Благоговение

У преподобного Паисия Святогорца в книге "Духовное пробуждение" есть замечательное рассуждение о благоговении. О том что оно, как божественный аромат, может передаваться от человека к человеку, если "в другом есть доброе расположение и смирение".  Паисий говорит о благоговении в человеке как об аромате его личности...

Вспоминаю тут же живой образ отца духовного, незабвенного владыку Алексия (Фролова) (+2013)... Благоговеинство было в нем стержневой духовной чертой. Ведь он всегда предстоял Господу, как личность - Личности: и наяву, и во сне, и даже в состоянии комы, когда настигла его смертельная болезнь.
Он всю жизнь искал это знание и познал Личность Господа, как познал в безмерных страданиях Иов, как "знали" Господа истинные подвижники. Это был плод безмерной любви и ради нее свершавшихся безмерных самоотреченных трудов, и она,  эта Божественная Любовь, как величайший дар, увенчала крестные труды послушания и  смирения достопоминаемого владыки архиепископа Алексия (Фролова).

Притом владыка Алексий был очень живым, подвижным, даже и веселым моментами, остроумным  - свободным - человеком. Однако именно  благоговеинство было сокровенной сутью его сердца, основой и духовной его константой всегда и во всем.

В какой мере нами был воспринят этот драгоценный аромат его личности? Кто дерзнет оценивать сам себя, да и на оценки других положиться, однако сердце вопреки всему несомненно знает, чем оно дорожило и дорожит больше всего в общении и памяти Владыки, что запечатлело в себе на веки вечные. И чем, благодаря в той или иной мере воспринятому "аромату благоговейной личности" и поныне руководствуется, чей голос слышит в глубоком сердце, когда встречается с  чем-то противным благоговению, недолжным. И не по букве даже, но именно по духу.

Благоговейность нарочитая, искусственно сочиненная, такое сердце вряд ли обманет, потому что непременно в чем-то да проколется наигранное смирение, чем-то несовместимым с истинным благоговением да выдаст себя.

Владыка любил иногода пошуть, покорял сердца простотой, но никогда в его свободной простоте не могла промелькнуть разболтанная речь, велеречивая болтовня, необязательные слова. К нему применима была старинная мудрость отцов: "сила слова от силы жития".

Несомненно, что благоговение рождалось и держалось в таких личностях вместе со страхом Божиим и любовью. У Владыки это, конечно, шло от его святых богоносных наставников-старцев, укреплялось невероятной духовной высотой его богослужения и всего монастырского строя жизни, воспитания братии и прихожан. Немыслимо представить себе иные разбитные речи духовников, которыми теперь кишит сеть. Высочайшее уважение к человеку - образу Божиему, спасительный страх Божий,  внутреннее благоговеинство перед всем Божиим в Церкви накладывало запретительные печати на любое хамство, исключало распущенное и тем более грубое обращение с человеком, хотя это никак не мешало проявляться духовной строгости самой высокой пробы в церковной педагогике, которой отличались  воспитанники владыки - новоспасские духовники того времени.

У преподобного Паисия есть и такие замечательные слова: "кто не имеет благоговения, тот не имеет ничего".
Прислушаемся... Что ныне часто коробит наше сердце? Что , какие чувства и посылы говорят в речах и словах тех, кто претендует на назидания в Церкви? И в наших собственных устах... Действует ли в нас самих этот страж-охранитель - благоговейное сердце? Или, как это нынче слышишь на каждом шагу - то фамильярный хохоток, то светские ужимки, то игра словами (что является пределом духовной патологии!), то наукообразные мертвые умничания, то агрессивно-наглые напоры "правдолюбцев"?  И, наконец, публицистическое забивание гвоздей в несчастные души духовных безпризорников... Чего только не слышим... Благоговения и любви (даже при самом строгом разговоре) - вот чего не сыскать. А почему?  А потому, что даже играющие умело в любовь, принавыкшие имитировать благоговение, не предстоят ежемгновенно Живому Богу, не видят Его Очей, а следовательно, и благоговение еще не прикасалось к их душам.
Откуда ж взяться ему?

На фото - владыка Алексий (Фролов), наместник Московского ставропигиального Новоспасского мужского монастыря -  в то время еще архимандрит. Самое начало 90-х годов.