Квестер. Часть 3. Глава 5

Нечего и говорить о том, какой раздрай и уныние воцарились в 55-й лаборатории после того, как Суперкомпьютер без излишних церемоний лишил учёных права распоряжаться Бестерлендом. Службам оперативного управления стало откровенно нечего делать: они только наблюдали за не всегда понятным происходящим. Часто им становилось ясно, что что-то случилось лишь после того, как это случалось. Ни одна из контрольных программ не работала в штатном режиме. Записи логов, очерёдностей проведения действий, появлялись на дисплеях и мониторах лишь после того, как на карте фиксировался результат, ясно видимый «невооружённым глазом»: будь то исчезновение точек нестабильности или увеличение площади ландшафта. Поэтому, как ни стыдно было учёным признаваться в этом, но главным индикатором того, что в Бестерленде начинало происходить очередное «что-то серьёзное», по-прежнему оставался… резкий рост оборотов охлаждающих насосов и связанный с этим характерный вой. Услышав этот звук, почти все члены группы сбегались в аппаратную и начинали донимать «оперативщиков» вопросами: что ОН (Суперкомпьютер) делает, что вообще нового, и когда, наконец, прекратится это издевательство.

В довершение всего, Грубер вдруг собрал всех в зале для совещаний и объявил, что, ввиду невозможности повлиять на процесс, работы, будут прекращены, а Объект – разрушен путём отключения питания. «Видимо, – грустно сказал Грубер, – Браун и другие были правы: мы слишком спешили и не учли всего. В следующий раз давайте будем осмотрительнее!»

Упс!

Правда, шеф оговорился, что это ещё не окончательное решение, но дал команду начать архивацию всех данных, результатов работы, цифроклонов, других созданных объектов и вообще всего того, что можно было сохранить. Окончательно остановить работу и отключить питание серверов Бестерленда было решено через четыре дня, ровно в полдень.

Это решение вызвало массу разговоров и обсуждалось до глубокой ночи. Хотя уже почти никто не видел смысла в продолжении работы, даже Браун и Мак-Нейми – ярые поборники рестарта, перезагрузки Процесса – находились в подавленном состоянии. Ещё бы: полгода изматывающего труда в этой осточертевшей «пятьдесят пятой» – без права увидеться с родными, без связи с внешним миром, без нормального отдыха – пошли «коту под хвост». Уныние некоторых учёных было так сильно, что они не могли даже разговаривать. А на следующее утро начался новый виток процесса разложения некогда дружной команды: коллеги стали искать виновных в случившемся.

Больше всех, конечно, доставалось Фреду Ласки, самому ярому поборнику «Сьюппи», теперь старавшемуся не попадаться лишний раз кому бы то ни было на глаза (особенно Вёрджиналу Брауну и Эрику Мак-Нейми). Ласки предпочитал проводить время в полном одиночестве, закрывшись в своём маленьком кабинете, расположенном в самой глубине обширной аппаратной Центра Управления. Он рисовал на листах бумаги загадочные знаки и символы и всё думал, думал и думал: как могло произойти то, что, к сожалению, произошло…

***

 Мощнейший Суперкомпьютер, способный в доли секунды обрабатывать огромные массивы информации, в полной мере обладающий тем, что именуется «искусственным интеллектом», до поры до времени выполнял чисто технические функции: производил вычисления, совершал запланированные операции, управлял (согласно заданным Фредом Ласки алгоритмам) генераторами, производящими цифроклонов и объекты ландшафта, контролировал выполнение всех процессов и докладывал обо всём, о чем можно было доложить.

В период тестовых испытаний «Сьюппи» даже поручали самостоятельно принимать решения несложных задач, с чем он блестяще справлялся, оставляя далеко позади самые быстрые умы (и компьютеры) «Индисофта». Именно на положительных результатах тестирования и основывалась уверенность Фреда Ласки в том, что «Сьюппи» подвластны любые задачи, что даже на самую сложную из них он найдёт единственно правильный ответ. Но, кроме того, Ласки был по-настоящему влюблён в созданный им Суперкомпьютер, влюблён той последней слепой любовью, которую мужчина на закате жизни испытывает чаще всего уже не к женщине, а к детям и особенно к внукам. А поражённый такой любовью человек, как известно, склонен не замечать у объекта своего обожания никаких недостатков, зачастую приписывая ему ещё и несуществующие достоинства.

По большому счету, Ласки, конечно, не ошибался в своих предположениях. Самый мощный в мире компьютер действительно мог найти решение любой проблемы. Но… пожилой программист, безоглядно влюбленный в своё детище, почти как в живое существо, просто не учёл один-единственный фактор: «Сьюппи» был умной и быстрой машиной, но он не был человеком. И многого из того, что людям было понятно безо всяких слов, для этой чудо-машины просто не существовало. Пресловутый «человеческий фактор», который к тому времени уже поставил идею Нового Мира на грань краха, подвёл учёных и теперь.

Когда же Грубер своим «историческим» (а точнее – истерическим) решением велел передать основные функции Бестерленда под полный контроль Суперкомпьютера, он окончательно развеял бродящие в мозгу Фреда Ласки остатки сомнений по поводу возможностей «Сьюппи». Голос разума в мгновенье ока утонул в волнах безотчётной любви программиста к созданной им машине, и Ласки, едва успев добежать до аппаратной Центра Управления, находясь в эйфории обожания своего детища, в состоянии любовного самогипноза, одним махом изменил функциональные алгоритмы Бестерленда, не слушая доносящихся из-за спины тревожных возгласов сотрудников.
– Распоряжение мистера Грубера! – только и ответил он им.

