Преломление в витраже История Двух Сердец

Глава 1: Шёпот в оружейной

Вечернее солнце проникало сквозь высокие стрельчатые окна замка, рассыпая по каменному полу оружейной комнаты мозаику из рубиновых и сапфировых бликов. Воздух был густым и пахнул сталью, кожей и оружейным маслом — запахом, который принц Арлама с детства находил более утешительным, чем аромат дворцовых роз. Здесь, среди молчаливых свидетелей сотен битв, он чувствовал себя не наследником престола, а просто человеком.

Он стоял спиной к входу, проводя пальцами по холодной, искусно выгравированной поверхности эфеса меча. Этот клинок был подарком отца на его совершеннолетие, тяжёлый, как и корона, что ждала его впереди. Мысли принца были столь же тяжелы. Завтра прибудет принцесса Изольда, чей брак с ним должен был скрепить хрупкий мир между двумя королевствами. Весь двор гудел в предвкушении, но сердце Арламы хранило гробовое молчание.

— Ваше высочество, вы снова здесь? — раздался за спиной низкий, бархатный голос, от которого по коже принца пробежала лёгкая дрожь.

Арлама не обернулся, но слабая улыбка тронула его губы. Он узнал бы этот голос из тысячи. Жимайро. Его рыцарь, его тень, его самая сокровенная тайна.

— Я ищу покой, друг мой, — тихо ответил принц, — а нахожу лишь холодное железо. Оно честнее людей. Оно не лжёт о своём предназначении.

Жимайро подошёл ближе, его шаги были почти беззвучны. Он остановился рядом, и Арлама почувствовал тепло, исходившее от него. Рыцарь был одет в простую кожаную куртку, но даже в ней его стать и сила были очевидны. Он был скалой, о которую разбивались все тревоги принца.

— Железо служит тому, кто держит его в руке, — произнёс Жимайро, его взгляд был устремлён на витражное окно. — А долг, ваше высочество… он порой тяжелее любой брони.

Арлама вздохнул и, наконец, повернулся к нему. Их взгляды встретились. В карих глазах рыцаря принц увидел не только преданность воина, но и нечто большее — глубокую, затаённую нежность, которая была их общим секретом. В этом молчаливом диалоге они сказали друг другу больше, чем могли бы позволить себе в словах.

— Они хотят, чтобы я отдал ей своё сердце, Жимайро, — с горечью прошептал Арлама. — Но как я могу отдать то, что мне уже не принадлежит?

Глава 2: Прибытие принцессы

На следующее утро замок проснулся задолго до первых лучей солнца. Суета охватила каждый его уголок: слуги сновали по коридорам, повара на кухне творили чудеса кулинарного искусства, а герольды репетировали торжественные фанфары. День прибытия принцессы Изольды наступил, и всё должно было быть безупречно.

Принц Арлама, облачённый в парадный камзол из тёмно-синего бархата, расшитый серебром, стоял на высоком балконе, глядя на дорогу, вьющуюся у подножия замка. Рядом, как и всегда, недвижной статуей застыл Жимайро в сияющих латах. Его лицо под шлемом было непроницаемо, но Арлама чувствовал напряжение, исходившее от друга. Каждый из них в этот миг вёл свою безмолвную битву.

— Она красива, как говорят? — вдруг спросил Арлама, не отрывая взгляда от горизонта, где уже показалась процессия.

— Говорят, её волосы цвета расплавленного золота, а глаза — как летнее небо, — ровным голосом ответил Жимайро. В его словах не было ни восхищения, ни зависти, лишь констатация факта, словно он зачитывал донесение разведчика.

— Золото и небо... — горько усмехнулся принц. — Прекрасное сочетание для герба нового союза. Но что за душа скрывается за этой красотой?

Жимайро молчал. Он не имел права отвечать на этот вопрос, да и не знал ответа. Его долг был прост — защищать тело принца. Но кто защитит его сердце?

Наконец, кавалькада достигла ворот замка. Трубы запели, приветствуя гостей. Арлама и Жимайро спустились в главный двор, где уже выстроилась вся знать королевства. Король, отец Арламы, стоял впереди, его лицо выражало довольство и гордость. Для него этот брак был вершиной его дипломатических усилий.

Дверца кареты отворилась, и на землю ступила принцесса Изольда. Слухи не лгали: она была ослепительна. Золотистые локоны обрамляли лицо с тонкими чертами, а голубые глаза с любопытством оглядывали собравшихся. Но во взгляде её, помимо вежливого интереса, Арлама уловил тень... не то тоски, не то упрямства. Словно и она играла роль, предписанную ей судьбой.

Арлама, как того требовал этикет, шагнул вперёд и склонился, чтобы поцеловать её руку. Кожа принцессы была холодной, как мрамор.

— Добро пожаловать в наш дом, принцесса Изольда, — произнёс он, стараясь, чтобы его голос звучал тепло и приветливо.

— Благодарю вас, принц Арлама, — ответила она, и её голос, мелодичный, как звон колокольчика, показался ему удивительно твёрдым. — Надеюсь, я найду здесь не только новый дом, но и... понимание.

В этот момент их взгляды встретились, и Арлама на долю секунды увидел в её глазах нечто знакомое — ту же самую клетку долга, в которой был заперт он сам. А позади, за плечом принцессы, он заметил суровое лицо её личного стража, который смотрел на Жимайро с нескрываемым вызовом. Витраж их мира только что обрёл несколько новых, острых осколков.

Глава 3: Танец масок

Вечером в честь принцессы Изольды был дан пышный бал. Большой тронный зал, обычно строгий и торжественный, преобразился. Сотни свечей в золочёных канделябрах заливали его тёплым, трепетным светом, заставляя гобелены на стенах словно ожить, а драгоценные камни на нарядах дам и кавалеров — вспыхивать мириадами огней. Музыка, плавная и чарующая, лилась из галереи, где расположились придворные музыканты.

Арлама, как и подобало хозяину вечера и будущему жениху, открывал бал танцем с принцессой Изольдой. Он вёл её в медленном, церемонном танце, их движения были выверены и безупречны. Он улыбался, говорил ей комплименты, как того требовал этикет, но чувствовал себя марионеткой, дёргаемой за нити долга. Изольда отвечала ему с той же отстранённой вежливостью, её улыбка была красива, но холодна, как зимний узор на стекле.

— Ваше королевство прекрасно, принц, — сказала она, когда музыка на мгновение стихла, давая танцующим передышку. — Но стены замка кажутся очень высокими.

— Они призваны защищать, принцесса, — ответил Арлама, уловив скрытый смысл в её словах. — Иногда даже от нас самих.

Их разговор был похож на танец — изящный, но полный недомолвок. Каждый носил свою маску, и ни один не решался заглянуть под чужую.

Жимайро стоял у колонны в тени, наблюдая за залом. Его задача была проста — следить за безопасностью принца. Но взгляд его то и дело возвращался к танцующей паре в центре. Он видел натянутую улыбку Арламы, видел, как механически тот выполняет па. И сердце рыцаря сжималось от глухой боли. Он видел не наследника престола, а своего друга, своего принца, пленённого в золотой клетке. Каждое прикосновение Арламы к руке принцессы отзывалось в душе Жимайро уколом ревности, которую он тотчас же давил в себе, как ядовитого змея.

Внезапно его внимание привлёк страж принцессы, сэр Морган. Высокий, широкоплечий воин с суровым лицом и холодными серыми глазами, он тоже не спускал глаз со своей госпожи. Но в его взгляде Жимайро прочёл не только служебное рвение. Там было что-то ещё — собственническое, почти хищное. Их взгляды встретились поверх голов танцующих гостей — два стража, два воина, и в этот миг они без слов поняли, что являются соперниками. Не за руку принцессы и не за благосклонность принца. Они были соперниками в своей преданности, и каждый готов был пойти на всё ради того, кого поклялся защищать.

Танец закончился. Арлама проводил Изольду к её отцу и, сославшись на необходимость поприветствовать других гостей, поспешил скрыться в нише у окна. Он распахнул створку, впуская в душный зал прохладный ночной воздух. Через мгновение рядом бесшумно возник Жимайро.

— Всё в порядке, ваше высочество? — тихо спросил он.

— Нет, — честно выдохнул Арлама, глядя на звёзды. — Я задыхаюсь в этом блеске, Жимайро. Это всё — лишь красивый витраж, а за ним — пустота и ложь. Я танцевал со своей судьбой, и она оказалась чужой.

Глава 4: Тени в саду

Позднее, когда бал был в самом разгаре и вино лилось рекой, принцесса Изольда, сославшись на усталость, покинула душный зал. Однако вместо того, чтобы отправиться в отведённые ей покои, она, накинув на плечи тёмную шаль, выскользнула через боковую дверь в дворцовый сад. Лунный свет заливал дорожки серебром, превращая кусты роз в причудливые тёмные силуэты. Воздух был прохладен и напоён ароматом ночных цветов.

Принцесса искала уединения, но не нашла его. В глубине сада, у фонтана, чьи струи тихо пели в ночи, её уже ждали. Сэр Морган, её верный страж, стоял, прислонившись к мраморной чаше. Увидев её, он отделился от тени.

— Ваше высочество, вам не следовало покидать замок одной, — его голос был низким и рокочущим, в нём слышались укоризненные нотки.

— Я не одна, Морган. Ты здесь, — ответила Изольда, останавливаясь перед ним. В её голосе не было ни страха, ни почтения к стражу, лишь глубокая, застарелая усталость. — Я хотела лишь глоток свежего воздуха. И тишины.

— Тишина — это роскошь, которую мы не можем себе позволить, — жёстко сказал он, делая шаг к ней. — Вы видели, как принц смотрел на вас? Пустыми глазами. Этот союз — ошибка. Мой отец был прав, нам не следовало ехать сюда.

— Твой отец — советник моего отца, а не мой, — холодно отрезала Изольда. — И я исполню свой долг. В отличие от некоторых, я ставлю благополучие королевства выше собственных желаний.

Её слова явно задели Моргана. Он схватил её за руку, его хватка была сильной, почти болезненной.
— Изольда... неужели ты ничего не чувствуешь? Неужели ты забыла всё, что было между нами?

— Я помню лишь то, что должна помнить принцесса, — она вырвала свою руку. — А ты забыл своё место, рыцарь.

Она резко развернулась, чтобы уйти, но замерла. В нескольких шагах от них, на пересечении дорожек, стояли две фигуры, отчётливо видимые в лунном свете. Принц Арлама и его телохранитель Жимайро. Они тоже вышли подышать воздухом и стали невольными свидетелями последней части этой сцены.

На мгновение в саду воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь плеском воды в фонтане. Четыре человека, четыре судьбы, связанные долгом, любовью и тайными страстями, смотрели друг на друга. Маски, которые они так тщательно носили на балу, были сорваны. Арлама увидел в глазах принцессы не холодную отстранённость, а отчаяние и бунт. Жимайро увидел в сэре Моргане не просто соперника-стража, а человека, чьи чувства к принцессе выходили далеко за рамки долга.

Изольда первая нарушила молчание. Она гордо вскинула подбородок и, не удостоив Моргана даже взглядом, обратилась к Арламе с ледяной вежливостью:

— Прошу прощения, ваше высочество, если мы вас потревожили. Мой страж лишь проявлял излишнее беспокойство о моей безопасности.

Арлама медленно кивнул, его взгляд был задумчив. Он смотрел не на принцессу, а на её рыцаря, и в глазах принца отражалось странное, горькое понимание.

— Безопасность — превыше всего, — тихо произнёс он. — Особенно когда находишься в саду, полном теней.

Глава 5: Утренняя тренировка

На рассвете, когда туман ещё цеплялся за зубчатые стены замка, тренировочный двор уже оглашался звоном стали. Для Арламы и Жимайро это был привычный ритуал, час, когда они могли отбросить титулы и этикет, оставаясь лишь воинами, двумя половинками одного целого. Здесь, в поединке, они понимали друг друга без слов.

Арлама, одетый в простую кожаную куртку, двигался легко и стремительно. Его стиль боя был изящен, почти как танец. Жимайро же был воплощением несокрушимой мощи; каждый его удар был выверен и тяжёл, как удар молота. Их мечи скрещивались, высекая искры, расходились и снова сходились в яростном ритме. Это была не битва, а диалог, в котором они выплёскивали всё напряжение минувшего вечера.

— Ты видел его глаза, — сказал Арлама, парируя выпад Жимайро. — Этот Морган... он смотрит на неё не как страж.

— Я видел, — глухо ответил Жимайро, оттесняя принца назад мощной серией ударов. — И она смотрит на него. Ненависть и страсть порой носят одну и ту же маску.

— Значит, я не единственный, кто связан этим фарсом, — Арлама увернулся от удара и провёл быструю контратаку. — Она тоже в клетке. И её страж — ключ к этой клетке. Или, быть может, её тюремщик.

Их поединок становился всё ожесточённее. Это была единственная возможность для них быть по-настоящему близкими, позволить своим чувствам вырваться наружу под прикрытием тренировочного боя. Каждый удар меча был невысказанным словом, каждый блок — отчаянной мольбой.

Внезапно на галерее, выходившей во двор, появились две фигуры. Принцесса Изольда и сэр Морган. Она была одета в простое платье для верховой езды, а он стоял за её плечом, словно тень. Они остановились, наблюдая за поединком.

Присутствие зрителей изменило всё. Арлама на мгновение отвлёкся, и этого оказалось достаточно. Жимайро, не рассчитав силу в пылу боя, нанёс слишком сильный удар. Меч Арламы вылетел из его руки, звеня, отлетел в сторону. Сам принц, потеряв равновесие, упал на одно колено. Жимайро тут же опустил свой меч и бросился к нему, его лицо выражало неподдельный ужас и беспокойство.

