Дары

 
И принесете им дары, и возложите на алтарь, воскурив фимиам, и тогда боги придут, чтобы принять вашу жертву. Когда-то дыхание их пронизывало Вселенную от девятых небес до самого Низа, и порядок поддерживался. А затем случилась великая война, расколовшая небеса, плакавшие огнем девять дней и девять ночей. И тогда боги ушли, а порядок расстроился, и жизнь пришла в небрежение. Кланы скатились в убожество, и никто больше не принимал дары на мертвых алтарях. Так записано в предании богов, что хранит Старый Дук в своем логове в железном лесу. Детенышем Мек услышал эту историю от самого Дука, принесшего Книгу в поселение - наставлять молодежь. Он сам казался Меку богом - древний, как скалы, седой и сумрачный, скрипел он слова предания в Зале, и они слушали. Слушали о золотых временах, о дыхании богов, и великой войне. О дарах, что некому больше принимать. Распираемый любопытством Мек спросил: боги воевали друг с другом? Как Кланы серой долины? И получил ответ в виде подзатыльника, отвешенного тяжелой рукой Дука. Боги не дали нам знания, с кем и как они воевали, добавил старик. Они звали его Врагом, и этого достаточно.
- Выходит, Враг победил, если богов больше нет? - Спросил тогда Мек, потирая ушибленную голову, и кувырком полетел на пол, чувствуя, как звенит тишина в его ушах.
- Враг повержен. Боги ушли. - Заскрипел Дук, обращаясь к притихшей малышне. - Было так. Потом он ушел, и больше Мек его не видел. Зато увидел книгу - совсем не такую, как в руках Дука. Не сам древний завет, составленный предками на тусклых листах металла, а копия, сделанная где-то в долине ветров. Вчетверо легче и меньше, на белых страницах, расписанных золотом. Книга хранилась в доме Бубы, стража очага, и когда тот напивался на своем посту сладким дурманящим грибным соком, Мек пробирался в его дом и украдкой листал толстенный том. Витиеватый шрифт, такой же, как на реликвиях очага, манил его смыслом запутанных фраз и странных слов. И каждый раз, когда заканчивалось дежурство Бубы и наставало время уходить, он чувствовал горький привкус сожаления на своем языке. С тех пор прошло десять циклов, и Мек, по обычаю своей семьи ставший смотрителем коридоров, знал книгу наизусть. Он мог закрыть глаза и начать читать - с любой страницы, с любого места. Книга стала частью его жизни, и больше не было нужды в том, чтобы пробираться тайком в дом Бубы, отработав смену в коридорах. Но он все равно делал это, не смотря на то, что давно вырос из таких проделок. Буба, совсем почти уже спившийся и давно напрашивавшийся на импичмент и замену, дрых сутками на своем посту, так что Меку никто не мешал. Доставая завет из дряхлого сундучка, он бездумно листал старые страницы, невидящим взглядом лаская черную вязь священных букв. Без цели, без смысла - просто так. Ему нравилось это делать, день за днем. Иногда Мек думал, что из него вышел бы хороший хранитель завета в железном лесу. Мысли настоящего еретика - ведь Старый Дук все еще был жив, и помирать не собирался. Работа смотрителя была по душе Меку. Куда лучше, чем ползать в шахтах, или возится с отчетностью, или даже стоять на страже. Пожалуй, лучше был только пост стража очага... Но Буба, не смотря на явную некомпетентность, все еще держался за свое место благодаря семейным связям, так что Меку очаг не светил. В переносном смысле, конечно же. Если бы началась война, его, скорее всего, убили бы одним из первых. Но серая долина утопала в бесконечной грызне, у них не было сил на то, чтобы пройти коридоры и обрушится на долину очага, а железный лес  сам по себе был прекрасной защитой от долины ветров. Так что он просто бродил и бродил по узким коридорам, сплетавшимся причудливыми узлами, по маршрутам старым и известным, или новым и не пройденным... Уходил в неизвестность с одним фонарем, кинжалом и веревкой, полагаясь только на свою интуицию и память.  