Когда гаснут звезды. Часть первая. Глава 12

В мае на выходные Марфа поехала в Ягодное, помочь с огородом. Её с радостью встретили племянники, обняли её, расцеловали. Про больницу Марфа решила ничего не говорить матери, она и так была замученная работой на ферме и домом.
Быстро переодевшись, она с лопатой вышла в огород и стала копать грядки. Пахло в воздухе дымом, сиренью, щебетали птицы в кустах смородины. Хорошо было на свежем воздухе, хоть и с лопатой! Мать часто выглядывала из окна, смотрела на неё, почему то хмурилась. Видимо была недовольна, что дочь приехала одна, без мужа. А Марфа мужу и не говорила и не просила его. Ледяная стена между ними выросла.
Мимо забора два раза проходил Тихон. Он раз поздоровался с Марфой, потом засмущался и ушел. Второй раз он прошел  уже через час, но сделал вид, что идет, куда-то по делам. До чего же смешной этот Тихон!

Вечером Варвара Федоровна истопила баню, приготовила внукам сменное белье. Первым пошел Антон, за ним Варвара Федоровна с Натальей, а последние - Марфа с Тоней. Легко после бани стало, как будто груз с плеч сняли.
Сидели потом в избе, чай пили со сладкими сухарями, что привезла с собой Марфа. Хорошо было, уютно.

- Тонечка школу закачивает,- вдруг начала Варвара Федоровна,- Отправлять в город профессию получать надо или в колхоз устраивать.
- Зачем же в город, и у нас есть училище,- отвечала Марфа.
- А в июле Костенька вертается. Плотником работать у нас будет.
- Ну, дай Бог.

- Доченька... - как то не уверенно вдруг начала Варвара Федоровна,- А почему Леонид-то не приехал?
- Занят, работы много.
- Не хорошо это без мужа кататься.
- Ничего, сейчас время другое.

- Ай-яй, не хорошо. Что люди скажут...
- Языком молоть, не мешки ворочать. Всегда люди найдут, о чем посудачить.
- А все же... Душа у меня за вас болит. Не наделали бы делов...

Ночью Марфе опять не спалось. Она крутилась на жесткой постели, старалась найти удобное положение. Потом плюнула и вышла во двор. Села на крыльцо, посмотрела на небо, усыпанное яркими звездами. Красиво-то как! И зачем ей уезжать в Заводское-1? Остаться бы тут, устроиться птичницей или дояркой и смотреть каждый вечер на это небо!

Марфа вышла за ворота, села на скамейку. Мысли её уносили, куда-то вдаль, замечталась и даже не заметила, как в темноте из-за кустов сирени появилась какая-то тень. Она все росла и при приближении приобретала знакомые черты, а потом послышался голос:
- Марфа, ты чего тут сидишь?

Женщина обхватила себя руками и ответила:
- Не спиться, а ты чего тут крадешься, словно вор?
Тихон осторожно поставил на землю саквояж и сел рядом на скамейку:
- Буренка у Маловых заболела. Лечить ходил. Завтра снова к ним пойду.
- Не женился еще?

- Марфа..., - он грустно вздохнул,- К чему эти вопросы?
- Так, просто...
- Не женился. А ты одна приехала или с мужем?
- Одна.

Они замолчали. Сидели так минут десять, слушали деревенскую тишину и редкую собачью перекличку.
- Марфа...- послышался голос мужчины.
- Что, Тиша?

- Пришла бы ты ко мне, пока гостишь...
- Тиша... Не могу...

Они снова замолчали, пока мужчина вдруг не встал со скамейки и не взял свой саквояж.

- Марфа, - снова окликнул Тихон,- Пойду я.

Она провожала его взглядом, а потом утерла по-детски кулаком слезы на глазах и ушла в дом. Почему же ей так больно на душе? Может она любит Тихона? Или это что-то другое? Что же с ней твориться? Ведет себя, как девчонка! Ей Богу!

На следующий день она уезжала к себе в Заводское-1. Дома её встретил Леонид. Он мыл полы, с удивлением посмотрел на жену:
- Я думал, ты приедешь только завтра.
- Завтра уже понедельник, а мне на работу,- строго ответила она.
- Ах да...,- он бросил тряпку в ведро и понес его выливать на улицу.

Марфа осторожно разулась, прошла к серванту, достала зеркало, что когда то дарил ей Семен, и посмотрела на себя. Вроде еще не старая, и морщинки только возле глаз появились еле заметные, но взгляд... он был полный грусти и печали. Вот так, молодость прошла, а она и не заметила!

- Раз ты приехала, то сготовь ужин,- вдруг появился в дверях Леонид,- А то соседи уже надо мной насмехаются. При живой жене, а как холостой живу.

Марфа ничего не ответила, только отложила зеркало в сторону, достала миску для картошки и ушла на кухню.

В июне к ней в Заводское-1 приехала Тоня. Марфа сходила с ней в училище, подала документы, потом на завод, чтобы девушка могла начать работать, хотя бы четыре часа в день и зарабатывать стаж и себе на расходы. Тоню поселили в общежитие при училище с такими же девчонками, как и она. Марфа очень переживала за неё, бегала с ней повсюду, купила необходимую ей одежду, чтобы девочка не стеснялась ровесниц. Лишь бы теперь училась и работала и не наделала глупостей.
В июле в Ягодное к матери вернулся Костя из училища, а одновременно с ним неожиданно приехала старшая сестра Анна с четырьмя детьми. В войну уехала она к дальним родственникам мужа в небольшой город на Урале, там и жила. В сорок втором супруг её, хоть и калека, ушел добровольцем и уже не вернулся. Работала она, то уборщицей, то подавальщицей в столовой. Жила с детьми, как могла, часто просила помощи у мужниной родни. А в этом году родня вдруг заартачилась, мол, война прошла, справляйся как-нибудь сама. Хорошо, что старшая дочь, Люсенька, в техникум в этом году поступает, а остальные четверо были еще школьниками и питались явно не воздухом. Вот и решила Анна отправить на лето до конца августа к своей матери. Абы на земле не пропадут, да и лес там рядом, грибы, ягоды...
Привезла детей и на следующий день обратно засобиралась. Сидели теперь напротив бабки четверо внуков, смотрели на неё испуганно. Варвара Федоровна, конечно, не могла отказать дочери в её просьбе, а теперь вздыхала и не знала, как быть.

