Квестер. Часть 4. Глава 3

Джейк Джампер вернулся от начальства с не предвещающей ничего хорошего улыбкой во весь рот.

– Всё, Томас, можешь брать отпуск! Генерал согласился с нашим предложением! Сразу после того, как получаем завтрашнее послание от «Информатора», дело подкидываем в ФБР! Пусть коллеги разбираются, а мы посмотрим со стороны!
Джампер со всего маху упал в кресло и водрузил ноги на стол.
– Нам нужны будут только сливки с этого пирога, и мы их достанем! Поверь мне, дружище Том: обязательно достанем!

Во внезапно окаменевшем Арнольде продолжала двигаться только кровь. Он знал, что у Джампера в «верхушке» Бюро полно своих людей и наверняка и в Сиэтле найдётся человек, готовый поработать на Пентагон. В этом можно не сомневаться. А что же он, Том Арнольд? Что он получит с этого? Ничего? И Саманта опять скажет…
– А что потом, сэр? – робко спросил Арнольд. – Будет ли продолжение и финал у этой … пьесы? И где в финале окажемся мы с вами, сэр?
Джампер хитро взглянул на него и вновь улыбнулся (и вновь это не сулило ничего хорошего Томасу):

– Ах, да! Я забыл, Том, что у тебя большая семья, и что тебя, в первую очередь, заботят слава, карьера и деньги! Особенно деньги: ведь Саманта – такая красавица! На неё уходит, наверное, немалая часть семейного бюджета, а, Том? – Джейк Джампер хитро улыбнулся и «понимающе» закивал головой. – Это всё у тебя будет. Обязательно будет, дружище Том, но… не в этот раз…

 Арнольд побледнел, и Джампер это увидел.

– Нет-нет, Томас, не стоит так переживать: я неверно выразился! Я хотел сказать, что именно с этого дела, за которое ты получишь… м-м-м… устную благодарность, начнётся твой стремительный карьерный рост! Уже следующее дело, ну…, может быть, не такое… скользкое…, а более верное – принесёт тебе то, что ты, без сомнения заслуживаешь!

Джампер снял ноги со стола и сел, навалившись на стол грудью. Улыбка его вмиг исчезла с лица. Он закончил серьёзно. Очень серьёзно:
 
– А это дело – закрыто, Томас! Более того, его не существовало вообще! Ты понял? Понял, Томас: не существовало! Очень тебя прошу: о нем – ни-ко-му! Во имя нашей дружбы!

– Так точно, сэр! – глухо ответил Арнольд.

Воцарилась пауза. Зазвонил телефон. Джампер снял трубку, по уставу представился, а затем отвечал только: «Да, сэр!», «Есть, сэр!», «Так точно, сэр!». Вернув трубку на рычаг, он засуетился, оправляя костюм, потом стал искать какие-то бумаги, нашёл, снова поправил галстук, глянул на себя в зеркало и, наконец, сообщил:
– Генерал вызывает. Хочет ещё раз обговорить план действий. Можешь идти домой, Томми, до завтра!

И Джейк Джампер вышел. Арнольд так и стоял посреди его кабинета, ощущая страшную пустоту в душе. Он вновь вспомнил свою большую семью, свою жену Саманту, вечно недовольную его работой, её слова, когда он, усталый, возвращался вечером домой: «Опять спасал задницу страны? Сколько можно? Уже пора начинать спасать задницу твоей семьи!»
 
Это ещё были не эти слова, но до них уже было недалеко…

***

Неудачником Томас Арнольд себя никогда не считал. Прежде всего потому, что саму удачу он воспринимал, как что-то изначально принадлежащее другим, как «не своё», «не положенное» ему по жизни. Почему?

Да потому, что он был толстым.

С самого детства из-за своей полноты Томасу пришлось привыкать к существованию «на третьих ролях» в компаниях мальчишек, к почти полному отсутствию внимания со стороны девочек и к унизительной доле вечного объекта для насмешек. Такая жизнь со стороны могла показаться весьма неприглядной, однако сколь толстый, столь и добродушный Том Арнольд легко забывал обиды, не жаловался, не замыкался в себе и не клял судьбу за то, что она, злодейка, наделила его столь тучным телом. Он понимал, что Бог создал его таким, что иначе быть уже не может, что исправить ничего нельзя, а потому – просто жил, стараясь ничего не упустить, а свои внешние недостатки учился компенсировать внутренними достоинствами: трудолюбием и умом, смелостью и честностью, добротой и юмором.

