Вера

Глава 4

Второй день мать не могла дозвониться до дочери

– Василий, пойду дойду до Веры, не берет трубку, где ключи от ее квартиры.

– В прихожей, в верхнем ящике шкафа.

– Нашла

– Позвони мне, если что не так.

Татьяна Дмитриевна вошла в лифт, нажала кнопку нужного этажа, прокручивая в голове, что же могло случиться с дочерью. Ей оставалось только надеяться, что у той разрядился телефон. Двери лифта бесшумно открылись, и она подошла к квартире дочери. Приложив ухо к двери и ничего не услышав, она все равно, прежде чем открыть квартиру своим ключом, позвонила, но ей никто не открыл. Вот когда она испугалась по-настоящему. Дрожащими руками она кое-как смогла открыть квартиру. На кухне никого не было, и она, забыв снять обувь, устремилась в спальню. Дочь лежала в непотребной позе, в разорванной ночной сорочке и остекленевшим взглядом смотрела в потолок, она была похожа на призрак, с темными кругами под глазами и смертельно бледным лицом. Прикрыв ее одеялом, Татьяна Дмитриевна закричала

– Верочка, ты меня слышишь. Вера – и она ее стала тормошить.

Та повернула к ней голову, но совершенно не была рада ее видеть

– Что у тебя случилось? Почему ты в таком виде?

Она смотрела на мать абсолютно отсутствующим взглядом. Взяв из холодильника бутылку воды, она вылила ее на дочь, тем самым заставила встать и испытать хоть какие-то эмоции. Раздев с дочери сорочку, она дала ей другую и повела в ванную комнату.

– Вставай под душ, вставай. Вода смоет все нехорошее с тела. Вера стояла под душем с опущенными руками, но видно было, что ей приятно. Мать усадила ее ванну, помыла голову, натерла мочалкой с мылом, и Вера немного ожила.

– Полежи в ванне, я постель сменю. Когда дочь вошла в спальню, там все было чисто.

– Не надо ложиться, давай сядем на диван. Расскажи, что случилось за эти два дня, что мы не виделись.

Мать смотрела на дочь, а та стала нервничать, тяжело дышать и, наконец, разразилась громким плачем, даже не плачем, а истерикой. Татьяна ее не успокаивала, из нее должно было выйти все, что скопилось за эти два дня. Мать просто держала ее за руку. Потом плачь, стал чуть тише, и Вера совсемзатихла.

– Вот и хорошо, попей водички.

Женщина пила жадно и попросила еще.

– Мне лучше – тихо сказала она.

– Я вижу. Можешь мне рассказать, что произошло? Дочь кивнула.

– Приходил Корольков два дня назад, днем, я ему открыла, мы сидели спокойно на кухне, пили чай, а потом он вдруг схватил меня и поволок в спальню.

– Он тебя изнасиловал?

– Да. Как мне жить дальше, я не знаю.

– Я иду в полицию, я посажу этого урода.

– Мама, а мне, что делать потом. Городок маленький, ты хочешь, чтобы на меня показывали пальцем? Как мне работать в таком общественном месте, как библиотека, кто захочет со мной разговаривать? Да, мне очень плохо, но если заявлю, будет еще хуже.

– Ты что же его прощаешь?

– Никогда!

– Придет время, и я еще ему отомщу, клянусь!

В это время у Татьяны Дмитриевны зазвонил телефон - Как дела у дочери?

– Слава богу, жива.

- Корольков сбежал из города с огромной суммой, пока не ясно, как и у кого он их взял, но объявлен в розыск. Тюрьма по нему соскучилась.

– Да, ты прав. Я еще побуду у дочери. Корольков сбежал из города, кого-то ограбил.

К этой новости Вера отнеслась совершенно равнодушно

– Мам, я прилягу, что-то мне нехорошо, холодно у нас

– Да нет, у вас очень тепло – и положив ладонь на ее лоб, поняла, что у той высокая температура.

– Ложись, у тебя температура.

Какое-то мгновение она не могла говорить, а затем уставилась на мать. В конце концов, она еле слышно произнесла – Он сгниет на зоне.

Часом позже, Вера с пепельным лицом и вся дрожа, сидела перед врачом скорой помощи, и он ее прослушивал.

– В легких чисто, горло тоже здоровое. Так бывает иногда после каких-то не очень приятных моментов. Ей сделали укол и посоветовали на завтра вызвать участкового врача.

Татьяна Дмитриевна, перезвонив мужу, осталась ночевать с дочерью. Всю ночь она прислушивалась к ее дыханию и пробовала лоб. Температура упала, и Вера спокойно спала.

**********

А Корольков сидел в забытой Богом деревне, в полуразрушенном доме, с двумя миллионами рублей, из которых не мог потратить ни рубля. В животе кишка кишке писала протоколы, и он допивал вторую бутылку воды. Завтра не будет и этого. Он решил взять деньги и пойти к какой-нибудь старушке попросить яиц, картошки, каких-нибудь солений и воды. Таких денег, которые он предлагал местным, здесь отродясь не видали, поэтому с удовольствием давали продукты. В доме было холодно, в щели со всех сторон дуло, но это все была такая мелочь по сравнению с тем, что его ожидало, если вдруг…

Думать об этом не хотелось, только бы мужик тот Богу душу не отдал, хотя приложил он его знатно. Ночью он мог выйти и пройтись по деревне, чтобы собрать ветки или палки, нашел даже два бревнышка и растопил печь. Стало чуть теплее, и его сразу сморило в сон. Вместо подушки он спал на мешке с деньгами, так боялся с ними расстаться.

Участкового в этой деревне не было. ОН находился в соседней, там у него был кабинет, но сюда наведывался по средам. Поэтому к среде Корольков переставал топить, чтобы не привлекать внимания к заброшенном у дому. Так, он прожил месяц, дальше в таких условиях жить было невозможно, зима только начиналась, а уже все лужи покрывались льдом и в доме изо рта валил пар. Ему удалось уйти незамеченным и продержаться в другой деревне два месяца.

Все было тихо, и он стал спать спокойнее, кошмары перестали сниться. Так, мелкими перебежками, он смог перезимовать и весну встретить в маленьком захолустном городишке. Снял квартиру, заплатил за месяц вперед и жил спокойно до лета. Когда слишком назойливые соседи начали интересоваться, кто он и откуда, Корольков быстро покинул это место. Ему удавалось скрываться ровно год, за ним шли по пятам, иногда он ускользал, но его опять находили и, наконец, взяли красавчика. Честно сказать, он устал бегать, хотелось определенности, а зона была именно тем местом, где все было ясно и понятно. Ему дали восемь лет строгого режима. Их он тоже отсидел от звонка до звонка.

Продолжение