Аксиома продолжение 20

8.
Было такое впечатление, что полиция стояла за углом и ждала, когда придет вызов. Появилась мгновенно.
Увидев кровь на костюме и на руках Алексея, сразу надела на его руки наручники и, не спросив ничего, повела в специальную полицейскую машину.



Петр Иванович спросил:
- Что же вы делаете? Он в чем виноват?
- В полиции разберутся, - буркнул один из полицейских.
Подъехала скорая помощь и еще одна полицейская машина, вышли двое полицейских. Один полицейский, майор, подошли к Петру Ивановичу и Людмиле. Людмила не смогла ничего внятного объяснить. Она была в состоянии стресса, подавленная, угнетенная.
- Вы видите, в каком она состоянии, что она может сказать, вызывайте ее повесткой, надеюсь, завтра она придет в себя и все расскажет, - сказал Петр Иванович.
- Но нам надо сейчас допросить свидетелей, - сказал полицейский.
- Я понимаю, но и поймите вы, товарищ майор, у нас не каждый день находят труп.
- Что Вы можете сказать? – спросил майор у Петра Ивановича.
- Могу сказать, что минут десять как я пришел домой. Увидев Степана, склоненного на перила, решил, что он о чем-то глубоко задумался, так как не ответил на мое приветствие.
- Может, что-то вас насторожило? Может, кого постороннего заметили?
- Никого я не видел.
- Значит… - начал размышлять майор, - никого посторонних не было.
- Это ровным счетом ничего не значит. Мы сейчас все находимся в состоянии стресса, спросите соседей, может, они что видели.
- Понятно, понятно, - неопределенно проговорил майор, потом добавил: - Я бы вам рекомендовал не появляться сейчас во дворе. Цыгане разбираться не будут, кто в чем виноват.





Всю ночь Алексея продержали в ИВС и вызвали на допрос в четыре часа утра, когда сильно хотелось спать и глаза просто смыкались. Он сидел на табуретке, кивая головой, когда выбили из-под него табуретку. Он даже не понял, как очутился на полу.
- Ты сломанный табурет, что, еще не выспался? – услышал Алексей над головой. Он мигом встал на ноги.
- Извините, я всю ночь не спал, а сейчас прямо разморило. Извините.
- Садись и не падай, - грубо сказал следователь. Он был полноватый, седовласый, лет на десять старше Алексея.
 «Видно, жизнь помотала тебя, - подумал Алексей. - Глазки маленькие, да еще щуришь их, губы тонкие, ноздри раздутые, злой. Напыщенный, как пузырь. Из-под фуражки выглядывает непричесанный волос. Только сам, видимо, встал или разбудило начальство. С ним нужно дипломатически разговаривать».
- Если будешь сотрудничать со следствием, получишь меньший срок.
- Слушайте, я его не убивал! – твердо сказал Алексей, привстал с табуретки.
- Сядь, - возмутился следователь.
- Как Вас звать? Как к Вам обращаться? – присев на табуретку, сказал Алексей.
- Пока Аркадий Станиславович, можно товарищ капитан, - уже мягче сказал следователь.
- Аркадий Станиславович, я сам в шоке, что так вышло, он буквально минут пять как вышел, зачем-то надел свое пальто, наверх мое и вышел.
- Это говорит, что он сильно расстроен был. Значит, еще в доме у вас произошел инцидент с ним. Вы ругались или у вас произошла драка, затем вы выстрелили в него.
- Да у меня нет оружия, я не охотник, не рыбак.
- Я спрашиваю, куда дели пистолет?
- Какой пистолет? Я же говорю, с роду не имею оружия!
- Я Вас закрою на сорок восемь часов и поверти…
- Аркадий Станиславович…
- Не перебивать меня, - закричал майор, затем тихо спросил: - Куда дел пистолет?
- Ищите, найдете, скажите, где, - сказал Алексей, затем, набрав в легкие воздух, выдохнул. Он размышлял: «Они все решили свалить на меня, и отпираться бесполезно. Эх, жизнь моя копейка! Бездарная и глупая, как я. Потерял Людмилу, глупец, стал бороться за нее. Она холодна ко мне и никогда не простит. Дети обрадовались, конечно, что у нас вырисовывались какие-то отношения, но это иллюзия. Потерялся я где-то и не могу найти выход, ткнусь в один конец, глубже зарываюсь в другом. Кара на мне, измена — это страшно, вот и получаю. Прости меня, боже!»

9.

После рабочего дня Данил зашел к Петру Ивановичу. На улице шел дождь со снегом. Температура воздуха минус пять градусов Цельсия, лужи по краям незаметно затягивались тонкими узорами льда. Было зябко, Данил позвонил в двери. Дверь открыла Людмила и, увидев Данила, всплеснула руками, воскликнув:
- Данил, Вы весь скукоженный, мокрый, заходите быстро. Снимайте одежду, простынете.