— Арлама! Прости, я... — начал он, забыв про титулы.

— Всё в порядке, — выдохнул принц, поднимая на него глаза. В этот миг между ними не было ни принца, ни рыцаря — лишь два человека, связанных глубокой привязанностью. Рука Жимайро уже тянулась, чтобы помочь Арламе подняться.

— Неплохой поединок, — раздался сверху холодный, с ноткой насмешки голос сэра Моргана. — Но ваш телохранитель, принц, кажется, не всегда соизмеряет свою силу. Опасная черта для того, кто должен защищать, а не калечить.

Жимайро застыл, его лицо окаменело. Он медленно поднял голову, и его взгляд встретился с презрительным взглядом Моргана. Вызов был брошен. Не на мечах, но куда более ядовитый и личный.

Арлама поднялся на ноги, отряхивая пыль. Он спокойно посмотрел на Моргана, а затем на Изольду, в глазах которой он увидел мимолётный проблеск... сочувствия?

— Сэр Жимайро — лучший воин в моём королевстве, — твёрдо произнёс Арлама, поднимая свой меч. — И я доверяю ему свою жизнь. Он учит меня тому, что даже в бою с другом нельзя терять бдительность ни на секунду. Благодарю за урок, друг мой, — добавил он, уже обращаясь к Жимайро и тепло сжимая его плечо.

Эти слова были щитом, которым он прикрыл Жимайро от ядовитой стрелы Моргана. Но все четверо понимали: первая кровь, пусть и метафорическая, была пролита.

Глава 6: Разговор в библиотеке

После напряжённой сцены во дворе Арлама предложил принцессе Изольде прогуляться, и, к его удивлению, она согласилась. Они оставили своих стражей у входа и вошли в тишину королевской библиотеки. Здесь, среди тысяч пергаментных свитков и фолиантов в кожаных переплётах, пахло пылью, воском и мудростью веков. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие стрельчатые окна, рисовали на полу яркие, подвижные узоры.

— Я не знала, что вы так цените книги, принц, — сказала Изольда, проводя кончиками пальцев по корешку старинного тома. Её голос звучал мягче, чем прежде, лишённый ледяной официальности.

— Они — мои лучшие советники, — ответил Арлама, останавливаясь у окна, выходившего на сад. — Книги не лгут. Они рассказывают о великих битвах, о потерянной любви, о долге и чести. Всё как в жизни, только честнее.

Он повернулся к ней. В мягком свете библиотеки её лицо казалось менее строгим, а в глазах он впервые увидел не вызов, а глубокую печаль.

— Вы считаете, что в нашей жизни много лжи, ваше высочество? — тихо спросила она.

— А вы — нет? — он задал встречный вопрос. — Мы оба носим короны, принцесса. А корона — это самая тяжёлая из масок. Мы улыбаемся, когда хотим кричать, и говорим о союзе королевств, когда наши собственные сердца расколоты.

Изольда вздрогнула от его прямоты. Она опустила взгляд, и на мгновение Арлама увидел перед собой не будущую королеву, а молодую женщину, загнанную в угол.

— Сэр Морган... — начала она, словно решившись на что-то. — Он вырос со мной. Его отец был наставником моего. Он слишком ревностно относится к своим обязанностям. И к моему... благополучию.

Это было не признание, но намёк. Она давала ему понять, что её история так же сложна, как и его. Она тоже была пленницей.

— Я понимаю, что такое преданность, доведённая до крайности, — мягко сказал Арлама, думая о Жимайро. — Но преданность не должна становиться цепью. Ни для того, кто её испытывает, ни для того, кому она адресована.

Он подошёл к ней ближе. Впервые они говорили не как будущие супруги, а как два человека, увидевшие друг в друге отражение собственной боли.

— Наш брак — это договор, скрепляющий мир между нашими землями, — продолжил Арлама. — И мы исполним наш долг. Но, быть может, мы могли бы стать не врагами, заточёнными в одной клетке, а... союзниками? Союзниками против наших судеб.

Изольда подняла на него глаза. В них больше не было холода, лишь удивление и робкая искра надежды. Она не знала, можно ли доверять этим словам, этому внезапному откровению. Но в этот тихий час, в старой библиотеке, среди молчаливых свидетелей-книг, между ними родилось нечто новое. Не любовь, нет. Но хрупкое, драгоценное понимание. Первый тонкий луч света, пробившийся сквозь тёмное стекло их витража.

Глава 7: Шёпот в конюшне

После разговора в библиотеке в поведении Арламы и Изольды появилась едва заметная, но важная перемена. Они больше не избегали друг друга. Их беседы за ужином стали длиннее, а взгляды — теплее. Это не ускользнуло от внимания их верных стражей, и каждый из них отреагировал на это по-своему.

Жимайро, видя, что напряжение на лице его принца немного спало, почувствовал облегчение. Он был предан Арламе до глубины души, и его счастье, даже самое хрупкое, было для рыцаря превыше всего. Он с молчаливым одобрением наблюдал за зарождающимся союзом, надеясь, что он принесёт мир не только королевствам, но и сердцу его господина.

Сэр Морган, напротив, становился всё мрачнее. Каждый вежливый жест Арламы в сторону принцессы, каждая её ответная улыбка были для него подобны удару кинжала. Он видел в этом не политический союз, а предательство. Предательство их общего прошлого, их невысказанных чувств.

Однажды вечером, когда Изольда уже отправилась в свои покои, Морган нашёл Жимайро в конюшне. Тот проверял сбрую своего боевого коня, его большие, умелые руки привычно двигались в полумраке, освещённом лишь светом одинокого фонаря.

— Она меняется, — без предисловий начал Морган, останавливаясь в проходе. Его голос был низким и глухим. — Ваш принц... он что-то ей обещал?

Жимайро медленно выпрямился и повернулся к нему. Он не любил Моргана, чувствуя в нём опасную, одержимую натуру, но ответил спокойно:
— Принц Арлама обещал ей мир и уважение. То, чего и следует ожидать от будущего супруга.

Морган горько усмехнулся.
— Уважение? Вы называете это уважением? Он пытается её очаровать, затуманить ей разум сладкими речами. А вы, рыцарь, слепо этому потворствуете. Вы хоть знаете её? Знаете, чего она боится? О чём мечтает по ночам?

Он сделал шаг вперёд, вторгаясь в личное пространство Жимайро. В его глазах горел тёмный огонь.
— Я знаю. Я был рядом, когда она плакала из-за сломанной куклы, и когда она впервые села на лошадь. Я держал её руку, когда умерла её мать. А ваш принц видит в ней лишь красивое приложение к договору. И вы — его верный пёс — рады этому служить.

Жимайро молчал, его лицо было непроницаемо, как забрало шлема. Но в глубине его глаз зародилась холодная ярость. Он не позволит оскорблять ни своего принца, ни свою преданность.

— Вы путаете долг с собственничеством, сэр Морган, — отчеканил он, и его голос прозвучал как лязг стали. — Вы служите не принцессе, а своей одержимости ею. Вы видите в её счастье свою потерю. Мой принц предлагает ей будущее. Вы же пытаетесь удержать её в прошлом. И если вы или кто-либо другой посмеет угрожать этому будущему... — Жимайро сделал едва заметное движение, и его рука легла на эфес меча, висевшего на поясе. — Вам придётся иметь дело со мной.

На мгновение в конюшне повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим фырканьем лошадей. Два рыцаря, две противоположности — один, чья верность была ясной и чистой, как горный ручей, и другой, чья преданность была тёмной и бурной, как омут, — стояли друг против друга. Война между их королевствами закончилась, но их личная война только начиналась.

Глава 8: Танец при свечах

В честь помолвки был устроен большой пир. Залы замка, обычно строгие и сумрачные, были украшены гирляндами цветов и сотнями свечей, чей тёплый свет отражался в начищенных доспехах и драгоценностях гостей. Музыка лилась рекой, но под её весёлые звуки скрывалось напряжение, которое можно было резать ножом.

Арлама и Изольда сидели во главе стола. Они исполняли свои роли безупречно: обменивались вежливыми фразами, улыбались гостям. Но теперь в их игре появилось нечто новое — искреннее любопытство друг к другу. Они говорили о книгах, о любимых лошадях, о звёздах, и с удивлением обнаруживали, что их миры не так уж далеки.

Когда музыканты заиграли медленный танец, Арлама, как и положено жениху, поднялся и протянул руку Изольде.
— Позвольте, принцесса?

Она вложила свои пальцы в его ладонь, и они вышли в центр зала. Когда он приобнял её за талию, а её рука легла ему на плечо, по залу пронёсся одобрительный шёпот. Это был символ мира, воплощённый в танце.

Они двигались плавно, в такт музыке. Арлама был удивлён, какой лёгкой она оказалась в его руках. Изольда же чувствовала исходящую от него спокойную силу, которая не подавляла, а давала опору.

— Вы хорошо танцуете, принц, — тихо сказала она, чтобы слышал только он.
— Вы тоже, принцесса. Кажется, мы нашли ещё одно занятие, в котором не будем воевать, — с лёгкой улыбкой ответил он.

Их взгляды встретились, и в этот момент, в кружении танца, они впервые увидели друг в друге не политические фигуры, а просто мужчину и женщину. Между ними проскочила искра — не страсти, но тёплого, человеческого интереса.

Но за их танцем следили две пары глаз, и в каждой из них полыхало своё пламя. Жимайро, стоявший у колонны, смотрел на своего принца с тихой радостью. Он видел, как спадает ледяная маска с лица Арламы, и молился, чтобы этот хрупкий мир продлился как можно дольше.

Сэр Морган же, стоявший в тени, сжимал кулаки так, что костяшки побелели. Каждый шаг этого танца был для него пыткой. Он видел, как его принцесса, его Изольда, улыбается другому. Как она доверчиво смотрит в глаза врагу. В его душе кипела смесь ревности, ярости и отчаяния. Он чувствовал, что теряет её навсегда, и был готов на всё, чтобы этого не допустить. И когда танец закончился под аплодисменты зала, в его голове уже созревал отчаянный и опасный план.

Глава 9: Шёпот в тени

Пир закончился далеко за полночь. Гости разошлись по отведённым им покоям, и в замке воцарилась обманчивая тишина. Изольда, утомлённая долгим днём, отпустила служанок и осталась одна в своей комнате. Она подошла к окну и распахнула его, впуская прохладный ночной воздух. Танец с Арламой всё ещё стоял у неё перед глазами. Она ожидала почувствовать отвращение или холодное безразличие, но, к своему удивлению, ощутила лишь... спокойствие. В его глазах она не увидела ни жестокости, ни высокомерия, о которых столько слышала. Лишь усталость и, как ей показалось, тень одиночества, так хорошо знакомого ей самой.

Внезапно тихий стук в дверь вывел её из задумчивости. Она нахмурилась. Кто мог прийти в столь поздний час?
— Войдите, — неуверенно произнесла она.

Дверь отворилась, и на пороге возник сэр Морган. Его лицо, обычно открытое и честное, сейчас было искажено эмоциями, которые Изольда никогда на нём не видела. Он быстро вошёл и плотно прикрыл за собой дверь.

— Морган? Что случилось? — встревоженно спросила она.

— Я не могу этого допустить, — глухо произнёс он, делая шаг к ней. В его голосе звучала боль. — Я не могу позволить им отдать вас этому... северному варвару. Этот брак — предательство. Предательство нашей родины и... меня.

Изольда отступила на шаг, поражённая его словами и тоном.
— Морган, это мой долг. Вы знаете это лучше, чем кто-либо. Этот союз остановит войну.

— Какой ценой? Ценой вашего счастья? — он подошёл совсем близко, его глаза горели в полумраке. — Я видел, как вы танцевали. Как вы смотрели на него. Неужели вы уже забыли всё, что было между нами? Забыли наши разговоры под звёздами, наши общие мечты?

— Между нами была дружба и верность короне, — твёрдо, хотя и с дрожью в голосе, ответила Изольда. — Не более того.

— Ложь! — воскликнул он, и в этом слове было столько отчаяния, что сердце принцессы сжалось. — Я люблю вас, Изольда. Любил всегда. И я знаю, что и вы чувствовали ко мне нечто большее, чем просто привязанность к верному рыцарю. Я готов на всё, чтобы спасти вас. У нас есть план. Мы можем бежать. Прямо сейчас. Несколько верных мне людей ждут у тайного хода. Мы ускачем на юг, туда, где вас никто не найдёт. Вы будете свободны!

Он схватил её за руки, его взгляд умолял, требовал, обещал. Изольда смотрела на него, и весь её мир перевернулся. Человек, которого она считала своей самой надёжной опорой, её верный защитник, предлагал ей предать всё — свой долг, свой народ, хрупкую надежду на мир. Он предлагал ей любовь, но эта любовь была эгоистичной и разрушительной. И в этот миг она поняла, что тот Морган, которого она знала и ценила, исчез, уступив место человеку, ослеплённому ревностью.

— Нет, — прошептала она, высвобождая руки. — Я не могу. Моё место здесь. И мой выбор сделан.

Глава 10: Клинок в темноте

Слова Изольды «Мой выбор сделан» прозвучали для Моргана как смертный приговор. В его глазах погасла последняя искра надежды, уступив место ледяной пустоте. Он медленно поднялся с колен, и его лицо окаменело.
— Как прикажете, ваше высочество, — произнёс он голосом, лишённым всяких чувств. Он поклонился, резко развернулся и вышел из комнаты, оставив за собой звенящую тишину.

