Бери и помни

Кто придумал эту игру? Как она появилась? От большого ли ума, или напротив от его недостатка? Может быть от нечего делать?
Скорее всего, это произошло случайно, и автор этой шутливой затеи, крутя в руке, интересной формы куриную косточку, даже не подозревал, что явится родоначальником этого незамысловатого, на первый взгляд, состязания.
Интересно, что было в голове у этого человека, когда он обсасывал косточку; кто ещё принимал участие в трапезе? Что был там ещё кто-то, это несомненно, в противном случае, игра бы не смогла быть придуманной.
Интересно, какого вида курицу они ели, был это цыплёнок табака, или запечённая в духовке, источающая ароматы чеснока и пряностей, курочка, от одного представления которой, рот автора наполняется слюной?
Всех этих деталей, а так же времени и места, этого первого состязания нам не суждено узнать. Эта игра не такая знаменитая, как нарды, шахматы, или карты, о создании которых более-менее известно, хотя бы из легенд. Возможно даже вы, тот, кто читает эти строки, удивлённо вскинете брови. «Как называется? «Бери и помни»? Хм-м…впервые слышу». - возможно скажет иной читатель. А уж если он не слышал, и ему начать объяснять суть, тут он и вовсе придёт в смятение. «Что вы говорите? Куринная косточка…именно та, которая похожа на вилку…и что? Сломать и потом сказать эти слова…И что дальше?»
 В том то и дело, что если рассказывать на словах выходит полный абсурд. Смысл понимает только тот, кто уже играл, да и то не все. Те, кто был в игре меньше двух часов, не выносил её за пределы кухни, гостиной, столовой, того помещения, где она началась, вряд ли смогли проникнуться её смыслом. Да да…и в этой нелепице может быть смысл, как в прочем и в любой другой мелочи…в любой, если придать ей должный вес.   
Герои, о которых я поведаю в этой истории, явились настоящими гроссмейстерами, ассами этой игры, хоть и играли в неё в первый и, (как оказалось), в последний раз. Они вынесли её за рамки не только временные, но и вообще за рамки здравого смысла. Возможно, благодаря им, вы и сами захотите тряхнуть стариной, или молодостью, (ну или чем-то ещё, чем вы можете тряхнуть), и попробовать сыграть. Главное будьте осторожны, как и в случае с любой азартной игрой, которая проглатывает игрока, подобно воронке.
1
        Это были лучшие друзья, каких обычно называют «не разлей вода», или «закодычные», иногда «заклятые». Хотя…последнее определение подходит больше. Это такая дружба, где друзья постоянно соревнуются, постоянно сравнивают себя друг с другом. Такая дружба, где друг живёт в постоянной оглядке на другого друга. У него «четвёрка», значит у меня будет «пятёрка»; у него «Найк» - у меня будет «Адидас», у него велик - я упрошу родителей, чтобы купили мопед, ну и так далее. Как вы поняли, речь идёт о нежном возрасте, дальше больше. «Митсубиси» будет обгонять «БМВ», трёхкомнатную квартиру, обставит загородный дом, симпатичную брюнетку, заткнёт за пояс сексапильная блондинка.
«Что это за дружба такая?! - спросите вы. - Да разве ж можно назвать такое дружбой?!». Видите ли, так уж мы привыкли думать, что если двое идут по жизни почти неразлучно - это и есть идеал настоящей дружбы, ну или брака. Но, если честно, автору чаще встречался именно такой сорт дружбы. Если вы об этом впервые слышите - вы счастливый человек. Тем интереснее для вас будет эта история.
Одного звали Артур, другого  Стас. Они родились почти в один день, жили в одном доме, ходили в один детский сад, потом в одну школу, где учились в одном классе. Отцы их работали на одном заводе, матери трудились на одной фабрике. В общем всё в их жизни совпадало, как у братьев. Были они словно связаны толстым канатом, который мы и привыкли называть «дружбой».
Особенность вышеупомянутой дружбы в постоянном соревновании между друзьями. Начинается всё с сравнений «кто лучше», «у кого выше», «у кого больше», и заканчивается прямым противостоянием в виде единоборств. Мои герои перепробовали все виды игр, начиная с подкидного дурака и нард, заканчивая шахматами, и ни в одной из них никто не мог быть фаворитом. Если сегодня выиграл один, завтра выиграет второй. Чаще же всего такие игры заканчивались ничьей, а ещё чаще дракой. Да… наши друзья бесконечно между собой дрались, бесконечно склочничали и ссорились. Они были словно магниты с разными полюсами. Один являлся постоянным раздражителем другого и это то, что раздражало и являлось одновременно притягивающей силой. Может быть сейчас, кто-то из читателей увидел в этом свои отношения с другом, или с супругом? Если нет, значит эти строки читают счастливые люди.
***    
Всё изменилось и пошло по-другому в тот дождливый день. Из-за дождя друзьям пришлось прервать единоборство в шахматах, которое обычно происходило на лавочке возле дома и переместиться в квартиру к Артуру. Там они продолжали, скрипеть зубами, краснеть, чесать головы в надежде сорвать атаку противника, или поймать его на «зевке», в то самое время, когда из кухни доносился пьянящий аромат готовящейся в духовке курицы. Мать Артура, прервав партию на самом интересном месте, там, где уже должна была произойти драка между гроссмейстерами, позвала друзей к столу.
В самом конце трапезы, когда в тарелках уже не оставалось ничего, кроме обглоданных косточек, Артур задумчиво, ковыряясь в тарелке, выудил одну.
- Мам, смотри, какая кость интересная.
На уровне глаз, он держал кость, чем-то напоминающую беззубую вилку.
- Бери и помни! - радостно воскликнула мать, вызвав недоумение сидящих за столом ребят. - Игра есть такая. Игроки берут  косточку, каждый за свой край и ломают её со словами «Бери и помни». С этого момента, если один игрок даёт что-нибудь другому, хоть что…тот должен ответить «Беру и помню!».
- Хм…дурацкая игра, - поморщился Артур. - Бессмысленная.
- Вовсе не бессмысленная,  а очень даже интересная. Развивает внимание и память. Тот, кто не скажет: «Беру и помню», (а это может произойти даже не сегодня), проиграет. Игра может длиться даже не один день.
- А на что нужно играть? - лицо заинтересовавшегося Артура вытянулось, в глазах Стаса сверкнули азартные огоньки.
- Да на что угодно, - махнула рукой мать - это и не важно. Интересна сама игра, вы это поймёте, если попробуете.
Ну конечно они попробуют, чего тут не попробовать. Друзья схватились за косточку и, сломав её, весело прокричали «Бери и помни!».
Они не запомнят того, на что играли, но что они будут помнить долго и отчётливо, это звонкий щелчок, с которым сломалась косточка. Ещё они будут помнить произнесённое заклинание.
Умилённо наблюдающая за детишками мать Артура, не могла и представить, какую вереницу событий только что запустила; что этой игрой, которой она обучила ребят,  меняет не только вектор их отношений, но даже их жизнь. Но этого ей никогда не суждено узнать, так же, как, впрочем, и многим из нас, походя произносящим какие-то ключевые фразы, или чему-то наставляющим людей. Мы же и представить не можем, что брошенные слова, могут засесть в чужой душе, как попавшая в тело дробь.
