Квестер. Часть 3. Глава 10

Конечно, когда Кейт Вульф передала требования Тестера нетерпеливо ожидавшим её жителям Дорстауна, в городской ратуше началась паника, смешанная со всеобщим крайним негодованием. Одни хватались за голову и проклинали всё на свете, другие тихо молились, смирившись с судьбой и ожидая неминуемой смерти, третьи возмущались неслыханной наглостью неизвестного бандита: как посмел этот дремучий русский обращаться с первыми (и законными!) жителями Бестерленда как со стадом овец?!
 
Однако праведный гнев дорстаунцев выражался, в основном, в громких словах и дальше требований «обуздать», «наказать», «растоптать» дело никак не шло. Горожане стояли, кричали, потрясали оружием, и всё ждали, когда кто-нибудь возглавит их самооборону и поведёт самых решительных «крошить» наглого русского бандита.
Руководство же Дорстауна в лице цифроклонов Чарльза Грубера, Джимми Солта и Стивена Торнсона, уже устав от непрекращающихся понуканий (типа: «в конце концов, сделайте же что-нибудь!»), беспрестанно совещалось, сомневалось и никак не могло прийти к какому-то решению. Время шло, все сроки, установленные русским, прошли, а население города всё топталось в ратуше: страх сковал их волю, а разгулявшиеся эмоции не позволяли реально оценить ситуацию.
 
Однако нашлись и трезво мыслящие, хоть таковых и насчитывались единицы. Среди них выделялся своим спокойствием и рассудительностью Вёрджинал Браун, выполнявший в Дорстауне, ко всему прочему, ещё и функции священника. Поначалу он пытался утихомирить бушующую толпу, призывая к тишине и предлагая высказываться по одиночке, но затем, видя бесполезность своих усилий, стал искать среди паникующих горожан тех, кто хотя бы пытался дать разумную оценку ситуации.

Таковых, как уже было сказано, набралось немного: с десяток человек, в числе которых оказалась и мать Кейт Вульф. Эмма – высокая красивая женщина, всегда отличалась потрясающей выдержкой и невозмутимостью даже в самых сложных ситуациях. Браун помнил, что именно Эмма Вульф своим примером убедила остальных жён сотрудников 55-й лаборатории поддержать своих мужей и пройти процедуру цифроклонирования, смело шагнуть в неизвестность и разделить с мужчинами все горести и радости бессмертной жизни в Бестерленде. Она сказала тогда, что для любой настоящей женщины такое приключение – предел мечтаний, лучший способ выразить свою сущность, поэтому отказаться от клонирования, от бессмертия означает – окончательно согласиться с судьбой безмозглого существа, годного только для присмотра за детьми, готовки ужина и безрадостного секса. Такой поступок Эммы Вульф, которую до этого все считали не более чем заносчивой пустышкой, удачно выскочившей за преуспевающего учёного, поразил всех без исключения. И во многом благодаря её вдохновенному выступлению клонирование членов семей учёных и технического персонала «пятьдесят пятой» прошло, как говориться, «без сучка без задоринки».

Вёрджиналу Брауну этот случай крепко врезался в память, поэтому он подошёл к Эмме с полной уверенностью в том, что и сейчас она будет спокойно и трезво оценивать ситуацию и искать из неё разумный выход. И он не ошибся: ещё и рта не успев раскрыть, Браун услышал приятный низкий голос Эммы:

– Только вашему мнению, Браун, я и могу доверять! Поверьте, очень не хочется погибать только потому, что почти у всех наших друзей не хватило воли собрать свои мозги в кучу и заставить их работать! Скажите мне, пожалуйста, что вы думаете обо всем этом и что, по вашему мнению, мы должны предпринять?

Однако в нижнем зале ратуши стало настолько шумно, что говорившие практически перестали слышать друг друга, и Браун предложил Эмме подняться на второй этаж. Туда за ними потянулось ещё несколько горожан, в том числе, конечно, и вездесущая Кейт. Здесь, в более спокойной обстановке, они начали обмениваться мнениями.
В целом все предложения сходились в одном: русскому надо поверить и выполнить его требования по той простой причине, что выбора у них нет: если он собирается их сжечь, когда они соберутся на той поляне за воротами, то сожжёт, но если они не выйдут на поляну, то он точно сожжёт их, войдя в город, и никто, и ничто ему сделать это не помешает. Но если они всё же выйдут на поляну – у них будет шанс, что русский сдержит слово и не убьёт их. А пятьдесят на пятьдесят, согласитесь, это всё-таки лучше, чем один к девяносто девяти!

