Семейный альбом ч. 3

На обороте этой фотографии написано «Лене 1 год». Обкусанный пряник в одной руке, пластмассовый заяц в другой, на заднем плане не то занавеска, не то коврик. Я помню эту ткань – на синем фоне жёлтые листья, она висела у нас потом в бараке на стенке вместо ковра, тогда у многих висели такие тканевые типа драпировки, и не так неприятно прикасаться к голой стене, и постирать можно время от времени, и побеленная стенка не будет пачкаться. У кого была возможность – вешали такие же матерчатые ковры обязательно с оленями, нарисованными несмываемой краской, попозже появились того же сюжета бархатные, но это уже была роскошь и мещанство.
      
Эта тряпочка закончила свой земной век в качестве занавески на полатях у русской печки. И зайца грязно-жёлтого цвета с лапками на резинках я помню, его тоже привезли в Ордынск, он был одной из немногих моих игрушек. Красивых кукол с закрывающимися глазками и льняными волосами у меня не было. Помню юлу, калейдоскоп, и так, что-то по мелочи, типа Дюймовочки, виднеющейся из раскрывающегося тюльпана, когда нажимаешь на ручку.
       
Фотография годовалой меня славно послужила нашей семье. Когда рождался очередной внук, она извлекалась из альбома и в очередной раз доказывала, что мне действительно удалось обрести личное бессмертие (так Валера всегда говорил). А вот с младшими внуками фокус не удался: Егор родился точной копией Дани, впрочем, когда немного подрос, одно время был тоже очень похож; Кира же – это копия второй бабушки, и это справедливо – все бабушки достойны личного бессмертия!
Но прежде внуков были дети, и видно невооруженным глазом, что мальчики мои почти точная копия меня, а Маша маленькая не так явно походила, но во взрослом состоянии на каких-то фотографиях сходство потрясающее, особенно когда она временами мигрирует в блондинки. Это подтвердил и ИИ, когда только начали появляться эти программы распознавания лиц, так на групповых фотографиях алгоритм не мог отличить меня от Маши.
    
Я привычно всю жизнь сожалею, что мне не удалось походить в детский сад, мне всегда казалось, что там так здорово, весело живётся. А всё потому, что я не могу помнить, но фотодокументы обвиняют, в детском дошкольном учреждении я всё же повоспитывалась, поскольку в совхозе не было разделения на ясли и сад, на фотографии все детки, и ясельного возраста и старше. Жаль, что не сохранилась аналогичная фотография с мамой, она тоже успела поработать в этом саду/яслях, то ли для того, чтобы была возможность меня устроить в ясли, то ли наоборот, я туда попала, потому что мама там работала. И у неё тоже была такая вышитая сиреневая кофточка, вот уж не знаю тоже, была ли это рабочая одежда, выдаваемая работодателем, или просто инициатива снизу – сами женщины договорились и сшили такие кофточки, да ещё и вышили орнамент.

Скорее последнее, так как эту блузку я помню уже по Ордынску. Мне очень обидно порой читать, когда хают, как плохо, бедно, по-колхозному, немодно, некрасиво одевались советские женщины 50-70-х годов, причём все скопом. Во-первых, страна жила небогато послевоенные годы, во-вторых, жила духовной жизнью, как бы пафосно это ни звучало, а в-третьих, извечное женское желание принарядиться с разной степенью успешности, правда, но многим удавалось реализовывать самостоятельно или с помощью рукодельниц-подруг. И шили, и вышивали, мода на вязание пришла чуть позже, появилась цветная пряжа и даже вязальные машинки.