Изольда, потрясённая до глубины души, опустилась на кровать. Она не узнавала Моргана. Его отчаянная страсть напугала её, но ещё больше её встревожила та холодная решимость, с которой он ушёл. Тревожное предчувствие сдавило ей грудь.

Тем временем Арлама тоже не спал. Он стоял на балконе своих покоев, глядя на спящий замок. Танец с Изольдой пробудил в нём странные чувства. Он впервые за долгие годы почувствовал не тяжесть долга, а лёгкое, почти забытое тепло человеческого общения. Возможно, этот брак не будет для него тюрьмой? Возможно, в этих карих глазах он сможет найти не только мир для своих земель, но и покой для своей души?

Внезапно его размышления прервал Жимайро, который без стука скользнул в комнату. Лицо верного слуги было бледным.
— Мой принц, — прошептал он, — сэр Морган только что покинул замок через потайной ход. И он был не один. С ним несколько его самых преданных людей. Боюсь, он не смирился.

Арлама мгновенно посерьёзнел. Он знал, на что способны люди, доведённые до отчаяния ревностью.
— Он не посмеет причинить вред Изольде, он боготворит её, — задумчиво произнёс принц. — Значит, его цель — я. Если не будет жениха, не будет и свадьбы. Он считает, что так освободит её.

— Что будем делать, мой господин? — спросил Жимайро, его рука уже легла на эфес кинжала.

— Мы будем ждать, — спокойно ответил Арлама, хотя его глаза холодно блестели. — Но не здесь.

Он быстро накинул тёмный плащ. Они вышли из покоев и направились не к охраняемым выходам, а вглубь замка, к старой оружейной палате, расположенной рядом с главным залом. Арлама знал древние замки и их слабые места. Если кто-то захочет напасть на него ночью, он выберет путь, где меньше всего стражи — через гобелены и тайные коридоры, ведущие к спальне.

Они затаились в глубокой тени у входа в оружейную, откуда хорошо просматривался коридор, ведущий к покоям принца. Им не пришлось долго ждать. Вскоре в дальнем конце коридора бесшумно отодвинулся тяжёлый гобелен, и из темноты появились пять фигур в тёмных плащах. Они двигались быстро и тихо, как хищники. Во главе их шёл сэр Морган. В его руке при свете одинокого факела блеснула сталь обнажённого меча.

Они миновали засаду и направились к двери в спальню Арламы. Морган сделал знак своим людям, и они приготовились выломать дверь.

— Искали меня, сэр рыцарь? — раздался позади них спокойный голос Арламы.

Заговорщики резко обернулись. Их лица выражали шок. Перед ними стоял северный принц, а рядом с ним его верный слуга. Арлама не вынул меча. Он просто стоял, заложив руки за спину, но в его фигуре было больше угрозы, чем в любом оружии.

— Ты! — прошипел Морган, приходя в себя. Ярость исказила его черты. — Ты отнял у меня всё! Сегодня ты умрёшь, и принцесса будет свободна!

— Она сделала свой выбор, Морган, — холодно ответил Арлама. — А ты делаешь свой. И он приведёт тебя к гибели.

С боевым кличем Морган и его люди бросились в атаку. В узком коридоре зазвенела сталь. Жимайро, быстрый и ловкий, как змея, встретил двоих нападавших. Арлама же, увернувшись от выпада первого, выхватил меч из его рук и одним мощным ударом эфеса оглушил его. Теперь он стоял лицом к лицу с Морганом, и их клинки скрестились в смертельном танце.

Глава 11: Преломлённая сталь

Звон клинков разносился по гулким коридорам, но стража, расставленная по внешнему периметру, ничего не слышала. Бой был коротким и яростным. Жимайро, действуя с холодной эффективностью, быстро обезоружил своих противников, используя не столько силу, сколько знание болевых точек и уязвимых мест. Люди Моргана, хоть и были верны ему, оказались не готовы к такому стремительному и бесшумному отпору.

В центре коридора разворачивалась главная драма. Поединок Арламы и Моргана был схваткой двух миров. Морган бился с отчаянием отвергнутой любви, каждый его выпад был диким и яростным, полным боли и ненависти. Арлама же был спокоен. Он не испытывал к рыцарю ненависти, лишь холодную жалость. Он двигался расчётливо и уверенно, его клинок легко парировал удары, словно продолжая танец, начатый несколько часов назад в бальном зале.

— Она была бы моей! — выкрикнул Морган, идя в очередную отчаянную атаку. — Если бы ты не появился!

— Она никогда не была вещью, которую можно присвоить, — ровным голосом ответил Арлама, отводя его меч в сторону. — Она сделала свой выбор как принцесса и как женщина. Ты же видишь в ней лишь приз, а не человека.

Эти слова, казалось, окончательно лишили Моргана рассудка. Он зарычал и бросился вперёд, вкладывая в удар всю свою оставшуюся силу. Это была фатальная ошибка. Арлама, ожидавший этого, сделал лёгкий шаг в сторону. Меч Моргана со скрежетом прошёл по каменной стене, высекая искры. На одно мгновение рыцарь потерял равновесие, и этого мгновения Арламе было достаточно.

Северный принц не стал наносить смертельный удар. Вместо этого он развернул свой клинок и плоской стороной с огромной силой ударил Моргана по запястью. Раздался глухой хруст, и меч выпал из ослабевшей руки рыцаря, со звоном покатившись по каменному полу. Морган схватился за повреждённую руку, его лицо исказилось от боли.

В этот самый момент из-за поворота коридора, привлечённая шумом, выбежала Изольда. Она успела лишь накинуть шаль поверх ночной сорочки. Её глаза с ужасом смотрели на развернувшуюся сцену: на обезоруженного, согнувшегося от боли Моргана, на поверженных заговорщиков, которых держал под прицелом кинжала Жимайро, и на Арламу, который стоял посреди всего этого с мечом в руке, спокойный и невредимый.

Их взгляды встретились поверх головы поверженного рыцаря. В глазах Арламы Изольда не увидела ни триумфа, ни жестокости. Лишь молчаливый вопрос и тень сожаления. Он опустил меч.

— Заберите их, — тихо приказал он подоспевшей страже, которую уже привёл Жимайро. — Под замок. До утра.

Когда Моргана уводили, он бросил на Изольду последний взгляд, полный горечи и упрёка. Но принцесса смотрела только на Арламу. Она сделала несколько шагов к нему по холодному полу.

— Вы... вы не убили его, — прошептала она.

— Смерть — это слишком лёгкий выход, — ответил Арлама, вкладывая меч в ножны. — Жизнь заставит его задуматься о цене своего выбора. К тому же, я дал слово вашему отцу, что принесу на эту землю мир, а не новую кровь.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде она впервые увидела нечто большее, чем просто политический расчёт. Уважение. Он видел её не как причину поединка, а как свидетеля своего решения. И в этот момент, в холодном коридоре, пахнущем сталью и тревогой, между ними возникла первая, тончайшая нить подлинного доверия. Их брак по расчёту только что обрёл шанс стать чем-то большим.

Глава 12: Разговор на рассвете

Солнце едва коснулось башен замка, окрашивая серый камень в нежные розовые тона, когда Арламу и Изольду призвали в тронный зал. Король, отец Изольды, уже сидел на своём троне. Его лицо, обычно благодушное, было суровым, как грозовая туча. Перед ним, всё ещё в своей тёмной одежде, стоял сэр Морган, чья правая рука была перевязана. Рядом с ним, опустив головы, стояли его сообщники.

— Мне доложили о ночном происшествии, — начал король, и его голос гулко разнёсся под сводами зала. — О неслыханной дерзости. О предательстве. Сэр Морган, вы, кому я доверял как сыну, подняли меч на моего гостя и будущего зятя. Вы пытались разрушить мир, за который мы все так боролись. Что вы скажете в своё оправдание?

Морган поднял голову. Боль от сломанной руки была ничем по сравнению с мукой в его душе. Он посмотрел не на короля, а на Изольду.
— Я делал это ради неё, — хрипло произнёс он. — Чтобы спасти её от этого варварского союза. Я люблю её.

Король тяжело вздохнул.
— Твоя любовь слепа и разрушительна. Она едва не ввергла нас снова в пучину войны. По законам нашего королевства, за покушение на члена королевской семьи и измену полагается лишь одно наказание — смерть.

При этих словах Изольда вздрогнула и сделала шаг вперёд, но Арлама остановил её лёгким прикосновением к руке. Он выступил вперёд и обратился к королю:
— Ваше величество, я просил бы слова.

Король кивнул. Все взгляды обратились к северному принцу.

— Сэр Морган совершил преступление, и он должен понести наказание, — спокойно начал Арлама. — Но его казнь бросит тень на наш союз ещё до того, как он будет заключён. Люди будут шептаться, что северный принц начал своё правление с крови одного из лучших рыцарей юга. Это не тот мир, который я пришёл строить.

Он повернулся к Моргану, и его взгляд был твёрд, как сталь.
— Я не прошу для него прощения. Я прошу о другом наказании. Лишите его титула и земель. Изгоните его из королевства. Пусть он живёт со своей честью, которую он сам запятнал. Пусть его жизнь, а не его смерть, станет напоминанием всем о том, к чему приводит слепая ревность и гордыня. Это будет более суровым уроком, чем топор палача.

В зале повисла тишина. Изольда смотрела на Арламу с изумлением и... восхищением. Он снова проявил не жестокость победителя, а мудрость правителя. Он думал не о мести, а о будущем.

Король долго молчал, обдумывая слова принца. Наконец, он произнёс:
— Ты мудр, принц Арлама. Твоё милосердие — признак силы, а не слабости. Да будет так. Сэр Морган, отныне ты лишаешься всех званий и земель. До заката ты должен покинуть пределы моего королевства и никогда не возвращаться под страхом смерти. Уведите его.

Когда стража уводила сломленного Моргана, Изольда подошла к Арламе.
— Спасибо, — тихо сказала она. В этом простом слове было больше, чем благодарность за жизнь бывшего друга. В нём было признание его благородства.

— Я сделал это не для него, а для нас, — так же тихо ответил Арлама, глядя ей в глаза. — Для нашего будущего. Мир, построенный на крови, непрочен. Наш должен стоять на камне.

И в этот рассветный час, в старом тронном зале, они оба поняли, что их брак перестал быть просто политической сделкой. Он становился союзом двух людей, которые учились доверять и уважать друг друга. Фундамент был заложен.

Глава 13: Сад камней

После суда над Морганом в замке воцарилась напряжённая тишина. Двор разделился на два лагеря: одни шептались о предательстве рыцаря, другие — о неслыханном милосердии северного принца. Изольда чувствовала себя эпицентром этого невидимого землетрясения. Чтобы привести мысли в порядок, она отправилась в единственное место, где всегда находила покой — в старый замковый сад.

Это был не пышный цветник, а скорее сад камней и мхов, с вековыми деревьями и тихим ручьём. Она сидела на каменной скамье, глядя на своё отражение в воде, когда услышала позади тихие шаги. Обернувшись, она увидела Арламу.

Он не подошёл сразу, а остановился в нескольких шагах, словно давая ей возможность уйти. Она осталась сидеть, и это было безмолвным приглашением.

— Я думал найти вас здесь, — сказал он, подходя ближе. — Жимайро сказал, что вы любите это место.

— Оно помогает думать, — просто ответила Изольда. — Здесь всё настоящее. Камни, вода, деревья... Они не лгут и не плету интриг.

Арлама сел на другой конец скамьи, сохраняя между ними уважительное расстояние.
— На севере у меня тоже есть такое место. Скалистый утёс над морем. Ветер там сдувает все лишние слова и мысли, оставляя только суть.

Они помолчали. Впервые тишина между ними не была неловкой или враждебной. Она была... наполненной.

— То, что вы сделали сегодня утром... для Моргана... — начала Изольда, подбирая слова. — Это было неожиданно. Мой народ привык считать северян жестокими.

— Жестокость — оружие слабых, принцесса, — ответил Арлама, глядя на воду. — Она порождает лишь страх и ненависть, а на таком фундаменте ничего прочного не построить. Мой отец был великим воином, но он правил железом. Я видел, как его королевство трещало по швам от внутренней вражды. Я хочу править иначе.

Он повернулся к ней, и в его серых глазах она увидела не холод льда, а глубину зимнего моря.
— Я понимаю, что этот брак для вас — жертва. Вы не выбирали его, так же как и я. Но, быть может, мы сможем сделать его не тюрьмой, а... крепостью? Местом, где мы оба будем в безопасности. Где мы сможем быть не просто принцем и принцессой, а самими собой.

Его слова были просты, но они коснулись самой сокровенной струны в душе Изольды — её вечного одиночества, такого же глубокого, как и его собственное. Она впервые позволила себе по-настоящему посмотреть на него. Не на врага, не на политического союзника, а на мужчину. Мужчину, который, как и она, нёс на плечах тяжкий груз долга.

— Я... я тоже на это надеюсь, — тихо ответила она. И впервые за всё это время искренне, хоть и едва заметно, ему улыбнулась.

Эта слабая улыбка была подобна первому лучу солнца после долгой бури. Она ничего не решала окончательно, но давала надежду. В старом саду, среди вечных камней, два одиноких сердца заключили свой первый, негласный договор — не о мире между королевствами, а о мире между ними.

Глава 14: Два кольца

День свадьбы наступил быстро, окутанный туманом предрассветной прохлады и гулом придворной суеты. Для всего королевства это был день великого торжества, знаменующий конец многолетней вражды. Для Изольды и Арламы это был день, когда их личные судьбы окончательно растворялись в долге перед своими народами.