Главная же проблема (и тут все согласились с Эммой) состоит в том, как втолковать эту нехитрую математику остальным горожанам, которые не переставали громко спорить, кричать и плакать на первом этаже. Было понятно, что если они будут так вести себя и дальше, то своей паникой и вызванной ей полной бездеятельностью наверняка погубят не только себя, но и тех, кто преодолел страх и спокойно пытается найти разумный выход из ситуации. Процесс поиска решения этой задачи неожиданно затянулся, завязалась нешуточная дискуссия, и в конце концов, устав спорить и потеряв терпение, на первый этаж спустилась Эмма Вульф.

– Бросьте оружие! – громко крикнула она, и её услышали все. Горожане, которые, ослеплённые желанием дать отпор наглому русскому бандиту, уже похватали сваленные в углу винтовки, автоматы и базуки, остановились и недоуменно взглянули на женщину, смевшую помешать их мужскому порыву. Воцарилась тишина. Эмма Вульф продолжила.
– Наше оружие бесполезно в бою против делейторов, вы это прекрасно знаете! Поэтому отложите в сторону эти «пукалки» и послушайте меня и мистера Брауна! Пожалуйста, Верждинал, скажите им то, что вы только что говорили мне!

Браун вышел вперёд и, тщательно подбирая слова, начал:
– Друзья! Все вы прекрасно осознаете наше положение. Оно, в общем-то, не очень радостное. Связи с Землёй нет и о том, что происходит в Бестерленде, мы почти не знаем. У наших ворот находится вооружённый двумя делейторами русский нелегал, который, по его словам, хочет проверить город на наличие «чёрных рыцарей». Времени на раздумья и дискуссии не осталось, но, по нашему мнению, обсуждать тут нечего: есть только один выход из этой ситуации.

Браун взял паузу, в толпе раздались негромкие возгласы: «К черту этого русского! Нападём все вместе, да и отнимем у него оружие! Дадим бандиту понять, что здесь есть настоящие мужчины!» Браун продолжил:

– Все вы знаете, что избежать сражения – значит, выиграть его. Возможно, этот русский и не желает нам зла! Я говорю – возможно. Когда он убедится, что в городе нет «чистильщиков», он или уйдёт, или будет с нами заодно! Подумайте – какой ему резон убивать нас: ведь это не Земля, здесь не за что воевать!
– Браун, кончайте умничать, вы не на учёном совете! – воскликнул какой-то техник. Толпа вновь загудела.
– Русский всё равно убьёт нас всех – они умеют только убивать! – крикнул Джимми Солт.
– Почему вы защищаете русского, Браун? – усмехаясь, спросил Фред Ласки. – Он ваш родственник?
Раздался недобрый смех, а затем беспорядочные выкрики горожан вновь слились в какой-то неразборчивый гомон. Браун с тоской в душе понял, что его выступление не достигло цели и лишь развёл руками. Но Эмму Вульф не так-то просто было заставить отступить.

– Хватит! – звонко крикнула она. – Замолчите!
Толпа вновь притихла. А Эмма Вульф, глядя на горожан взором, полным гневного огня, сказала тихо и очень спокойно:
– Продолжайте, мистер Браун, они слушают вас.
Темнокожий профессор взглядом поблагодарил Эмму и, собрав остатки уверенности, заговорил вновь:

– За городом или в городе, но русский всё равно убьёт нас…, если хочет убить. Но на поляне у нас будет шанс остаться в живых, как сказала нам Кейт. – Браун вздохнул. – Я считаю…, вернее, мы так считаем, что необходимо выполнить условия русского и дать ему возможность убедиться, что мы не враги. А потом попробуем договориться о сотрудничестве. Другого варианта нет: нам здесь, похоже, теперь придётся не жить, а выживать, а выживание в окружении врагов начинается с поиска союзников! Я…, я всё сказал.

И Браун замолчал, ожидая реакции на свои слова. Толпа зашелестела, словно тополиная роща при внезапном порыве ветра – горожане обменивались мнениями. Неожиданно вперёд выскочила Кейт и заверещала:

– Он…, он…, этот русский, конечно, неотёсанный и грубый, но… он не злой. В его глазах нет зла…. Только усталость… и … боль какая-то...! Пусти, папа!
Это Вульф подошёл, протянул руку и силой увёл дочь со ступеней, чему она, конечно, была совсем не рада. Многие, не смотря на тревожность положения, улыбнулись – уж очень комичным получился финал горячего выступления Кейт. Эту крохотную каплю иного настроения пополнила Эмма. Она указала на мужа и с нарочитой озабоченностью произнесла:
 
 – Я не знаю, как поступят сейчас мужчины, но я немедленно начинаю запись желающих в Общество по защите прав женщин Бестерленда! На Земле нам приходилось ежечасно отстаивать своё достоинство, и посмотрите: здесь начинается то же самое!
Эти слова уже вызвали полуистерический хохот у большинства дорстаунцев. Браун уловил перемену настроения и хотел было вновь обратиться к горожанам с призывом выйти из города, как раздался голос Литтл Чака, цифровой копии Большого Грубера.