***
 С момента заветного хруста куриной косточки, всё, что касается отношений между друзьями, перевернулось с ног на голову, а может наоборот.
Забегая вперёд, скажу, что начатая на кухне игра продлилась не один день и даже не один год. Именно эта игра затмила, подмяла под себя все другие игры друзей. Теперь они боялись проиграть только в эту игру, отдавая ей в угоду и;гры, которые стали не столь важными. Главное условие новой игры было принимать, что тебе дают, не забывая произносить ключевую фразу. Каждый из друзей ни на минуту не забывал об этой главной игре, но чтобы иметь хоть какой-то шанс выиграть, нужно постоянно что-то давать сопернику. Чем больше ты даёшь, тем больше его шанс ошибиться.
Когда Стас, как бы случайно подставлял своего ферзя Артуру, тот срубив его, говорил с ухмылкой «Беру и помню».
Когда Артур, ловко поддевая мыском ноги мяч, переправлял его с бровки поля к летящему на ворота противника Стасу, тот, перед тем, как ударить по воротам орал срывающимся голосом «Беру и помню».
Когда, играя в покер, Стас, имеющий на руках сильную масть, говорил «я пасс» и уныло сбрасывал карты в колоду, Артур тихо произносил «Беру и помню», чем вызывал озабоченные взгляды других игроков.
Всё поменялось в отношениях между «заклятыми друзьями», да настолько, что стало резать глаз окружающим. Доселе ни в чём друг другу не уступающие, Артур и Стас стали друг для друга самой любезностью. Один всегда норовил что-то подать, одолжить другому - тот другой с благодарностью принимал эти одолжения. Стоило одному из них уронить ручку, позабыть дома конспект, или, запутавшись в брусьях, повалиться на маты, на помощь непременно приходил второй. Никто из окружающих и не ведал, что делается это всё не бескорыстно, что подающий упавшую ручку, или помогающий подняться с матов друг, ожидает немедленно услышать одну фразу. Эта фраза и была в их отношениях главной валютой.
«Беру и помню!».
***
Проходили годы, менялось окружение, менялись учителя и одноклассники менялись увлечения друзей, которые из мальчиков превратились в зрелых юношей, не поменялась только игра и её правила. Никому из друзей не пришло в голову, предложить другому остановиться и прекратить игру, которая, надо сказать, затянулась.
 В последний выпускной год школы, случилось то, что сильно усложнило игру. Друзья влюбились. Как вы, наверное, догадались в одну девушку. А по-другому и быть не могло. Появившаяся в классе новенькая - большеглазая блондинка, вскружила друзьям головы. Вот тут, казалось бы, и должна была произойти развязка, которая положит конец этой игре, а соответственно и рассказу. Но, как ни странно, Игра оказалась сильней.
«Что? - Скажете вы - Игра оказалась сильнее любви? Да грош цена тогда этой выдуманной истории». Но погодите бросать чтение. Термин «влюбились» означает влюблённость, а влюблённость не есть любовь. Разумеется, в молодости мы принимаем каждое увлечение настолько остро, что нам кажется, вот она единственная и последняя. Но проходит время и появляется вторая, а за ней третья. И хоть ты снова втрескался в эту третью, на задворках ума всё равно брезжит мысль, что она не последняя.
Так же и с нашими героями. Сначала всё было серьёзно. Оба пытались проводить поднести, помочь, но так, как делали это одновременно, постоянно сталкивались лбами. Тогда друзья попытались договориться разбить ухаживания на смены, сегодня, мол ты, а завтра я. Они надеялись, что блондинка очень скоро сделает свой выбор, и конфликт уладится сам собой. Но она не торопилась. Видимо ей льстило, что за ней ухлёстывают сразу двое. Нравился ли ей кто-нибудь из них? По скромному мнению автора, нравились оба, пока сталкивались лбами и конкурировали. По отдельности же, ей не нужен был ни один из них. И такое бывает в любовной геометрии, когда участников романа устраивает только такая фигура, как треугольник. Разумеется, блондинка щедро раздавала авансы в виде поцелуев и обещаний, каждому, кто выходил на смену.
Первым о том, что их просто используют, догадался Стас. Его разочарование было недолгим, благо особей прекрасного пола вокруг было немало, да и он был не дурён собой. Стас решил уступить пассию другу, но делал он это, опять же, не безвозмездно. Он ни на секунду не забывал об Игре, и шанс триумфа явно замаячил впереди. Во время очередной любовной вахты, когда на смену должен был выйти Стас, он позвонил другу.
- Артур, сходи с Верой в кино вместо меня…- обречённо выдохнул он в трубку.
- А что случилось? - спросил друг.
- Надоело это всё…не получается. Она только о тебе говорит, да и вообще…Забирай и будь счастлив…
В трубке повисло долгое молчание, нарушаемое глубоким дыханием, по-видимому, растерявшегося оппонента. Стас насторожился. Хитрая улыбка расползалась по его лицу.
- Беру и помню! - громко и отчётливо раздалось из трубки.
Игра продолжалась.
***
  Весёлая школьная пора подходила к концу. Экзамены были успешно сданы. Друзья выбрали ВУЗ, разумеется, один на двоих. У них даже в мыслях не было, что возможно пришла пора разъединиться и каждому пойти своим путём. Они были как сиамские близнецы, сросшиеся одной частью тела и вынужденные сосуществовать друг с другом. Так бы и шли они бок о бок, постоянно конкурируя, тихо завидуя, и в тайне ненавидя друг друга. Закончили бы машиностроительный вуз, поступили инженерами на один завод. Вместе бы продвигались по карьерной лестнице. Один, возможно, стал бы главным инженером, другой, возможно, главным конструктором. Со временем оба стали бы заместителями директора. Один был бы правой его рукой, другой - левой, ну, или наоборот. А когда директор, ушёл бы на пенсию, один бы занял его место, ну или другой. И вот тогда бы, тот которому не досталось директорское кресло, рвал бы на себе волосы и в пьяном угаре кричал на кухне своей жене «почему он, а не я». Но на людях они по- прежнему оставались бы лучшими друзьями. Они бы вместе отмечали дни рождения, произносили трёхчасовые тосты, поздравляя дорогого друга с юбилеем, и все окружающие, складывая ладошки на груди, только умилялись бы такой вечной дружбе. Всё было бы так, если бы не случай, произошедший на выпускном вечере.
К моменту получения аттестатов, блондинка безраздельно принадлежала Артуру. Автор запамятовал, как звали эту девушку, да это и неважно. Она была единственным трофеем Артура, который достался ему в ходе этого бесконечного противостояния. Ходили слухи, что он даже видит её своей женой, словом на выпускном балу, они вели себя как полноценные молодожёны. Они не отходили друг от друга, бесконечно и подолгу целовались, демонстрируя окружающим идиллическую картинку.
