4. 11 Вода камень точит

Ведьмы гиблого леса
Часть IV Камень преткновения
Глава 11 Вода камень точит

Эрнестина была измучена письмами и домогательствами Генри Райта, хотя летом она понадеялась, что он был ею оскорблен так, что писать больше не станет. Но пришла осень, и суженый, обдумав все как следует, похоже, решил ей мстить. Другой причины, по которой он объявился в их замке зимой, она не видела. Притом, что одно общение с этим человеком для нее было невыносимо.
Сама жизнь давно стала ей невыносима, особенно после ее бегства из-под венца. Бред, позор для семьи. Если теперь ее и уважали в обществе, то только потому, что сочти сумасшедшей. Отец был непреклонен в своем намерении отдать ее непременно за Генри Райта. У Ванессы поддержки и утешения она не находила. Мало этого, она влюбилась в Валеолана, ее мужа, и мучилась от стыда и горя. Со Стеллой она тоже не хотела делиться своими мыслями и чувствами, потому что кузина очень изменилась не в лучшую сторону в последнее время. Ее занимала целыми днями какая-то ерунда: наряды, украшения, вкусная еда, вино, карты, она даже курила кальян. Но больше всего Эрнестину раздражал, даже пугал, бесстыжий смех Стеллы и двусмысленные пошлые выражения, чего раньше она никогда себе не позволяла. С ней больше нельзя было поговорить о душе: тревогах, заботах, печали. Она больше не станет плакать вместе, просто обняв. А поскольку Эрнестина находилась в поиске высшего смысла своего существования, на эту тему со Стеллой она даже не заикалась. А поиски были безутешны и безуспешны. И она все чаще стала задумываться о том, чтобы наложить на себя руки. Еще летом приходила ей такая мысль, когда Валеолан в первый раз уловил что-то страшное в ее взгляде. Это был ужас безысходности, отчаяние. 
И вот, снова беззаботное письмо Генри Райта, как будто ничего плохого не происходит. Эрнестина отослала Холли, прочитала, бросила в камин и расплакалась. Последнее, что она могла, как ей казалось, снова умолять отца расторгнуть помолвку, освободить ее, оставить в покое, да хоть бы и в монастырь.
Узнав от слуг, что Чарльз утомился и ушел отдыхать в свои покои, она, задыхаясь от боли и гнева, направилась прямо к нему и упала ему в ноги, как тогда, когда просила прощения о том, что сбежала из-под венца.
--- Папа, папа, - запричитала она в слезах. – Прошу, избавь меня, не выдавай замуж за этого лицемера!
Отец сидел на кровати в халате, уже собираясь ложиться. Он погладил ее по голове.
--- Милая дочка, ты же сама говорила, что просишь прощения, что согласна отдать руку и сердце, дала слово.
--- Папа, я не могу, я его ненавижу! Я буду ненавидеть своих детей от него!
--- Как же так?! Незадолго до свадьбы он с таким упоением мне писал о том, что ваши отношения расцветают день ото дня! Вы гуляли вместе в саду, целовались при закате, пили вместе чай с пирожными в пять часов. Ты смеялась над его шутками, ревновала его…
Эрнестина подняла на него заплаканные удивленные глаза.
--- Боже! Отец! Этого никогда не было!
--- Ты столько писем ему написала! Ты – для него самая родная и близкая девочка! Он так по-человечески, так по-настоящему тебя любит! А теперь ты наговариваешь, Эрнестина! Генри – просто влюбленный мальчишка!
Эрнестина пришла в ярость, слезы высохли. Она встала с колен, выпрямилась, оправив привычным движением складки бархатного платья и сухо сказала:
--- Отец, ему двадцать пять лет! Он просто потешается над нами! Он все мои слова превращает в какую-то грязь!  Господи, он убил мою душу и погубит мою жизнь! Пощади!
--- Ты пытаешься вести себя, как взрослая, но все-таки еще нет. Он тоже еще совсем молодой человек… У него столько возможностей в делах его отца! Вас ждет большое будущее. И Генри так много работает! Вот об этом надо думать, если ты считаешь себя взрослой.