Тут же появился Петр Иванович.
- Ну, молодежь, быстро в комнату, сейчас скажу Раисе Александровне, чтобы поставила кипяток и с малиной или медом напоила.
- Спасибо, Петр Иванович, не стоит переживать, мы сыщики, во всяких переделках были.
- Давай, давай в комнату и без разговора, - сказал, криво улыбнувшись, Петр Иванович.
Начали разговор о погоде, затем перешли, как помочь Алексею.
Данил сказал:
- Алексей кому-то перешел дорогу. Человек этот важный. Мне не дают вести его дело. Есть у меня подозрение, но нужно тщательно проверить. Может, Вам следует кому-то более важному позвонить, другому следователю потребуется больше времени разобраться в этом деле. Трудно объяснить другому всё, что я знаю об Алексее.
- Даже Людмила догадывается, кто это может быть! Степан был расстроен, что Алексей остается с Людмилой, а его попросили выйти. Он был неравнодушен к Людмиле. А цыганская любовь она горячая, сильная, да и молод он был. Это говорит то, что сгоряча он надевает пальто свое, оно схоже с Алексеевым пальто, и машинально надевает еще и его пальто. Потом Степан, царство ему небесное, фигурой схож был с Алексеем. Не его хотели убить, а Алексея, вот моя мысль.
- А если цыгане узнают, Алексею еще хуже будет, - произнес Данил, пристально смотря на Петра Ивановича.
- Тут такое дело, Степан был изгнан из табора, они не будут вмешиваться, - твердо сказал Петр Иванович.
- Кто знает, - уклончиво сказал Данил. Потом добавил: - Это все наши предположения.
- Меня смущает еще, не успели мы вызвать полицию, а они тут как тут. Не бывает такого. Знаешь, я записал их номер машины и фамилию одного из них.
- Это отлично, я выясню. Ладно, пожалуй, я пойду, привет передайте Людмиле и Раисе Александровне. Что-то детей не слышно.
- Там их отвели подальше в другую комнату, чтобы не подслушивали. Уже был инцидент с ними, так что там уже два сторожа, Люда и Раиса.
Зайдя в камеру после очередного допроса, Алексей заметил нового человека. Он был щуплый, высокий, юркий, мельком глянул на Алексея, поздоровался с ним и сказал:
- Перевели меня к вам в камеру ненадолго, временно.





Алексей промолчал, он был в состоянии психологического напряжения, постоянной тревоги и ожидания опасности. В его ушах прозвучали слова батюшки: «Не нужно слепо доверять каждому – это недостаток социального интеллекта, при котором человека легко обмануть или склонить к неразумным действиям. Молись, сын мой!»
Уже сквозь сон Алексей почувствовал чей-то напряженно внимательный взгляд. Он открыл глаза и увидел блеснувший нож перед лицом. Он вмиг укрытое на нем одеяло накинул на чью-то голову и, схватив за шею, прижал к своей постели. Лезвие ножа коснулось Алексея руки. Он вскрикнул и разжал руки, вскочил с постели, включил свет. Кровь с руки лилась ручьем, но Алексей не замечал этого и, подскочив к тому, который хотел его убить, закричал:
- А теперь молись, я сейчас буду резать тебя на куски, рвать зубами твое горло, я буду упиваться твоей кровью.





Новенький подбежал к дверям и стал колотить их, визжа как свинья. Визг стоял такой, будто целый табун кабанов кричал. Дверь открылась, и трое, подхватив новенького и Алексея, увели с камеры.
У Алексея рана была глубокой. Ему надо было быстро остановить кровотечение и зашить рану. Его положили в больнице, и у входа в палату приставили охрану. Данилу разрешили вести его дело.
Только немного улучшилось состояние здоровья у Алексея, Данил пришел к нему в палату.
 - Алексей, ты понимаешь, что сделал сам себе приговор. Ты воспаленным своим мозгом уверил весь тюремный мир, что ты дьявол и уложишь любого слона.
- Данил, я помню, что что-то нес, ну не помню что. Скажи.
Когда Данил пересказал Алексею, Алексей сказал:
- Да это же с оперы «Джентльмены удачи», только артист Леонов не так был напуган и говорил мягче. Если заставить меня сейчас повторить, видно не смогу, улыбнулся Алексей. Потом задумался, хихикнул и давай смеяться.
Вместе с ним начал смеяться Данил, затем, показывая на входные двери, приставил палец к губам, сказал:
- Там охранник не так поймет.
Это был предел, и они оба безудержно начали смеяться.
Данил вышел на улицу и, посмотрев на свой палец, подумал: «Вот же глупость, и чего смешного было. Вспомнились школьные годы, когда на уроках кто-то даже палец покажет, было смешно, а на перемене тот же палец ничего не значил. – Нервы».

продолжение следует