Дети Гл. 34 Лаврик

  Гл. 34
   Лаврик.

  Из садика Люська с детьми  завернула в сторону  Риты.
 


 Из не расселенных бараков осталось только два. Тот в котором когда-то жили они сами и барак, где жила Рита с бабушкой.  Расселенные бараки остались без окон, дверей и без всего что можно было унести, что пригодилось бы в хозяйстве. Теперь бараки  превратились в детские площадки.
 Братья  умчались в сторону бараков, а Люська, постучав ноготком в окошко,  подошла к двери.
  -Люся заходи, открыто.
  Рита хорошо знала, так ноготком стучится только Люська.
  Рита после Москвы сильно изменилась. И хотя в ней еще оставалась, та испуганная лань и городковская девчонка, но теперь появилась природная материнская нежность и женская сила. Совершенно неожиданно стала похожа на Бусю. Маруська укутанная в теплое одеяльце, увидев посетительницу, хихикнув, спряталась маме под мышку.
  -Люсенька заходи. Я тебя жду, жду, а ты никак не появляешься. Я по тебе соскучилась и мне в Москве тебя сильно не хватает. Пока тут давеча вместе гуляли, даже было не поговорить. Писать не люблю. Всё ждала когда смогу вырваться к вам в Севастополь.
  Рита пощекотав Маруськин лоб своим завлекательным носом, глубоко вдохнула детский запах и положила ее на раскладушку. Подруги обнялись, действительно так крепко, будто сто лет не виделись. Рита не дав сказать Люськне  ни слова заговорила сама.
  -Люсь, я на самом деле приехала чтоб забрать Бусю в Москву. А она всё сопротивляется. Говорит, что там будет никому не нужна и ее все забросят.
--    Здесь, - говорит – у меня есть Николавна и мои школьные аболтусы.  С кем я буду в Москве читать и ходить на прогулки?  А мои аболтусы? Как я могу их оставить? Ты же знаешь, что лучше меня их ни кто никогда не научит!. Я очень хочу , чтоб вы с мамой с ней как следует поговорили. Родители Володи почти всё время на даче В Строгино. Приезжают в Москву редко, повидаться, Руську полюляшкать. Квартира большая, на Красной Пресне, совсем не далеко от зоопарка. Володя дома ночует не каждую ночь, особенно когда далеко добираться, может не приехать целую неделю. Я там одна с ума схожу, когда его нет. Да и вы с мамой может быть к нам перебрались, говорят Москва на Севастополь меняется почти равноценно. И может с Юрой бы помирились. Я его недавно видела, к нам в гости заходил. Он из армии демобилизовался и поступил заочно в политех. Представляешь и Володя с ним, тоже заочно.
  Люська услышав про бывшего мужа, вздрогнула, как очнулась, тяжело вздохнула:
  -Ой, Рита, даже не напоминай мне о нем,  слышать ничего не хочу. Одиночество при живом муже, мне это слишком хорошо знакомо.
    -Но я совсем не чувствую себя одиноко. Я знаю, он всегда со мной, даже когда далеко. Хотя иногда уезжает на неделю, а то бывало и на месяц.
  -Оставим это! – Люська резко перебила подругу.  – Ты же знаешь я уже нашла обмен на Львов.
  -Люсенька, а на минуточку, как говорит твоя мама,  послушай Риту – что тебе там в бандеровском логове, а еще хочешь туда забрать мальчишек. Еще совсем не поздно всё переиграть! Я то про бандеровцев знаю не понаслышке. Лагерная охрана, звери были , страшнее фашистов.
  -Нет. Я уже всё решила. . Бандеровцы остались в прошлом. Я Москву почему то боюсь, я там потеряюсь. И, на минуточку, не забывай - Львов - старинный польский город, а папаша мой польский еврей. А с Бусей конечно поговорим. И вообще-то уже говорили, она хочет, конечно к вам переберется, только надо  закончить учебный  год ,  ну и волнуется, не  стать обузой.
  -Ух! Придет со школы, я ей устрою обузу.
  -Ритуля, не выдавай меня.  Она это слово не говорила, ты же знаешь ее тактичность, просто я так поняла.  Давай о другом.  Я вот смотрю, Руся у тебя всегда спокойная, вся в тебя. Мои оба были горластые, как и их мамаша. Лучше расскажи секрет, как ты их так легко баюкаешь? Я когда только устроилась заведующей,  несколько раз пыталась успокаивать особо крикливую малышню. Так они только еще громче орать начинали. Так я очень скоро вообще оставила эту затею.
  Рита посмотрела на дочь, задумалась, потом ка спохватившись тихо ответила:
  -Да нет, тут вот на днях всю ночь куролесила.  А в остальном не знаю, - но тут же добавила чуть громче:
  -Нет, знаю. Давно хотела тебе рассказать. Это с лагеря осталось, когда были в лаборатории госпиталя. Это не отпускает. По ночам вспоминаю. Когда самые маленькие болели или когда их приносили  после взятия крови, плакали, звали мам. Я и была им как мамка,  их нянчила, успокаивала, и они  засыпали. Даже свои колыбельные тогда придумала. Вон и Владьку твоего за минуту усыпила. Не знаю как получается, Просто очень хочу помочь.
  -А спой потихоньку.
Рита мельком глянула да дочь, потом на подругу и потихоньку запела,   нежным грудным голосом, совсем не похожим на голос Риты, будто хотела именно ее и убаюкать:
  -Спи мышонок засыпай
Глазки крепко закрывай
И пускай тебе приснится папа мышь и мама мышка
Целый колосок пшеницы и водица из крыницы
Солнце,  месяц, облака
И стаканчик молока
Лапки положи под щечку
ты увидишь ангелочка
он тебя к себе возьмет и на небо унесет.
Тебя встретит мама мышь
Скажет :  - здравствуй мой малыш.

