Призыв

В первые дни сентября 19ХХ года начался осенний призыв в армию. Когда к ним в дверь кто-нибудь звонил - мама Аля каждый раз дёргалась, думая, что это сыну повестку принесли. Хотя барбос надеялся, что в этом году пронесёт – но получилось иначе. В первых числах сентября очередь дошла и до него - ему по почте тоже пришла повестка из военкомата.
Чтобы красиво уйти от опасности загреметь в армию – барбос на следующее утро пошел к врачу, симулировал сильные боли в сердце и добился, что ему дали направление на обследование в городской кардиологический диспансер. В тот же день вечером он уже лежал там в палате №6, на втором этаже.

В повестке, присланной райвоенкоматом, был указан телефон. На следующий день, как барбос лёг в диспансер – мама Аля с телефона-автомата позвонила в военкомат и жалобно сообщила, что ее сын не придёт, потому что заболел и сейчас лежит в больнице (не сказала, в какой) и положила трубку.

Дело в том, что 19ХХ году в СССР наступил демографический кризис – недостаточная рождаемость во время войны начала сказываться на недостатке юношей для призыва в армию и флот. Итак, полным ходом идёт осенний призыв в армию. Отлавливают и берут всех – больных, слабоумных, преступников, симулянтов.

Барбос, Комар, Жук, Заяц, Негодяев – симулянты. Они «косят» от осеннего призыва в армию, лёжа в кардиологическом диспансере на улице Перовского и пытаются убедить врачей в наличии у них различных, опасных для жизни болезней.

Когда доктор Вильховский делает обход отделения – он каждый раз изображает удивление, читая список больных в палате №6:
 – «Что за палата у вас такая?» - говорит он со смехом, -  «Комар, Жук, Заяц, Барбос, Негодяев - не палата, а зверинец! Парк юрского периода! Вы что, нарочно все легли в одну палату?

Кроме симулянтов, в палате лежит и крепкий, как дуб, 82-летний ветеран ещё первой мировой войны, дед Гуцько. На утреннем обходе он всегда жалуется лечащему врачу на постоянный запор. Врач прописывает ему слабительное и даёт на завтра направление на осмотр к врачу – проктологу.

Это происходит в присутствии симулянтов, которые решают помочь ветерану добрым советом. Выбрав момент, симулянты за обедом в столовой разъясняют деду Гуцько, что прежде, чем идти к проктологу утром – он должен вечером выпить всю пачку слабительного, а во время осмотра – как можно сильнее напрячь мышцы живота, иначе пользы от осмотра не будет – проктолог же там ничего не увидит!

По наущению коварных симулянтов Комара и Жука, ветеран мировой войны дед Гуцько перед осмотром у проктолога принимает лошадиную дозу слабительного, а потом на осмотре дуется что есть сил - и полведра жидких испражнений заливает проктологу всё лицо и золотые очки!
Вопли, проклятия и трёхэтажный мат обосраного с ног до головы врача – проктолога и визг его толстой ассистентки медсестры Юлии (которой тоже хорошо досталось) - слышны не только во всём диспансере, но даже на остановке трамвая перед ним.

В результате расследования вина Комара, Жука и остальных симулянтов полностью установлена. В тот же день их выписывают (выгоняют палками) из диспансера и отправляют в военкомат с диагнозом: «Полностью здоров, годен для боевых действий на крайнем севере».

Комар, Жук и Заяц направлены служить в инженерные войска, а Негодяев – во флот. Заодно медкомиссия выгнала из кардиологического диспансера и хитрого симулянта Барбоса, который симулировал ревматизм.

хх
Когда после всех этих весёлых событий симулянта - барбоса выгнали из кардиологического диспансера – он с узелком в руках сел на трамвай №7 и вернулся в свой старинный дом на улице Фельдшерской, 21. На следующий день погода была очень тёплая, барбос в одних шортах сидел на лавочке под акацией в их маленьком дворике и читал книгу «Огнем и мечем» Сенкевича, когда в ворота громко постучали.
Барбос подошел к калитке и открыв её, оказался лицом к лицу с невысоким офицером в чине лейтенанта, за спиной которого возвышались два рослых спецназовца с укороченными автоматами АКС-47У подмышкой.

