Точка невозврата-2

Игорь изменился. Он замкнулся в себе и стал малообщительным. На вопросы о плене отвечал неохотно, предпочитая молчать. Эта тема была под негласным табу. С работы его уволили, сославшись на профнепригодность. В итоге ему пришлось оформить инвалидность. Из-за тяжёлых травм, полученных в плену у боевиков, он начал ходить с палочкой. Здоровье было подорвано.

А семейная жизнь, в свою очередь, дала трещину. Игорь изменился, начал пренебрегать своими мужскими обязанностями и очень переживал от этого. Его работа ночным сторожем в школе едва покрывала расходы. Всё легло на плечи Антонины, которая чувствовала, что её терпение на исходе, ведь за годы совместной жизни она привыкла немного к другому. Шарик неприятия мужа надувался быстро, и вот однажды он лопнул.

На день рождения подруги Антонина приехала одна. Игорь остался дома. На вечеринке, выпив лишнего, она поддалась уговорам старого знакомого и согласилась зайти к нему на чай. Очнулась утром в чужой квартире, в постели с мужчиной. Голова раскалывалась, мутило, но совесть её не мучила. Надоела рутина семейной жизни, хотелось выть от тоски. Ночь вне дома придала ей сил и уверенности: всё не так уж и плохо, как могло сразу показаться, и так жить можно. Наверное, и нужно, а то совсем с ума можно сойти.

Антонина переживала новый этап жизни. Целомудренная в девичестве, да и в семейной жизни на первых порах верная мужу, теперь совсем от рук отбилась, уходя всё дальше и дальше от прежней искренности в отношениях. Игорь не замечал перемен или не хотел их замечать, но когда понял, что происходит, не придал этому значения. Он закрывал глаза на измены жены, полагая, что так будет лучше для них обоих.

Игорь был рассудительным человеком. Чего говорить, жизнь научила. Он знал, что его здоровье не позволяет требовать от жены того же, что раньше. С палочкой — символом слабости и ограничений — он не имел права на её внимание и преданность. Но даже это не вызывало обиды. Он смирился с судьбой и нашёл силы сохранить то хрупкое, что оставалось от их отношений.

Шло время, и дети, когда-то маленькие и беззаботные, превратились во взрослых людей. На свет Божий явились первые внуки — очаровательные малыши, которые стали для Игоря Алексеевича целым миром. Он души не чаял в этих маленьких сорванцах, они были его отдушиной в этом суетном мире.

Здоровье уже не было прежним, годы брали своё, но он не сдавался. Однако его близкие, казалось, охладели к нему. Жена и дети, некогда окружавшие его заботой и вниманием, теперь были поглощены своими делами. Каждый из них пребывал в своём жизненном пространстве, думая прежде всего о себе.

Жизнь Бузникина стала проходить мимо его близких, как бы параллельно. Они решали свои задачи, не всегда находя время для старика. Он перебивался в своих заботах. Но в присутствии внуков сердце Игоря наполнялось теплом и радостью. В их смехе и играх он находил утешение и смысл своего существования. Но это длилось недолго.

Настал такой момент, когда дед стал для них камнем на шее. Ему исполнилось шестьдесят восемь лет — возраст, который казался им вехой, отделяющей от неизбежного. Его поколение, прошедшее через войну и плен, несло на своих плечах бремя прожитых лет и испытаний.

Старые раны всё ещё давали о себе знать, особенно беспокоила голова. Память начала подводить деда: он забывал то, что ему говорили всего несколько минут назад, а события недавнего прошлого ускользали от него, так и не добравшись до сознания. Лишь обрывки детства и страшные воспоминания о плене ещё жили в нём, словно застывшие кадры из другого времени.

Плен особенно ярко отпечатался в его памяти, будто это случилось вчера, в то время как недавние события исчезали бесследно. Оставлять его одного в московской квартире стало небезопасно. Он мог совершить нечто неосторожное: открыть газ и не зажечь конфорку, включить воду и уйти спать. Что уж говорить об электричестве и электроприборах — с ними тоже требовались осторожность и внимание. Жизнь превратилась в стояние на пороховой бочке.

Каждый день — испытание для всех. Они понимали, что должны быть рядом, поддерживать и помогать, но как это сделать, когда все работают и оставаться с ним некому, когда даже привычные вещи теперь требуют от них бдительности и заботы?

Однажды Игорь решил погладить рубашку. Он оставил на ней горячий утюг и отправился в другую комнату смотреть футбол. И только едкий запах палёного привёл его в чувства.

Игорь был склонен долго и тщательно готовиться ко всему, что планировал сделать. Например, когда он собирался пожарить котлеты, это занимало немало времени. Он несколько раз включал и выключал газ, долго разогревал сковородку, наливал масло. Затем аккуратно укладывал котлеты и начинал процесс приготовления.

Но вдруг Игорь бросал всё и уходил в комнату, откуда направлялся на балкон. Он долго смотрел вниз, словно промерял расстояние до асфальта, и даже перевешивался через поручни, с лёгкой улыбкой разглядывая прохожих.

Почувствовав резкий запах горелого, он возвращался на кухню. С волнением в сердце он брал сковородку и подставлял её под струю холодной воды. Вода со злобным шипением и паром остужала чёрные угли, оставшиеся от полуфабрикатов. Игорь Алексеевич стоял и наблюдал за этим процессом, пытаясь осознать, как он мог допустить такую оплошность.

— Игорь, ты пойми меня правильно, так дальше продолжаться не может, — говорила расстроенная Антонина после очередного чрезвычайного происшествия. — Ты когда-нибудь дом спалишь или с балкона свалишься. Надо что-то делать.

Она вздохнула и продолжила:

— Я тут подумала, а может, отправить тебя в деревню? Там мама. Она хоть и старенькая, но ума у неё хватит, чтобы за тобой присмотреть. Ты ей поможешь физически, а она тебе — своим вниманием и заботой. Пускай у тебя память плохая, но сил у тебя вполне достаточно, чтобы помочь по хозяйству.

Игорь без слов согласился, опустив глаза и продолжая разглядывать дырку в стене. В его взгляде читалась усталость и смирение перед неизбежным.

                (продолжение следует)