жертвы.

Улыбкой говорил не с ней, а обращался напрямую он к сущности внутри и чувствовал оттуда верный импульс.

— Я в Оперный зову — Вам сей посыл, я знаю, интересен? Составьте мне компанию. Простой порыв мой, уверяю, кстати очень. Я рад, что нам случилось повстречаться. Я провожу вас вечером.
Спешите? Или пауза возможна? — А ветер меж ними уж перебрал невидимые струны, звонкие, тугие.

— В театр?... Пойдёмте!  Да! — Сама себя не осознав достаточно, решила согласиться. Овал лица, взгляд Ольги, серьёзный только что, теперь стал, мягче. А внутренняя сущность в окна глаз с согласием широко смотрела. Василий стойко чувствовал созвучие, но, всё ещё, с оттенком вопрошения. — Подвох или нет? —…

— Прекрасно! Я вам рад! До действа остаётся время. Зайдём во-он в ту кондитерскую?! Чаю? Да? Не против?

Она кивнула. Синхронизировав шаги, согласно устремилась к новой цели. Он ловко распахнул перед нею двери направления….

Как же она мягка и дружелюбна. Как хорошо бы голым очутиться рядом! И с Ольгой именно,… касаться животом....! Она спокойствие и теплоту своим творит присутствием!...
И любоваться! И... целовать!... Особенно... Только её…

…Они все разные?!... — В нём говорили двое!... — И все похожи чем-то мимолётным женщины его…

2-6.

…Вот задышала глубоко и часто. Накинула на бок ему бедро. А он накрыл ладонью ей межножье. — Всё влажное!... Пора, пора, пора!

Нет! Потянуть немного,… томно… — поцелуй за поцелуем округлый купол крыть груди ближайшей. Твердеющий сосок высокий, в кружении тёмном диска ареолы, сжать губами ….

А вот уже — и нетерпения дрожь … — Пора! Пора! Пора! Преступно промедление!...

Заставить повернуться вниз лицом, распахнутое сердцевидие приподнять… — Пускай себя отдаст в порыве откровенном! Раскроет с криком зева лепестки! А он, ладони в плечи положив, меж складок простыни утопит гроздья грудей. Сам угнездится хищно над седлом, и древко водрузив, себя как флаг воздвигнет меж завоёванных с пристрастием сопок!

И пусть как рог поёт!
Зверин охоты рык!

Ты — Лев над ней! Она — триумф!…. Победа!... Чья?
Сам в сотый раз — трофей! Пленён и пойман в любования сети!....

Изыски прочь!
 
Совокупления прекрасна простота!

Заразен придыханий пыл, глубоки поцелуи, объятия тесны, и трепет прелестей рождает колдовство: над душами мерцает пар телесный!…

Средь крыл распахнутых её колен, Василий, к низвергаемым причислен!... Он трепета её оплот.

…А утром их взнесёт к Везувия горнилу самолёт!.

2-7.

Того не осознавая сам, Он пал…. с борта в хлад толщи голубой! Сушила кожу жёсткая вода с гиппохлоридом. Отмахивая метры, лапал гладь, пружинил, сальтовал, — с размаху гибкие ступни бросал, о борт, считая повороты: один бассейн, два, три… сорок. Скольжение — полёт! А торс, словно пронзил огонь кольца — по коже дрожью жар бежит от головы до пят!

 Тааак,… бёдра опустив, в крестце провиснуть, ладонь раскрытую в поверхность упереть, переместить на грудь центр тяжести, и, вывернув плечо, скрутить себя в спираль упругую, чтоб тягу передать волокнам широчайшей,… как можно дальше зацепить, грудь приподняв, продвинуться на тело…

На левое бедро наляг, и взмах руки! На правое бедро,… и вновь заброс, с предельным вытяжением… То — иноходь, энергий сбор, — невидимых для глаза линий мира…..

А ноги, — что хлысты на воду давят весом! И мягко гнутся от бедра хвосты тритоньи… Шипят за ухом пузыри,… то профиль лицевой крушит кристалл волны.

Полёт и легкота-а-а!...
Как будто стрекоза сквозит над гладью пруда.
Ладони, — словно крылья за спиной!...


2-8.

В живот вжать шар, втолкнув через промежность… Там — между ног, внизу мембрану стиснуть и силу вдохом зацедить сквозь носоглотку, — грудную диафрагму опустить и вновь поднять ритмично… Так повторить сто раз, всю жизнь без перерыва.

Вогнать в заветную Ра-точку всплеск эмоций, почувствовать отдачу — жар рейки на раскалённых чувственных ладонях.
 
Пошёл, пошёл, пошёл! Контроль и лёгкость! Кристалл души остался позади в недоумении!...

…Нагая женщина в рост — на груди, вдоль тела. Ещё одна — за спину, две — в бока! Они твои — Юг, Север, и Ост, и Запад. — Тепло и щИкотно от выпуклых соцов ….

…Взлетаешь, разогнав фантом, спокойно и упрямо!

У каменных Ворот Небесных нет засовов! Полотна створок разверзты пред тобой! Василий вхож в Эдем без расписаний, без спроса, без оглядки. Он — словно свой….

А Птица Нетерпения ждёт! — Сирена Ненасытная — в обличиях различных! Но. ошибиться шанса нет совсем: Алларию Он всякий раз находит!

Аллария и Ольга — та же Птица! Вздымает к небесам в свои чертоги! Вполне им насытившись и отринув, на скалы вновь бросает с наслаждением. Василий уплотняет материальность.

Он падает на твердь! — Находит, где приходится Мир Свой. — То, на газоне в парке, то — в фонтане, а, вдруг, — на гаражах … Единожды, — упал небоскрёб — куда попало! Алларии — игра, энергий поставщик Василий!