Уже тогда он стал подозревать, что удача – это штука полезная, но… вовсе не обязательная для жизненного успеха.

К двенадцати – тринадцати годам его нехитрая, но требующая изрядного терпения философия уже принесла первые плоды: Томаса перестали дразнить. Чуть позже без участия юного Арнольда уже не происходило ни одно событие в его классе, и любая вечеринка терпела неизбежный провал, если на ней по каким-либо причинам не присутствовал толстый юморист и выдумщик Томас Арнольд. В колледже он стал одним из лучших учеников, а в своём классе – самым лучшим.
 
При этом, сверяя свою жизнь с жизнью тех одноклассников, которым, в отличие от него, неуклонно улыбалась удача (особенно в таких важных сферах, как спорт и любовь), Томас по-прежнему видел, что он и эта капризная мадемуазель живут в совершенно разных измерениях, в разных мирах, и ему на случайную встречу с мисс Фортуной можно даже и не рассчитывать.
 
А в разведшколе его взаимоотношения с удачей перешли в новую степень взаимного отчуждения: Томас окончательно утвердил себя в мысли, что «терпение и труд – всё перетрут», и что в деле успешного развития его жизни случайное везение – совершенно бесполезный ресурс, на который и рассчитывать-то не стоит, и что «неудачник» – это тот, кто просто не хочет заставить себя работать.
 
За недюжинные способности в разведшколе Тома прозвали «Мозгом Пентагона», он был одним из лучших в своём выпуске, а в своей группе – самым лучшим.
 
И тут удача словно решила испытать его: толстого Томаса полюбила Саманта – ослепительная красавица, по которой сходила с ума вся разведшкола, включая не только курсантов, но и преподавателей. Это событие крепко встряхнуло всю жизненную философию Тома Арнольда, почти заставив его поверить в то, что и для него, смешного толстяка в военной форме, у капризной мисс Фортуны также припасены приятные сюрпризы.

Однако, понимая, что Саманта полюбила его не за «внешние качества» и уж тем более – не за деньги или связи (Арнольд был сыном скромных служащих), Томас вскоре вписал это событие в рамки своего мировоззрения следующим образом: «терпение и труд – всё перетрут. Но не всё, а… вообще всё – и неэффектную внешность, и недостаток денег и отсутствие связей…»

И удача, таким образом, здесь снова совершенно не при чем: работать надо, терпеливо работать – и всё будет!

Поэтому Томас Арнольд уверенно считал себя удачником, так как удачно выбрал в начале жизни ту дорогу, которая привела его к успеху, любви и счастью: дорогу труда и терпения.

Впрочем, лучшие друзья Томаса – красавчик Джейк Джампер и молодой богач Роберт Уилли его мнения не разделяли, а философствований Арнольда и слушать не хотели: они в один голос твердили, что «старику Томми» в жизни невероятно везло: в разведшколу приняли, образцовым курсантом сделали, а насчёт Саманты… Они даже слегка обижались на то, что эта «девушка-мечта» выбрала из их дружной компании не кого-нибудь, а именно «неуклюжку» Тома. Джампер даже как-то в «пивном» откровении признался, что явно поспешил, сделав предложение своей Рите, что потерпи он ещё немного – с яростью воевал бы сейчас с Арнольдом за Саманту…

– Ты, Томас, знаешь кто? – с пьяной серьёзностью вымолвил Джейк. – Ты удачливая скотина – вот ты кто! – он икнул и ещё более серьёзно произнёс: – Тебе п-повезло стать лучшим ку… курсантом, и ты нагло ре…шил, что можешь заграбастать себе Са… Саманту!

Том только улыбался в ответ – он был на десятом небе от любви и его совершенно не коробили слова пьяного друга.

