В последнюю осень...

Арсений пришёл туда сам, чем многих удивил. Позвонил в калитку и по-детски робко спросил:
— Можно я у вас поживу немного?

Дежурная медсестра, женщина с мягкими руками и хрипловатым голосом, уже была готова выпроводить молодого шутника, но увидев его потухшие глаза, сменила гнев на милость:
— За деньги — да.

Он заплатил за год. Так Арс оказался в доме престарелых. Молодой — двадцать девять лет. Ни больной, ни бомж, ни сирота, просто уставший. От офисного шума, от срачей в соцсетях, от вечеринок «для своих», от вечной борьбы за место под солнцем.

В его комнате пахло валерианой и яблоками. Соседом был старик — Фима Лебедев, бывший часовщик. Говорил мало, но любил чинить всё подряд: будильники, чайники, даже трещину на кружке залил эпоксидкой.
— Можно всё поправить, если руки не дрожат, — любил он повторять.
— Тебе бы в хирурги, бать, — улыбался в ответ Арсений.

Ему здесь сразу понравилось. После обеда старики сидели на лавочке или играли в шахматы, а после ужина — устраивали танцы. Сам же он читал, набрав от души книг в местной библиотеке. Жизнь тут не кончалась, а просто становилась другой — не громкой, не спешной.

Он всегда любил осень. Может, потому что родился в октябре. А может, просто характер был осенний — тихий, задумчивый, с лёгкой грустью.

А здесь её было в избытке — не столько в календаре, сколько в ритме жизни. В медленных прогулках по аллее, где клены шуршали под колёсами старенькой инвалидной коляски, которую Арс катил. В неторопливых разговорах, где каждое слово было прожито, а не сказано впопыхах.

Иногда он вглядывался в морщинистые лица и думал: какими они были в его возрасте? Куда стремились, кого любили? Наверное, тоже спешили, боялись опоздать, мечтали о будущем, не зная, как быстро оно превращается в прошлое.

Арс слушал, как старики рассказывают о своей молодости — без пафоса, но обстоятельно, будто это было вчера.

Иногда он приносил с улицы букет листьев — жёлтых и красных, и ставил в банке на подоконник. Может быть, и правда, он пришёл сюда не прятаться от жизни, а увидеть её в последний, самый честный сезон.

Через пару месяцев директор предложил ему работу:
— Оставайся так. Нам как раз нужен молодой, но с душой старика.

Арсений не стал с этим спорить. Он искал покой, и он его нашёл. Иногда, когда приезжали волонтёры, стоял у окна и наблюдал за ними — молодыми, шумными и торопливыми. Улыбался им и вспоминал себя прежнего.