В обязанности смотрителя также входило составление карт, и Мек ревностно следовал этому правилу. И вот однажды, во время очередной вылазки, в самой глубине лабиринта, он нашел алтарь. Был он совсем не такой, как огромный главный алтарь в центре очага, но все же нечто неуловимое в очертаниях плоской металлической плиты, затянутой вековой пылью, в суставчатых механизмах и слепых глазах священных светильников говорило ему - да, это алтарь. Он стоял и смотрел на него, на тусклый блеск металла в желтушном свете фонаря, и что-то детское и бесшабашное поднималось внутри. Он ведь знал, знал - слова книги шептали в его голове, как сделать все, что нужно. Боги ушли, говорил Дук. Алтари мертвы и не принимают больше жертв. Мы должны жить и работать, как они завещали. И все. Но кто это проверял? Так просто написано в книге. А потому алтарь в очаге стоит запечатанный, пустой и мертвый, и никто не притрагивался к нему на памяти Мека. А что, если боги вернулись однажды - на пустые и холодные небеса, и не обнаружили даров, разложенных  на алтарях? Что тогда? Что если они не дождутся и уйдут - на этот раз навсегда? Страшное предчувствие охватило Мека, ощущение будущего, выскальзывающего из пальцев, словно склизкий кусок гриба. Представил себе мир, качающийся на острие ножа - стоит только шагнуть не туда… и ничего уже не исправишь. Он думал, и думал, и у него родился план. Нужно дать им знать - и если они ждут там, наверху, они вернутся, и снова их дыхание будет пронизывать мир до самого Низа. Он всегда знал, что создан для чего-то большего, и вот теперь у него появился шанс доказать это. И он его не упустит. Три дня он готовился. Очистил плиту от пыли, промыл, проверил и заправил машину. Достал фимиам, нагло украденный из сокровищницы очага, пока Буба видел свои пьяные сны. Собрал жертву. Слова книги пели в его голове. И вот, на исходе третьего дня, все было готово.  Он разжег фимиам, и возложил дары на холодный металл, и запустил механизмы. Слепые глаза ожили, моргнули зловеще-красным. Душа Мека ушла в пятки, а помертвевшие губы шептали, слово за словом выталкивая формулу подношения. Усевшись на пятки перед древними механизмами, Мек приготовился ждать. Время шло, и отчаяние потихоньку пробиралось в его сердце, но он терпел. Терпел и ждал. Внезапно, свет окрасился зеленым, и, заскрипев, алтарь вознесся вверх, в черную пасть шахты.«Получилось! Получилось!» - беспорядочно метались мысли в голове Мека, парализованного священным ужасом. Никогда еще на памяти живущих алтари не отвечали, никогда еще дары не уходили наверх. Это знак. Боги вернулись. Скоро их дыхание пронзит землю - волшебное сияние до самого Низа, и золотой век вернется. Он сделал это. Он! Судорожно вздохнув, Мек бухнулся на колени и замер в ожидании чуда. Планета - спекшийся черный шар в белесой рванине облаков - болталась в обзорном экране «Аида», словно щепка на воде. Очередная  цель. Очередной промышленный центр хрунгов, выжженный дотла Десятым флотом пару столетий назад. Мутная пелена атмосферы, рытвины выпаренных океанов и мягкое сияние радиоактивных руин. А теперь какому-то олуху в Центре пришло в голову внести ее в Регистр. А вдруг там еще осталось что-то интересное?  А вдруг там еще есть ресурсы, пригодные к разработке? Что-то, достойное «Аида», сходящего с небес в ореоле огня, держа наготове инструменты, сдирающие мертвую плоть с базальтовых костей. Что-то, что хоть ненадолго заглушит неумолимый аппетит Директората. Мортон презрительно сплюнул. Отравная рутина поисковой службы. Выйти из прыжка - сканировать - высадиться -  сожрать все, что можно, ободрав и перемолов кору, и убраться к следующей звезде. И так раз за разом, раз за разом. В одном только Регистре  - почти шесть сотен объектов, удостоенных внимания Комиссии. Никаких послаблений, никакой халатности - Око бдит. Остается только наливаться синтетическим пивом  между сменами и мечтать о дне, когда все это закончится. Должно же это когда-нибудь закончится? Эта планета была ничуть не лучше, чем остальные. Пыль… атмосфера была полна пыли - мерзкий желтый кисель колыхался перед щитком шлема, смазывая контуры предметов, так, что казалось, будто они бредут по илистому дну. Земля... она напоминала корку на старом, засохшем пироге - на вид твердая, но стоит наступить, и нога проваливается чуть ли не по колено в спекшийся пепел.  