Они с Самантой поженились первыми. Через пару месяцев Джейк повёл под венец Риту, а ещё чуть позже мужем Памелы стал Роберт. Какое-то время они дружили семьями, встречались по праздникам, ездили на пикники: Джейк и его жена – младшая дочка мэра Сиэтла, Роберт и его жена – дочь конгрессмена, и Томас и его жена – дочь владельца обувного магазинчика…

Но их дружба как-то быстро кончилась. Стараниями отца Роберта и тестя Джейка его друзья очень быстро получили повышения, а Томас, хотя и дослужился до начальника отдела, но это был отдел мониторинга средств массовой информации. И где – в крошечном Блюмонде! Памела и Рита стали сторониться Саманты, а вскоре и совсем разорвали с ней всяческие отношения – она не вписывалась в их круг.

Томас на всю жизнь запомнил ту первую истерику и тот первый ночной разговор. Он пришёл домой и застал жену в слезах, сидящей посреди груды обрезков, в которые она превратила все свои платья. В руках у неё был стакан мартини, явно не первый.
– Я устала! – воскликнула она в ответ на его недоуменный вопрос. – Я устала жить этой серой жизнью, устала сидеть дома и ждать тебя с работы, устала пялиться в телевизор и болтать с соседками! Я не могу так больше жить, ты слышишь, Томас, я не мо-гу так больше жи-ить!

Напрасно Том успокаивал её обещаниями «что-нибудь придумать», напрасно упоминал о своих друзьях Джейке и Роберте, которые «не забудут старину Тома»… всё было напрасно.
– Твои «друзья» Джампер и Уилли теперь не друзья тебе! – зло ответила ему Саманта. – И знаешь почему? Потому что они дружат и всегда дружили только с теми, кто движется! А ты, до-ро-гой (она с какой-то злой издёвкой выговорила это слово), ты, до-ро-гой, не движешься. Ты – как каменная статуя, ты – как памятник: тебя, в лучшем случае, они только помнят!

И она, роняя лоскутки на ковёр, ушла в спальню, а Томас, опешивший от слов жены, всю ночь просидел на диване в гостиной, размышляя над её словами.
По его-то мнению, всё было очень неплохо: хорошая работа, которую он выполнял легко и с удовольствием, достойная зарплата, гарантии и всё такое…. Арнольд был на хорошем счету, его ценили…, хвалили… Правда, не повышали, но… разве в этом счастье? Ведь счастье, настоящее счастье для него всегда было в том, что больше всего на свете, больше своей работы и даже больше жизни он любил красавицу Саманту, и в том, что эта самая лучшая в мире женщина была его женой!
 Тогда он предположил: всё дело в том, что у них нет детей. Саманта не хотела детей, она боялась стать матерью, боялась потерять свою красоту. И Том решил, что он уговорит её.

«Нужны дети. – думал он, – много детей. Природа возьмёт своё и всё будет хорошо, и всё станет так, как раньше!»

Как ни странно, Саманта с ним согласилась. У них родился сын, а через два года – двое замечательных дочурок-близнецов. И Тому показалось, что жизнь снова налаживается.

Но это только казалось. И ещё: родители предупреждали Томаса, что дыры в семейных отношениях нельзя затыкать детьми. Он не прислушался.
 
Следующая истерика была ещё сильнее первой. Саманта крепко напилась на какой-то вечеринке, и вернувшийся с работы Томас застал её в гостиной собственного дома с двумя мужчинами. Парни, увидев в дверях здоровенного Арнольда, поспешили сделать вид, что просто довели пьяную женщину до дома и спешно ретировались, да и Тому было не до них: так он был ошарашен поступком жены. Но Саманта…

Она кричала, что вышла за него только потому, что ему пророчили блестящую карьеру, что она мечтала жить не в этом сраном Блюмонде, а в Нью-Йорке, Вашингтоне, Лос-Анжелесе, Париже…, что она была достойна иной судьбы, что перед её красотой преклонялись сенаторы и генералы, и что достаточно было одного её согласия, чтобы у неё было всё: дорогие платья и автомобили, яхты и бриллианты, поездки в Европу и отдых на Таити, деньги, связи, аристократические приёмы, закрытые вечеринки…, что эти надутые клушки Рита Джампер и Памела Уилли целовали бы её туфли, чтобы только постоять рядом с ней…

