Диалог Души с Богом I

В бесконечной тишине, где нет ни времени, ни пространства, а лишь предвечное сознание, трепетала Душа. Она была нага, измучена и полна бунта. Перед ней было Присутствие, которое она всегда знала, но теперь осмелилась вопрошать. Это был ее разговор с Богом.

Душа: Я больше не могу молчать. Я прошла через все круги, что Ты создал. Я рождалась в крике и умирала в хрипе. Я любила до самозабвения и ненавидела до дрожи в костях. Я видела, как мать хоронит дитя, и как тиран смеется над праведником. Я строила города, которые обращались в прах, и писала стихи, которые сгорал огонь. Я была песчинкой в Твоей пустыне и искрой в Твоем костре. И вот, я здесь, снова перед Тобой, и в груди моей один-единственный вопрос, от которого сотрясается все мое существо: ЗАЧЕМ?

Присутствие молчало, но молчание это было не пустым, а всевмещающим, как темное небо, в котором вот-вот вспыхнут звезды.

Душа: Не молчи! Ответь мне! Зачем эта чудовищная, великолепная бессмыслица? Если цель – радость, то почему путь к ней лежит через страдания, которые ломают хребет самой вере? Я видела слезу одного-единственного замученного ребенка. И я говорю Тебе, как один из героев моих земных снов, – вся Твоя мировая гармония не стоит этой одной слезинки! Ты дал мне свободу? О, какое лукавство! Это свобода выбирать между болью и болью, между одним грехом и другим. Это свобода задыхаться в колодце, выбирая, какой глоток грязной воды сделать последним. Зачем сознание, если оно лишь увеличивает муку? Животное страдает и забывает. Человек страдает, помнит, анализирует и страдает в тысячу раз сильнее от самого понимания своего страдания!

Голос Души звенел от надрыва, от той искренности, что рождается на грани отчаяния.

Бог: (Голос Его был не громом, а тишиной, ставшей слышимой) Ты спрашиваешь «зачем», ожидая услышать о цели. Ты мыслишь как строитель, который кладет кирпич к кирпичу, чтобы возвести здание. Но Я не часовщик, а садовник. Я не собираю механизм, Я взращиваю сад.

Душа: Сад? Где самые прекрасные цветы удобряются кровью и слезами? Где червь точит самый нежный бутон? Что может вырасти на такой почве?

Бог: Любовь.

Слово это прозвучало так просто, что Душа на мгновение опешила.

Душа: Любовь? Ту, что я видела? Ту, что заставляет предавать, убивать из ревности, ту, что иссыхает, оставляя лишь горечь? Эту любовь Ты взращиваешь?

Бог: Ты видела лишь ее искажения. Ты видела ростки, пробивающиеся сквозь каменистую почву эгоизма. Я дал вам не мир-театр, где все играют предписанные роли в финале всеобщего счастья. Такой мир был бы мертв. Я дал вам мир-горнило, мир-пустыню, в которой можно умереть от жажды, но в которой лишь и можно по-настоящему захотеть найти источник. Я дал вам свободу не для того, чтобы вы выбирали между хорошим и плохим. Я дал ее для того, чтобы в мире, где ничто не принуждает любить, где все вопиет об обратном, – хотя бы одна душа, свободно и без всякой гарантии на награду, выбрала любовь.

Душа: Но цена! Цена!

Бог: А разве любовь, рожденная без выбора, без преодоления, без жертвы, чего-нибудь стоит? Разве свет ценен там, где нет тьмы? Любовь, рожденная по принуждению в раю, – не любовь, а рефлекс, послушание раба. Но любовь, что рождается в аду земной жизни... любовь матери к больному ребенку, милосердие к врагу, прощение предателя, рука, протянутая нищему, когда у самого ничего нет... эта любовь, вспыхнувшая вопреки всему, и есть тот единственный цветок, ради которого был посажен весь сад. Она оправдывает все. Она прожигает дыру в ткани мироздания и светит в Мою вечность. Каждое такое деяние – это не просто поступок. Это акт со-творения мира вместе со Мной.

Душа замолчала. Бунт в ней утихал, уступая место гулкой, бездонной печали.

Душа: Значит… смысл не в том, чтобы достичь счастья, а в том, чтобы научиться любить посреди несчастья? Не в том, чтобы найти ответ, а в том, чтобы самому стать ответом?

Бог: Ты была создана не для того, чтобы потреблять смысл. А для того, чтобы его производить. Жизнь – это не вопрос, на который нужно найти ответ. Это задание, которое нужно исполнить. Ты спрашиваешь «зачем?». А Я смотрю на слезу того самого ребенка и спрашиваю тебя: «Что ты сделаешь?». Ты пройдешь мимо, проклиная Меня за жестокость мира, или утрешь эту слезу, став на одно мгновение Моими руками? В этом выборе – и есть вся твоя жизнь. И весь ее смысл.

Бесконечная тишина вновь окутала их. Но теперь она была другой. Она была наполнена не пустотой, а выбором. Душа стояла на пороге нового рождения, и она знала, что снова будет боль, снова будут сомнения и отчаяние. Но теперь она несла в себе не проклятый вопрос, а священное Задание.

И Душа, не получив ответа, но обретя Задание, шагнула обратно. В мир, где слеза ребенка все еще ждала своего утешения.