Каменные кости зданий торчали невпопад, будто сломанные пальцы. Стылый ветер уныло и безнадежно завывал в наушниках, размывая горизонт, а сверху слепым бельмом сияло здешнее солнце. Противно щелкал дозиметр. Планета навевала смертную тоску и мысли о бренности всего сущего. Идеальная площадка для натурных съемок рекламы эвтаназии.  «Эвтанизированная планетка!» - хохотнул Мортон, затаскивая свою неуклюжую тушу в тяжелом скафандре на очередную покосившуюся горку. - «Парни из Десятого знали свое дело». Он попытался представить себе, как выглядело здешнее небо, когда упали бомбы. Алое марево заката, первые блеклые искорки звезд... и сотни ярких линий, метеоритным дождем полосующих чернеющий зенит. Сполохи и кляксы примитивной хрунгской ПКО, отчаянное в своей безнадежности сопротивление. И пронзительные вспышки разрывов, распускающиеся, будто диковинные цветы.  Наверное, это была красивая смерть. Но теперь планета была всего лишь высохшим трупом. Трупом, в котором полсотни поисковых групп волей Центра и Директората вынуждены были ковыряться. По крайней мере, с этой планетой они скоро распрощаются - а дальше их ждет долгий путь через черную пустоту к следующему пункту, отмеченному в Регистре. Злым, истеричным пульсом замигал желтый огонек маяка чуть левее большой, покосившей коробки какого-то здания, и забормотал вкрадчивый голос автомата в наушниках. «Сюда, сюда, сюда...» Напарничек Алекс снова что-то нашел. В прошлый раз это были останки какого-то транспортного средства - огромного, уродливого, похожего на сплющенного мамонта. Оно лежало, наполовину погрузившись в песок и задрав к синюшному пятну солнца свои покореженные траки и зубья выбитого фонаря, заполированные песком и ветром до матовой белизны.Внутри, под защитой полупрозрачного плавленого пластика, они нашли кости хрунга. Алекс чуть не прыгал от радости, утверждая, что любой музей с руками оторвет такую штуку у Центра. Постапокалиптическая скульптура, осколок вымершей культуры, памятник войне, то, се… Мортон назвал его «дохлой жабой» и навесил маяк для погрузчиков. А теперь этот сопляк нашел еще что-то. Осторожно сползая с горки, он зацепился ногой за что-то твердое в мягкой зыби песка, и охнув, полетел вниз, кувыркаясь на склоне и думая о том, как он ненавидит свою работу. Они таращились в разинутый жадным ртом провал шахты, уходящий глубоко в тело планеты, - две фигуры в тяжелых скафандрах, похожие на толстых оранжевых черепах с сияющими звездами прожекторов во лбу. Мортон думал о том, что Центр послал ему в напарники восторженного идиота. Если Алекс что-то и думал, он держал это при себе, возбужденно посверкивая узкой сиреневой пластиной смотрового щитка.
- Ну?- не выдержав паузы, пробулькал Мортон, пытаясь поймать губами трубку встроенной фляги.- И?
- Что «И?» Разве ты не видишь?
-Что? Шахту? Вижу, а как же. И не первую. Тут их... много. Подземные заводы - почти весь континент, если сканеры не врут. Похоже на малый элеватор. - Терпеливо, будто объясняя что-то малому ребенку, начал Мортон.
- Да нет же! Вон, смотри туда.- Алекс махнул клешней, показывая, куда. Мортон послушно посмотрел, подстраивая увеличение. И выронил трубку, забрызгавшую водой его воротник. Потому что увидел свет. Не тот, что видят те, у кого вышел весь кислород. Свет контрольных огней на занесенном песком пульте управления элеватором. Зеленый, зеленый, красный, снова зеленый. Зрение хрунгов мало отличалось от человеческого.
- …! - только и сумел выдавить он из себя. - Два столетия, а все еще работает. Ай да хрунги, ай да сучьи дети!
За недвусмысленные проявления восхищения ксеносами, даже вымершими, полагалось дисциплинарное взыскание, но Мортону было начхать. Да и не будет Око шерстить запись, делать им больше нечего.
- Не-а. Не два. Меньше. Минут пять, пока ты сюда перся.
- Чего?
- Того. Они не работали, когда я сюда вошел. А потом вдруг зажглись.
-  Фотоэлемент… - беспомощно протянул Мортон. - акустический датчик…
- Ага, при такой погодке. Не смеши мои газогенераторы. Там, внизу, наверняка, что-то еще работает. Завод… Автоматика. И сейчас она сигналит нам об отгрузке. 