- Ничего, - вдруг подал голос Костя,- Петьку к себе в подмастерья возьму. Помогать мне будет.

Тринадцатилетний парень даже оживился немного, когда о нем заговорили:
- И Ваську возьмите. Он всего на два года младше меня.
- Лишь бы от работы не отлынивали, мне то что,- отмахивался Костя.

Девочки, Зоя и Роза, девяти и семи лет сидели, молча, хлюпали носом и явно были не рады, что оказались тут.

- Ну, ничего, внученьки,- успокаивала их Варвара Федоровна,- И для вас работа найдется. Вон, Наташке помогать будете грядки полоть, кукол из початков делать.
Девочки оживились при слове " кукол". "Ничего, проживем как-нибудь": подумала Варвара Федоровна. За лето прикипела она к внукам, что даже, когда время пришло им уезжать, плакала, целовала их щеки. Господи, ну почему все так?!
Снова она осталась с Костей, Антошей и Натой. Сидели они в избе, глядели в окна и все ждали чего то, возможно чуда или надежды, что еще жила в их сердцах...
Пятое сентября выпало в этом году на воскресенье. Леонид застал Марфу за штопаньем его же носков. Он прошел к столу, положил, молча, цветы и протянул супруге бумажный сверток. Марфа отложила носок в сторону и приняла, как должное, подарок.

- Разверни,- спокойно попросил её Леонид.
Марфа стала аккуратно разворачивать и вытащила на свет красивую голубую блузку.
- Спасибо, очень красивая,- поблагодарила женщина.
- Марфа...,- Лёня вдруг замялся.

- Что?
- Давай уже мириться. Так нельзя. Я знаю, что виноват, но и ты не подарок. Оба мы ершистые, друг друга стоим. Нет сил, так жить. Мне другая жена не нужна.
- Лёня...,- женщина положила блузку на стол и вздохнула,- Я возможно никогда не смогу родить тебе детей. Вот что. Хочешь, можем развестись. Это будет, по крайней мере, честно с моей стороны...

- Марфа, не говори так! Я дурак! Я идиот! - он вдруг сгреб её в охапку и сильно обнял,- Не говори так, слышишь? Не говори!
- Так врачи сказали... Да и расклеилось у нас с тобой что то, не склеить уже...
- Ничего не говори! Склеим, все склеим!

Марфа замолчала. Лёня отпустил её, посмотрел жене в глаза:
- Будем жить, как жили до этой ссоры. А дети? Ну, разве я женился на тебе ради этого? Я просто жить с тобой хочу!
- Зачем ты себя обманываешь, Лёня?

- Нет, я все обдумал! Я все решил! Я виноват во всем, я и только я!
- Лёня, что за чудачества?
- Видимо не догулял я до войны, а теперь все обдумал. Марфа, будем жить! Просто жить!

Он снова обнял супругу, потом схватил чайник и ушел на кухню. Оставшись в комнате одна, Марфа села обратно за стол, схватила не доштопанный носок и тут же отложила. Господи, может все еще наладиться? Может они еще проживут долгую и счастливую семейную жизнь?

Пока Марфа все обдумывала, в комнату с чайником в руках ворвался Лёня. Он быстро достал кружки из серванта, разлил чай, потом посмотрел на цветы на столе и сокрушился:
- Ах, каков дурак! Я так и не подарил тебе вазу!
- Ничего, у нас есть пустая банка,- ответила спокойно Марфа и, встав из-за стола, достала прозрачную банку из шкафа.

Леонид выхватил её из рук супруги и схватил цветы:
- Я все сам! Я сам!

Всю ночь он обнимал её, целовал, признавался, как когда то, до войны, ей в любви. А утром Марфа снова пошла на смену. Вот и прожили они с мужем два года. Вот и пролетело время.

Надежда в сердце поселилась у неё, что все наладиться, что будет, все, как тогда, до войны. А пока на работе ей приходилось, как в бою, воевать с некоторыми работниками, предотвращать брак, искать слесарей, когда станок вдруг не работал.

- Опять брак! Ахметова! Ты же звеньевая, а сама брак штампуешь! - воевала она,- Зачем ты края то стачиваешь? Разве по чертежу не видишь, что этого делать не надо?
- Командирша! - прыскала Роза Ахметова,- Раз такая умная, сама встань у станка!- и, бросив грязную промасленную тряпку на железный стол, гордо удалилась.
- А я и встану! Я не дам вам брак штамповать! И тебя со звеньевых сниму!- кричала Марфа той вслед.

Домой приходила уставшая, без ног. Подолгу лежала на кровати, а потом шла готовить ужин. Леонид часто баловал её. То приходил с кульком конфет, то однажды арбуз принес и сразу же торжественно его разрезал.

- Вот, смотри! Астраханский! Сахарный! Пальчики оближешь!

Марфа радовалась таким мелочам. В комнате даже стало как то уютнее, хотелось с работы побыстрее сюда придти, заняться домашними делами. Как же глупо, что они упустили так много времени на обиды, ссоры и измены. Как глупо! Вот же оно простое счастье!