Никто

Полночь. Тишина.
Лишь, изредка, вдалеке завывает старый, соседский пёс. Несколько раз Никто пытался его отравить, но умный пёс каждый раз, оскалившись, отвергал «начинённое» колбасное лакомство.
И вот сейчас Никто бродил из угла в угол, на первый взгляд пустого, заброшенного домишки на окраине хутора. День помешался с ночью, зима с летом, а вечно-поющая и ярко-зеленеющая весна отныне в его жизни напоминает утрату самого дорогого. Часы остановились на половине шестого вечера, но Никто это не волновало, он продолжал жить по времени настроения.
Кто-то постучал в дверь. Никто прислушался и потушив сигарету, на цыпочках, ориентируясь в пространстве, подкрался к двери и стал внимательно прислушиваться.
Тишина.
Тишина, самое страшное в жизни Никто, она преследует его всюду: на работе, в дороге, по небу и даже когда Никто пребывает в коротком сне. Прошло три минуты, тишина. Если бы сейчас где-то далеко в фонаре взорвалась раскалённая лампочка, Никто бы это услышал.
Зажмурив глаза и что было мощи Никто вопиюще заорал. Где-то вдалеке откликнулось глубокое, пронизывающее эхо.
- Чертов подвал! - в сердцах вырвалось из груди у Никто и тут же потухло. С тех пор, как из полуподвального помещения Никто выбросил издержки прошлой жизни, в нём царила звенящая пустота.
Никто переминаясь с ноги на ноги, почесал меж ног и ещё немного постояв, потащился на второй этаж, где интуитивно повернул в детскую комнату. Войдя внутрь, Никто, сморщил большой, мясистый нос и сглотнул. Ком отчаяния застрял на середине гортани и Никто стало не по себе. В комнате стоял затхлый фан. Толи где-то под кровать закатилось яблоко и сгнило, толи сдохла мышь. Последний раз он был здесь несколько месяцев назад. Никто нащупал выпуклость и медленно, словно боясь кого-то спугнуть щелкнул выключателем. Всё, как и прежде, стояло на своих местах: окна глухо зашторены, справа двухъярусная кровать с прикроватной тумбой, слева от двери письменный стол и два комода, забитые старыми детскими вещами. Никто ещё раз окинул спальню пристальным взглядом и приступил к поискам зловония. Между тумбой и кроватью Никто обнаружил паука, устроившего свою личную жизнь. Наклонившись, Никто прищурив глаза стал изучать беспечное житие паука: в сетях безжизненно качались несколько мух и тройка муравьев, в середине сидел хозяин опочивальни и штопал беззаботно брешь. Паутина имела незамысловатый узор, но Никто она заинтересовала. На некоторое время он забыл, что здесь делает и чем он вообще планировал заняться. Паук, не имея понятия, что происходит, продолжал кропотливо заниматься своим волшебством. Чёрно-серое, мохнатое брюшко прозорливо скользило с ниточки на ниточку, тем самым создавая новые сети. Никто ещё раз оценил беззаботную жизнь наглого насекомого, а после снял тапочек и в один миг разрушил пристанище обнаглевшего соседа. Выругавшись матом он продолжил первостепенные поиски. Прочесав комнату на четвереньках Никто достал из под кровати игрушечного слоника, куклу без головы, резинку для волос, один хлопковый носок с розовым бантиком, а также кучу оберток от дешёвых конфет. Поднявшись с колен Никто обнаружил на штанах серую пыль и останки паутины, перетянув уголок губ с одной стороны в другую Никто поплёлся в уборную. С порога бросилось глаза замызганное зеркало. Никто подошел и попытался очистить его рукавом, но засохшие капли и брызги зубной пасты просто так сдаваться не собирались. Гнев и бессилие начинали его побеждать… Никто посмотрел на себя сквозь грязное зеркало.
Воспоминания: как же Никто их ненавидит. Последние несколько лет они живут с ним двойную жизнь и играют важную роль: поют, любят, следят, едят, а также ненавидят.
Тошно.
Сейчас Никто, как никогда тошно. Никто пнул унитаз, опустился по стене и вытянув худые ноги, упёрся в стену напротив. Стараясь не удариться сильно о кафель, Никто начал раскачивать головой и стучаться ней о стенку. Этому Никто научился в детстве, когда прятался в платяном мамином шкафу от назойливого отчима. Этот единственный, пока действенный способ вернуть ровное дыхание и выпустить демонов наружу, Никто помнил как имя матери.
В голове пронеслись счастливые отрезки семейной жизни: тепло, ласка, забота, а самое главное - любовь. Любовь, которую Никто предал, насмеялся, а после осквернил.
- Ничтожный подлец! - вскрикнул Никто и заплакал, как беспомощный ребёнок. Слёзы катились по сморщенному, покрасневшему, трясущему подбородку и затекали за отворот.
Никто вновь почувствовал себя убогим и жалким ненужным существом - как когда-то в детстве.
- Кто я? спросил Никто у пустоты и немного покачавшись, поджав колени, Никто завалился набок. Клубок, в который свернулся Никто напоминал земляного червя, вымытого дождём и от страха свернувшегося.
Ещё один день позади, думал Никто и горько всхлипывал, позади осточертевший завтрак из трех яиц, загруженная и вечно раздражающая дорога, позади день никому не нужный, позади унылые, вечно просящие безликие лица, позади вечер и очередная постылая ночь…
Одиночество среди людской суеты, среди бессмысленных очертаний, напоминающий вереницу повседневной жизни, среди прочей навязчивой идеологии.
Вдруг Никто вспомнил, как некоторое время назад вытащил из мусорного мешка у помойки
порванные учебные немецкие письма, вспомнил как втайне их склеивал скотчем, а после позорно пытался переводить. От этого Никто вновь стошнило. - Какой я ничтожный, какой я ничтожный… твердил Никто, катаясь по полу. Пред глазами мелькал портрет жены, на котором Никто когда-то нацарапал «СУКА». Самое мерзкое и позорное для Никто было то, что Она знала, кто он такой.
- Кто я??? ещё отчаяннее взвыл Никто. Сердце где-то в глубине щемило и дико колотилось…
Стук в дверь. Никто, мгновенно забыв о своем минутном страдании, подскочил и как ошпаренный выскочил из ванной. Это Она. Она мерещилась ему всюду: на остановках, за обедом, в кабинете, на кухне, спящая и даже в лесу за берёзой он видел однажды её силуэт.
За несколько прыжков Никто преодолел два пролёта лестницы и споткнувшись, пересекая прихожую, вот он уже у двери.
- Кто там? Никто интуитивно потянулся к двери, трясущие пальцы живо нашли ключ, торчащий в дверном замке, но внутренняя трусость не позволила его повернуть. - Кто там? Ещё, менее уверенно, переспросил Никто, дыхание участилось, виски пульсировали, а холодный стекавший пот из подмышек катился до самой резинки изношенных трусов.
Мгновение и Никто был готов отворить дверь, но вновь, от бессилия заплакал. Тишина…
Холодная тишина, словно насмехаясь, вновь послала предателю очередной, немой привет и бесследно скрылась в ночной темноте…