- Там, внизу, наверняка, полно древней дохлятины. Хрунги держали на заводах рабов-конструктов - целые стада. Никакой сложной автоматики. Дешевле, чем роботы. Лаборатория, пробирка, фронтальное программирование - и вперед, трудится во благо Иерархии. Выносливые были твари, так что помирали они там долгонько.
- Значит, кто-то из них выжил. И продолжает свою работу.
- Два столетия? Ты смеешься?
- Нет. Сигнальные огни сами по себе не зажигаются и пульты не включаются. Это тебе не артефакты войны. Я предлагаю действовать по инструкции.
Мортон сглотнул. Нестандартная ситуация. Неприятная. В мирах, на которых они высаживались, все должно было быть мертво. Об этом заботились военные, или, на крайний случай, ударное крыло «Аида». Вовсе не они.
-  Око… придется доложить обо всем наверх. Ему это не нравилось, совсем не нравилось. Сглотнув еще раз, взвесив альтернативы и безнадежно махнув рукой, он ответил:
 - Конечно же, по инструкции... Я попытаюсь выйти на связь с модулем.   
Око на «Аиде» не поскупилось на подробные инструкции. У них на все были инструкции, даже на такой случай. Естественно, требуя неукоснительного исполнения. Естественно, они не пожелали присылать своих людей. «У вас там и так двое первоклассных специалистов, неужели они не смогут выполнить простую инженерную работу?» - Риторически вопросил секторальный дежурный, прежде чем отрубиться. Ага, простую. Им бы такую - да каждый день. Инструкции предписывали готовиться и ждать транспортника с грузом. Приготовиться… а как? Они же не военные! Алекс осторожно очистил от песка старинный пульт. Нехитрое устройство капризно моргало знаком неисправности, так что пришлось повозиться. Впрочем, хрунгские устройства никогда не отличались особой изощренностью, зато славились надежностью, а навыки у них были...  Так что через пятнадцать минут последний красный огонек окрасился зеленью, и из шахты послышалось глухое, шелестящее гудение. Звуки работающего элеватора. Опустив ручные пушки, Мортон с Алексом разглядывали площадку, поднявшуюся из подземный глубин. Разглядывали они ее довольно долго. Сложенные горкой примитивные хрунгские ручные лучеметы без батарей сияли серебром тщательно отполированных поверхностей, и тонкая черная вязь чужих букв вилась, словно причудливая поросль.  Вокруг них, расставленные в маниакально-точной симметрии, дымились маленькие каменные курильницы, а сложная роспись, выведенная разноцветными красками на металле платформы, складывалась в какие-то слова на хрунгском   Наконец, Мотрон разлепил губы и сказал:
-  Транспортник пришел и сигналит. Я пойду, а ты это... посторожи. Алекс вяло махнул рукой, не отрывая взгляда от платформы.
Обливаясь потом - не столько от усилий, сколько от страха  - Мортон вытолкал гравитележку из широко распахнутого брюха малого транспортника и, зажмурившись, столкнул ее  в мягкий песок. Тележка качнулась и замерла.  Мортон открыл глаза, вцепился в изогнутую ручку и попер в сторону маяка, бормоча самые грязные ругательства, которые только знал. Отчаянно выл ветер. Затолкать тележку на платформу оказалось не так-то и просто - размеры у них почти совпадали, а Мортону очень не хотелось, чтобы при спуске ее сорвало и ударило об стену. Стаскивать тяжеленный груз на платформу тоже не хотелось, так что пришлось повозиться. Отрубив тележке движки и надежно примотав ее к элеватору тонким полимерным тросом, Мортон дрожащими руками раскрыл панель управления, и, посекундно сверяясь с инструкцией, зеленоватым облаком горевшей на лицевом щитке, набрал соответствующие коды. Груз приветливо моргнул синим и сообщил, что механизм приведен в действие. Закрыв панель, Мортон энергично замахал руками. Алекс торопливо дернул рычаг, и платформа, загудев, провалилась в шахту. Вот и все. Не оглядываясь, в молчании выбравшись из развалин, вприпрыжку побежали они к своему модулю,  проваливаясь в пыль по колено и оставляя позади глубокие следы, на которые тут же набрасывался ветер.  