Она божественна, чиста и вся прозрачна! Под белой кожей розовеет свет. А воздух с ней, зеркально огранённый, и блёсток, и кристален, и зудящ!

А Он — ей раб! Из Мира, где захочет — выкрадёт!
Василий безотказен!

И всё не потому, что Королю принцессы летающие замки создаёт! Нет! Тяга вдохновения! О-ооо! Рождает в нём тончайшее прорыва осознание! И только в небе, с Ней распахнут и свободен, и ветру изменений приоткрыт! Потоки радости его на искры рвут, и режут тонко на прозрачные пластины!... Василий иное вдохновение познаёт! Полёт — ничто перед зовом новых форм! Бесчисленно готов Он падать лишь бы, вершить в себе Закон Свободной Птицы!

Единожды, создав порыв, не обладать сей Птицей он не в силах!

Здесь, на магнитной башне в поднебесье становится волшебником, и может он воплотить любую мыслеформу.

Василий всмотрится в дрожащий смутный блик, чуть видимый в тумане взора, пока не прояснит и не измыслит кристалл сияющий до плотного живого осязания. Он генерирует огонь в утробе, в зерно сжимает огненную силу. Бросает импульс в поле Их машины, меж магнитов, и в молниях рождает дом во явь!

Людей Воздушных Мир ему доступен. Аэриты — вот их подлинное имя!

Глядите! Воздух принимает форму измысленную им! Пока невидимую, но, за тем….

Василий тянет шнур, и сопло, мгновенно в верх выбрасывает тучу.

В магнитном призраке, железной пыли ком зашевелится, в небе превращаясь, в осмысленный сложнейший цеппелин!

Вот кнопка генератора! Разряд! — И множество зигзагов молний, по облаку железа разбегаясь, спекает оболочку формы Его овеществлённого творения!

Ещё рывок шнура — в пространственном каркасе застревают извергнутые лёгкие частицы. — Прозрачный, разгорячённый аэрогель, армированный спекшимся металлом… Корабль со стапеля уходит в небеса!
Отброшены подмостки! Корпус вздрогнул! Дом медленно вплывает в небо лёгким жестом!

Дворец готов! — И выступы, и ниши, и балконы, и украшения — декор снаружи. Внутри, — из стен и пола, — выпуклая мебель. Летающая капсула — воплощена из мысли! Творцу Василию более нет равных, здесь — в мире Короля Аквидарона!

Воздвигнутым среди людей домам и небоскрёбам сравнения здесь нет! Творения Божественны Аэритов! Измысленны и рождены — среди небес они!

А Василий Силин — навечно добровольный раб Алларии принцессы — Аквидарона Гласса дочери!

Пусть, миллион ударов ждут о землю! Он будет возвращаться в поднебесье!

На башне облачной, недвижным силуэтом, возвысившись, лицо склонив упрямо, он новую измысливает форму!

Не отвратить Василия от чуда! Искал свободу он! Нашёл!
Воздвиг себя! И вновь искусно пойман!



2-9.

Василий вышел к Финскому заливу. Сознанием устремлён за горизонт.

Координатной сетки бесконечной плоскость исходит к уровню его зрачков глубоких...

Моргнул, и сетка дрогнула….

…Мотнул лицом, и скомкал, и отбросил. — Рано! —

Неопределённа Мысль. —

Необходим запас восполненный природы впечатлением. —

Василий сдвинул взгляд….

Вот — муравей соломинку тащит.
Вот — водорослей пук, и наглых мух шныряет средь волокон стая,… Разводы радужные плёнки на воде, вибрации тонкой сетки паутинной среди корней корявых иероглифов… Катящийся волан сухой травы…. Изгиб колец в слоях доски обветренной. Камней нагромождение …
 
Приближенные в объективе глаза, поверхностей гранитные структуры из гранул состоят…
Вот-вот, сложится зыбкая идея…

Но, нет!… Не то!

А позади — в проёме меж домами, — свились в клубок фасадные венттрубы, — прут из оконцев, лезут, суетясь, трубоиды, повздыбили колени, дрожат, ломаясь хаотично в поясницах, локтями растопырясь, подняв плечи, и кисти заломив в надрыве, взрастают, механистичные,  всё выше, над крышей соорудя-таки объятия …

Упала в высь взъерошенная птица, раскрыла в ветр крылья, раскачалась, вцарапала в небесный купол строчку, и в точку в конце фразы превратилась.

Чугунные витки ограды многодельной друг другу кланяются церемонно, лукавят, и гнут своё дипломатично.

Средь валунов отмостки — бархат мха. Пробились и торчат пруты — земной бошки антенны.

На лысой одувана голове последний стойкий парашют трепещет!...
ОторвалсЯ!…

Стоп! Где-то спрятан здесь приём концептуальный!...

— Аллария! Принцесса! Сколько тактов?
В миг минуло от первой нашей встречи? Секунда? Час? Сто миллионов лет?…

Задумываться бесполезно, ведь, не знают о времени небесные аэриты. Они минуты раздвигают, как лимиты на жизненном, как в банковских счетах. К чему Василию такая суета?! Он движется из точки в точку ровно. И в этом мотивация проста: успеть за отведённый срок без попущения.

Возможность воплощения чувства, стоит вечность!....

А в мире человечьем вечер реет!

Хотелось в грохот городской горланить ариозы хохот...

Энергоёмкость импульса поправ, Василий мысленно поймал случайных грёз такси, смахнул дверь миража на сторону, вошёл, и за собой зеркальный пазл задвинул,… и растворился где-то в центре торса.

***