-«Мне нужно видеть гражданина Крамера!» – произнес лейтенант, вежливо тронув рукой козырёк фуражки.
-«Крамер – это я!» – бесцветным голосом ответил барбос.
-«Вам были посланы две повестки из военкомата, по которым вы не пришли. Вот вам ещё одна повестка – вы должны завтра к 9:00 утра явиться в военкомат по вопросу призыва в армию. Явка обязательна. Предупреждаю - если вы не явитесь во-время – на следующий день мы будем вынуждены задержать вас и под конвоем доставить в военкомат!» - произнёс офицер, протянув повестку барбосу, - «и распишитесь, что вы повестку получили!»
Барбос взял повестку, расписался в какой-то ведомости и спокойно сказал:
-«Я не приходил потому, что был болен и лежал в больнице. Обещаю вам, что завтра к 9:00 я обязательно приду!»
   
На следующий день барбос честно явился в военкомат и до вечера прошел медицинскую комиссию, которая признала его годным к строевой службе. В результате его распределили служить в военно - строительные войска.
Следующим этапом, через два дня барбос явился с маленьким рюкзачком не в военкомат, а уже на сборный пункт для призывников, который тогда размещался на улице Карлы Марла (сейчас этот пункт уже не существует – там размещается теперь что-то другое).

Когда призывник переступил порог сборного пункта – это уже серьёзно. Шуточки кончились. Гражданская мирная жизнь осталась в прошлом, отсюда призывнику один путь – на железнодорожную станцию. Потом загрузка в плацкартные вагоны – и поезд повезёт новобранца туда, куда указано в секретном приказе.
Долго ожидая целый день до вечера отправки на вокзал – барбос сидел на нарах, от скуки считал слонов и думал о своём. Мысли были разные - он, конечно, понимал – что отслужить в армии ему всё равно придётся, раз есть закон об обязательной воинской повинности. Все предки барбоса, за очень редким исключением, служили в армии - отец, дяди, оба деда, прадеды – само собой.   Служили и рядовыми, и офицерами, хотя высоких чинов не достигли – но и претензий к ним со стороны державы не было.

Барбосу не было страшно – только как-то тревожно. А ещё он испытывал чувство постоянного раздражения оттого, что он, человек с высшим образованием, полгода назад окончивший университет – теперь должен сидеть на нарах в окружении мальчишек  - сорванцов только после школы. Вместо того, чтобы работать инженером и повышать свою квалификацию, расти по службе – он тут должен сидеть, время терять – в то время, как другие делают карьеру.
Барбос успел поработать инженером по распределению  только три месяца, потом недельку полежал в кардиологическом диспансере, симулируя одновременно ревматизм и порок сердца – а теперь вот тебе раз! Откосить от призыва не удалось. Придётся всё-таки послужить рядовым в самых легендарных в СССР – военно-строительных войсках. Легендарных потому, что ими пугали новобранцев, беременных женщин и маленьких детей, изображая дикой, необузданной ордой, варварами и чуть ли не людоедами. Во многом это было правдой - ядрёная, махровая дедовщина расцветала там пышным цветом.

В 19ХХ году этот род войск насчитывал более 300 тысяч солдат и несмотря на легенды, насмешки и анекдоты, ходившие в обществе по поводу приключений диких стройбатовцев – это был очень важный элемент в структуре вооруженных сил СССР. Понятно, что строительные войска не относились к воинской элите, их задачей была тяжелая неблагодарная работа по строительству и ремонту промышленных оборонных объектов, зачастую вдали от цивилизации, в тяжелых условиях.

хх
Из соображений секретности воинские эшелоны отправлялись, конечно, не с обычных пассажирских вокзалов – а с малозаметных железнодорожных платформ где-то на окраине города. Несмотря на это, друзья и родственники новобранцев каким-то образом узнали, где находится эта станция – и подъехав туда ко времени  отправления эшелона – принялись небольшой толпой ходить по перрону вдоль поезда и заглядывая в окна, выкрикивать имена тех, кого искали.
Общение между провожающими и новобранцами осуществлялось через открытые окна – выходить на перрон не разрешалось.