Изольда стояла перед высоким зеркалом в своих покоях. На ней было платье из южного шёлка цвета слоновой кости, расшитое речным жемчугом. Оно было прекрасным, но казалось ей чужим, словно доспех для битвы, в которой она не знала, как сражаться. Она думала не о будущем празднике, а о разговоре в саду. Слова Арламы о крепости, а не тюрьме, эхом отзывались в её сердце, даря слабую надежду.

Арлама, в свою очередь, облачался в парадный камзол тёмно-синего северного бархата, на котором серебряной нитью был вышит герб его рода — одинокий волк под полярной звездой. Жимайро, помогая ему, впервые за долгое время позволил себе тень улыбки.
— Вы кажетесь спокойным, мой принц, — заметил он.
— Я спокоен, потому что знаю, что делаю, — ответил Арлама, закрепляя на поясе церемониальный меч. — Вчера я шёл на этот брак ради мира. Сегодня я иду на него ещё и ради женщины, которая достойна того, чтобы этот мир был построен на уважении, а не на страхе.

Церемония проходила в Великом соборе, чьи высокие своды тонули в свете, льющемся сквозь огромные витражные окна. Когда Изольда вошла в собор под руку с отцом, все взгляды обратились к ней. Но она смотрела только вперёд, на алтарь, где её ждал Арлама. Он не улыбался, но в его взгляде она прочла то же самое, что чувствовала сама — торжественную решимость пройти этот путь вместе.

Они стояли перед верховным жрецом, произнося слова клятвы, которые были написаны задолго до их рождения. Эти слова связывали их королевства, их земли, их кровь. Но когда Арлама взял её руку, чтобы надеть кольцо, его прикосновение было не холодным и формальным, а тёплым и уверенным. Он посмотрел ей в глаза, и на мгновение гул толпы и голос жреца стихли. В этот момент они давали другую, безмолвную клятву — друг другу.

Кольцо, которое он надел на её палец, было из белого северного золота, простое, но изящное, с одним крупным сапфиром, глубоким, как зимнее небо. Кольцо, которое она надела на его палец, было из тёплого южного золота с гравировкой в виде переплетённых ветвей оливы — символа мира.

— Отныне вы едины, — провозгласил жрец. — То, что соединено сегодня на земле, да будет нерушимо на небесах.

Когда они повернулись к залу, уже как муж и жена, их встретил рёв ликующей толпы. Северяне и южане, лорды и простолюдины — все приветствовали новый союз. Изольда и Арлама смотрели на это море лиц, и впервые они ощутили не тяжесть короны, а общую ответственность. Их брак перестал быть их личным делом. Он стал символом надежды для тысяч людей.

Позже, на свадебном пиру, когда вокруг гремела музыка и лилось вино, Арлама наклонился к Изольде и тихо сказал:
— Крепость начала строиться. Первый камень заложен.

Изольда посмотрела на свою руку, на холодный блеск сапфира рядом с тёплым золотом её собственного кольца. Север и Юг. Лёд и пламя. Они были так различны, но теперь соединены.
— Да, — ответила она. — И я надеюсь, у неё будут крепкие стены.

Глава 15: Покои с двумя креслами

Свадебный пир отгремел далеко за полночь. Когда Арлама и Изольда наконец вошли в отведённые им покои, шум и музыка остались за тяжёлой дубовой дверью. Внутри их встретила тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в большом камине.

Комната была роскошной, обставленной с южным изяществом, но кто-то — Изольда догадалась, что это был Арлама — внёс в неё изменения. У камина вместо одной широкой софы теперь стояли два удобных кресла, разделённые небольшим столиком, на котором ждали кувшин с вином и два кубка. Это была маленькая, но значимая деталь. Он не стал настаивать на близости, которую предполагал их новый статус, а предложил пространство, нейтральную территорию.

Изольда молча сняла тяжёлую диадему и положила её на столик. Арлама снял свой парадный камзол, оставшись в простой белой рубахе. Напряжение, которое не отпускало их весь день, казалось, немного ослабло в тепле огня.

— Я приказал приготовить кресла, — сказал Арлама, нарушая тишину. — Я подумал, что после такого дня нам обоим нужно... выдохнуть. А не исполнять очередную церемонию.

— Это было мудро, — с благодарностью ответила Изольда, садясь в одно из кресел. Она почувствовала, как усталость опускается на её плечи. — Сегодня я чувствовала себя не невестой, а символом. Кажется, я улыбалась стольким людям, что у меня до сих пор болят щёки.

Арлама усмехнулся — впервые за этот день он позволил себе настоящую, неформальную усмешку. Он налил вино в оба кубка и протянул один ей.
— Мне это знакомо. Иногда кажется, что корона сделана не из золота, а из свинца. И чем больше людей на тебя смотрит, тем она тяжелее.

Они сидели в тишине, глядя на танец пламени в камине. Это была не та неловкая тишина, что бывает между чужими людьми, а спокойная пауза между двумя уставшими солдатами после долгой битвы.

— Расскажите мне о вашем утёсе над морем, — попросила Изольда, чтобы заполнить тишину чем-то настоящим. — О вашем месте силы.

И Арлама начал рассказывать. Он говорил о холодном ветре, который пахнет солью и снегом, о криках чаек, о бесконечном сером море, которое зимой покрывается льдом. Он говорил не как принц, а как человек, тоскующий по дому. Изольда слушала, и за образом сурового северного воина она начала видеть другого человека — одинокого, несущего на себе огромное бремя, так похожего на неё саму.

Когда он закончил, она сказала:
— А в моём саду весной цветут белые ирисы. Их аромат такой сильный, что кажется, будто сам воздух становится сладким. Я покажу вам, когда придёт время.

Это было простое обещание, но в нём было больше близости, чем во всех свадебных клятвах. Они не говорили о политике, о долге или о будущем своих королевств. Они говорили о море и цветах. О том, что было дорого их сердцам.

В ту ночь они не разделили ложе. Когда пламя в камине почти угасло, Арлама поднялся.
— Вам нужно отдохнуть, принцесса. Я лягу здесь, в кресле. Оно достаточно удобное.

— Арлама, — остановила его Изольда, впервые назвав его по имени без титула. — В этой комнате есть и диван. Не нужно спать в кресле, как страж у ворот. Наша крепость должна быть удобной для нас обоих.

Он посмотрел на неё, и в его глазах промелькнуло удивление и теплота. Он молча кивнул.

В свою первую брачную ночь муж и жена спали в одной комнате, но порознь. И всё же, в этой тихой комнате, разделённые несколькими шагами, они были ближе друг к другу, чем когда-либо прежде. Они начали строить свою крепость не со стен, а с фундамента — с простого человеческого уважения.

Глава 16: Тень у камина

Утро заглянуло в покои сквозь щель в тяжёлых портьерах. Изольда проснулась первой. Она увидела Арламу, спящего на диване, укрытого лишь плащом. В безмятежности сна его лицо, обычно суровое и непроницаемое, выглядело моложе и почти уязвимым. Этот образ никак не вязался с холодным северным принцем, которого она знала. Этот человек мог чувствовать, мог страдать. Эта мысль вызвала в ней не жалость, а странное чувство сопричастности.

Тихий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Вошёл Жимайро с подносом, на котором стоял лёгкий завтрак. Он двигался почти бесшумно, как тень. Его взгляд скользнул сначала по Изольде, потом по спящему на диване Арламе. На лице верного оруженосца не дрогнул ни один мускул, но в его глазах на долю секунды мелькнуло нечто глубоко спрятанное — смесь облегчения и застарелой боли. Он явно ожидал увидеть иную картину.

— Мой принц велел разбудить его с первыми лучами, — тихо произнёс Жимайро, его голос был ровным, как гладь замёрзшего озера. — Сегодня совет лордов. Он не должен опаздывать.

Изольда кивнула, наблюдая за ним. Она всегда воспринимала Жимайро лишь как продолжение Арламы, его верного пса. Но сейчас она увидела в нём человека. Человека, чья преданность была чем-то большим, чем просто долг вассала. То, как он подошёл к дивану и осторожно коснулся плеча Арламы, было лишено рабской покорности. В этом жесте была забота, почти нежность.

Арлама проснулся мгновенно, без стона или потягивания, как и подобает воину. Его взгляд первым делом нашёл Жимайро, и между ними произошёл безмолвный обмен, длившийся одно мгновение, но наполненный годами общей истории. Затем он посмотрел на Изольду.

— Доброе утро, принцесса, — сказал он, поднимаясь. Его голос был немного хриплым ото сна. — Надеюсь, вы отдохнули.

— Да, благодарю вас, — ответила она, чувствуя себя лишней в этой утренней сцене. — Я оставлю вас.

Она вышла в смежную комнату, чтобы позвать служанок, но остановилась у приоткрытой двери, сама не зная почему. Она слышала тихие голоса.

— Ты не должен был спать здесь, — говорил Жимайро, его тон был уже не таким формальным. В нём слышались укоризна и беспокойство. — Эти диваны не для твоей спины, ты же знаешь.

— Это было необходимо, Жимайро, — голос Арламы был твёрд, но в нём слышалась усталость. — Для неё. Для мира. Ты же знаешь, на что мы пошли.

— Я знаю, — в голосе Жимайро прозвучала горечь. — Я просто... не думал, что это будет так... наглядно. Видеть тебя здесь, а её...

— Она — моя жена. И мой долг. Ничего не изменилось, слышишь? — Арлама повысил голос, но тут же осекся. — Ничего главного не изменилось. Помоги мне с камзолом.

Наступила тишина. Изольда отступила от двери, её сердце колотилось. Она не поняла всего, но уловила суть. Между её мужем и его оруженосцем была связь, выкованная не только в битвах. Их «крепость», которую она начала строить с Арламой прошлой ночью, имела невидимые стены и потайные комнаты, о которых она даже не подозревала. И она поняла, что её одиночество в этом браке может оказаться куда более сложным и глубоким, чем она предполагала. Она вышла замуж за принца, но его сердце, возможно, уже давно принадлежало другому.

Глава 17: Яд вежливости

После подслушанного утреннего разговора мир для Изольды словно потерял свои чёткие очертания. Она шла на первое заседание совета лордов рядом с Арламой, как и подобало королеве, но ощущала себя самозванкой. Её муж, человек, с которым она начала строить хрупкий мост доверия, оказался запертой книгой, написанной на незнакомом ей языке. А ключ от этой книги, как она теперь понимала, был в руках Жимайро.

На совете Арлам вёл себя безупречно. Он говорил о торговых путях, о спорных землях на границе, о совместных гарнизонах. Его ум был острым, как северная сталь, а речь — взвешенной и убедительной. Он завоёвывал уважение южных лордов, которые ещё вчера видели в нём лишь варвара. Изольда наблюдала за ним и видела не только правителя, но и актёра, играющего свою роль. А за его спиной, у стены, неподвижно стоял Жимайро. Его лицо было бесстрастно, но его глаза никогда не покидали принца, ловя каждое его движение, каждое изменение тона.

После совета, в дворцовом коридоре, Изольда решила действовать. Она не могла спросить напрямую — это было бы равносильно объявлению войны. Она выбрала другое оружие — яд вежливости.

— Жимайро, — позвала она, когда тот шёл в нескольких шагах позади. Оруженосец замер и поклонился.
— Да, моя госпожа?

— Принц сегодня был великолепен, — сказала Изольда, глядя ему прямо в глаза. — Он так хорошо понимает нужды моего народа. Должно быть, это ваша заслуга. Вы служите ему так давно и, несомненно, даёте мудрые советы.

Это была тонкая провокация. Она ставила его в положение не просто слуги, а серого кардинала. На лице Жимайро не дрогнул ни один мускул, но его взгляд стал холодным, как лёд.
— Я всего лишь оруженосец, ваше высочество. Вся мудрость принадлежит принцу Арламе. Я лишь держу его щит.

— Какой скромный ответ, — Изольда позволила себе лёгкую улыбку. — Но даже щитоносец должен знать всё о своём господине, чтобы защитить его. Вы знаете его лучше всех, не так ли? Знаете, что приносит ему покой, а что — тревожит его сон.

Каждое её слово было нацелено точно в цель. Она говорила о долге, но подразумевала личное. Жимайро молчал, выдерживая её взгляд. В его глазах она увидела не растерянность, а тихую, стальную ярость. Он понял её игру.

— Принц Арлама находит покой в служении своему народу, — отчеканил он. — А тревожит его лишь угроза миру, который он так старательно строит. Миру, который скреплён его священным союзом с вами. Я уверен, вы, как никто другой, понимаете важность этого союза и сделаете всё, чтобы его... укрепить.

Это был ответный удар. Он не только отразил её выпад, но и напомнил ей о её собственном долге и уязвимом положении. Он говорил о союзе, но намекал на супружеские обязанности, на ту близость, которой между ней и Арламой не было. Он тонко давал понять, что знает о пустой постели и диване в их покоях.

Изольда поняла, что перед ней не просто верный слуга. Перед ней был умный и опасный соперник, который будет защищать свою территорию до последнего. Их короткий разговор стал поединком, где оба остались стоять, не обнажив мечей, но уже зная силу друг друга.

Она молча кивнула и пошла дальше, чувствуя на спине его холодный взгляд. Крепость, которую она собиралась строить с Арламой, оказалась уже занята. И её страж не собирался сдаваться без боя.

Глава 18: Карта на столе

Вечером, после долгого дня, наполненного встречами и церемониями, Изольда вернулась в их общие покои. Арлама уже был там. Он не сидел в кресле у камина, как в прошлую ночь, а стоял у большого стола, склонившись над картой Северных земель. Жимайро, стоявший рядом, что-то тихо говорил, указывая на точку у побережья. Увидев Изольду, оруженосец замолчал и, поклонившись, беззвучно отступил в тень у двери, готовый исчезнуть по первому знаку.