Выпускной выдался пьяным, разнузданным и местами сумбурным. В то время вечеринки требовали гораздо больше алкоголя. Нужно было раскрашивать в яркие цвета серую действительность, и лучше способа, чем пропустить пару бутылочек портвейна не существовало.
Как сделать так, чтобы серые стены столовки раздвинулись, и она превратилась в роскошный бальный зал?
Как подменить убогие наряды выпускников на грациозные вечерние платья и смокинги? Как сделать надоевшие за десять лет лица милыми и любимыми?
 Как в одно мгновение стереть угрюмые лики недругов и строгих педагогов, будто их здесь и нет?
 Существовал только один рецепт. Проглатывая очередную порцию сомнительного происхождения напитка, ты словно наводишь яркость и придаёшь контрастные тона этой серой замыленной картинке.
К рассвету, когда шумная вечеринка из душного зала переместилась на набережную, яркость и острота восприятия жизни была близка к пику. Кто-то из празднующих ещё находился на его вершине, и любил весь этот мир и всех живущих в нём  особей противоположного пола, а кто-то уже начинал скатываться вниз, становясь обидчивым, вялым и не в меру агрессивным. Никто из присутствующих там, так и не вспомнит с чего всё началось и как это могло случиться. Как получилось так, что Артур, вместо того, чтобы наслаждаться близостью со своей пассией, растворился в толпе празднующих.  Как так случилось, что в какой-то момент рядом с нашей блондинкой оказался не он, а Стас? Почему находящаяся в серьёзных отношениях девушка позволила прижимать себя другому?  Да что там прижимать. Когда Артур сфокусировал рассеянное алкоголем внимание и увидел то, что уже давно творилось у него под носом, он мгновенно протрезвел. Картинка, на которой двое извивались в страстном поцелуе, говорила сама за себя.  Замерев с зажатой в руке бутылкой шампанского , Артур долго отсматривал неожиданную сцену, пока влюблённые не соизволили разлепить объятия.
«Ой!» - только и могла сказать блондинка, зачем-то тщательно вытирая рукавом губы. Весь её вид говорил одно: «Ой, так это был не ты? Как я могла так перепутать!».
Стас же, пожимая плечами и виновато улыбаясь направился навстречу другу, чтобы как-то всё объяснить. Наверное, он хотел сказать, что это был дружеский поцелуй, или розыгрыш, или пробормотать что-то в роде тех нелепых оправданий, которые произносят застигнутые врасплох любовники из анекдотов. Что он хотел сказать никто не узнает, да и он, пожалуй бы, не вспомнил, так как стальные костяшки больно врезались в переносицу. Яркая вспышка в голове была предвестником кратковременной потери сознания, после которой Стас очнулся сидящим возле витой ограды набережной. Хлещущая проворными струями кровь заливала белоснежную сорочку, где-то орала блондинка, вокруг суетились люди, а прямо напротив, стоял его лучший друг и, презрительно скалясь, потирал кулак.
Ещё больше опьянев от ошеломляющего нокаута, Стас протянул руку, в надежде, что друг поможет ему встать. Это было бы знаком, что конфликт исчерпан и никто не на кого не обижается. Но Артур, вместо этого достал из внутреннего кармана пиджака белоснежный платок, небрежно швырнул его лежащему, и, развернувшись, пошёл прочь. Брошенная в спину фраза, заставила его замедлить шаг.
«Беру и помню!»
Он не обернулся, а только крепче сжал кулаки, надеясь, что слышит этот пароль и этот голос последний раз в своей жизни.
2
Было бы ошибкой сказать, что дружба двух неразлучных друзей в этот момент дала трещину. Да, со стороны именно так и казалось и бывшие одноклассники, явившиеся свидетелями разыгравшейся драмы, ухмыляясь говорили: «Милые бранятся, только тешатся», «Увидишь, через два дня опять в обнимку будут ходить», «Этих только смерть разлучит. Подумаешь, бабу не поделили, сколько их еще будет…подумаешь морду набил, да они каждый день дерутся». Всем окружающим так и казалось, что это небольшая трещинка, края которой вскоре соединятся, подобно кусочкам пазла. Но нет, произошедшее на выпускном оказалось не трещиной. Это был фатальный разлом тектонической плиты, тот случай, когда нечто, до поры до времени, являющееся единым целым, внезапно перестаёт им быть.
Раздаётся громкий щелчок, трещина ползет по граниту быстрой угловатой коброй. Она стремительно прирастает в длину и в ширь, неровные края раздаются в стороны, будто половинки разорванной купюры. С каждым мгновением увеличивается не только расстояние, но и глубина пропасти и вот, мы уже имеем два отдельных материка, разбросанные по океану за десятки тысяч миль.
Теперь настало время поговорить о каждом из материков по раздельности.
Артур уехал в другой город и поступил в военное училище. Артур! Раздолбай и кутила Артур! Человек, для которого понятия «дисциплина, правила, законы», были ничего не значащими словами. Артур, мать которого чуть ли не ежедневно выслушивала жалобы завуча и учителей на отвратительное поведение сына. Артур, романтик Артур, который мечтал никогда и нигде не работать, не являться членом ни одной организации, движения, религии. Артур, который хотел прожить свою жизнь именно так, как он хочет, в  путешествиях по свету и приключениях, о которых кто-нибудь, а может быть даже он сам, напишет книгу. Да-да вы не ослышались. Именно этот человек в какой-то момент поменял своё мировоззрение и решил стать военным, толкнуть себя на стезю, кардинально отличающуюся от той, о которой мечтал.
 Автору неизвестна истинная подоплёка этого решения, хотя, что-то наталкивает его на мысль, что причина была не одна. Обычно на излом судеб, изменение направления пути влияет не одна и даже не две причины. Это десятки обстоятельств, которые стекаясь в одной точке, облепляют тебя, как стая налетевшей мошкары.  Зашкаливающее либидо, развод родителей, прочитанная книга, новый отчим, смена власти в стране. Такой винегрет очень тяжело переварить человеку в переходном возрасте с ещё не устоявшейся психикой. Плюс ко всему окончание школы и, как следствие, вакуум в голове из-за отсутствия привычного общения и какой-никакой мозговой активности. Ну и да, ещё этот небольшой триггер с потерей друга и прощальным джепом.  Можно предположить и ещё одну причину. Во время общего развала, разваливалась и армия, соответственно конкурс в армейские вузы был минимальным, а наш Артур не отличался большой успеваемостью.
О причинах, пожалуй, хватит, перейдём к следствиям. Блестящее окончание Вуза, не сулящее блестящей карьеры; звание старшего лейтенанта, должность начальника взвода в одной из частей; серая гарнизонная жизнь и желание что-то изменить. В то время достаточно было иметь только желание, возможностей было завались. Вуаля: подписанный контракт и здравствуйте горы.  Свист мин, сухие щелчки автоматов, вой рикошетящих от скал пуль.
