Вкруг ракитова куста

Утром в субботу Нате никуда не надо было ехать - пар в универе не было. Она выключила будильник и проспала почти до обеда.

Вставать не хотелось, и она валялась в постели, нежно потягиваясь, и ещё витая где-то в грёзах своих снов. Неожиданно раздался громкий и требовательный стук в дверь её комнаты [в университетской общаге].

- Это ОН – Митя, - пронзила её мысль. – А я тут в ночнушке и растрёпанная.

Она вскочила с кровати, задев стоящий рядом стул и с грохотом уронив его на пол. Накинула на себя халат, быстро пригладила и забрала спутанные после сна волосы и подошла к двери.

- Кто там?

- Это я, - раздался знакомый низкий баритон, от которого побежали мурашки от макушки до пяток и обратно. – Не разбудил? – насмешливо уточнил Митя, переступая через порог.

- Не, я уже проснулась.

- Ого, что за разгром? – сказал он, поднимая стул и ставя его к столу, и не давая ей ответить, спросил деловым тоном:
- Какие на сегодня планы? Предлагаю прогуляться по парку.

Пока Ната умывалась и переодевалась, он сварил кофе на двоих, сделал бутерброды и накрыл на стол.

Парк был недалеко от их общежития. Парком его можно было назвать лишь относительно - небольшие протоптанные тропинки перемежались густыми зарослями кустов и деревьев, которые местами напоминали лес.

Наташа с Митей, держась за руки, ходили по тропинкам и много разговаривали. Он рассказывал о себе, о своем увлечении индийской мифологией и медитациями. Наташа пела, закрыв глаза, наслаждаясь тишиной, природой и их уединением. Её летящий звонкий голос сначала летал вдоль тропинок, потом начинал кружить вокруг кустов, деревьев, спугивая птиц, которые стремительно спархивали с веток и улетали к вершинам берёз и тополей. Потом голос устремлялся в самую высь нежно-голубого неба и звенел там, как звенит жаворонок тихим майским утром над колосящимся полем.

И вдруг Митя круто свернул с тропинки и, увлекая Нату за собой, повёл куда-то сквозь заросли кустов. В глубине заросшего участка Наташа увидела небольшую полянку на берегу маленького затянувшегося ряской пруда, который окаймляли кусты ивы. Ната удивлённо посмотрела на Митю:

- Зачем мы сюда?

Митя, ничего не говоря, выбрал стоявший чуть поодаль от остальных кустик, и медленно и даже как-то торжественно обвёл Наташу вокруг него три раза. Потом разостлал на траве свою куртку, сел на неё и, счастливо улыбаясь, протянул руку Наташе, приглашая её сесть. Она аккуратно опустилась и села рядом.

- Всё, теперь ты моя. На-всег-да, - серьёзно сказал он, пронзительно и в то же время очень нежно заглядывая ей в лицо своими как Космос голубыми глазами.

- Как это? – испуганно и смущённо спросила Ната.

- А так. Видишь – я обвёл тебя три раза в к р у г  р а к и т о в а  к у с т а. А это древняя форма венчания пары. Сейчас в церкви водят вокруг аналоя? а раньше водили вокруг ракитова куста. Знаешь, почему в песне поётся – «я сижу, сижу горюю у ракитова куста»?

- Нет.

- Вот потому и горюет, что пары нет, не с кем вокруг него обойти-то!

- Да? – удивлённо протянула Наташа, никогда раньше не задумывавшаяся о смысле этой, казалось, шуточной песенки.

- Да, и ещё вот, - Митя чуть откашлялся и затянул своим красивым густым баритоном:

- Ой, как на этой на реке вырос куст ракииитовый.
Ах, как на том на кусту сидел млад сизой орёл.
Ой, да во когтях-то он держал, ой, да ясна сокола.

- Ну, дальше ты знаешь, - резко оборвал песню Митя. – Так вот, почему орёл-то сидит на ракитовом кусту, а не на другом каком-нибудь?

- Неет, - Наташа, открыв рот, смотрела на Митю, который вдохновенно размахивая руками и глядя то на неё, то на куст, был похож сейчас не на современного столичного студента, а, скорее, на… Садко на берегу Ильмень-озера – такой он был одухотворённый, с горящими сверкающими глазами и растрепавшимися русыми кудрями. – Только гуслей ему ещё не хватает, - подумала Наташа.

- А потому он и сидит на ракитовом кусту, - продолжал "Садко", - что куст этот – это граница между миром живых и миром мёртвых! – Митя на последних словах специально понизил голос, и они прозвучали как-то очень напряженно-трагически.

Ната смотрела на него, не моргая.

Митя взял Нату за обе руки, наклонился и приблизил к ней своё лицо.

- Этим летом я думал, что умру, - сказал он низким утробным и потому страшно волнующим голосом, от которого у Наташи вдруг сначала перехватило дыхание, а потом защемило где-то в животе. Пальцы на руках подозрительно похолодели, и ей показалось, что её знобит. Она испуганно и вопросительно смотрела на Митю.

- У меня был такой жуткий упадок сил, - продолжал он, - что я не мог ничего делать. Понимаешь, совсем ничего! Я целыми днями лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. Жизнь казалась мне бессмысленной. И тогда я решил последний раз помедитировать и спросить Там – буду ли я жить, или скоро уйду. И, представь, тогда Чей-то Голос мне сказал, что у меня здесь ещё не всё закончено. Что мне ещё рано уходить. И скоро я встречу настоящую Любовь. И придёт она неожиданно, но я её сразу почувствую. И будет это спутница жизни, дарованная мне свыше. И представь – когда я увидел тебя в автобусе, сразу понял, что это ты и есть! Ты – моя суженая, - Митя поднёс Наташину руку к губам и медленно нежно поцеловал её.

Наташа смотрела на Митю широко распахнутыми глазами. Кровь пульсировала у неё в висках. Сердце выпрыгивало из груди. Лицо охватил ужасный жар. Она не знала, что ей сейчас надо делать - говорить или молчать. И она закрыла глаза.

- Значит, ты, Небо? Ты нас соединило? И это правда, что Митя - моя Судьба, мой суженый? И мы пойдём с ним по жизни, также крепко сжав руки? И нас ждёт прекрасное будущее, полное Любви, Понимания и Единения? Да?! - Да! И пусть все говорят, что угодно. Мне всё равно. Теперь Он мой, а Я – Его.

- Митя, я тебя люблю! – прошептала она с закрытыми глазами.