Среди провожающих подавляющее большинство были женщины среднего возраста, но были и молоденькие – вероятно сёстры, невесты и подруги. Протиснувшись к открытому окну и внимательно присмотревшись, барбос нашел в толпе и свою миниатюрную маму Алю – и они увиделись и покричали друг другу через окно скупые слова прощанья. Прощание это грустное длилось недолго.
Поезд тронулся, и мать пошла по перрону, на прощанье махая рукой. Барбос  недолго смотрел, как теряется и исчезает в толпе провожавших ее фигурка. Было жаль, что она остаётся одна и будет скучать – но потом стало даже легче на душе оттого, что наконец то неопределённость закончилась. Тягостное прощание осталось позади и можно, наконец, начать жить не прошлым, а настоящим.
Никто не знал, куда идёт поезд, да никто этим даже не интересовался! Потом оказалось, что поезд идёт на север в сторону Москвы, куда прибыл через восемь часов. Вышли не в Москве, конечно, а на станции, кажется, в районе города С-хова, быстро сели в автобусы и через полчаса выгрузились на территории какого-то военного городка в глухом сосновом лесу. Было два часа ночи, мороз, луна.
Автобус с новобранцами остановился в военгородке посреди небольшой площади, окруженной двух-трёхэтажными казармами. Команды выходить не было – поэтому все сидели сонные и смотрели в окно, либо спали.

Неожиданно раздался шум и крики – и автобусы мгновенно окружила толпа тощих, коротко стриженых солдат, одетых в изношенную зимнюю полевую форму – короткие ватники, стёганые ватные штаны, грязные кирзовые сапоги, потрёпанные старые шапки или вовсе без них.
Все они смеялись, размахивали руками, стучали кулаками по бортам автобусов  и хрипло кричали:

–«Молодые приехали! Сигарет давай! Водочки давай! Денег давай! Давай что-нибудь из одежды гражданской – выбрасывай в окна! Тут нам не в чем в самоволку ходить – бросьте  хоть шапку, шарф, свитер – что не жалко! Вам ваша одежда уже не пригодится – всё равно её отберут сейчас и переоденут всех в военную форму! А нам тут гражданскую одежду достать негде – лес кругом!»
Новобранцы действительно выбросили им в окна кое-что из одежды, но тут пришел дежурный прапорщик, простуженным басом накричал на буянов и разогнал толпу – она исчезла, как будто её и не было. Потом барбос понял, что это была рота солдат, человек сто - которые возвращалась с ночной смены на стройке.
Военные строители работали всегда в три смены – одни строят, другие обедают, третьи спят. Никаких простоев в работе – за то и ценили стройбат.

Потом последовала команда – выйти из автобусов и построиться повзводно, что и было сделано. После переклички новобранцы по очереди, как муравьи бегом отправились в здание гарнизонного клуба, где и разместились в большом зрительном зале, усевшись повзводно на кресла – как будто они собирались смотреть кино.
Но кина не было – вместо этого молодые люди с вещами и одеждой в руках по очереди выходили в соседний зал, где за барьером стояли несколько сержантов. Каждый будущий солдат сдавал им свою гражданскую одежду и личные вещи под расписку, а взамен получал большой холщовый мешок с военной формой – бельем, мундиром, сапогами, шинелью и шапкой.

Получив мешок с формой, будущие солдаты возвращались назад в зрительный зал, где попадали в руки нескольких парикмахеров, которые очень быстро и энергично работали, подстригая новобранцев налысо, отчего все они стали похожи на каких-то мордастых хомяков, которых трудно было отличить друг от друга.
После стрижки налысо новобранцы так изменились, что с трудом узнавали своих товарищей, отчего показывали друг на друга пальцами и смеялись.
Этот процесс шел быстро и весело, было бы ещё  веселее – если бы сейчас было не три часа ночи и, если бы не хотелось так сильно спать и есть.
Через час-полтора все сто пятьдесят будущих солдат были подстрижены и переодеты  в простую военную форму.
Продолжение будет…
хх