Ему посчастливилось вернуться с той войны без единой царапины не только на теле, но и в душе. Да, бывает и такое. Бывает так, что, попав в некие экстремальные обстоятельства, человек обнаруживает, что ощущает себя в них, как рыба в воде. Он вдруг понимает, что вот это вот и есть его призвание. Но та война закончилась, а воины без войны никому не нужны. И снова здравствуй серая жизнь: пропахшие хозяйственным мылом казармы, заплесневелые стены расположений, бессмысленные построения, рапорты, унизительное пособие.
Он снова захотел что-то поменять, а в то время… Казалось, нужно лишь зажмуриться и представить то, чего ты хочешь. И снова: получите и распишитесь. Встреча с товарищем по оружию, приглашение вступить в одну организацию.  Что за организация? Сообщество людей объединенных единой целью, а главное имеющих единое прошлое. В чём цель? Жить! Жить как люди, а не как скоты. Цель, заработать уважение. Цель, забраться на вершину пищевой цепочки. Разве это не цель для любого нормального человека? Почему же эта цель не может быть целью организации? Артур не сомневался ни секунды. Рапорт, обходной лист и вот он уже среди единомышленников. Нет, он не предал свою стезю.  Он снова в рядах армии, только немного другой. В этой армии более жесткая дисциплина, в этой армии отсутствует привычный бардак, в этой армии чётко ставятся задачи, а главное за выполнение этих задач дают хорошее вознаграждение. В этой армии тебя любят и ценят и не относятся к тебе, как к скоту. Какие задачи? Да те же самые! Оборона и нападение, атаки и засады, марш броски и вылазки. Задача отхватить себе часть территории противника, при этом сохранив в неизменности свою территорию.
В этой армии была такая же строгая иерархия, были те же чины и ранги, только назывались они по-другому.
Принятый в ряды пехоты, Артур быстро дослужился до бойца элитных войск. Это было особое подразделение, где каждый воин равнялся генералу. Если брать в сравнение игру в шахматы, это были ферзи, которые в отличие от других фигур не были ограничены в направлениях ходов. Задача, которую ставил перед ферзём незримый гроссмейстер была проста. Нужно съесть одну из ключевых фигур на противоположной стороне доски. Выполнить это нужно безошибочно, не усугубляя позицию, не оголяя фланги, не подставляя под удар короля. В противном случае гроссмейстер часто прибегал к гамбиту и жертвовал одной из самых лучших фигур. У Артура получилось быть отличным ферзём. Как автор уже упомянул выше, война было его призванием. Жертвы? Жертвы-это данность войны. Кровь такая же её заправка, как свекольная панировка в борще. У него не возникало ни малейшего сомнения в отдаваемых приказах, он выполнял их механически отточено, так же, как плотник вгоняет гвоздь в доску. Фотография, локация, время исполнения, инструмент, это всё что ему было нужно. Всё остальное было делом техники. Артур был безупречен в своём деле, безупречен многие годы, безупречен, до поры до времени.
***
Случается так, что лучший специалист, мастер своего дела совершает фатальную ошибку, пускающую под откос всю его карьеру. Надо отдать Артуру должное, он не совершил ошибки. Это был саботаж, намеренный срыв задания. Что случилось? Фотография. Фотография которая в сотый раз скользнула к нему по глянцу стола, заставила задержать на ней взгляд чуть дольше обычного.
«Есть проблемы?» настороженно спросил связной.
«Без проблем!» - Артур как всегда улыбнулся, как всегда небрежно сунул фотографию во внутренний карман куртки, как обычно, не прощаясь со связным, встал и вышел из кафе. Стеклянная дверь ещё не успела закрыться за ним, а он уже знал, что не выполнит это задание. Более того, у него в голове уже возник план по его срыву.
В этот раз они должны были работать с напарником и это усложняло ему задачу. Нет, Артур уже не думал о задаче, поставленной незримым гроссмейстером; с момента, когда он увидел фотографию,  в его голове крутилась другая задача.
Сначала всё шло по плану. Прилетели в назначенный город разными рейсами, заселились в разные гостиницы. Один раз выехали на место операции. Добирались разными маршрутами, с противоположных концов города. Долго шли друг другу навстречу с противоположных концов улицы, пока не встретились в назначенной точке. Назначенная точка, назначенное время, секунда в секунду – вот что отличает профессионалов от простых обывателей. На рекогносцировку понадобилось не более пяти минут. Всё просто. Узкая пешеходная улочка в центре города. Офис с мраморной лестницей и золотыми львами по обеим сторонам кованой двери. В определенное время из этой двери выйдет человек. То, что он откроет дверь в назначенное время, не вызывает сомнений. Он тоже профессионал в своём деле и тоже не в меру пунктуален. Дальше проще. Движущиеся с противоположных сторон ферзи, атакуют ничего не подозревающего золотого слона. У каждого будет по два ствола в правой и левой руке. Стрелять будут на ходу, одновременно с двух рук. Четыре руки, четыре ствола тридцать две пули, шестнадцать килоджоулей энергии, сто девяносто граммов обмедненного свинца, - всё это должно достаться идущей под расход фигуре. Зачем столько всего, когда хватило бы и восьми грамм? Это показательный ход. Он должен был зрелищным, чтобы многочисленные наблюдатели этого шахматного турнира восторженно ахнули и захлопали в ладоши. Этим ходом гроссмейстер хочет продемонстрировать свою мощь, показать другим игрокам, что садиться с ним за одну доску, занятие неблагодарное и опасное.
***
Настал день «икс», пришёл час «икс», в минуту «икс», исполнители появились на месте и двигались навстречу друг другу, чтобы сойтись в секунде «Икс». Третий участник шоу, в сопровождении крупного бритоголового человека в строгом костюме выходил из нужной двери. Всё должно было закончиться именно здесь, у этой двери. Выходящий из неё мужчина, даже не подозревал, что всё это: высокая кованная дверь, дорогая облицовка стены, и даже лысый мужик, которому он что-то говорил весело улыбаясь, всё это декорации. Это декорации, на фоне которых будет происходить финальное действие, после которого он навсегда покинет сцену.
Три-два-один! Настало мгновение «икс». Он что-то почувствовал. Наверное, то же, что чувствует кулик за мгновение до того, как на него с неба обрушивается смертельная тень коршуна. Что-то неуловимое и роковое. То, что ты отказываешься принять, но уже не в силах изменить. Он застыл и прищурил глаза, прячущиеся за толстыми линзами очков. Шагающий прямо к нему, человек в зелёной бейсболке зачем-то вскинул руки, словно указывая на него обеими указательными пальцами. Прежде чем он понял, что в руках человека что-то есть, раздалась серия сухих коротких щелчков. Человек крутанулся вокруг своей оси, подпрыгнул и шлепнулся на брусчатку, словно акробат, сделавший неудачное сальто. Зелёная бейсболка отлетела в сторону. Секундная пауза проглотила все звуки, кроме отражающихся от стен щелчков и истошного вопля какой-то женщины. Ещё мгновение и очнувшийся от шока лысый метнулся в его сторону. Он осознал, что пришло время работы. Есть такая работа, к которой постоянно готовятся, но выполнить её приходится один, или два раза в жизни. Лысому не удалось выполнить свою работу. Щелчки будто удары невидимых хлыстов, стеганули по нему, впечатывая в стену. Тёмные брызги роем голодных пчёл сели на сайдинг. Лысый застонал и съехал вниз, чертя спиной на стене широкий бордовый шлейф.
