Письма Учителю. Ругая царя

              "Есть мысли столь преступные, что и думать не хочется, но они сами лезут в голову"
                Ван Ли-чжун, конформист при дворе Фу Си.
                ***

    " Начало второй декады апреля 1890 года, граф, у Вас насыщено.

 Вы сами создаете эту весеннюю стремнину. Второго дня, пройдя пешком до Тулы, нежданно для артистов появились на репетиции весьма успешного, в дальнейшем, спектакля (http://proza.ru/2025/10/23/1261).

 Физическая нагрузка, плюс эмоциональный драйв активизируют мыслительный процесс. Но какой!

 "Третьего дня, говоря с Стаховичем, ругал царя за то, что возобновилась смертная казнь"

 Предсказуемо, Лев Николаевич. После давней неудачной адвокатуры с Шабуниным, закончившейся расстрелом ударившего офицера солдатика. Ну и Ваш крепчающий с годами пацифизм. Мозаика складывается в разговоры на кухне.  Не переживайте, граф, подобное происходит в любое время, все усиливаясь на излете эпохи очередного правителя.

 Фишка в другом.Вы знакомы с несколькими носителями этой славной фамилии. Уже писал о красавице Софье. Только с этой молодой дамой Вы совершали конный променад. Такое ощущение, что она была влюблена в старого ловеласа и духовного гения. Впрочем, это не помешало Софье быть фрейлиной Александры Федоровны.

 Но не с ней Вы говорите 13 апреля. С отцом Софьи? Александр Александрович почти ровня Вам по годам. По положению круче,шталмейстер императорского двора. Проще говоря, главный конюх при царе.

 Круто. Думаю, они, хоть и приближены к "телу", могли участвовать в подобных беседах. Знали Вашу порядочность, что не стуканете. Да и Вы, не любя власть, вряд ли упомянете его.

 Но в это день в Ясной Поляне гостит сын Александра Александровича. Вы с ним неласковы, о чем позже жалеете.

 Именно с Михаилом Александрович Вы совершили пеший поход из Москвы в имение. Харе Кришна, не в другую сторону и не на танке.

 Возможно, именно упомянутый разговор повлиял на политическую карьеру Вашего собеседника. Не критикуя царя в открытую, Стахович выступает за свободу совести. Чуть позже, являясь камергером императорского дворца, получает выговор, с занесением в личное дело, от Николая II.

 Представляю реакцию его отца:

 -Вот до чего доводят все эти разговоры!

  Ещё круче, объединив вас, высказался Иоанн Кронштадтский:

 -В наше лукавое время появились хулители святой церкви, как граф Толстой, а в недавнее время некто Стахович, которые дерзнули явно поносить учение нашей святой веры и нашей церкви, требуя свободного перехода из нашей веры и церкви в какие угодно веры…

 Хороший эпитет времени. Впрочем, Вы сами знаете, что не бывает иных. Как и смелость редких, идущих против течения все усиливающейся стремнины.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 Интересно, а главные повара могут, без опаски для жизни, ругать главное лицо государства?"