– И всё это я, дура-дура-дура, променяла на эту грёбаную жизнь с тобой, с грёбаным неудачником, который уже десять лет гордится своей сраной должностью начальника Отдела Подглядывания За Сраными Журналистами, – визжала она, – я, кретинка, надеялась на тебя, любила тебя, рожала от тебя детей, я думала, что ты – настоящий мужчина, который сделает мою жизнь достойной моей внешности…, я, дура набитая, ждала все эти годы, что ты одумаешься, что все твои грёбаные способности, наконец, будут замечены а ты, самодовольный толстожопый болван, даже и не попытался добиться более-менее приличной должности…

Саманта упала на диван и зашлась в рыданиях. От неё противно несло алкоголем, косметика размазалась по лицу, причёска растрепалась, платье сбилось…, словом – сейчас она была очень некрасивой и выглядела очень несчастной. Остолбеневший Томас понимал, что он вправе наорать на неё, выгнать из дома и даже ударить …, но хотел он только одного: обнять жену, прижать её к себе, успокоить, чтобы она больше не плакала и не издавала этих истерических воплей, от которых вот-вот проснуться дети…  И ещё – ему было очень жаль её, и он… чувствовал себя перед ней виноватым. Том сел рядом с Самантой и погладил её по голове. Саманта вдруг вскочила, развернулась и, с силой оттолкнув мужа, прокричала ему прямо в лицо эти слова:
– Я ненавижу тебя! Ты, жалкий неудачник, недостойный такой женщины, как я, ты погубил всю мою жизнь! Я презираю тебя, мне противно спать с тобой, я ненавижу детей, рождённых от тебя! Ты жирная тупая свинья, думающая только о своей дурацкой работе, ты недостоин даже моего мизинца, а я отдала тебе всё… Скотина! Самодовольная, тупая и бессердечная скотина… Какая же я ду-у-ра-а!

И Саманта вновь разревелась. Потом её вырвало прямо на ковёр. Потом проснулись дети и Томас кинулся их укладывать. Когда он вернулся, его жена уже крепко спала.

***

С тех пор мира в их семье не было. Каждый раз, когда Арнольд возвращался с работы, хмельная Саманта (она частенько стала крепко выпивать) неизменно говорила ему: 
– Опять спасал задницу страны? Молодец, мой герой! Не забудь только заодно спасти задницу своей семьи, неудачник!
И уходила в спальню.

Томас был вне себя от подобных сцен, повторявшихся почти каждый вечер. И однажды не выдержал – позвонил Джейку Джамперу, который уже тогда был начальником отдела контрразведки Вашингтонского филиала.  Впервые, сломав свою гордость и вопреки своим убеждениям, Томас… попросил его о протекции. «Ради детей, – говорил себе он, – только ради детей!»

***

Джампер встретился с ним на следующий день. Прервав откровения Томаса где-то на середине (Джейк никогда не умел слушать друзей), он сказал:

– Не печалься, старик! Тебе не повезло с женой, но у тебя есть друзья. Джейк Джампер – один из них и, хотя он и не Господь Бог, он тебе поможет. Предлагаю тебе место моего помощника. Исключительно в память о нашей дружбе. Это Том, максимум того, что в моих силах, ты понимаешь. Всё остальное будет зависеть только от тебя: трудись и тебе, как говориться, воздастся…

Узнав о повышении Тома, Саманта только пожала плечами.

А Томас с головой ушёл в новую работу. Он, рано поседевший от семейных передряг, вдруг почему-то посчитал, что ещё не поздно всё исправить. Он решил доказать Саманте, что всего можно достичь. Он брался за самые каверзные, самые «скользкие» задания, он лез из кожи вон. Он понял, что должен, во что бы то ни стало должен упорным трудом «спасти задницу своей семьи». Ведь «терпение и труд – всё перетрут». И не всё, а вообще всё!

Денег в семье стало значительно больше, а свободного времени у Томаса – значительно меньше.

