Выйти из дома

      На холме стоял дом. Два этажа. С огромными проплешинами опавшей штукатурки, оголяя скелет дома из дранки. Ярко розового желания жить – это я про цвет дома. Серые провалы пустых оконных проёмов и зазывающее отсутствие двери парадного. На крыше разросся изумрудностью мох. Утроба этого дома несколько лет не ощущала живности человеческого существования. Охи, вздохи, шепот, песни да ахи не просто затихли в глубинах дома, а исчезло само существование эха. Всех возможных проявлений гнева, страсти, быта. Умер мир, населяющий дом.
      Кладбище человеческого быта, спускаясь справа вниз по холму, сбегая по мощённой битым кирпичом тропинке, натыкается на кладбище человеческого бытия. Сосна-мачта, выброшенного на берег истлевшего фрегата, одиноко возвышается над миром. Памятник умирающей природе в данности. Лишь несколько веток сосны ещё дышат, ещё имеют куцее наличие иголок. Всё остальное дерево сухое. Пристанище воронья, отправляющегося ночевать в ближайший лес где-то за холмом.
Сосна словно величественный крест распятой природы венчает погост, поросший бурьяном.
     И увидишь глаза. Кружева капилляров разъедает глаза эти грустью. Они сухи. Здесь не рождается слеза и стон. Её глаза на той стороне стола за ароматом кофе, наполнены именно этим холмом.
Она хотела быть здесь одна. Войти в парадное и вдохнуть сырость небытия. Она ждала, что дом истребит в ней пустыню былого. И слеза сбежит по щеке, и оргазм наполнится влагой.