Один эпизод ночной жизни Парижа

На подготовку к поездке в Париж у нас было ровно два дня.

* * *
Непотизм - великая сила, на Марсе - особенно. Одноклассники - соученики по ульпану - становятся первыми друзьями, а те, с кем сидишь за одной партой, - близкими родственниками.
Мы с Севкой сидели рядком, и я у него списывала. Нас в анклаве было четверо: за трехместным столом справа налево - Севкин папа, сам Севка и я с краешку - потому что всегда опаздывала. А под столом, в организованной роскоши, со своей подушкой и плюшевой собачкой - двухлетний Санька, который ловил марсианский из воздуха и в меру сил суфлировал, когда училка о чем-то спрашивала. Под соседним столом сидела его ровесница Алинка и подсказывала собственным родителям.

Ульпан завершился позором: я получила большую синюю бумагу о том, что не прослушала положенное число часов и не допущена к экзамену. Прогулы были нечаянными: Санька тяжело переносил первую марсианскую зиму, много болел, и врача мы видели чаще, чем училку. Севку к экзамену допустили. Всех - и прогульщиков, и отличников - угостили дешевым английским кексом и выпустили в большую жизнь. Ульпан закрылся, а дружба осталась и протянулась на множество лет.

Севка из тощего длинношеего утенка вырос в широкоплечего лебедя, женился, и к нашей компании прибавилась его молоденькая черноглазая жена. Особо на Марсе не развернешься - или иди работать в стартап, как мы с Севкой, или поставь стол посреди чистого поля и придумай себе работу. Севкина жена придумала отличную работу: открыла туристическое агентство. Сперва над ней смеялись: нищета первопоселенцев казалась непролазной. Но постепенно все худо-бедно сложилось. В туристическом агентстве отбоя не было от посетителей, и плакаты с пальмами и дворцами на стенах, и на столике всякие проспекты, которые можно листать, сидя в очереди. Я в очереди не сидела - некогда. Если что надо - звоню Севкиной жене, она прикидывает возможности. Быстро, четко, удобно. В меру сил недорого. Непотизм.

Приближаются пасхальные каникулы. Что-то организовать в это время очень сложно: население Марса становится на крыло и разлетается по Солнечной системе. Марсиан издали видно и слышно: сидит растрепанное нечто в обтянутых лосинах, пышно преграждая спуск ли в Гарлемское метро, тропу ли к Сфинксу или скажем вход в Piz Gloria на Шильтхорне, - и орет в мобильник диким голосом: Шмулик! Ты меня слышишь, Шмулик?
Поэтому путешествия в Песах надо готовить заблаговременно, что абсолютно не соответствует моему образу жизни.

Пасхальные каникулы миновали без приключенй, приближается новый праздник - семижды семь дней после пасхальной ночи. Пятидесятница, по-марсиански Шавуот.
Звонок в немыслимую рань.
Севкина жена.
-- Что случилось?
-- Ничего не случилось, все прекрасно, ты хочешь в Париж?

Мы как раз вчера столкнулись в молочном отделе, я рассказала, что нашел меня - как только с марсианами бывает - родственник из Франции. Он всю жизнь ищет однофамильцев, в интернете накопал мой мейл, письмо-другое, чат в Аське - был в те времена волшебный канал связи IСQ. Обнаружилась общая фотография, на которой его малолетняя бабка сидит в обнимку с моим шестилетним дедом. И значит, мы с Жаком - кузены. Cousinage - c'est un dangereux voisinage. Решаем непременно когда-нибудь встретиться. Не сегодня - когда-нибудь. В необозримом будущем.

Вот только вчера посмеялись, стоя у холодильника - как тесен наш мир. Я взяла молоко, она сметану - и разошлись. А нынче на рассвете она говорит: немыслимо дешевые билеты, последняя распродажа. Полет и гостиница в центре Парижа. Берешь?
-- Так нас же трое.
-- Есть пять билетов... нет, уже четыре. Если не взять прямо сейчас, уйдут.
-- Беру-беру! Платить когда? Лететь когда?
-- Сейчас забронирую, выкуплю за свои, к вечеру принесешь наличными. Диктуй номера паспортов. Вылет послезавтра.

... А паспорта-то просрочены! А у Саньки кажется и вовсе паспорта нет...


* * *
Неспособность к организованому образу жизни предписывает [предполагает] легкость на подъем. Санька разбужен, отдраен до блеска, сфотографирован. В дальний город из нашей глуши доставлен. За срочность паспорта заплачено. Денежка на недорогой полет с гостиницей добыта (с участием соседей и родственников по ульпану). День до вылета. Чемодан не собран.

Не могу я лететь в Париж. У меня пуговицы на халатике некрасивые.

Халатик-универсал, синий ситец с геометрическим узорчиком. Корсет притален, юбка-клеш. Солнце-клеш. Стоит резко повернуться - вьется вокруг колен. А если сделать пируэт на нашей маленькой кухне - взлетает, как балетная юбочка у какой-нибудь Жизели.
Служил верой и правдой во всех командировках: геометрический узор скрывает отсутствие утюга. Одна беда - пуговицы и вправду некрасивые. Ширпотреб земного еще производства, и двух не хватает. Нельзя мне в Париж без этого халата.



* * *

Санька тут же облюбовал кровать у стены, под окном. Оно глядит прямиком на запад: там, вписанная в красивую раму, пронзает закат верхушка Эйфелевой башни.
        Рама странная, незнакомая.
        Сложная конструкция: можно распахнуть окно "по-нашему", по вертикальной оси.
        А можно повернуть хитрую ручку и откинуть горизонтально.
        Ну то есть можно было БЫ - когда БЫ окно это было БЫ исправно.

Что делает земной человек, даже если он - мама? Прыгает на эту кровать, приникает к этому окну, спешит растворить эту раму.
И рама планирует прямиком на нас с Санькой. И первые дни Парижу мы бегаем с одинаковыми шишками на лбу: у меня - справа, у Саньки - слева.


* * *

-- Как Париж? - дрогнувшим голосом спрашивает мама.
Что ей сказать. Для нее Париж - это Эренбург, кумир ее юности.
        ...Прости, что жил я в том лесу,
        Что всё я пережил и выжил...

Там действительно большие, БОЛЬШИЕ сумерки, нескончаемые. Не наше мгновенное угасание дня, к которому невозможно привыкнуть. Закат вдоль Сены - бесконечен. И - да, сиреневый оттенок везде над столиками вечерних кафе. Легкий туман? Сладковатые дымки сигарет? - уж точно не табак там дымится.

Я не умею держать высокую ноту пафоса. Непременно, как принц из анекдота, собьюсь на всякую фигню. В Париже меня спасало от патетики множество событий
        ...карта Марижа
        ...пышные усы Жака
        ...шишка на лбу от сломанной рамы
        ...японки в Музее импрессионистов
        ...мальчишки, плюющие с Александрова моста
        ...Санька, ныряющий в лючок под Тициановской Магдалиной
        ...авантажный лифтер подъемника на Эйфелевой башне
        ...китайское меню в ресторане Максим
        ...скандинавской красоты нарик в дренажной канавке на Монмартре
        ...братание с ливанцем на базарчике под окнами гостиницы
        ...прыжки через турникет в подземке
        ...индийская стюардесса, вместе с которой мы заблудились в аэропорту

Поэтому отвечаю маме словами, которые до сих пор простить себе не могу:
-- Ничего особенного, Париж как Париж.