  А вот и вторая:

  -Славный маленький малыш
  Ты зачем еще не спишь 
Хочешь тетушка луна за тобой придет сама
Покачает на качеле, потихоньку, еле еле
Звезды будете считать
Папу маму вспоминать
И братишек и сестричек
Бабушку  и дедушку
Утром снова ты проснешься
И на землю к нам вернешься…
  -Но дело наверно не в словах. Я на само деле не знала – проснутся или нет. Просто очень хотелось успокоить, и чтоб завтра проснулись. 
Рита тяжело вздохнула:
  -Люсь, я тебе про это уже рассказывала, только не рассказала про последний день в госпитале.
  Люська молча кивнула. Рита, пождав ноги на табуретку, задержалась взглядом на дочери и глубоко вздохнув, как бы набрав силы и решительности,  продолжила:
  -В предпоследний день привезли новых детей, все мальчишки, от совсем маленьких и может  лет до двенадцати. Худые, страшные, грязные. До обеда из отмыли, вернули уже с бирками,  накормили. Они сразу заснули. Уже под вечер  у новеньких осмотрели бирки и забрали троих. Двое вроде как ничего, а один был совсем худющий и слабенький, едва пошел с другим взявшись за ручки. Может через час двое вернулись своими ножками, а третьего принесли и бросили на общие палати. Он лежал с закрытыми глазами и потихоньку всхлипывал и стонал. Я к нему подошла. Села рядом. Мне показалось его лицо очень знакомо, но никак не могла вспомнить где я его видела раньше.  Положила его к себе на колени и крепко прижала. Он был совсем холодный, но лёгкий. Я тебе говорила, что те кто будут жить,  они легкие, надо только помочь. Я потихоньку ему пела вторую колыбельную. Он  согрелся и заснул. Я собралась уйти на свое место и попыталась его переложить, как он вдруг,  чуть  приоткрыв глаза тихо-тихо, едва слышно сказал:
  -Рита, не уходи…
   Меня как током прошибло. Я повернула мальчишку на другой бок, а там на плече лавровый листик. Я даже ничего не смогла ответить. Слезы сами текли по щекам,  я не могла дышать, а  и не помню, когда последний раз плакала. Помнишь, мне Буся запретила. Я послушная девочка.
 Рита замолчала. Теперь хлюпала носом Люська. Рита подвинула табуретку, села к ней поближе, положила свою руку на плечо подруги.  Люська почувствовала необыкновенную волну тепла. Слезы сразу остановились,  совершенно не стесняясь подругу высморкалась в подол платья.  Рита улыбнулась, продолжила.
  -Прости не хотела тебя расстраивать, но мне очень надо было об этом кому--то рассказать,  а Бусе не могу.  Я сразу Лаврика не узнала, он неожиданно подрос и лицо изменилось, с тех пор как я его видела. Лавровый листик вот и остался. Я с ним рядышком проспала до утра. Утром меня и всех девчонок забрали.. Лаврик спал. Я его не стала будить, боялась. Тогда я себе сказала – если останусь живая,  когда вырасту стану  непременно детским врачом и еще обязательно всех найду. Мы с Бусей писали кругом запросы. Но пока тишина…
 Люська пришла в себя:
  -Ритуля, я их найду, поверь, я это умею!
 Рита прижалась к подруге:
  - Я верю. Мы же не расстаемся, и я знаю, что ты непременно к нам приедешь в Москву, хотя бы погостить. Только дашь мне свой новый адрес, будем переписываться. А сейчас сходи к рукомойнику,  Буся  вот-вот придет со школы, тебя  не узнает и твои пацаны испугаются, у тебя вся тушь расплылась.
  Люська вышла на улицу. Внутри у нее уже все горело. Почему думала, что непременно быстро всех Ритиных разыщет. Надо бегом домой на Ленина, кинуть карты. И где же эти черти носятся? Голоса детей доносились из соседнего расселенного барака.  От туда же из окошка валил дым.
 Ясно! - Пробормотала  сама себе и решите5льно направилась в сторону барака. Тихо прокралась по коридору и остановилась у комнаты из которой слышались детские голоса. Потихоньку туда заглянула. Возле костра сидели ее садиковские мальчишки с детского переулка –Глосик,  Степка Кот  и  соседский Кумпол.  Серый скрючившись  на корточках, ближе всех к костру, шерудил палкой горящие ветки. Влад сидел рядом на балке, которую до сих пор ни кто не смог вытащить, чтоб приспособить в хозяйстве и «травил баланды».  Он он чень красочно описывал как они с Серым сбежали из немецкого плена. Степка не верил, спорил  и сопротивлялся, Основательно изгвазданный  сажей,  Серый поддакивал а остальные зачарованно слушали.
Люська не выдержала и рассмеялась:
  -Мюнхаузен, хорош травить баланды, домой пора. Братья было испуганные неожиданным появлением мамани,  сразу обрадовались  и подбежали к ней. Раз смеётся, значит пороть не будет ни за костер ни за изгвазданную одежду.  Повиснув на руках матери они направились к выходу.  Маманя свернула в сторону остановки. Влад удивленно посмотрел на мать, а Серый озадаченно спросил:   
 -Маманя, а мы разве на Ленина, а не к бабуле?
- Нет, вы марш к бабуле, а  у меня еще дела и я тороплюсь.
  -Куда?   -возмутился Серый:  –Ты же обещала сегодня на Карантинную.
  -Куда-куда, знаешь куда – на кудыкину гору. Сегодня не могу, зато завтра  с бабулей ко мне -принимать ванну и непременно сходим на мороженое.
Братья озадаченные – радоваться или печалиться,  крепко вцепившись в материнские руки, молчали , потому как знали, что спорить  бесполезно.
  На остановку,  как на зло быстро,  приехал троллейбус. Маманя поцеловала братьев в макушки и впорхнула в заднюю дверь. Оглянулась . Троллейбус будто намерянно не закрывал заднюю дверь и стоял на месте. Люська послала братьям воздушный поцелуй и махнула рукой. Но дверь оставалась открытая. Братья стояли на остановке взявшись за руки и вопросительно  смотрели на мать.  Люська замерла в ожидании. Кольнуло где-то под сердцем. Кажется эту картину она вот только что видела, это было совсем недавно, вчера?  Или  давно?  А может это время остановилось и было это всего один раз.
   С задней стороны троллейбуса появился юркий дедулек  с палочкой и чистенькая маленькая, в белом платочке бабулька. Забрались в троллейбус, помахали водителю руками. Наверно из церкви -подумала Люська. Знакомая кондукторша оторвала от катушки три билетика и брякнув мелочью в кондукторскую  сумку, звонко щелкнула  ее замочком.  Дверь лениво  заскрипела, троллейбус резко затрещал электричеством и  тронулся с места….