Оторвав стеклянный взгляд от убитого телохранителя, Стас посмотрел перед собой.  На месте человека в зелёной бейсболке стоял человек в чёрной. Он точно так же вскинул руки, и две воронёных трубки уставились прямо в его глаза. Бесполезно было дёргаться, приседать, пытаться убежать. Крошечные зрачки в трубках глушителей улавливали каждое его микродвижение. Одно мгновение и выпущенные из трубок молнии вонзившись в него, будто гвоздями приколотят его тело к стальной двери. Щелчки он услышит позже, а может даже и не успеет их услышать. Он не успеет почувствовать даже боли. Что останется последним, это обида. Обида за то, что жизнь обрывается так нелепо в самом интересном месте.
Короткий свист заставил его взгляд подняться чуть выше стальных зрачков. Он сразу же узнал этот свист. А лицо?!
 Этот затенённый козырьком бейсболки продолговатый овал, ямочку на подбородке, чуть скошенный нос, он узнал бы из миллиона. Эти глаза, серые, всегда жадные и горящие он не перепутал бы не с чьими другими. Эти тонкие губы, кончики которых вечно загнуты в кривой ухмылке могли принадлежать только одному человеку. Десятой доли секунды ему понадобилось, чтобы узнать его, некогда родного и такого чужого теперь.
- У тебя пять часов, чтобы исчезнуть из страны! – А вот голос изменился. Из него будто исчезло всё живое, оставив место холодному металлу. Но разве об этом сейчас ему нужно думать?
Щёлк…щёлк…щёлк. Невидимые гвозди влетели в стену в нескольких сантиметрах от его лица. Кусок отколотой  штукатурки полоснул  по щеке. На мгновение Стас зажмурился от острой боли, прижимая руку к лицу, а когда открыл глаза, увидел только причитающую женщину на противоположной стороне улицы. Человек в чёрной бейсболке словно растворился в атмосфере. Ватные ноги отказывались слушаться, и он опустился на корточки, продолжая размазывать по лицу, не унимающуюся кровь. Он сидел плечом к плечу с лысым, которому уже никогда не суждено было подняться на ноги.  Сквозь щель в окровавленных пальцах пробивались синие блики мигалок, вокруг суетились какие-то люди, ревели сирены. Но вся эта суета была только фоном, декорацией, задним планом. Поверх всего он видел только огромные серые зрачки. Все шумы заглушал только этот заматеревший голос и фраза: «У тебя пять часов…». Эта фраза раздваивалась и отдавалась в голове многократным эхом. В сознании крутилась только одна мысль, что он не сделал чего-то очень важного. В моменте Стас сдавил лицо измазанными кровью пальцами и застонал. «Вот же чё-ё-рт! Вот чё-ёрт! Чё-ё-ё-ёрт!». Внезапно он прыснул, захохотал, громко, заливисто. Страшный хохот, прокатился по каменной трубе улицы, словно раскат грома, заставив всех вокруг замереть и обернуться. В этот момент кажется замолчали даже сирены.  «Беру и помню! Ха-ха-ха! Беру и помню! Беру и помню!».
Он выкрикивал эту фразу всё громче и громче, словно надеясь, что человек в чёрной бейсболке, ещё рядом и может его услышать.
Две пары сильных рук подняли его с корточек.
- Стас Денисович! Вам сейчас в больницу нужно. – Рыжебородый человек в строгом костюме сдавил его запястье. Стас растерянно кивнул и уже было направился в сопровождении рыжего и двух врачей к сверкающему фургону, но на полпути встал, словно вкопанный. Он выдрал правую руку из заботливого захвата рыжего, загнул манжету рубашки посмотрел на часы. Золотые стрелки Омеги, говорили, что сейчас половина шестого. Пять часов! Человек в бейсболке сказал, что у него пять часов. С того момента, как он это сказал, прошло минимум полчаса, а это значит, что он не располагает даже этим ничтожным временем.
- Миша! – он схватил рыжебородого за лацканы пиджака. – Слушай сюда! Через час я должен быть в аэропорту. Купишь мне билеты на ближайший рейс в любую европейскую страну, где действует Шенген. Понял?
- Но Стас Де…
- Я тебе сказал, делай, что говорю! – Разбитый голос снова отвердел, превратился в металл. В глазах полыхнули гневные огоньки. – И еще…сделай так, чтобы как минимум четыре часа информация о покушении не просочилась в эфир…
- Но это невозможно!
- Миша, я говорю тебе про новостные каналы, а не про блоги и Ю-тюб. – голос сорвался на крик. -  Сделай максимум возможного.
***
Уже через час с небольшим он сидел в мягком кресле бизнес-зала в аэропорту и жадно глотал водку с тоником из массивного стеклянного стакана. Едкие слезы катились из глаз, и ему приходилось то и дело снимать очки и вытирать лицо рукавом кардигана. Он не понимал причину этих слёз. Может быть они были реакцией на большое количество спиртного, но, скорее всего, причина была гораздо глубже. Это какое-то непонятное ощущение, мысль, которая брезжила на задворках сознания. Сознание же металось в воспалённом мозгу и издавало истошные вопли на счёт того, что нужно быстрее перевозить жену и детей, озаботиться продажей некоторых активов и покупкой недвижимости там, где ему похоже придётся жить ближайшие несколько лет. Сознание рыдало по той жизни, с которой ему суждено будет попрощаться, оно плакало по утраченным устоям, оно истерило от того, что впереди ждёт что-то тёмное и непонятное.
Он не задавал себе вопрос «Кто?». Ответ был очевиден. Единственное, чего он не ожидал, это того, что всё зайдёт настолько далеко, и его оппоненты пойдут на такие крайние меры. Несмотря на то, что в большом бизнесе, в последнее время все привыкли решать проблемы таким образом, он не мог поверить, что всё это может произойти именно с ним. Такое бывает, и мы часто преуменьшаем серьёзность обстоятельств, не слышим предупреждений, не видим знаков, пока однажды перед глазами не замаячит воронёное жерло ствола. 
Волна, поднятая ударной дозой алкоголя, постепенно глушила тревожные голоса в голове, оставляя лишь тот, который был на задворках сознания. Этот голос…нет не голос…шёпот говорил: Это всё не важно! То, что ты в одночасье потерял всё и чуть не лишился жизни неважно! Важно то, что на этой смертельной развилке, на границе жизни и смерти стоял он. А это значит…это значит то, что игра не закончена. Та игра, которая стартовала в далёком детстве теперь нашла своё продолжение. И это значит, что всё это…- Он оглядел погружённый в интимный сумрак зал, посмотрел на чуть подрагивающую руку с золотым хронометром на запястье, на покачивающийся мысок дорогого ботинка… всё это! – его взгляд проник сквозь пластиковую перегородку, пронзил периметр огромного зала аэропорта, устремился сквозь пространство. В глазах словно в окне несущегося поезда мелькали лица, декорации, сцены из недавнего прошлого. Он летел в скоростном сапсане, только этот поезд мчался назад. Отсечные столбы демонстрировали обратную нумерацию.  Десять: Волчий взгляд испод обреза козырька, щелчки, дикая боль в рассечённой щеке; Девять: красное лицо Макара и его язвительное: «Ты ещё пожалеешь»;
Восемь: «Ни процента!» - его крик, заставляет пухлые губы визави болезненно сжаться;
Семь: Хлопки раскупориваемых бутылок, пьяный выкрик: Стас, дружище, за новую веху в жизни! За нового председателя фракции! Теперь заживём!