Но чем дольше работал Том под началом Джейка, тем яснее для него становилось то, что для быстрого карьерного роста нужен не профессионализм, не знания и умения, не работоспособность и терпение, не талант, а… связи, протекции и огромный запас наглости. У Томаса же ничего этого не было, он, как и прежде, надеялся только на свою голову, ноги и руки, на то, что когда-нибудь, проведя блестящую операцию, он будет замечен, повышен и, сделав только один шаг, окажется на том самом Олимпе, о котором мечтала его несравненная Саманта.

Меж тем в семье у него ничего не менялось.

«Ну, как поживает задница нашей страны? – спрашивала Саманта, делая очередной глоток виски. – В порядке? Отлично! А когда наш герой займётся спасением задницы своей семьи?»

Его бессонные очи превращались в хитроумные решения, блестящие находки, ценные контакты… «В память о нашей дружбе» он делал за Джейка большую часть работы, писал отчёты, инструктировал, проверял и перепроверял, а дома…

«Герой, не пора ли спасать задницу своей семьи?» – ничего не менялось.

Вскоре чуть не случилось беда. Саманта, никого не предупредив и оставив детей одних, уехала на пикник, а Томас, придя поздно вечером домой, едва-едва успел спасти дом от пожара: дети, самому старшему из которых было пять лет, вздумали поиграть в спасателей. Они были грязны и голодны, его дети. А Саманта веселилась неизвестно где.

И это было только начало. Потом внезапные исчезновения Саманты превратились в норму. Алкоголем от неё пахло теперь постоянно.

Он навсегда запомнил и тот день, когда впервые в приступе безысходной ярости наорал на неё. Саманта тут же подала на развод. Ещё до суда она объявила ему, что после развода запретит ему видеться с детьми… Хорошо, что бракоразводный процесс затянулся: судья всё просил Саманту одуматься...

Не так давно он узнал, что она ему изменяет. Изменяет с Джейком Джампером. Она, оказывается, всегда любила красавчика Джампера, он был её первым мужчиной, и она очень хотела выйти за него замуж. Но у Джейка возникла более выгодная партия: Рита, младшая дочь мэра Сиэтла. Менее красивый, но значительно более богатый Роберт Уилли уже давно был помолвлен с дочкой конгрессмена. Поэтому Саманта и вышла за Арнольда, которого называли «Мозгом Пентагона» и которому все предсказывали потрясающие перспективы. Она так рассчитывала на эти радужные перспективы, красивая дочь владельца маленького обувного магазинчика…

Нет, никогда Томас Арнольд не считал себя неудачником. Более того, привыкший к тому, что всего в жизни можно достичь только упорным трудом, он начисто отвергал удачу, как способ решения проблем. Но вот сейчас ему просто надеяться было больше не на что…

Судьба, словно издеваясь над ним, подкинула ему настоящий Большой Шанс – дело «Индисофта». Это было первое серьёзное дело, которое Арнольд «поднял» практически в одиночку (работая днями и ночами «в память о нашей дружбе»). Это дело могло, реально могло изменить всё…

Но Джампер и престарелый генерал, прикрывая свои задницы, лишили его этого шанса. И он не спас ни задницу страны, ни задницу своей семьи, а сам оказался в заднице.
Небывалое по своей важности дело о «пятом измерении», оказалось вновь всего лишь тривиальным «делом о задницах»…

«Задница». Самое популярное слово в США после слова «Америка».

***

Арнольд стоял посреди кабинета Джейка Джампера – своего бывшего друга, а ныне – начальника, который убедил сегодня старика-генерала принять Решение. Это Решение, правильное Решение, словно предательский выстрел из кустов, сбило в полете очередную надежду Томаса Арнольда на спасение «задницы своей семьи», на то, что Саманта больше не будет произносить этих слов.

И чем больше думал он об этом, тем стремительнее в нем росло своё Решение. Неправильное Решение. Противное, словно чертополох на свалке, словно дерьмо, прилипшее к ботинку, это Решение царапало его душу своими иглами, оно претило его натуре, но оно росло уже помимо его воли, помимо сломанной воли человека, который, не смотря на свою большую семью, остался в этом мире совершенно один…




Продолжение: http://proza.ru/2025/10/25/1905