– Друзья, давайте не будем больше сотрясать воздух, …а просто сложим оружие и выйдем из города! Всё будет хорошо, я уверен! Этот русский не причинит нам вреда!
Сказал – и просто пошёл к выходу. За ним поспешила Эмма, потом – Браун и Кейт, следом потихонечку потянулись женщины, за женщинами – их мужья и скоро в ратуше не осталось никого. А о произошедшем напоминали лишь чёрные силуэты винтовок и автоматов, брошенных на пол.

***

Тестер так долго ждал появления в воротах Дорстауна хоть кого-нибудь, что по-настоящему устал. Когда все мыслимые и немыслимые сроки выполнения его требований давно прошли, Тестер решил напомнить о себе и тремя-четырьмя выстрелами из делейтора сжёг ворота. Бесполезно, никакой реакции. Тогда Тестер решил, подобравшись поближе, шмальнуть по какому-нибудь дому: уж этого-то «намёка» не понять будет трудно! Хорошо, однако, что подождал немного: через семь-десять минут из города (не очень удивляясь отсутствию ворот) вышел собственной персоной Чарльз Грубер, а за ним потянулась жидкая цепочка трясущихся от страха горожан. Все они пристально вглядывались в придорожные кусты, стараясь разглядеть в них наглого русского бандита. Но Тестер хорошо замаскировался и, лежа на еловых ветках, через прицел делейтора, тщательно считал выходящих из ворот людей.

Кейт назвала ему точную цифру: пятьдесят четыре человека жило в Дорстауне. Когда пятьдесят третий житель (это был Шелдон Вульф) вышел из ворот и расположился на живописной поляне, что была по ту сторону дороги, Тестер вновь увидел Кейт. Она махала ему рукой и делала знаки, что, мол, всё: все жители вышли, город свободен.
У Тестера вдруг ёкнуло в груди: предстоял очень опасный манёвр – он должен был покинуть своё убежище и пару сотен метров пройти совершенно открыто по дороге. Если в городе остался хотя бы один «чистильщик» с делейтором, Тестеру долго не жить: мишенью он будет просто идеальной! Он медлил, а Кейт махала руками и звала. Ещё раз осмотрев городскую стену и придорожную рощицу около поляны, Тестер отметил там массу мест, где снайпер мог великолепно устроиться и стрелять оттуда с высшим комфортом, оставаясь при этом совершенно невидимым. Тестер вдруг ясно представил себе, что вот, он выходит на дорогу, делает десять-пятнадцать шагов и… в лучшем случае – увидит жёлтую вспышку, но увернуться от летящей к нему смертельной стрелы уже не успеет. А в худшем случае – даже и вспышки не увидит!

Кейт уже не махала руками, а просто растеряно смотрела то на место, где прятался Тестер, то на сидящих на поляне горожан. В её глазах было и разочарование, и обида, и сознание вины…. Но вдруг она со всех ног побежала к Тестеру, крича «рюсски, рюсски, где же тьи? Идти! Горот своботны!»
Тестеру сразу стало как-то стыдно за свой страх, и он («эх, была – не была!») вышел из укрытия. Тот час же по поляне пронёсся звук, похожий на вздох. Все горожане, вскочив на ноги, с тревогой смотрели на него. Кейт взяла Тестера за рукав и потянула в город.

– Оньи вишли. Тамь свободьно. Иди… идьем, рюсски!
– Да-да, иду, – ответил Тестер, не отрывая взгляда от поляны. Каких-либо движений там не наблюдалось. Все просто стояли и молча смотрели. Тестер перевёл взгляд на стену: и там было тихо. Вскоре вслед за Кейт он вошёл в Дорстаун.

***

Тестер увидел почти точную копию городков из фильмов-вестернов. Одна улица, коричневые двух-трехэтажные домики, смешные вывески и ставни-жалюзи на окнах. Несколько лошадей (аватаров!), привязанных у салуна, церковь с колоколом на самой верхушке и ратуша с куполом и большими часами – всё, как в легендарных кинолентах с участием Клинта Иствуда. Один конец улицы завершался воротами, через которые они с Кейт вошли в город, другой выводил в большой парк со скамеечками, беседками и подковообразным зданием летнего театра. Собственно, осматривать тут было практически нечего, но Тестер проверил каждый уголок.


Продолжение:http://proza.ru/2025/10/25/1266