Шесть: Итак: можно констатировать, что по прибыли мы переступили отметку в десять миллиардов. Поздравляю всех и в особенности Стаса Денисовича! – Лощёный директор Крамер, под шум аплодисментов вальяжно выбрасывая руку, выключает проектор;
Пять: – Тендер на двести миллионов…подряд на сто пятьдесят…слияние с «Юпитером», полный разгром «Кометы», поглощения «Сталкера» и «Юнитрейда».
Четыре: «Мой достаток позволяет содержать сотню баб и кормить целый город с их отпрысками! Могу я позволить себе хотя бы ещё одну? – Заплаканные глаза жены Лены.
Три: «Поздравляю с первым заработанным миллионом! – Его первый партнёр Жека залихватски запрокидывает стакан, проливая дешёвый виски на воронёную бороду.
 «Ну я бы не сказал, что он прямо-таки заработанный!» - застенчиво улыбается он, поднося стакан к губам.
«Дружище! Чтобы заработать стартовый капитал, нужно или украсть, или смухлевать. Таковы правила игры!»;
Два: Палатка, увешанная пёстрыми шмотками; выцарапанная на деревянной столешнице парты, похабщина.
Один: Стоп, приехали!
 Голубые летние сумерки. Приглушенные крики, суета, голова гудит, будто по ней ударили молотом. Из разбитого носа ручьями хлещет кровь, она сидит рядом и причитая, трет под саднящим носом, напитанным кровью платком.  На опустевшей аллее маячит спина удаляющегося человека. Кровь с рассечённой руки градом стекает на асфальт, но человек будто не замечает этого. Вот-вот тёмный силуэт исчезнет, и тогда будет поздно.
«Беру и помню!» - неистово орёт он. Человек не оборачивается. Он уверенно направляется к противоположному концу аллеи, и уже через секунду растворяется в багряных всполохах рассвета.
Значит всё это!
Всё: прошлое, будущее и даже это настоящее…
 Всё: крики, смех, отбелённые винирами улыбки, бриллиантовые серьги, взмывающие вверх графики продаж, хрустящие пачки гербовой бумаги, дома, лощёные машины, злобные окрики…Всё сходится в одной точке. Всё это имеет одну природу, всё это подчиняется одному закону.
Игра! Игра продолжается! Она оказалась не такой примитивной и её простые правила трансформировались, превратившись в сложные законы. Оказывается, всё это время…вся дистанция от сидящего у оградки паренька, до утопающего в кресле бизнес-зала человека средних лет – всего лишь один единственный ход. Этот продолжительный ход растянулся на десятки лет, он перебросил мальчика из хрущёвской квартиры в особняк, переместил его зад с табуретки на мягкое кресло, пересадил его с Жигулей на премиальный бизнес-кар.
Стас криво улыбнулся и осушил стакан. Всё вдруг сложилось в его голове. Все эти годы, события, действия упростились, стали плоскими и легли на шахматную доску. Его ход был витиеватым и сложным, но в контексте игры он оказался слабым.
Его оппонент сделал поистине сильный ход, а значит он был подготовлен гораздо лучше. Эта партия точно за ним. А будет ли другая? Может быть…может быть…
***
- Стас Денисович, к вам пришли. – Девушка кокетливо улыбнулась, сверкнула огромными воронками глаз. Голос у девушки был низкий, томный; белый укороченный халатик обнажал нежную шелковистость бёдер.
- Кто там, Маришечка? – Его ответная улыбка была обаятельно заигрывающей. Привычка флиртовать, это то, что остаётся с тобой, даже когда никакого смысла и повода для этого флирта не остаётся. Теперь ему приходилось принимать посетителей не в шикарном кабинете, а в отдельной больничной палате, и девушка в халате была не секретаршей, а явившейся на смену сестрой.
- Мужчина…м-м-м…сказал, что вы должны знать…вы его искали.
- Зови! – Сердце отбивало дробь. Он подобрался на кушетке, подтягивая за собой привязанную намертво стойку монитора, одел очки и замерев, уставился в направлении дверного проёма.
Он сразу узнал появившегося в нём человека.
Годы, привычки, травмы, деньги, или отсутствие оных, меняют человека, делают его практически неузнаваемым. Но всё-таки есть что-то, что навсегда остаётся с нами и не меняется ни при каких обстоятельствах. Это «что-то» может быть едва уловимым и может быть неважным для постороннего взгляда. Но в жизни каждого, есть те, кто опознает его по этим невидимым чертам. Свой всегда узнает своего!
- Здравствуй Артур!
Когда-то, он был высоким – сейчас стал каким-то маленьким, осунувшимся;
Когда-то его лицо было розовощёким и полнокровным – сейчас оно стало серым, с бледными губами и глубокими бороздами на щеках;
Когда-то он был широкоплечим атлетом – сейчас же стал худым и скрюченным;
Когда-то его пылающий взгляд мог поджечь всё, словно огнемёт – сейчас в серых глазах курился прогоревший пепел.
Болезненно сощурив глаза, Стас вглядывался в облик человека. Просвечивая его, словно рентгеном, он снимал с него одну за другой оболочки. Сначала появился человек в чёрной бейсболке. Жёсткий, холодный, твёрдый как камень. Человек, который на его глазах убил двоих, и сделал это так легко и непринуждённо, будто стряхнул пыль с рукава. Человек с инструментом, отнимающим жизни; виртуоз, филигранно владеющий этим инструментом. Не было сомнения, что он был прислан именно за его жизнью, по факту же, он сделал всё, чтобы оставить её (жизнь), хозяину.
И снова он, только моложе, уже в плечах, ещё не утративший романтичный блеск в глазах. На его зрачки впервые легла изморозь, которая со временем покроет льдом роговицы. Рука чуть отведена в сторону, с запястья рубиновыми бусинками сыплются капли крови. В считанные секунды протрезвевший, за считанные минуты повзрослевший, навсегда утративший несколько градусов температуры тела. Он, поворачивается на каблуках и уходит прочь. Облачённый в пиджак худощавый торс, ещё по пацански сутул, но походка уже другая, решительная, заставляющая проминаться мягкий асфальт.
Под этой оболочкой ещё несколько, но те похожи одна на другую. Романтичный азарт во взгляде, заразный смех, всегда твёрдое рукопожатие, и, если, что, твёрдый тычок под дых. Эти оболочки отличаются только появлением юношеских прыщей, скудного пушка над верхней губой и ломающегося голоса. Детские образы намного роднее и ближе. Именно эта хитрая улыбка, заразный смех, вечно горящий взгляд, принадлежат его брату по крови, его злополучному и вечному другу.
