Последняя вахта... 4

Они замолчали, каждый по-своему осмысливая информацию.
Инженер представлял себе костер, шашлыки на природе, речку и темное небо над головой. Этого теперь не будет. Во-всяком случае пока. Так что лучше не думать, пока опять галюны не начались.
Капитан сразу запретил себе воспоминания о жене и дочке. Всё о чём сейчас он мог позволить себе думать – количество кислорода с учетом восстановления, объем запасов воды и еды. Всего этого хватит максимум на два месяца. Что они будут делать дальше, если связь так и не восстановится?
Ученый, прикусив губу, смотрел в иллюминатор. Диссертация накрывалась медным тазом. Но это было несущественно относительно невыясненных масштабов трагедии. Они застряли на станции, с которой никуда не смогут сбежать. Станция не предназначена для полетов. Горючего нет. Запасы жизнеобеспечения ограничены. Он перевел взгляд на Алешку – жалко парня, совсем еще желторотик.
- Олег, - вывел его из созерцательного ступора голос капитана. – У тебя успокоительные есть?
- Да, - кивнул головой ученый. – Я посмотрю, что конкретно. Надо будет подобрать не вызывающие сонливости, чтобы можно было работать.
- Зачем работать? – проговорил вдруг Алексей. – Что мы можем сделать?
- Мы сделаем всё что можем. Первое – энергия. Второе – кислород. Алёша, отключай все, что не имеет прямого отношения к выживанию. Радар дальнего действия, активные сканеры… что там еще можно отключить?
- Антенный комплекс, - включился в приказ Алексей, распрямляя плечи. – Оставить только аварийный маяк. Можно еще перевести системы ориентации в спящий режим. Освещение. Оставить только аварийку. Снизить температуру градусов на пять.
- Займись. Теперь кислород. Олег, - обратился капитан к ученому. – У тебя в лаборатории есть ампулы с хлореллой и спирулиной?
- Понял, - кивнул Длинный. – Два резервных бака для регенерации воды можно переоборудовать под водоросли. Кстати, это еще будет дополнительным источником питания. Только к чему это всё? Ну выиграем мы пару-тройку месяцев. А дальше?
- Сначала выиграем, а потом смотреть будем, - жестко ответил капитан.
Станция перешла в режим жесткой экономии. Тусклый свет аварийных ламп, урезанные пайки, даже лишние разговоры под запретом – чтобы не тратить кислород.
Алексей включал прослушку эфира каждый час, потом стал это делать раз в два часа, раз в четыре часа.
На сорок пятый день изоляции к вечеру они собрались в кают-кампании. Длинный раздал всем миски с ужином: каше-суп из водорослей, приправленный куском остро пахнущей сушеной рыбы. Никто уже не морщился от специфических запахов. Значение имело теперь только одно – это еда и она пока есть.
Алексей молча поглощал неаппетитное варево. Капитан, уже расправился со своей порцией и старался смотреть в окно, чтобы Длинный не увидел его голодного взгляда.
- Я что подумал, - тихо произнес вдруг Длинный. – А что если это все, - он обвел рукой помещение станции. – Что если всё это предсмертная агония?
Алексей поднял на него удивленный взгляд. Капитан нахмурился:
- Что ты имеешь ввиду?
- Помните при старте? Хлопок в служебном модуле. Мы посчитали это выброс кислорода из баллона. А если это не так? Если баллон тогда взорвался, герметичность корабля была нарушена, и мы умерли? Или умираем. Что если всё это – синхронизованная галлюцинация отмирающих нервных клеток? Если мы призраки, которые еще не знают об этом?
Краем глаза капитан увидел расширившиеся от ужаса зрачки Алексея, и густая волна ярости поднялась у него в сердце.
- Олег, ты успокоительные сегодня принимал? – спросил он, стараясь оставаться внешне спокойным.
- Принимал, - мрачно ответил тот.
- Ну так прими еще дозу, - в голосе капитана наконец прорвалось раздражение. – Мне только истерики тут не хватает. Возьми себя в руки.
Но Длинный словно не услышал его приказа и продолжил развивать свои мрачные теории:
- Парадокс Ферми: «Где все?». Ответ прост – нигде. Просто короткая вспышка разума на планете, которая исчезает в небытие так же внезапно, как и появилась.
- Олег! – капитан сжал кулаки.
Но ученый проигнорировал и это предупреждение.
- Война, вирус, астероид, который не заметили, вспышка сверхновой, водородная волна, разрыв во времени… Причин сотни, тысячи. И ни одна из них не важна. Потому что есть только мы. Последние три человека. Три человека и есть теперь человечество.
- Прекрасная теория, - проговорил наконец капитан. – Мы – призраки. Но какими бы мы ни были призраками, согласно показаниям датчиков, мы потребляем кислород. Поэтому вставай Длинный и пошли проверим как там наши «теплицы». Алексей, запусти калибровку датчиков в жилых отсеках. Через пятнадцать минут жду отчет.
В тусклом, красноватом свете аварийных ламп, к которым добавлялся мертвенно-фиолетовый отсвет фитоламп, они проверили одну за другой кюветы с темной жижей внутри.
- Фотосинтез идет, - констатировал Длинный, наблюдая обильные пузырьки на поверхности. – Только выходная мощность пока ничтожна.
- Ничего, - спокойно заметил капитан. – Время пока есть.
- Фильтры, навигация, насосы – это все жрет энергии больше, чем мы можем себе позволить, - заметил ученый. – Если бы только у нас были солнечные батареи… - и после паузы виновато добавил: - Мозги уже плавятся от постоянного полумрака. Хотя бы пару часов света в день.
- Батареи есть, - услышали они позади себя голос инженера.
- Где? – тут же спросил капитан, поворачиваясь.
- В скафандрах, - ответил Алексей, протягивая капитану отчет о датчиках. Усталое лицо его и потухшие глаза преобразились.
Длинный нахмурил лоб.
- В скафандрах? Фотоэлементы систем жизнеобеспечения? Это какая же выходная мощность?
- С каждого скафандра можно снять панель размером с лист бумаги. Три скафандра — три панели. Если соединить параллельно, собрать раму, вывести на аварийный контур... - Алексей уже мысленно видел схему, его пальцы непроизвольно шевельнулись в воздухе, - ...даст достаточно для освещения рубки. Два, может, три часа в сутки.
- Пошли за скафандрами, - коротко бросил капитан.
Работа закипела. Они вынесли три запасных скафандра в центральный отсек. Алексей, вооружившись монтировкой и паяльником, принялся за ювелирную, почти варварскую операцию. Он не ремонтировал — он расчленял. С треском отходили пластиковые кожухи, с шипением рвались защитные пленки. Он слой за слоем вскрывал высокотехнологичную «кожу», обнажая хрупкие фотоэлементы.
Длинный, забыв про свои теории, ассистировал. Он держал элементы, подавал инструмент, мультиметром проверял цепь на короткое замыкание после каждого, аккуратного, как у хирурга, надреза.
- Контакт, - бормотал Алексей, припаивая тончайшие проводки. - Держи... Есть. Следующий.
Они работали молча, в полной тишине, прерываемой лишь шипением паяльника и их тяжелым дыханием. Капитан наблюдал. Он видел, как преображаются лица подчиненных – от угрюмого отчаяния к яростной сосредоточенности.
Несколько часов потребовалось, чтобы собрать три самодельные панели из фотоэлементов, на каркасе из самодельных уголков, опутанных паутиной проводков, тянущихся к распределительному щитку, который был перепаян Алексеем.
После десяти часов зарядки Алексей щелкнул тумблером и ослепительно яркий, как им показалось, свет залил рубку.