Теперь же, тупо глядя в монитор, который показывал совершенно необъяснимые вещи, не имея возможности повлиять на события, оставшись без связи с Дорстауном – Базой Бестерленда, Ласки потихоньку трезвел и приходил в себя. Нет, как настоящий учёный, он, конечно, был далёк от того, чтобы обвинять во всех бедах Суперкомпьютер, но тем тяжелее было сознаваться в том, что главную ошибку совершил не «Сьюппи» и не мистер Грубер, а именно он, Фред Ласки. И тяжкий груз осознания этого факта придавил пожилого программиста к стулу в его рабочем кабинете, заставив бездумно пялиться в монитор, а попутно – окончательно выбелив последние чёрные волосы в его голове…

***

Но сейчас Ласки был в своём кабинетике не один. На узком крутящемся стуле рядом с ним сидел Вульф. Они, похоже, вели откровенный дружеский разговор.

– Не терзай себя, Фредди! – тихо говорил Вульф. – Нет твоей вины в том, что ты был слишком уверен в своей машине. Ведь, по сути, ты оказался прав: «Сьюппи» не только блестяще выполняет задание, он ещё и уберегает и Бестерленд, и нас, находящихся там, от совершённых и ещё не совершённых ошибок нас, находящихся здесь!
– Ты прав, Шелдон, – грустно отвечал ему Ласки, на которого увещевание Вульфа совсем не действовало. – «Сьюппи» не виноват. Это я – виноват! Я ввёл в заблуждение мистера Грубера…
– Мистера Грубера никто не вводил в заблуждение! – резко сказал Вульф. – Он сам кого хочешь…
– Главное не это, Шелдон, – перебил его Ласки. – Главное то, что я не так ввёл задание в компьютер. А ведь меня предупреждали, говорили…
– А стоит ли, Фредди, сейчас думать об этом? – переменил тему Вульф. – Через три дня Объект закроют, а вот тогда… нужно будет работать ещё больше, чтобы избежать ошибок при повторном пуске! Тебе надо беречь силы, Фредди!
Ласки зачем-то посмотрел в потолок.
– Три дня, три дня…. За три дня, милый Шелдон, многое может случиться…
Вульф встал, прошёлся по крошечному кабинету – два шага вперёд, разворот, два шага назад – остановился, посмотрел на Ласки, продолжающего рисовать на бумаге какие-то бессмыслицы, и серьёзным тоном спросил:
– Я надеюсь, Фред, что если случится что-то экстраординарное, то вы с Грубером что-нибудь придумаете, не так ли?

Ласки положил карандаш и удивлённо посмотрел на Вульфа:
– А что… может случиться, а, Шелдон? Ты что имеешь в виду?
– Да мало ли, что… Ты же понимаешь, я не могу быть до конца уверенным в том, что твой «Сьюппи» даст нам возможность просто так выдернуть вилку из розетки. Я не исключаю возможности его неожиданных противодействий этому. Поэтому и спрашиваю: есть ли у нас какой-либо… ну, аварийный клапан, что ли?
– Ах, вот ты о чем? – Ласки горько вздохнул. – Нет, Шелдон, нет ничего такого. Только отключение питания.
– Ну, а чем же должен закончиться Проект? Ведь там, в Бестерленде, мы – вечные, а здесь, увы, нет. Кто будет поддерживать жизнь Бестерленда после нашей…, после нашего ухода? Ведь это всё (Вульф взмахом показал, что имеет в виду всю 55-ю лабораторию) не засекретишь, не спрячешь! Вдруг какой-нибудь умник возьмёт, да и выключит Главный Рубильник где-нибудь в Сиэтле?
– Ты же знаешь, Шелдон, мистер Грубер запретил вести разговоры обо всём, что касается деталей Проекта. Но тебе, как другу, скажу честно…
Ласки сделал паузу, Вульф напрягся
– …. Не знаю!
– ???
– Не смотри на меня так, Шелдон! Не знаю, и всё. Мистер Грубер говорил, что со временем введёт нас в курс дела. Вероятно, у него есть что-то на уме, но он держит информацию до поры до времени «под замком». Ты же знаешь, он это умеет!
– Зна-а-аю! – протянул явно разочарованный Вульф – В этом наш Большой Чак – дока!
В нагрудном кармане Вульфа запищал радиотелефон внутренней связи. Вульф вытащил аппаратик и посмотрел на его дисплей.

– Это Браун, – и нажал кнопку громкой связи. – Приветствую вас, мистер Браун!
– Мистер Вульф, вы не могли бы посетить наш отдел: здесь есть вопросы по архивированию данных. У нас похоже хранятся кое-какие ваши файлы.
– Понял, сейчас же буду, мистер Браун! – Вульф нажал кнопку разъединения и повернулся к Ласки. – Фред, я к Брауну ненадолго. Потом вернусь – у меня в отделе всё равно делать нечего.
– Хорошо, Шелдон, я буду ждать, – безразличным тоном ответил Ласки.
Уходя, Вульф хлопнул друга по плечу:
– Не переживай, дружище Фред! Я верю, что ваш…, что наш «Сьюппи» не сделает нам ничего плохого – ни здесь, ни там! А ты – держи хвост пистолетом!

С этими словами Вульф вышел, и доводчик аккуратно прикрыл за ним дверь. А окончательно поседевший за эти дни Фред Ласки долго ещё смотрел ему вслед задумчивыми глазами, качал головой и улыбался.

Через десять минут в кабинет Ласки постучался Мак-Нейми.


Продолжение: http://proza.ru/2025/10/25/1144