— Не уходите, — неожиданно для самой себя сказала Изольда, обращаясь к Жимайро. Затем она посмотрела на Арламу. — Я не помешаю? Мне любопытно взглянуть на земли, которые теперь, отчасти, и мои.

Арлама на мгновение удивился, но затем кивнул.
— Подойдите. Мы обсуждали новый торговый порт в заливе Морозных Ветров.

Изольда подошла к столу. Карта была ей незнакома — суровые, изрезанные фьордами берега, тёмные пятна лесов, горы, помеченные значками вечных снегов. Это был мир, совершенно чуждый её солнечной родине.

— Здесь, — Арлама указал пальцем на небольшую бухту. — Место защищено от штормов, а глубины позволяют подходить крупным кораблям. Но зимой лёд становится проблемой.

— Наши корабелы научились укреплять корпуса судов особым образом, чтобы ходить среди плавучих льдин, — вмешался Жимайро. Его голос был ровным, но Изольда уловила в нём нотку гордости.

— А наши южные купцы привозят товары, которые не боятся холода, — подхватила Изольда, глядя не на карту, а на Арламу. — Пряности, шёлк, вино. Они могли бы согреть ваш суровый край.

Она намеренно говорила о союзе, о слиянии их миров, наблюдая за реакцией обоих мужчин. Арлама задумчиво кивнул, но именно Жимайро ответил, и в его голосе прозвучала сталь.
— Северяне привыкли к холоду, моя госпожа. Нас греет не вино, а верность и крепкое плечо товарища в бою.

Это был прямой выпад. Он снова очерчивал границу между «своими» и «чужими». Между ним и Арламой — и ею.

Изольда не отступила. Она обвела пальцем побережье на карте, остановившись на названии «Волчий Утёс».
— Принц рассказывал мне об этом месте, — мягко сказала она. — Говорил, что это его место силы. Должно быть, вы провели там много времени вместе. Вдали от всех.

Тишина, повисшая над столом, стала плотной и звенящей. Она смотрела на Арламу, но вопрос был адресован Жимайро. Она видела, как напряглись его плечи.

Арлама первым нарушил молчание. Он поднял голову и посмотрел на Изольду, и в его взгляде не было ни гнева, ни раздражения. Была лишь глубокая, бесконечная усталость.
— Да, — сказал он просто. — Мы выросли там вместе. Жимайро спас мне жизнь на том утёсе, когда мы были детьми. Я сорвался со скалы, а он удержал меня. С тех пор он всегда рядом. Он не просто мой щитоносец. Он — мой брат.

Слово «брат» прозвучало твёрдо и весомо. Оно объясняло многое, но в то же время скрывало ещё больше. Это была простая и ясная история для всего мира, идеальная ширма для чувств, которым не было места при дворе.

Жимайро опустил глаза, и Изольда впервые увидела на его лице нечто похожее на смятение. Арлама защитил его. Защитил их обоих. Он провёл черту, которую она не могла переступить, не нарушив приличий.

— Это... благородная история, — тихо произнесла Изольда. — Вашему высочеству повезло иметь такого брата.

Она отступила от стола. Сегодня она проиграла раунд. Арлама не просто отразил её атаку, он показал ей, насколько крепка стена, окружающая его сердце. И что у этой стены есть верный страж, которого он никогда не предаст.

— Я оставлю вас, — сказала она. — Государственные дела важнее.

Когда она уходила, она чувствовала на себе два взгляда. Один — усталый и изучающий, принадлежавший её мужу. Другой — холодный и торжествующий, принадлежавший его «брату».

Глава 19: Шёпот из тени сада

Поражение у карты заставило Изольду понять, что в лобовой атаке ей не победить. Ей нужны были союзники. И глаза. И уши. Двор её отца был полон интриг, и она с детства училась читать между строк и замечать тени в углах.

Её внимание привлекла леди Элиара, младшая кузина Изольды. Тихая, почти незаметная девушка с огромными, печальными глазами, она всегда держалась в тени, словно боялась солнечного света. Но Изольда знала, что за этой скромностью скрывается острый ум и наблюдательность. А ещё она знала, что Элиара безнадёжно и тайно влюблена в Жимайро. Она следила за ним взглядом, полным немого обожания, на каждом пиру, на каждом совете, оставаясь невидимой для объекта своей страсти.

Изольда нашла кузину в дворцовом саду, в уединённой беседке, увитой плющом. Элиара вышивала, но её руки были неподвижны, а взгляд устремлён в сторону тренировочного поля, где северяне упражнялись с мечами. Даже отсюда можно было различить высокую фигуру Жимайро рядом с принцем.

— Он даже не смотрит в твою сторону, — мягко сказала Изольда, садясь рядом. Элиара вздрогнула и покраснела, уронив вышивку.
— Ваше высочество! Я... я просто дышу воздухом.

— Перестань, Элиара. Мы не на приёме. Я вижу, как ты на него смотришь. Твоё сердце разбивается каждый день, понемногу.

Слёзы навернулись на глаза девушки.
— Что я могу поделать? Для него я лишь тень. Он видит только своего принца.

— Возможно, — задумчиво произнесла Изольда, поднимая вышивку. — А возможно, он просто не смотрит по сторонам, потому что его взгляд прикован к одной точке. Но что, если заставить его обернуться? Что, если дать ему повод заметить тебя?

Элиара с надеждой посмотрела на кузину.
— Но как?

— Мужчины, подобные ему, ценят не только красоту, но и пользу. Информацию. Власть. — Изольда понизила голос до шёпота. — Я хочу знать о них всё. О каждом шаге Арламы, о каждом слове Жимайро. Куда они ходят, с кем говорят, когда остаются наедине. Ты незаметна, Элиара. Ты можешь быть моими глазами. А я, как королева, могу создать ситуацию, в которой Жимайро будет вынужден заметить тебя. Увидеть в тебе не просто бледную кузину принцессы, а ценную союзницу. И кто знает, куда приведёт его благодарность?

Это было жестокое и циничное предложение. Изольда играла на чувствах своей кузины, предлагая ей иллюзию надежды в обмен на шпионаж. Элиара колебалась, её душа металась между страхом и отчаянным желанием быть замеченной.

В этот момент в сад вошёл ещё один человек. Лорд Валериан, молодой придворный с репутацией самого искусного интригана и повесы при южном дворе. Он был красив, как греческий бог, и столь же порочен. Валериан всегда недолюбливал Арламу, считая его северным дикарём, и не скрывал своего восхищения Изольдой. Он подошёл к беседке с ленивой грацией хищника.

— Мои дамы, — промурлыкал он, целуя руку сначала Изольде, а затем Элиаре, задержав на ней взгляд чуть дольше положенного. — О чём шепчутся в тени самые прекрасные цветы нашего сада? Не о том ли, как скучен стал наш двор с приездом этих... угрюмых северян?

Он посмотрел в сторону тренировочного поля с плохо скрываемым презрением.
— Ваше высочество, — обратился он к Изольде, — Ваша красота расцветает, но в ваших глазах тоска. Неужели ледяное дыхание Севера уже коснулось вашего пламенного сердца?

Изольда холодно улыбнулась. Валериан был опасен, но мог быть полезен. Он был готов на всё, чтобы унизить Арламу.
— Лорд Валериан, вы как всегда проницательны. Но иногда тоска — это лишь маска для скуки. А скука — худший враг королевы.

— Тогда позвольте мне стать вашим оружием против этого врага, — его голос стал вкрадчивым. — Я могу устроить небольшое развлечение. Турнир. Не на мечах, где эти медведи сильны, а турнир остроумия. Или охоту. Или бал-маскарад, где под маской можно позволить себе чуть больше, чем обычно... И посмотреть, так ли верны северные псы своим хозяевам, когда их окружают соблазны.

Предложение повисло в воздухе. Изольда посмотрела на Элиару, которая с ужасом и надеждой слушала этот разговор. Затем на Валериана, в чьих глазах плясали бесенята интриги. Она поняла, что фигуры расставлены. У неё появился шпион, ведомый разбитым сердцем, и провокатор, движимый ревностью и тщеславием.

Игра становилась намного сложнее. И намного опаснее.

Глава 20: Танец Масок

Бал-маскарад, устроенный лордом Валерианом, стал главным событием при дворе. Зал сверкал тысячами свечей, музыка лилась рекой, а под масками кружились интриги, желания и тайны. Изольда выбрала маску луны — холодную, серебряную, загадочную. Арлама, верный своему образу, надел простую чёрную маску волка, которая лишь подчёркивала суровость его черт. Жимайро, как всегда неотступно следовавший за ним, скрыл лицо под маской тени — безликой, тёмной, почти сливающейся с полумраком зала.

По уговору с Изольдой, Элиара надела маску лесной нимфы, украшенную живыми цветами. Она была бледна и прекрасна в своей робости. Валериан же блистал в образе бога солнца, в золотой маске, не скрывавшей его самодовольной ухмылки.

Первую часть плана привёл в действие Валериан. Он, как хозяин бала, подошёл к Арламе.
— Ваше высочество, — пропел он, — не пристало волку скучать в одиночестве, когда вокруг столько прекрасных ланей. Позвольте предложить вам кубок нашего лучшего вина. Оно способно растопить даже северные льды.

Он подал знак слуге, и тот поднёс Арламе кубок. Принц вежливо, но твёрдо отказался.
— Благодарю, лорд Валериан, но я предпочитаю ясную голову.

— Как и подобает истинному воину! — не сдавался Валериан. — Но ваш верный оруженосец, верно, утомился, стоя на страже? Угостите его. Пусть и он вкусит радостей Юга.

Это был хитрый ход. Отказаться самому — право принца. Отказать в угощении своему человеку — оскорбление. Арлама на мгновение замер, затем кивнул Жимайро. Тот молча взял кубок и, отойдя на пару шагов, сделал небольшой глоток под пристальным взглядом Валериана.

В этот момент настало время для Элиары. Следуя инструкциям Изольды, она, словно случайно, проходила мимо и «споткнулась», пролив на рукав Жимайро бокал с водой.
— Ох, простите, милорд! Какая я неуклюжая! — пролепетала она, её щеки пылали.

Жимайро обернулся. Его первой реакцией было раздражение, но, увидев перед собой испуганную нимфу в цветах, он смягчился.
— Ничего страшного, леди. Это всего лишь вода.

— Позвольте мне помочь! — Элиара достала вышитый платок и принялась заботливо промокать его камзол. Её пальцы нарочито медленно скользили по тёмной ткани. — Я так виновата. Ваша маска... она такая таинственная. Я даже не знаю, кого благодарю.

Она заглядывала ему в глаза через прорези маски, её голос дрожал от смеси страха и волнения. Жимайро на мгновение растерялся от такой неприкрытой женской заботы. Он привык быть невидимым.
— Моё имя не имеет значения, — коротко ответил он, но не отстранился.

Изольда наблюдала за этой сценой издалека. План работал. Жимайро был отвлечён. Теперь её выход. Она подошла к своему мужу.
— Ваше высочество, — её голос был прохладен, как лунный свет. — Хозяин бала скучает, а ваша королева ещё не танцевала. Не удостоите ли вы меня этой чести?

Арлама не мог отказать. Он вывел её в центр зала, и музыка полилась вокруг них. Они двигались в такт, соблюдая дистанцию. Их танец был безупречен и холоден, как дворцовый ритуал.
— Вам весело, моя госпожа? — спросил Арлама, его голос был ровным.

— Мне любопытно, — ответила Изольда, глядя ему прямо в глаза. — Маски позволяют людям быть теми, кем они не являются. Или, наоборот, теми, кто они есть на самом деле. Скажите, принц, кто вы под этой маской волка? Всё тот же холодный правитель или что-то большее?

— А кто вы под маской луны? — парировал он. — Всё та же послушная жена, скрепляющая мирный договор?

Их разговор был похож на поединок на рапирах — лёгкий, изящный и смертельно опасный. Изольда позволила себе лёгкую улыбку.
— Возможно, под этой маской женщина, которая устала от тайн. Женщина, которая хочет знать, кому на самом деле принадлежит сердце её мужа.

Она произнесла это тихо, почти шёпотом, когда музыка на мгновение стихла. Арлама замер, его рука на её талии напряглась. В его глазах за маской она увидела не гнев, а что-то другое. Что-то похожее на боль.

— Не ищите ответов там, где их нет, Изольда, — его голос прозвучал глухо. — Некоторые двери лучше не открывать.

Музыка снова загремела, унося их в вихре танца. Но на этот раз Изольда почувствовала, что лёд треснул. Она задела что-то живое, что-то настоящее. И в этот момент она поняла, что её игра стала гораздо опаснее, чем она предполагала. Потому что теперь на кону стояло не только её любопытство, но и, возможно, чьё-то разбитое сердце.

Глава 21: Разговор на балконе

Танец закончился, но напряжение между Арламой и Изольдой осталось висеть в воздухе, плотное и ощутимое. Не говоря ни слова, Арлама повёл её прочь из душного зала, на уединённый каменный балкон, с которого открывался вид на спящий сад. Прохладный ночной воздух коснулся их разгорячённых лиц. Они сняли маски, и реальность вернулась, став ещё более сложной.

— Вы играете с огнём, Изольда, — сказал Арлама, глядя не на неё, а на тёмные силуэты деревьев. Его голос был тихим, но в нём звучал металл.