- Ну привет!
Артур точно так же прожигал взглядом человека на больничной кушетке. Опыт былой работы позволял мгновенно срывать оболочки, проникать в самую суть визави. Перед ним мелькали кадры ретроспективы, превращающие тучного человека с отёчным лицом и навсегда усталым взглядом, в резвого дворового пацана, с вечно торчащими, непослушными кудрями. Потом была перспектива, в которой незадачливый паренёк, перевоплощался в серьёзного розовощёкого мужчину. Застиранный школьный пиджачок менялся на строгий костюм от Канцлера, потом на выходные пары от Армани и Дольче. Запястье сменяло десятки браслетов от средних швейцарских часов до золотых инкрустированных бриллиантами хронометров. Духи становились всё ароматнее, женщины изысканней и грациознее, страны всё экзотичней, дома и машины шикарней и дороже. Он растёт, он становится живее, полнокровнее, его жизнь переливается как увенчанный бриллиантами шар. В какой-то момент раздаётся хлопок и шар начинает стремительно сдуваться. Бриллиантовый газ со свистом покидает оболочку, превращая некогда блистающего человека в серую массу, лежащую на больничной койке.
Что стало причиной такой стагнации? Неважно. Главное, то, что стагнация неизбежна сама по себе, или из-за возраста, или в силу обстоятельств. Его собственный шарик прокололся очень давно, когда заключённая в нем энергия только набирала силу. А если быть точнее, шарик он проколол сам. После случая со срывом задания всё покатилось под горку. Ему пришлось поменять имя, страну, род деятельности. Да и ещё много чего: привычки, жизненные установки и сам уклад. Деньги, которых поначалу казалось достаточно, быстро таяли, а профессии, (другой профессии), в которой он мог бы себя найти, не оказалось. Он вернулся домой почти нищим и невостребованным на рынке труда. И всё же он нашёл своё счастье. Это была настоящая любовь, которой он возможно и не обрёл бы в своей прошлой профессиональной жизни. Но и это счастье осталось в прошлом. Теперь же…
- Ты зачем меня искал?
Разумеется, Артур не задал этот вопрос с ходу, только появившись на пороге. Вопросу предшествовала прелюдия с сантиментальными улыбками, лживыми «Хорошо выглядишь»; «Совсем не изменился», стандартными «Как ты», и ещё более тривиальными «Неплохо», «Потихоньку». Потом было немного воспоминаний о самых ярких событиях юности, смех со слезами и вот пришло время главного вопроса.
- А тебе не интересно, как я тебя нашёл?
- Нет…- грустная ухмылка углубила борозды на щеках. – В прошлой жизни я мог найти любого, неважно поменял он имя, место жительства, или даже сменил внешность. Если бы тогда мои поиски поручили такому, как я, мне бы здесь не сидеть. Понятно, что с твоими средствами, разыскать меня не составило труда, поэтому меня интересует другое и главное: «Зачем?».
- Ты знаешь, что я не жилец?
- Я читаю прессу. – Артур скорбно кивнул.
- Знаешь, что недавно…- он тяжело вздохнул – так получилось, что я остался один…
- И про это я тоже читал. Соболезную!
- Мне нужна твоя помощь…
- Помощь?! – Артур ткнул себя пальцем в грудь, словно сомневаясь, что друг обращается именно к нему.
- Видишь ли, я оказался в форс-мажорной ситуации. Всё, что составляло самую большую ценность в моей жизни…все те, кого я недостаточно ценил, время от времени предавал…- Стас проглотил тяжелый комок…- все те, кого я любил…и наверное недостаточно любил при жизни…погибли в той катастрофе. – он надолго замолчал, жадно, взахлёб, глотая воду из стакана. – В общем, я остался один. Ну не совсем один. Вокруг, как и прежде много народу. Как бы не один, но…ты понимаешь…в общем многое утратило смысл. И вот теперь ещё это – он небрежно выбросил руку, указывая на монитор с переплетающимися в нём разноцветными графиками. – Но…ты знаешь, я даже рад. Осталось лишь решить один вопрос. Туда я уйду с пустыми руками. Надеюсь, там что-то есть и я смогу встретиться со всеми, кого люблю. Там не нужны материальные блага, но здесь…здесь они могли бы ещё кому-то помочь. У меня много чего остаётся. Какую-то часть я уже раздал, что-то отписал наследникам. В общем…- Стас стукнул дном стакана по глянцевой поверхности тумбочки…- перейдём к главному. Фонд «Феникс», мебельная фабрика, сеть продуктовых магазинов «Агрокомплекс»…- с каждым перечисленным предприятием он загибал по одному пальцу и закончил, когда на правой руке осталось только два не загнутых пальца. – Всё это принадлежит одному концерну. Я хочу сделать тебя доверительным управляющим…
- Стой! – Артур категорично выставил ладонь и начал вставать. – Я не…
- Понимаю…никогда этим не занимался. Не беспокойся, там всё налажено, есть грамотные управленцы. Твоё дело только следить за общим состоянием дел и подсчитывать прибыль. Просто прими это от меня.
- Нет! Я не могу…
- Не отказывайся! Пойми, что ты один из главных людей в моей судьбе. Не было дня, чтобы я не вспоминал, как ты мне дал по чавке и потом…ты не стал стрелять, наверняка подставив этим самым себя. Я всё помню. Хочу, чтобы и ты помнил. Просто Бери и Помни!
Артур продолжал крутить головой и ухмыляться. Не смотря на ироничное выражение лица, глаза его грустно блестели.
- Я не возьму…даже не проси! Может быть, когда-нибудь раньше, когда у меня было больше желаний и потребностей, я бы и польстился. Сейчас у меня только одно желание: Хорошо спать ночами. Для этого нужно много чего удалить из своих воспоминаний, и уж тем более иметь как можно меньше привязок к материальным ценностям.
- Может ты подумаешь не только о качестве своего сна, но и о своём внуке, у которого редкое заболевание; о его матери, твоей дочери, которая с ног сбилась, чтобы найти средства на его лечение; о том, что она готова отдать всё, что имеет, лишь бы её ребёнка поставили на ноги. Но даже всего что есть у неё и у тебя вместе взятых, не хватит на операцию. Тебе стоит только принять мою помощь, и уже через неделю ты сам сможешь организовать эту операцию.
- Ты даже про внука разнюхал…- Артур зло сжал губы. – Но это мои проблемы, моя война…я разберусь с этим сам.
- Нет! Не разберёшься. К сожалению, в этом мире есть вещи, которые не победит гордость. Честолюбие в наш век, скорее не добродетель, а порок.
- Разговор окончен! – Артур встал и отодвинул кресло. – Спасибо за предложение, но я отказываюсь. - Он повернулся к кушетке спиной и направился к двери.