Гудение алтаря вырвало Мека из блаженных мечтаний. Боги ответили. Гордость и счастье, смешанные со страхом, забились в его сердце. Боги ответили... но что именно? Скоро он узнает. Воображение подсовывало ему черные знаки беды и ужаса, но он гнал их прочь. Дыхание богов несет радость и счастье. Как написано в завете. Но, может, они злы на то, что так долго не было жертв? Тогда, наверное, их гнев прольется на первого, попавшегося под руку? Хорошо, что я здесь один подумал Мек. Тогда боги покарают только меня. А потом алтарь черным призраком вылетел из шахты, замерев на положенном месте, и Мек увидел ответ.Он был прекрасен. Черная, гладкая форма его напоминала яйцо, покрытое лаком, на странной подставке о четырех округлых ножках. Большая, изогнутая ручка торчала сбоку - наверное, за нее держались боги. А в самой середине его, синим неземным светом сияло небольшое углубление, в котором пульсировали и менялись странные, невиданные прежде символы. Осторожно, несмело подкравшись к ответу, дрожащими руками, словно боясь обжечься, Мек дотронулся до его гладкой шкуры, готовый отскочить в любую секунду. Ответ был гладким и холодным на ощупь, и чуть покалывал кожу. А во впадине сияли и прыгали божественные  знаки, завораживая взгляд. Их было много - кружки и черточки, но в самом центре - длинный ряд меняющихся символов. Те, что слева, застыли в форме совершенных прямоугольников. Те, что справа, мелькали с головокружительной скоростью. Средние лениво и вяло дергались, понемногу обращаясь в такие же прямоугольники. Подумав немного, Мек пришел к выводу, что вскоре они достигнут правого края. Что будет тогда? Он не знал, но перспективы захватывали дух. В книге боги никогда не присылали таких штук. Быть может, там, внутри - новая книга? И когда символы добегут до края, оно откроется... Нужно лишь еще немного подождать. И тогда он все узнает. Прислонившись к посланию богов, Мек погрузился в мечтания, рисуя в своем воображении картину новой эры. Теперь он твердо был уверен в том, что все будет хорошо. Внутри модуля было тесно и трясло, словно в миксере. Нигде более не чувствовалась так пронзительно забота Центра о своих верных работниках, как в малых модулях на старте. А после выхода из атмосферы их ждал еще целый час унылой тянучки при 3g.  Иногда Мотрону мечталось о накачке транквилизаторами и сладких снах до самого «Аида». Он даже подавал рацпредложение, упирая на экономию кислорода, но был послан.  А малый сканер Ока под потолком обитаемого отсека заботливо берег от самодеятельности. Приходилось терпеть. Чтобы хоть  как-то отвлечься, Мортон таращился в иллюминатор. То есть, конечно же, никакой это был не иллюминатор - никто не стал бы ослаблять корпус, проделывая в нем дырки для бездумного развлечения скучающих пользователей.  Рангом не вышли. Так что он просто подключил свой  лицевой щиток к системе внешнего наблюдения и выбрал подходящую камеру. Планета - спекшийся черный шар в белесой рванине облаков - болталась перед его глазами огромным дурацким маятником, пробуждая позывы к рвоте. Но Мортон терпел. Скоро должно было начаться неплохое шоу. Согласно свежим данным, особого интереса ресурсная разработка не представляла, и парни из Ока не поскупились. Не так уж часто им доводилось устраивать такое. Но - доводилось. Настоящий фейерверк. Пристегнутый совсем рядом Алекс точно так же таращился в иллюзорный экран, смешно подергивая ногами каждый раз, когда модуль корректировал траекторию. Циферки в углу экрана окрасились тревожно-красным, неуклонно сползая к последнему нулю. «Сейчас, сейчас!» - возбужденно воскликнул Алекс. А потом круглый бок планеты, там, далеко внизу, подернулся охристой дымкой, вспучился багряной сеткой тонких трещин, и, наконец, полыхнул - так, как и полагается, мощно и красиво. Глядя на то, как проваливается внутрь континент, на черные осколки размером с Бельгию, тонущие в огненных объятиях магмы, словно чипсы в пиве, Мортон на мгновение ощутил прилив гордости за свою работу. Ради этого стоило терпеть месяцы заточения в железной банке, прыгая от звезды к звезде и наливаясь дешевым синтетическим пойлом. Может, труд его не из самых важных, а условия и вовсе ни к черту. Может, «Аид» всего лишь древняя развалюха, а они - кучка падальщиков, обдирающих трупы чужих планет до костей, сходя с небес в облаке огня, держа наготове инструменты. Может быть. Но результаты трудно не заметить. В такие моменты, глядя, как рушится под ногами очередной мир, Мортон чувствовал себя богом.