--- Во-первых, папенька, - вскинулась Эрнестина, – я ничего не считаю, и никогда не пыталась вести себя как бы то ни было! Я – всегда настоящая! А сестра Амалия всегда говорила, что я старше своего возраста. А Генри Райт…  Да уж, он хорош… Умеет преподнести себя как нечто великое! При всей своей посредственности!
--- Никакого почтения к родителю и суженому! – посетовал старик. – Самолюбивая неблагодарная гордячка! Может, все это потому, что за ним не стоит любящая женщина?
--- Отец, он все это говорил тебе, чтобы ты не искал для меня другую партию. Генри Райт просто нашел игрушку, которой у него никогда не было! Я не люблю его, никогда не любила и никогда не будет у меня к нему никаких других чувств, кроме ненависти.
--- Друг мой, моя дорогая, что ты говоришь? О какой такой любви ты мне толкуешь? Нет никакой любви. Ты просто начиталась рыцарских романов. Любовь – кропотливый семейный труд, она – добродетель, которую нам заповедало стяжать Евангелие. Бывает влюбленность, но она проходит. Только люди, которые вместе поддерживают житейский быт, могут с уверенностью сказать, любят друг друга или нет. И даже если это всего лишь привычка и взаимное уважение, пусть так… Я ведь уже не помню лица твоей матери. Ты сама не понимаешь, что говоришь… Дочка, прислушайся ко мне, я же люблю тебя! Побойся Бога!
--- И Вы тоже прикрываетесь Библией… - мрачно сказала Эрнестина. – А если я талантливее Генри Райта, хотя у меня меньше академических знаний, почему именно я в нашей паре должна пожертвовать своим умом и даром, данными мне Богом? Куда проще было бы трудиться вместе, поддерживая друг друга, оставшись друзьями, например. Хотя, он не умеет дружить… 
--- Милая моя, Бог не создал женщину великой. Ее величие лишь в том, чтобы помочь мужчине достичь его. Вы с Ванессой просто отравлены ядом современного женского вопроса. Вы обе своевольные, своенравные вольнодумки!
Эрнестина отвернулась и ушла, снова залившись слезами.
В гостиной зале встретила Стеллу, занятую со своей служанкой Оливией распаковкой новых платьев, туфель и бриллиантов, присланных из Франции.
--- Что случилось? Почему ты плачешь, дорогой воробышек? – как бы между прочим спросила кузина, но не из участия, а из пустого любопытства.
Но Эрнестину подкупило это ласковое обращение к ней, проявленное внимание.
--- Меня никто не понимает, не слышит! – всплеснула она руками. – Но я еще скажу свое слово! Я напишу об этом! Говорят, несчастье – это готовая история.
--- Да что ты можешь написать?! – усмехнулась Стелла. - Ты у нас еще чистенький наивный ребеночек, - ехидно захихикала она.
--- Почему ты так думаешь? – с трудом сдерживая гнев, спросила Эрнестина.
--- Я тебе комплимент сделала, - продолжала смеяться та. - «Будьте, как дети…» - разве не так сказано в Евангелие?
Эрнестина сразу пожалела о вспышке своей гордости и закивала. Но от нее не ускользнуло лукавство, с которым Стелла это говорила.
--- К тому же, каждый человек имеет право думать и говорить о тебе все, что хочет, - добавила кузина.
--- Раньше ты говорила совсем другое, ты поддерживала меня. Я уважала тебя и восхищалась тобой. А на самом деле, ты – двуличная блудница! – выкрикнула, не выдержав Эрнестина.
--- О, я польщена получить такой комплимент из уст нецелованной девушки, для которой блуд заключается в том, что в первую брачную ночь вопросительный знак становится восклицательным! – расхохоталась Стелла и театрально вздохнула. - Ох, прости, ты же еще об этом не знала! Ну да ладно. Может, заснешь сегодня своим первым недетским сном.
Эрнестина потеряла дар речи от такой издевки и убежала в свои покои, решившись в конце концов на роковой шаг.