- Не сон тебя волнует. – Бросил ему в спину Стас. – Не о нём ты беспокоишься. Гордыня, вот что ты лелеешь всю жизнь. Только ей ты боишься поступиться, её ты бережёшь точно так же, как я в своё время своё богатство. Но сейчас мне уже ничего не нужно. И твоя гордыня…когда-нибудь ты поймёшь, насколько это бесполезная штука.
- Пока! – Артур взялся за ручку двери.
- Можешь считать, что ты выиграл! Игра закончена!
- Пока! – Вдавленная ручка издала щелчок и дверь открылась.
***
Щелчок открываемой двери прокатился по нервам взрывной волной. Теперь он не мог переносить даже микроскопических звуков извне. Эти звуки заставляли его понять, что он ещё здесь. Каждый раз, закрывая глаза, он представлял, что садится в сапсан, который разрывая пространство в несколько мгновений перенесёт его в другой мир. Но поезд никак не хотел отправляться, и его снова будил очередной звук, будь то осторожные шаги за дверью, или бьющиеся в окно порывы ветра. Медсестра открыла дверь и мягкими кошачьими шажками стала приближаться к его постели. Ей казалось, что она движется бесшумно, но в голове Стаса, скрип ламината, был сродни грохоту сотни колесниц. Убедившись, что пациент не спит, девушка прошептала:
- Стас Денисович, к вам пришли!
Даже открытие рта давалось ему великим, тем более бесполезным усилием, и он спросил: «Кто?» одним лишь прищуром затухающих глаз.
- Какая-то женщина с мальчиком. Говорит, очень нужно встретиться. Говорит, вы поймёте.
Видимо в его глазах отразилось недоумение, потому что сестра сразу добавила.
- Давайте я скажу, что вы спите и вообще…
«Пусть войдут» - сказал он одними лишь губами.
Уже через минуту в дверях палаты возникла худощавая молодая женщина, с белобрысым мальчиком, которого она подталкивала в спину.
- Можно? – Спросила девушка и ещё раз настойчиво толкнула мальчика, от чего тот сделал несколько пьяных шагов в направлении кушетки. Мальчик косолапил, клонил голову в бок и виновато улыбался.
- Можно! – Стас сделал усилие, чтобы улыбнуться и приподнять тяжелую руку. – Проходите, присаживайтесь.
- Мы…
- Я знаю, кто вы. Ты Лиза…ничего, что я на ты? А имя мальчика я, к сожалению, не знаю.
Стас почувствовал, как трескаются губы, от того, что им уже давно не приходилось растягиваться в улыбке. Ему не нужно было объяснять, кто его визитёры, он узнал их по взглядам. Женщина смотрела на него с надеждой и вызовом, мальчик с болезненной усталостью. Но одна черта, почти незримый код, просматривались в обоих взглядах. Это то, что он видел, когда заглядывал в глаза своего друга. Себя! Он видел там своё отражение, то уникальное, что есть только у него и в этих зеркалах.
- Откуда вы…- Мгновенная слеза прокатилась по скуластой щеке.
- Я вас ждал…знал, что вы придёте. Я так рад, что у твоего сноба отца, осталась хоть капелька ума…
- Он попросил меня прийти. Понимаете, он не может…
- Знаю, гордыня! – он улыбнулся, но тут же закашлялся. – Кхе-кхе…Глупость, заключённая в стальную оболочку…кхе-кхе. – Слава Богу, он нашёл выход. Я понимаю, что сам он никогда не решится…я знал, что выход есть…я вас ждал…кхе-кхе.
Женщина налила полный стакан воды из стоящего на тумбочке графина, поднесла его к пунцовым губам больного. Он делал жадные глотки, а рука со стаканом тряслась, разливая воду на подбородок и пижаму. Женщина мелко дрожала, из глаз её текли слёзы.
- Я в первый раз видела его таким откровенным. Он рассказал мне всё…всю свою жизнь. Он рассказал мне про вас…про вашу игру…- она утирала текущие градом слёзы рукавом кофты…- Знаете, Вы правы. Он бы никогда не решился. Он бы даже не рассказал, если бы.
Женщина сделала паузу, пытаясь проглотить, застрявший в горле комок.
- У него был инфаркт, следом за ним второй. Сейчас он в кардиологии в реанимации. Получается, что мы из одной больницы, приехали в другую.
- Я могу чем-то помочь? – его голос сорвался на хрип – впрочем, он не примет эту помощь. Да и нужно ли? Помогать нужно тем, кому эта помощь необходима. – Он взглянул на стакан, давая понять, что снова хочет пить. На этот раз, женщина держала стакан двумя руками, словно боясь проронить драгоценные капли.
- Завтра придёте сюда в два часа. К этому времени мой юрист подготовит все необходимые документы. Нужно будет только подписать. Пацан, ну что ты стоишь, как неживой. – он смотрел на мальчика, который за всё время разговора не сделал ни одного движения. – Подойди сюда!
Мальчик сделал два робких шага.
- Возьми меня за руку. Извини, я бы сам протянул, но видишь, проклятая капельница.
Мальчик вложил свою ручку в большую холодную ладонь.
- Как зовут? – Стас пытался сжать ручонку, насколько хватало сил.
- Стас! – пискнул мальчик.
- Стас?! – он широко улыбнулся, разрывая засохшие коросты, которыми были стянуты губы.
Женщину, будто бы постигло ещё одно откровение. Она качала головой, стряхивая с щёк непослушные слёзы.
– Ну хорошо, Стас. Ты знаешь, Стас, тебя ждут большие дела. Тут есть одна загвоздка. Большой человек должен обладать сильным рукопожатием. Ну-ка, пацан, сожми мою руку изо всех сил. Во-от так! – Стас улыбался, чувствуя, как напрягается маленькая ладошка.
- А мы к вам тоже не с пустыми руками. - Женщина засуетилась, полезла в сумку, откуда достала стеклянную банку, заполненную перламутровой жидкостью. – Папа просил сварить вам куриный бульон.
- О-о это с превеликим удовольствием. – Стас попытался подтянуться в кровати, насколько позволяли трубки жизнеобеспечивающих магистралей. – Лиза, ты поможешь?
Женщина поднесла к его губам стеклянный край банки и стала медленно наклонять.
Стас мелкими глотками пил, тёплую жидкость, пытаясь изобразить сладостное мычание. На самом деле никакая земная пища, уже не могла принести ему удовольствия. Сделав несколько глотков бульона, он дал понять, что пока насытился. – Стас! – обратился он к мальчику. – Крылышко с тебя. Мне уже не под силу. Лиза, ну ка помоги.
Женщина достала из банки куриное крылышко и протянула его мальчику. Тот охотно взял его и стал откусывать белое разваренное мясо. 
- Знаешь, что надо делать с косточкой? – спросил Стас, когда в руках мальчика остался только знакомая, похожая на ветку, кость.
- Знаю! – на удивление уверенно ответил мальчик.
- Ну тогда действуй!
Мальчик сделал шаг к кушетке и вложил один край косточки в раскрытую ладонь.
- Беру и помню! – тихо почти шёпотом, сказал он.
- Бери и помни, пацан! Бери и помни!


Олег Механик                18.10.2025