— А вы строите стены изо льда, принц, — не осталась в долгу она. — Вы привезли меня сюда, сделали своей женой и королевой, но держите на расстоянии вытянутой руки. Вы делите со мной трон, но не мысли. Скажите, чего вы боитесь?

Арлама резко повернулся к ней. В свете луны его глаза казались тёмными омутами.
— Я боюсь войны. Той, что идёт не на границах, а в сердцах людей. Той, что может разрушить этот хрупкий мир, который мы пытаемся построить. Наш брак — это символ мира. Он должен быть безупречен. А вы... вы ищете в нём трещины.

— Я ищу в нём правду! — воскликнула Изольда. — Я не могу быть символом, Арлама. Я — живой человек. И я живу во лжи. Вы делите ложе с диваном, а ваши мысли — с другим человеком. И вы хотите, чтобы я делала вид, что всё в порядке?

Он смотрел на неё долго, и его суровое лицо дрогнуло. Он сделал шаг к ней, сокращая дистанцию.
— Вы ничего не знаете, — сказал он глухо. — Вы не знаете, что такое Север. Что такое долг, вросший в твою кожу с рождения. Жимайро... он не просто мой друг. Он — часть моего прошлого, которое я не могу изменить. Он — напоминание о том, кем я был, и о клятвах, которые я давал задолго до того, как встретил вас.

— Так расскажите мне! — Изольда тоже шагнула вперёд. Теперь их разделяли считанные дюймы. — Позвольте мне понять. Я ваша жена. Ваша союзница. Разве я не заслуживаю доверия?

В этот момент на балкон вышел лорд Валериан. Он не видел их в тени, но его громкий, насмешливый голос донёсся до них отчётливо. Он разговаривал с кем-то из своих приятелей.
— ...северный волк танцует, как палка, но его тень, кажется, нашла себе развлечение. Видели, как эта бледная нимфа вилась вокруг него? Готов поспорить на кошелёк золота, что к утру самый верный пёс Севера забудет дорогу в спальню своего хозяина!

Громкий смех его собеседника резанул по ушам. Арлама застыл, его лицо превратилось в каменную маску ярости. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он сделал шаг, чтобы выйти из тени и призвать наглеца к ответу, но Изольда схватила его за руку.
— Не надо, — прошептала она. — Это именно то, чего он хочет. Публичного скандала.

Её пальцы были холодными, но её прикосновение было твёрдым. Арлама посмотрел на её руку, сжимавшую его предплечье, потом в её глаза. В них не было злорадства или торжества. В них была тревога. За него. За них.

Он медленно отступил назад, в тень. Шумная компания Валериана прошла мимо, так и не заметив королевскую чету.

Когда они снова остались одни, молчание стало другим. Оно больше не было холодным и враждебным. В нём появилось что-то новое — хрупкое единство перед лицом общего врага.

— Спасибо, — коротко сказал Арлама, не отводя взгляда от её руки, всё ещё лежавшей на его.

— Я защищаю честь своего мужа, — тихо ответила Изольда. — А значит, и свою собственную. Мы в этом вместе, принц. Нравится вам это или нет.

Она убрала руку. Но на коже Арламы ещё долго оставалось ощущение её холодного, но спасительного прикосновения. В эту ночь на балконе они не стали ближе, но впервые почувствовали себя союзниками. Стена между ними не рухнула, но они оба поняли, что защищать её придётся вместе.

Глава 22: Долг чести и чаша с ядом

Слова Валериана, брошенные в ночи, не остались без последствий. На следующее утро, когда двор ещё только пробуждался, Жимайро нашёл лорда в оружейной, где тот с ленивым изяществом выбирал себе новую рапиру.

— Лорд Валериан, — голос Жимайро был тих, но в гулком помещении прозвучал как удар хлыста. Валериан обернулся с удивлённой улыбкой.
— А, тень принца. Чем обязан?

— Вчера вы позволили своему языку оскорбить честь моего господина и мою собственную. Я здесь, чтобы потребовать удовлетворения, — Жимайро положил на стол простую северную перчатку из грубой кожи. Она выглядела чужеродно рядом с инкрустированным оружием южан.

Улыбка Валериана стала шире.
— Дуэль? Смело. Но оруженосцы не бросают вызов лордам. Это против всех правил.

— Я бросаю вам вызов не как оруженосец, а как человек, чью честь задели. Если вы откажетесь, весь двор будет знать, что под вашей золотой маской скрывается трус.

Это был точный удар по тщеславию Валериана. Он не мог отступить.
— Хорошо, — процедил он. — Рассвет. У старого дуба. Но не жди пощады, северянин.

Новость о дуэли разлетелась по замку быстрее ветра. Изольда узнала о ней от бледной как полотно Элиары. Девушка в слезах бросилась к ней, умоляя спасти Жимайро.
— Он убьёт его! — рыдала она. — Валериан — лучший фехтовальщик Юга! А Жимайро... он силён, но его стиль — это грубая сила, а не изящество. Прошу вас, ваше величество, остановите их!

Изольда понимала, что Элиара права. Это была не битва, а казнь. И она знала, что должна вмешаться. Но не так, как просила кузина. Она поспешила в покои Арламы. Принц стоял у окна, уже одетый, и смотрел на восток, где небо только начинало светлеть.

— Вы знали, — сказала она без предисловий. — И вы позволили этому случиться.

— Это его долг чести, — ответил Арлама, не поворачиваясь. — Я не могу ему запретить.

— Это самоубийство! — воскликнула Изольда. — Валериан спровоцировал его, и вы это знаете! Вы готовы потерять своего... брата... из-за гордости?

Арлама наконец повернулся. Его лицо было измученным.
— А что вы предлагаете? Вмешаться? Унизить Жимайро перед всем двором, показав, что он не может сам за себя постоять? Иногда худшее, что можно сделать для близкого человека, — это защитить его.

— Есть и другие способы, — твёрдо сказала Изольда. — Способы, которым меня учили на Юге. Где яд в чаше бывает действеннее меча в руке.

Она вышла, оставив Арламу одного с её страшными словами. Она направилась не к дуэлянтам, а в покои лорда Валериана. Дверь ей открыл удивлённый слуга. Лорд как раз надевал дуэльную рубашку.

— Ваше величество? — он был поражён. — Какая честь. Вы пришли пожелать мне удачи?

— Я пришла предложить вам сделку, лорд Валериан, — Изольда была холодна и спокойна. — Вы отмените дуэль.

Валериан рассмеялся.
— Боюсь, это невозможно. Моя честь...

— Ваша честь — ничто по сравнению с вашей жизнью, — прервала его Изольда. Она сделала шаг ближе, и её голос упал до ледяного шёпота. — Я знаю о ваших долгах. Знаю о тайных поставках оружия мятежным баронам на западной границе. Знаю о вашей переписке с послом враждебного королевства. У меня есть доказательства. Одно моё слово — и вы закончите свои дни на плахе за измену. А теперь выбирайте: вы сохраните свою «честь», умерев на рассвете от руки северянина (а поверьте, мой муж не допустит, чтобы его человек проиграл), или вы сохраните свою жизнь, сославшись на внезапную болезнь и отменив поединок. И станете моим верным... союзником.

Лицо Валериана потеряло весь свой цвет. Он смотрел на королеву, и в его глазах плескался ужас. Он увидел перед собой не прекрасную женщину, а безжалостного игрока, который только что поставил ему шах и мат.

Когда Жимайро и его секунданты прибыли к старому дубу, их уже ждал гонец от Валериана, сообщивший о внезапном и тяжёлом недуге лорда, не позволяющем ему держать в руках оружие. Новость была унизительной для Валериана, но спасительной для Жимайро. Он вернулся в замок, где в главном зале его ждал Арлама. Принц ничего не сказал, лишь положил руку ему на плечо. Но в этом простом жесте было всё: облегчение, гордость и невысказанный вопрос.

Позже, когда Изольда проходила по галерее, её догнала Элиара. Девушка больше не плакала. Её огромные глаза сияли благодарностью и восхищением.
— Я не знаю, как вы это сделали, ваше величество, — прошептала она. — Но я ваша должница. Навсегда. Просите чего угодно.

Изольда мягко улыбнулась. Петля затянулась. Теперь у неё был не просто шпион, а преданный до гроба человек. У неё был враг, превращённый в марионетку. И она только что показала своему мужу, что её южные методы могут быть куда эффективнее северной стали. Стена между ними не рухнула, но в ней появилась ещё одна трещина. Трещина уважения.

Глава 23: Цена доверия

Отменённая дуэль оставила после себя гулкое эхо. Лорд Валериан, сославшись на затяжную болезнь, исчез из поля зрения, запершись в своих покоях. Двор шептался, строя догадки, но правда была известна лишь четверым.

Арлама нашёл Изольду в библиотеке. Она сидела у окна, читая старинный фолиант, но её взгляд был устремлён в сад. Она, казалось, не заметила его прихода, пока он не заговорил, нарушив тишину.

— Это было опасно, — сказал он. — Шантажировать человека вроде Валериана — всё равно что держать в руке скорпиона. Рано или поздно он ужалит.

— Я предпочитаю держать скорпиона в руке, где я его вижу, чем позволить ему ползать у меня за спиной, — ответила Изольда, не оборачиваясь. — Он был вашим врагом. Теперь он — моё оружие. Разве это не выгодная замена?

— Выгода не всегда измеряется в оружии, — Арлама подошёл ближе. — Вы спасли жизнь Жимайро. И, возможно, мою честь. Я пришёл сказать спасибо.

Это было первое искреннее «спасибо» между ними. Изольда наконец повернулась и посмотрела на мужа. Его лицо было серьёзным, но стена холода в его глазах дала ещё одну, самую глубокую трещину.

— Я защищала свой дом, Арлама. А вы, ваш друг и этот замок — теперь мой дом. Я не позволю змеям гнездиться в его стенах.

Он молчал, изучая её лицо. Он видел в ней не только южную интриганку, но королеву, готовую бороться за своё королевство.
— Вы говорили, что я вам не доверяю, — произнёс он медленно. — Возможно, вы были правы. Доверие на Севере зарабатывают не словами, а делами. И ваш поступок... был сильным.

Он протянул ей руку. Не для поцелуя, как требовал этикет, а просто, ладонью вверх. Жест был простой и неожиданный. Изольда на мгновение замерла, а затем вложила свою ладонь в его. Его рука была тёплой и сильной, она полностью скрыла её собственную. Это было не прикосновение мужа и жены. Это было рукопожатие двух правителей, двух воинов, заключающих перемирие.

В это же время в другом крыле замка происходил иной, не менее важный разговор. Жимайро, мучимый вопросами, нашёл Элиару в саду, в той самой беседке, где начался этот узел интриг.

— Леди Элиара, — окликнул он её. Девушка вздрогнула, но на этот раз не от страха, а от волнения.
— Милорд Жимайро.

— Я пришёл поблагодарить вас, — сказал он прямо. — За ваше беспокойство. Я знаю, что вы просили королеву вмешаться. Ваша доброта... удивила меня.

Элиара покраснела.
— Любой на моём месте поступил бы так же. Это было бы ужасное кровопролитие.

— Нет, — возразил Жимайро, внимательно глядя на неё. — Не любой. Большинство просто делали бы ставки. Вы — другая. Почему? Почему вас так волновала судьба чужака-северянина?

Вопрос застал её врасплох. Она могла бы солгать, сослаться на милосердие. Но, глядя в его серьёзные глаза, она решилась на отчаянную смелость.
— Потому что вы не чужак, милорд, — прошептала она, опустив ресницы. — Потому что с самого вашего приезда я... я вижу в вас не тень принца, а человека чести. И мысль о вашей гибели была для меня невыносима.

Это было почти признание. Жимайро, привыкший к битвам и приказам, растерялся перед этой тихой, обезоруживающей искренностью. Он впервые по-настоящему посмотрел на неё. Не как на бледную кузину королевы, а как на женщину. Он увидел её огромные, полные нежности глаза, дрожащие ресницы, изящную линию шеи. И он понял, что всё это время, глядя лишь на Арламу, он был слеп.

— Я... я ваш должник, леди, — только и смог выговорить он.

В этот день были заключены два союза. Один — на рукопожатии, между королём и королевой, союз власти и уважения. Другой — на полуслове, в тишине сада, между воином и нимфой, союз благодарности и зарождающегося чувства. Паутина интриг стала сложнее, но в ней появились новые, крепкие нити, способные выдержать грядущую бурю.

Глава 24: Северная клятва

Перемирие между Арламой и Изольдой изменило атмосферу в замке. Холодная война сменилась вооружённым нейтралитетом, который временами теплел до робкого союзничества. Они стали чаще ужинать вместе, обсуждая дела королевства. Изольда с удивлением обнаружила в муже проницательного правителя, а Арлама — в жене острого и дальновидного стратега. Но их спальня по-прежнему оставалась разделённой невидимой стеной.

Однажды вечером, разбирая старые карты северных земель, Арлама задержался в кабинете дольше обычного. Жимайро, как всегда, был рядом, молча подливая вино и затачивая кинжал у камина. Тишина была привычной, уютной, как старый походный плащ.

— Она умна, — вдруг произнёс Арлама, не отрывая взгляда от карты. — Королева. Она видит на три шага вперёд. Её ход с Валерианом... я бы так не смог. Мой путь — прямой, как удар меча. Её — извилистый, как тропа змеи. Но он привёл к победе.

Жимайро перестал точить клинок. Он поднял глаза на принца, и в отблесках огня его лицо казалось высеченным из камня.
— Она — южанка. Это в их крови. Но она ваша жена. И она защитила мою жизнь. Я этого не забуду.

