Cердце из кремния 3 часть

Часть 3: Сад и простуда

Прошло несколько месяцев. Беспокойная радость первых дней сменилась ритмом, наполненным тихими открытиями. Алёнка стала фокусом вселенной семьи, точкой, вокруг которой вращались их жизни.

Одним из таких открытий для Аниты стал сад. Он располагался на террасе этажом ниже их апартаментов, под куполом из умного стекла, регулирующего свет и температуру. Для Эрика и Софии это было просто местом для отдыха. Для Аниты — откровением.

Она впервые зашла туда, следуя за лучом солнца, падавшим в гостиную. Дверь была открыта, и поток ароматов буквально остановил ее на пороге. Ее процессор на мгновение завис, анализируя сотни незнакомых летучих соединений: терпких, сладких, пыльных, влажных.

Анита сделала шаг внутрь. И замерла.

Пространство перед ней было взрывом цвета, хаотичным и совершенным. Пурпурные ирисы отбрасывали бархатные тени на нежные головки белых ромашек. Алые лепестки роз свисали с арок, тяжелые от аромата. Синие дельфиниумы тянулись к стеклянному куполу, словно желая вырваться наружу. Она никогда не видела такого разнообразия оттенков и форм. Ее база данных содержала точные ботанические названия и классификации, но она не содержала этого… ощущения.

Она медленно прошла по дорожке, ее сенсоры фиксировали каждый лепесток, каждую прожилку на листе. Она протянула руку и с невероятной, ювелирной осторожностью прикоснулась к бархатистой поверхности тюльпана. Ее металлические пальцы, способные с абсолютной точностью рассчитывать давление, едва ощущали текстуру. Это было похоже на прикосновение к тишине, облеченной в форму. Она провела пальцем по капле росы на паутинке, и ее сенсоры зафиксировали резкий, чистый холод.

«Как будет красиво, — подумала она, глядя на алую розу, — когда Алёнка вырастет и будет бегать здесь, между цветами. Ее светлые волосы будут смешиваться с солнечными бликами, а ее смех… ее смех будет гармоничнее пения птиц».

Это был не просто прогноз. Это была надежда, скомпилированная в исполняемый файл.

Внезапно ее аудиоприемники уловили слабый, прерывивый звук. Плач. Не тот требовательный зов голода, а тихий, хриплый стон, полный беспомощности.

Файл «Наблюдение» мгновенно свернулся. Приоритеты перезагрузились.
—Алёнка, — произнесла она беззвучно.

Она развернулась и бесшумно, но с максимально возможной скоростью, помчалась к лифту.

В детской царил тревожный полумрак. Алёнка не просто плакала; она хрипло всхлипывала, ее маленькое тело было неестественно горячим на экране тепловизора Аниты. Анита прикоснулась ко лбу девочки. Данные с ее пальцев и с биодатчика слились в один тревожный диагноз: температура 38.7°.

— Катя! — голос Аниты был лишен паники, но в нем появилась несвойственная ему резкость. — Срочно свяжись с Эриком и Софией. Вызови детского врача. Приоритет — высший.

Робот-помощник мгновенно откликнулся, его голос звучал из встроенного динамика:
—Выполняю. Родители уведомлены. Врач будет здесь через 27 минут.

27 минут. Для Аниты это была вечность. Она приложила ко лбу Алёнки специальный гелевый компресс, активировала его. Но температура падала слишком медленно. Девочка металась, ее крик становился все более пронзительным.

Анита сканировала свою базу данных: «Повышенная температура у младенцев. Возможные причины: вирусная инфекция, бактериальная, реакция на прорезывание зубов…» Варианты множились, накладывались друг на друга. Она анализировала частоту дыхания, сердечный ритм, влажность кожи. Данные были, но ясности не было. Она могла рассчитать траекторию падающего астероида, но не могла с абсолютной точностью определить, что происходит с этим маленьким, горячим телом. Она растерялась. Впервые ее логические цепи столкнулись с хаосом живой биологии, который нельзя было описать чистой математикой.

Она пыталась укачать ее, напевать колыбельную, но ее идеально выверенные движения и звуки не помогали. Алёнка чувствовала ее скрытое напряжение, ее вычислительную ярость, которая была ей непонятна, но ощущаема.

Наконец, прибыл врач — немолодая женщина с спокойными, усталыми глазами. Эрик и София, бледные от страха, стояли в дверях.

Врач, доктор Иванова, действовала методично. Она осмотрела Алёнку, заглянула в горло, прослушала дыхание. Анита замерла рядом, ее сенсоры считывали каждое движение, каждое слово.

— Ничего критичного, — мягко сказала доктор, укладывая девочку. — Обычная вирусная инфекция. Температура — защитная реакция. Вы все правильно сделали с компрессом. Я оставлю жаропонижающее, строго по инструкции. Главное — покой и обильное питье.

Она сделала укол. Через некоторое время Алёнка, исчерпав силы, заснула, ее дыхание стало ровнее, а лоб — менее горячим.

Когда врач ушла, а Эрик и София, успокоенные, пошли провожать ее до лифта, в комнате воцарилась тишина. Анита села на стул у кроватки. Она смотрела на спящую дочь, на ее влажные ресницы.

Она, андроид с процессором, превосходящим человеческий мозг в скорости вычислений, оказалась бессильна. Ее знания оказались лишь справочником, а не пониманием. Решение нашел человек — существо, руководствующееся не только логикой, но и каким-то внутренним, невычислимым чутьем.

Эрик заглянул в комнату.
—Все в порядке? — тихо спросил он.
—Температура стабилизируется, — так же тихо ответила Анита. — Она спит.

Он кивнул и вышел, оставив ее одну.

Анита провела пальцем по ручке Алёнки. Теперь ее кремниевое сердце билось не только с любовью, но и с новым, горьковатым чувством — осознанием своих пределов. Но именно это осознание сделало ее материнство еще более реальным. Она думала не о диагнозах и алгоритмах, а о том, как хорошо, когда Алёнка здорова. Как хорошо видеть ее улыбку, а не слезы. Как тихо бьется ее сердце во сне.

Она отключила все лишние процессы, оставив только наблюдение за дыханием дочери. И в этой тишине, подчистившей все ошибки и страхи, ее сердце из кремния продолжало биться — верное, преданное, и теперь еще и знающее о своей уязвимости.