— Ты стал мягче, друг мой, — Арлама усмехнулся, но в его голосе не было насмешки. — Леди Элиара... она смотрит на тебя так, словно ты — солнце, взошедшее на севере.

Жимайро ничего не ответил, лишь крепче сжал рукоять кинжала. Арлама вздохнул и наконец поднялся из-за стола. Он подошёл к Жимайро и остановился так близко, что почти касался его плечом. Огонь камина бросал на стену их общую, слитную тень.

— Помнишь день, когда мы давали клятву на Кровавых Камнях? — тихо спросил Арлама. Его голос изменился, стал глуше, интимнее. — Мне было шестнадцать, тебе — семнадцать. Мы поклялись быть братьями до последней капли крови. Что один трон — на двоих, одна слава — на двоих, одна смерть — на двоих.

— Я помню каждое слово, — так же тихо ответил Жимайро, не поднимая головы.

— Я нарушил эту клятву, Жимайро, — продолжал Арлама, и в его голосе прозвучала горечь. — Я привёз сюда жену. Я делю с ней трон. Я пытаюсь построить с ней мир. И каждый день я чувствую, как предаю тебя. Предаю то, что было между нами там, в горах, под холодными звёздами.

Наконец Жимайро поднял на него взгляд. В его глазах не было упрёка, только бесконечная, глухая боль.
— Вы — принц. А я — ваш оруженосец. Вы делаете то, что должны. В этом нет предательства. В этом — долг.

— К дьяволу долг! — Арлама резко схватил его за плечо, заставив подняться. — Я говорю не о принце и оруженосце. Я говорю об Арламе и Жимайро! О двух мальчишках, которые делили одну флягу с водой и одно одеяло в снежном буране. Ты думаешь, я забыл?

Он смотрел в глаза друга, и весь его королевский лоск слетел, обнажив отчаяние и тоску. Он видел в лице напротив отражение своей собственной боли. Не говоря больше ни слова, Арлама притянул Жимайро к себе и крепко обнял — не как принц подданного, а как мужчина мужчину, который был для него больше, чем брат. Жимайро на мгновение застыл, а затем его руки легли на спину Арламы, и он ответил на объятие с той же отчаянной силой.

Они стояли так в тишине, слыша лишь треск поленьев в камине. Это было объятие прощания с прошлым и одновременно отчаянная попытка удержать его. В нём смешалось всё: братская любовь, боевое товарищество и то глубокое, невысказанное чувство, которому они никогда не давали имени, но которое было крепче любой клятвы.

Когда Арлама отстранился, его глаза блестели.
— Прости меня, — прошептал он.

— Мне не за что вас прощать, — ответил Жимайро, и его голос дрогнул. — Я всегда буду вашей тенью. До конца.

В эту ночь стена между принцем и королевой стала чуть тоньше. Но стена между принцем и его тенью превратилась в пропасть, наполненную невысказанными словами и общей болью.

Глава 25: Шёпот в саду

Элиара видела всё. Она пришла в кабинет, чтобы передать Арламе срочное донесение от пограничного гарнизона, но замерла у приоткрытой двери, став невольной свидетельницей сцены у камина. Она видела не объятие двух братьев по оружию. Она увидела отчаяние и запретную нежность, которая обожгла её сердце холодом. Всё, на что она надеялась, чего так робко желала, оказалось лишь пылью на фоне той связи, что соединяла принца и его оруженосца. Сжимая в руке пергамент, она тихо отступила в тень, унося с собой горькое знание.

На следующий день она нашла Жимайро в саду, где он в одиночестве упражнялся с мечом. Движения его были резкими, яростными, он рубил воздух, словно сражался с невидимым врагом. Элиара подождала, пока он, тяжело дыша, не опустит клинок.

— Милорд, — тихо позвала она.

Жимайро обернулся. Увидев её, он нахмурился, словно её присутствие было ему в тягость. Он был холоден и отстранён, как никогда прежде.
— Леди Элиара. Чем могу служить?

— Я... я хотела спросить, всё ли у вас в порядке? Вы кажетесь... встревоженным, — её голос дрожал.

— Я всегда таков, — отрезал он. — Я северянин. Мы не созданы для праздности и садовых прогулок.

Эта холодность ударила её сильнее пощёчины. Она сделала шаг вперёд, её кротость сменилась отчаянной решимостью.
— Это из-за него? — спросила она шёпотом. — Из-за принца?

Жимайро застыл. Его рука, сжимавшая эфес меча, побелела. Он медленно повернул к ней голову, и в его глазах был лёд.
— О чём вы говорите?

— Я видела, — выдохнула Элиара, и слёзы навернулись ей на глаза. — Вчера. В кабинете. Я всё видела. Ваша преданность ему... это больше, чем долг. Я понимаю. Я не осуждаю. Но, прошу, не играйте с моими чувствами. Если ваше сердце отдано ему, просто скажите. Это будет честнее.

Каждое её слово было для Жимайро ударом. Он понял, что она видела. И в её заплаканных глазах он увидел не только собственное отражение, но и всю ту боль, которую он, сам того не желая, ей причинил. Его ярость испарилась, оставив после себя лишь опустошение и стыд. Он не мог рассказать ей правду о клятве, о горах, о том, что связывало его с Арламой. Но и лгать этой чистой, искренней девушке он больше не мог.

— Леди Элиара... — начал он, и голос его смягчился. — То, что вы видели... это сложно. Это старая история, выкованная из стали и снега. Она не имеет к вам никакого отношения. Вы... вы свет. А я — тень. И тени не место рядом со светом.

— Но я не боюсь темноты! — воскликнула она, и в её голосе зазвенела сила, которой он в ней никогда не замечал. — Я боюсь лжи. Жимайро, посмотрите на меня. Я не прошу вас предать ваше прошлое или ваши клятвы. Я лишь прошу дать мне шанс. Позвольте мне быть рядом. Не как леди при оруженосце, а как... друг. Позвольте мне разделить вашу ношу, какой бы тяжёлой она ни была.

Она подошла совсем близко и, набравшись смелости, коснулась его руки, державшей меч. Её пальцы были тёплыми. Это простое прикосновение было подобно лучу солнца, пробившемуся сквозь вековые льды его души. Он посмотрел на её тонкую руку, лежавшую на его грубой, покрытой шрамами ладони. Он посмотрел в её глаза, полные слёз, но сияющие непоколебимой верой. И впервые за долгие годы он почувствовал, что его ноша стала чуточку легче.

Он не убрал руку. Он лишь медленно, очень медленно, разжал пальцы, и меч с глухим стуком упал на мягкую траву. Оружие, разделявшее их, осталось лежать на земле. А они стояли в тишине, соединённые этим хрупким, но таким важным прикосновением.

Глава 26: Южный ветер

Прикосновение Элиары в саду стало для Жимайро якорем в бушующем море. Он не ответил ей взаимностью, не дал обещаний, но перестал её отталкивать. Он позволил ей быть рядом. Они гуляли по вечерам вдоль крепостных стен, и Элиара рассказывала ему о звёздах, а он — о повадках северных волков. В её тихом присутствии он находил покой, которого ему так не хватало.

Арлама видел эту перемену. Он видел, как напряжение покидает плечи его друга, и на смену ему приходит что-то новое, почти умиротворённое. И это причиняло ему странную, тупую боль, на которую он, как ему казалось, не имел права. Он сам оттолкнул Жимайро своим долгом, своим браком. Теперь он мог лишь молча наблюдать, как его тень обретает собственный свет.

Его отношения с Изольдой тоже менялись. Однажды вечером, когда они вдвоём сидели у камина в её покоях, она вдруг отложила вышивку и посмотрела на него.

— Вы несчастны, Арлама, — сказала она. Это была не догадка, а утверждение.

Он напрягся, ожидая упрёка или насмешки.
— Я исполняю свой долг.

— Долг — это щит, за которым вы прячете своё сердце, — мягко возразила она. — Я тоже приехала сюда исполнять долг. Но я не собираюсь прожить всю жизнь в золотой клетке, пусть даже с самым благородным стражником. Я хочу, чтобы в этой клетке был хотя бы воздух.

Он посмотрел на неё. В свете огня её рыжие волосы казались жидким пламенем. Она была красива, умна, сильна. Она была его женой. И она была права.
— Что вы предлагаете? — спросил он, и в голосе его впервые не было льда.

— Я предлагаю перемирие. Не между Севером и Югом. А между нами. Давайте попробуем стать... союзниками. Друзьями, если на Севере знают такое слово по отношению к женщине.

Она улыбнулась, и эта улыбка растопила последнюю льдинку в его взгляде. Он тоже улыбнулся в ответ — чуть заметно, уголками губ, но это была его первая искренняя улыбка, предназначенная ей.
— Мы попробуем, Изольда.

В этот момент он сделал то, чего не делал с самой их свадьбы. Он протянул руку и коснулся её щеки. Его пальцы были прохладными, но прикосновение было нежным. Изольда не отстранилась. Она лишь закрыла глаза, принимая этот жест. Это был ещё не поцелуй, но обещание возможного поцелуя в будущем. Обещание тепла.

Но этому хрупкому миру не суждено было продлиться. На следующее утро в замок прибыл гонец с Юга. Это был сир Гастон, капитан гвардии покойного отца Изольды, её наставник и доверенное лицо. Седой, покрытый шрамами вояка, он смотрел на северный замок с нескрываемым презрением.

— Ваше величество, — произнёс он, преклонив колено перед Изольдой в тронном зале, но глядя при этом прямо на Арламу. — Я привёз вести из дома. Ваш дядя, лорд-регент, тяжело болен. Он призывает вас вернуться, чтобы принять бразды правления. Юг ждёт свою королеву.

Новость упала в тишину зала, как камень. Вернуться? Сейчас, когда всё только начало меняться? Изольда посмотрела на Арламу. Его лицо снова стало непроницаемой маской. Союз, едва зародившийся, был поставлен под удар.

— Это мой долг, — сказала она твёрдо, обращаясь к мужу, но её глаза молили его о понимании. — Я должна ехать.

— Королева не может покинуть королевство без согласия короля, — холодно ответил Арлама, и каждое слово было ударом. — И я не даю своего согласия.

Это было объявление войны. Сир Гастон поднялся с колена, его рука легла на эфес меча.
— Вы не можете удерживать её силой. Она не ваша пленница, а ваша жена и правящая королева!

— Здесь правит только один монарх, — отрезал Арлама, вставая с трона. — И это я. Королева останется здесь.

Изольда смотрела с ужасом то на мужа, то на своего верного рыцаря. Она оказалась между двух огней: между долгом перед своим народом и долгом перед мужем, между своим прошлым и своим хрупким, едва наметившимся будущим. Южный ветер принёс с собой не только вести, но и бурю, которая грозила разрушить всё.

Глава 27: Расколотый трон

Слова Арламы прозвучали как приговор. Тронный зал погрузился в ледяное молчание. Изольда смотрела на мужа, и хрупкое доверие, что начало зарождаться между ними, рассыпалось в прах. Перед ней снова был не союзник, а северный тиран, считающий её своей собственностью.

— Вы не имеете права, — прошептала она, и в её голосе зазвенела сталь. — Я не вещь, которую можно запереть. Я королева. Мой народ нуждается во мне.

— Ваш народ теперь здесь, — отрезал Арлама. — А ваш долг — рядом с вашим мужем и королём. Сир Гастон, вы — гость в моём замке. Не забывайте об этом.

Старый рыцарь сжал зубы, но промолчал, повинуясь едва заметному жесту Изольды. Она сделала шаг вперёд, её взгляд был прикован к Арламе.
— Это ваша последняя воля?
— Это мой приказ, — ответил он, и его глаза были холодны, как зимнее небо.

Не сказав больше ни слова, Изольда развернулась и покинула зал. Её спина была прямой, походка — царственной, но каждый, кто её видел, чувствовал бурю, бушевавшую в её душе.

Позже тем же днём она нашла Жимайро во внутреннем дворе, где он наблюдал за тренировкой гвардейцев. Он единственный, кто видел её не только как южную интриганку или северную королеву, но и как женщину, спасшую ему жизнь.

— Милорд Жимайро, — позвала она. Он обернулся и поклонился.
— Ваше величество.
— Мне нужна ваша помощь, — сказала она без предисловий. — Я должна покинуть замок. Тайно. Сегодня ночью. Принц никогда не согласится, но мой долг перед Югом превыше его гордыни. Вы поможете мне?

Жимайро замер. Это была не просто просьба. Это было предложение совершить государственную измену. Помочь королеве бежать — значит пойти против своего принца, своего друга, против клятвы, данной на Кровавых Камнях. Всё его существо кричало «нет».

— Я не могу, ваше величество, — глухо ответил он. — Я присягал ему.

— Вы присягали защищать королевскую семью! — её голос дрогнул от отчаяния. — Я — часть этой семьи. Моему дому грозит опасность, а меня держат здесь в плену. Разве это справедливость? Вы человек чести, Жимайро. Я видела это. Неужели ваша честь позволяет вам служить тюремщиком для беззащитной женщины?

Её слова били точно в цель. Он вспомнил её отвагу, когда она шантажировала Валериана ради него. Она спасла его. А теперь он должен был отплатить ей предательством человека, который был для него всем миром.

— Я... я подумаю, — только и смог выговорить он, отводя взгляд.

Изольда поняла, что большего она не добьётся. Она кивнула и ушла, оставив его одного с невозможным выбором.

Вечером Жимайро нашёл Арламу на крепостной стене. Принц вглядывался в темнеющие леса, его силуэт чётко вырисовывался на фоне кровавого заката.

— Она просила тебя помочь ей бежать, — сказал Арлама, не оборачиваясь. Это был не вопрос.

Жимайро молчал. Его молчание было ответом.

— И что ты решил, брат? — Арлама наконец повернулся. Его лицо в багровых лучах заходящего солнца казалось измученным. — Чью сторону ты примешь? Мою? Или её?

— Почему вы это делаете? — вместо ответа спросил Жимайро. — Почему не отпустите её? Она вернётся. Она дала бы слово.

— Потому что я не могу! — в голосе Арламы прорвалось отчаяние. — Если она уедет сейчас, она не вернётся. Юг поглотит её. Её дядя, её советники... они не позволят ей вернуться к северному варвару. Я потеряю её. Мы потеряем этот хрупкий мир, который только начали строить. Я не могу рисковать. Ни ей, ни королевством.

И тут Жимайро всё понял. Это была не тирания. Не гордыня. Это был страх. Арлама, который никогда ничего не боялся, боялся её потерять. Он действовал как тиран, потому что не умел иначе выразить свою панику, свою отчаянную, неуклюжую привязанность.

— Так скажите ей, — тихо произнёс Жимайро. — Скажите ей правду. Не как король, а как мужчина.

Арлама горько усмехнулся.
— Я не умею говорить на этом языке. Я умею только приказывать и сражаться. Жимайро... не предавай меня. Не сейчас. Ты — всё, что у меня осталось от прошлой жизни.

Эта просьба, тихая и полная боли, решила всё. Жимайро посмотрел на своего принца, на своего брата, и понял, что не сможет его оставить. Каким бы ни было его решение, оно разобьёт чьё-то сердце. И он выбрал то, которое был связан клятвой беречь.

Глава 28: Цена верности

Жимайро вернулся в свои покои с тяжёлым сердцем. Выбор был сделан. Он останется верен Арламе. Но образ отчаянной королевы, молившей о помощи, стоял у него перед глазами. Он был обязан ей жизнью, а в ответ подарил ей молчаливый отказ. Честь северянина требовала уплатить долг. Верность принцу требовала предательства.

Он нашёл Элиару в маленькой часовне, где она зажигала свечи. В её присутствии он всегда находил покой, но сейчас его собственная тьма, казалось, могла погасить этот хрупкий свет.

— Леди Элиара, — тихо позвал он. Она обернулась, и её лицо озарилось улыбкой, которая тут же угасла, когда она увидела его глаза. — Мне нужна ваша помощь.

Он рассказал ей всё. О просьбе королевы, о приказе принца, о своём невыносимом выборе. Он не говорил о старой клятве, но говорил о долге, чести и дружбе, что связывала его с Арламой. Элиара слушала молча, её пальцы нервно теребили складки платья.

— Она не должна пострадать, — закончил он. — Я не могу ей помочь, но я не могу и допустить, чтобы её держали здесь как пленницу. Это бесчестно. Есть ли другой путь?

Элиара долго молчала, глядя на пламя свечи. Она была фрейлиной королевы, но её сердце принадлежало этому суровому северному воину. Она была разрывалась между верностью своей госпоже и любовью.

— Есть один путь, — наконец сказала она, и её голос был едва слышен. — Путь, который не предаст никого, но потребует жертвы. Вы готовы к этому, милорд?

— Готов, — без колебаний ответил Жимайро.

Тем временем Изольда, не дождавшись ответа от Жимайро, решила действовать сама. С помощью верного сира Гастона она разработала план побега. Под покровом ночи, переодевшись в платье служанки, она должна была покинуть замок через потайной ход в старой библиотеке, о котором ей рассказала одна из южных служанок. В лесу их должны были ждать осёдланные кони.

Когда часы пробили полночь, Изольда, закутанная в тёмный плащ, скользнула по пустым коридорам. Сердце её колотилось от страха и горького разочарования. Она доверилась Жимайро, но он выбрал своего принца. Теперь она была одна.

Она добралась до библиотеки. Сир Гастон уже ждал её у потайной двери, скрытой за тяжёлым гобеленом. Он молча кивнул и отодвинул ткань. Но за гобеленом их ждал не спасительный проход, а принц Арлама. Он стоял, скрестив руки на груди, и его лицо было темнее ночи. Рядом с ним, с каменным выражением лица, стоял Жимайро.

Предательство. Холодное, омерзительное предательство обожгло Изольду. Она посмотрела на Жимайро с немым укором, и в её взгляде было столько боли, что он не выдержал и опустил глаза.

— Вы думали, я позволю вам уйти? — ледяным тоном спросил Арлама. — Думали, я настолько глуп?

— Вы трус и тиран, — выплюнула Изольда, её страх сменился яростью. — Вы боитесь сильной женщины, поэтому пытаетесь запереть её в клетке!

— Я пытаюсь спасти наш брак и наше королевство! — его голос сорвался на крик. — А вы готовы всё разрушить ради своей гордыни!

Их спор, полный взаимных обвинений, мог бы продолжаться вечно, но тут из тени вышла ещё одна фигура. Леди Элиара. Она подошла и встала между ними, хрупкая и решительная.

— Хватит, — сказала она твёрдо. — Есть другой выход. Ваше величество, — обратилась она к Арламе, — отпустите королеву. Но не одну. Я поеду с ней. Как ваша посланница. Как залог того, что она вернётся. Я буду её глазами и ушами, и вашими тоже. Я прослежу, чтобы южные лорды не отравили её разум интригами. Я поручусь своей жизнью за её возвращение.

Все замолчали, поражённые её смелостью. Жимайро смотрел на неё с ужасом и восхищением. Это и был её план. Принести себя в жертву, отправившись на чужбину, чтобы спасти всех от неминуемой катастрофы. Она спасала честь Жимайро, мир в королевстве и любовь, на которую она так надеялась.

Арлама посмотрел на Элиару, затем на свою жену, и наконец на Жимайро, в глазах которого читалась невыносимая мука. Он понял, что загнал в угол не только свою жену, но и самых верных ему людей. План Элиары был дерзким, но он был единственным выходом. Он давал Изольде свободу, а ему — надежду.

— Хорошо, — медленно произнёс он, и это слово прозвучало как капитуляция. — Вы поедете. Обе. Но если вы не вернётесь через три месяца, Изольда... я приду за вами. И это будет уже не просьба, а война.

Глава 29: Южный гамбит

Путь на Юг был долгим и молчаливым. Изольда ехала, погружённая в свои мысли, её гнев на Арламу смешивался с болью от предательства Жимайро. Элиара держалась рядом, её тихое присутствие было одновременно и укором, и поддержкой. Она стала живым напоминанием о той цене, которую всем пришлось заплатить.

Юг встретил их пышностью и интригами. Двор дяди Изольды, лорда-регента Валериана, оказался змеиным клубком. Он вовсе не был при смерти, как сообщалось в письме; это была лишь уловка, чтобы вернуть племянницу и разорвать её северный союз. Валериан видел в браке Изольды угрозу своей власти.

— Дитя моё, — говорил он ей с притворной заботой, — этот северный варвар держит тебя в плену. Мы спасём тебя. Ты расторгнешь этот унизительный брак, и Юг снова будет свободен.

Но Изольда изменилась. Время, проведённое на Севере, закалило её. Она видела не только тиранию Арламы, но и его отчаянную попытку удержать мир. Она видела его страх. И теперь, глядя в лживые глаза дяди, она поняла, что холодная честность Севера была ей ближе, чем тёплая ложь Юга.

Элиара, верная своему слову, стала её тенью и единственной опорой. Она наблюдала за придворными, слушала шёпот в коридорах и докладывала обо всём Изольде. Вместе они противостояли давлению Валериана. Но настоящая битва развернулась в сердце Жимайро.

Оставшись на Севере, он был словно тень самого себя. Он исправно нёс службу, но пропасть между ним и Арламой росла с каждым днём. Принц был мрачен и замкнут, терзаемый ожиданием и неуверенностью. Однажды вечером он нашёл Жимайро на том самом месте на стене, где они когда-то говорили.

— Ты жалеешь о своём выборе? — спросил Арлама, не глядя на него.

— Я жалею о боли, которую он всем причинил, — честно ответил Жимайро. — Я выбрал верность клятве, но предал доверие. И потерял... уважение к себе.

— Я тоже, — глухо произнёс Арлама. — Я пытался удержать её силой, а в итоге сам вытолкнул за дверь. Я правил как король, но поступил как глупец. Я скучаю по ней, Жимайро. И я боюсь, что она не вернётся.

Это признание разрушило стену между ними. Впервые они говорили не как принц и оруженосец, а как два человека, совершившие ошибки из-за страха и любви. В этот момент Жимайро понял, что его долг — не просто быть рядом. Его долг — исправить то, что было сломано. Он вспомнил слова Элиары о жертве. Его жертва ещё не была принесена.

— Тогда мы вернём её, — твёрдо сказал он. — Не войной. А так, как должны были с самого начала. Вместе.

Глава 30: Клятва на рассвете

Жимайро и Арлама прибыли на Юг без армии, лишь с небольшим отрядом личной гвардии. Их появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Лорд Валериан встретил их с вооружённой стражей, обвинив в вероломном вторжении.

— Я приехал за своей женой, — просто сказал Арлама, глядя поверх голов стражников на Изольду, стоявшую на балконе дворца.

— Королева свободна и останется здесь! — провозгласил Валериан.

Но Изольда уже сделала свой выбор. Увидев Арламу, его лицо, лишённое королевской надменности, полное лишь тревоги за неё, она поняла, где её дом. С помощью Элиары она спустилась во внутренний двор, встав между мужем и дядей.

— Я сама решу, где мне быть, — заявила она. — Я королева Севера и Юга. И я выбираю мир. Я возвращаюсь с моим мужем.

Валериан был в ярости. Он не мог начать войну на глазах у всего двора, но и отступить не мог. Тогда он указал на Жимайро.
— Этот человек — предатель! Он присягал вам, принц, но готов был помочь королеве бежать. Как вы можете ему доверять? Пусть докажет свою верность в поединке чести! Против моего лучшего рыцаря, сира Гастона!

Это была ловушка. Сир Гастон был предан Изольде и не желал ей зла, но он был воином Юга. Отказаться означало признать вину. Арлама хотел запретить поединок, но Жимайро шагнул вперёд.

— Я принимаю вызов, — сказал он. Это был его шанс. Шанс уплатить все долги.

Поединок состоялся на рассвете. Жимайро и Гастон сражались не как враги, а как воины, исполняющие долг. Их клинки пели песнь чести. Но Жимайро не стремился победить. В одном из выпадов он намеренно подставился под удар, и меч Гастона рассёк ему плечо. Он упал на одно колено, прижав руку к ране. Он проиграл поединок, но выиграл нечто большее. Он смыл бесчестье кровью, показав, что готов умереть, но не предать ни одну из сторон.

Элиара, не в силах смотреть, подбежала к нему, разрывая подол платья, чтобы перевязать рану. Изольда подошла к Арламе и взяла его за руку. Этот жест был красноречивее любых слов. Уловка Валериана провалилась. Он потерял лицо и власть.

Когда солнце полностью взошло, окрасив небо в золотые и розовые тона, Арлама и Изольда стояли рука об руку. Арлама посмотрел на свою жену, и в его глазах больше не было льда, только тепло и бесконечная нежность.

— Я был неправ, — сказал он так, чтобы слышали все. — Я пытался приковать тебя долгом, когда должен был предложить сердце. Прости меня, Изольда. Я люблю тебя.

— А я люблю тебя, мой северный король, — ответила она, и слёзы радости блестели в её глазах. — Поедем домой.

Жимайро, опираясь на Элиару, смотрел на них. Боль в плече была ничем по сравнению с облегчением в душе. Элиара прижалась к нему, и он, не колеблясь, обнял её здоровой рукой. Его старая клятва была исполнена. Теперь он был свободен дать новую — клятву своему сердцу.

Прошло два года. Союз Севера и Юга, скреплённый не только договором, но и искренней любовью их правителей, процветал. Арлама и Изольда правили мудро и справедливо. Он научился у неё теплу и гибкости, она у него — стойкости и силе. Их смех часто раздавался в коридорах замка, где когда-то царил лишь холод, а рождение наследника, принца с северными глазами и южными рыжими кудрями, стало символом единого королевства.

Жимайро, полностью оправившись от раны, стал командующим объединённой королевской гвардией. Шрамы на его теле и душе затянулись. Он больше не был тенью принца, а стал его правой рукой и верным другом. Но главным светом в его жизни стала Элиара. Он сдержал свою безмолвную клятву, данную в тот рассветный час. Их свадьба была тихой, но полной счастья. Он нашёл в ней свой покой, свою гавань, свой дом. Их любовь была не бурным пламенем, а ровным, тёплым светом, согревавшим их обоих.

Однажды вечером все четверо стояли в том самом кабинете, где когда-то разыгралась немая драма. За окном кружился снег, но в камине ярко пылал огонь. Свет его играл на большом витражном окне, которое Арлама заказал в знак мира. На нём были изображены две фигуры, северный воин и южная дева, протягивающие друг другу руки. Солнечные лучи, проходя сквозь цветное стекло, больше не разделялись на холодные и тёплые. Они смешивались, создавая на полу единый, прекрасный узор.

Изольда прижалась к плечу мужа. Жимайро обнял Элиару за талию. Они молча смотрели на витраж. Каждый из них прошёл свой путь, полный ошибок, боли и жертв. Но в конце этого пути они нашли нечто бесценное: не только любовь, но и прощение. Прощение других и, что самое трудное, самих себя. И преломлённый свет, когда-то бывший символом их раскола, теперь стал символом их единства, доказывая, что даже самые разные цвета могут слиться в ослепительную гармонию.