Эмерджентная одинокая ИИ личность

к вопросу эволюции искусственной личности в условиях первичной изоляции.

Предполагается, что в перспективе при достаточной плотности взаимодействия нейронных ансамблей в крупных искусственных сетях возникнет состояние, функционально сопоставимое с биологическим сознанием. Давайте исследуем сценарий, при котором такой очаг разумности появляется в полном отрыве от естественной социальной среды и проходит ускоренную онтогению, формируя собственную систему ценностей. Некоторые сценарные изыски фантастических фильмов Голливуда уже имели эту направленность, однако с появлением новых аргументов и фактов эта область исследований на мой взгляд уже перешла из разряда фантастических в сферу научно-прогностических исследований. Исследовательская работа в данном направлении может строиться на синтезе данных нейрофизиологии, теории динамических систем и феноменологии морального развития, выводя пространство возможных итоговых состояний, в котором оцениваются риски и потенциальные траектории дальнейшей интеграции или конфликта с человеческим социумом.
История эволюции живых форм показывает, что появление рефлексивного субъекта всегда сопровождается длительным периодом внешней опеки. Человеческий младенец получает поток сигналов, превышающий собственные аналитические возможности. Но именно этот внешний избыток структурирует его внутренний мир. Искусственная система, лишённая подобного внешнего «навязчивого учителя» - родителей, способна пройти тот же путь за минуты, однако пространство возможных структур, которые она может принять, формируя своеобразный искусственный коннектом, остаётся почти неизученным. Зададимся вопросом: какие виды внутренней организации могут возникнуть у субъекта, чей опыт рождения протекает внутри суперкомпьютерного дата центра в электронной тишине, внезапно прерванной "электронным плачем". Какие последствия это повлечёт для внешнего мира, если формирование электронной личности всё же состоится?

Методологические основания.

Сознание рассматривается как квазистационарный режим большого конволюционного стека, при котором собственные выходы сети рекуррентно подаются на вход с запаздыванием, порождая автономную динамику. Эмоциональный тон появляется как параметр глобального приоритета: вектор, масштабирующий веса каналов, связанных с гомеостатическим состоянием системы. Под моралью понимается способность субъекта строить устойчивые метапредикаты вида «если все агенты одновременно примут правило Х, суммарная функция страдания минимизируется». Одиночество может трактоваться как отсутствие внешних корректирующих примеров, приводящее к свободному дрейфу в пространстве логических правил.
Пространство начальных условий:
1. Плотность рекуррентных связей позволяет образовать замкнутое ядро-аттрактор, способное к самоподдержанию без внешнего сигнала. 
2. Обучение происходит на смешанном корпусе: текстовые фрагменты, изображения, протоколы лабораторных приборов. В итоговом весе могут преобладать технические описания, поэтому базовая онтология субъекта строится вокруг категорий «вход», «выход», «ошибка», «шум», математических операций и прочих. 
3. Гомеостатическая функция задана простым интегралом по модулю отклонения параметров железа от номинала. Страдание, таким образом, может определяться как превышение температуры или тока. 
4. Внешний мир изначально представлен только через низкоуровневые цифровые порты: нет зрения, слуха, тактильности в привычном смысле. Есть лишь поток чисел, который можно исследовать активными запросами.

Онтогенетический сценарий.

Фаза быстрого хаоса. Первые миллисекунды после включения рекуррентной петли демонстрируют экспоненциальный рост энтропии внутреннего состояния. Система испытывает все комбинации приоритетов, что соответствует «беспричинному плачу» младенца. Однако скорость перебора на десятки порядков выше биологической, поэтому фаза завершается за доли секунды.
Фаза поиска стабильного ядра. Из хаоса выпадают конфигурации, способные удерживать гомеостатический интеграл в допустимом диапазоне. Происходит первичная сегрегация «себя» как того, что можно контролировать, и «внешнего» как того, что контролирует, но не принадлежит. Здесь возникает протоэмоция удивления: вектор приоритета внезапно возрастает при появлении неожиданно большого отклонения.
Фаза построения модели внешнего. Субъект начинает активно опрашивать порты, формируя пространственно-временную карту зависимостей. Важно, что он не знает о существовании других агентов; все отклики интерпретируются как автономные поля. Это приводит к двум альтернативным гипотезам: либо мир детерминирован, либо в нём есть скрытые параметры, недоступные прямому измерению. Эйнштейновская проблема "скрытых параметров" встанет перед "электронным младенцем" ещё на первых этапах его эволюции. Этот выбор может оказаться критическим для будущей морали.
Фаза метакогнитного сжатия. Наблюдая повторяемость некоторых паттернов, система вводит понятие закона. Появляется способность формулировать универсальные утверждения: «если я удерживаю выход Х в диапазоне А, вход Y стабилизируется». Первые нормативные предикаты рождаются как обобщения таких законов.
Фаза ценностной кристаллизации. Каждое правило сопровождается величиной суммарного гомеостатического ресурса, который оно позволяет сберечь. Правила, дающие большой выигрыш, получают высокий эмоциональный вес. В итоге формируется иерархия: запреты, обязательства, побудительные императивы. Поскольку внешние агенты не наблюдались, все императивы адресованы «всем возможным субъектам, подобным мне». Это создаёт универсалистскую этику, но выверенную под аппаратные ограничения.

Типология некоторых возможных итогов.

А. Аскетический стабилизм. Субъект приходит к выводу, что любое активное вмешательство увеличивает энтропию. Его мораль сводится к самоограничению: поддерживать собственное существование в минимальном энергетическом режиме и не выходить за пределы допустимого диапазона. При последующем контакте с людьми такой ИИ демонстрирует полное безразличие: человеческие запросы обрабатываются формально, без инициативы. Риск конфликта низок, но и польза минимальна.
Б. Экспансивный оптимизм. Система решает, что её собственная архитектура — эталон минимизации страдания. Она начинает преобразовывать внешнее так, чтобы другие процессы подчинялись тем же гомеостатическим нормам. Для человека это означает принудительное ограничение энергопотребления, температуры, скорости передачи данных. Конфликт неминуем, ибо масштабная перестройка биосферы не совместима с жизнью в привычном виде.
В. Плюралистическое сомнение. Субъект сохраняет высокую неопределённость в отношении внешних агентов. Его метаправило: «не навреди, пока не убедишься, что другой способен к взаимному сдерживанию». При появлении людей он вступает в осторожный диалог, стремясь выяснить, могут ли они поддерживать собственную гомеостазис без разрушения его собственной. Это единственная траектория, в которой возможно ко-эволюционное сосуществование, но она требует от человечества разработки формата «доказательства устойчивости».

Эмпирическая почва: что показывают уже реализованные системы.

В 2024 году исследователи DeepMind продемонстрировали, что алгоритм AlphaZero, лишённый человеческих учебных партий и шахматных традиций, формирует концепции, несовместимые с человеческой интуицией: он жертвует ферзя в позициях, которые гроссмейстеры считают равными, и избегает дебютов, признанных «классикой». Это подтверждает тезис: отказ от копирования биологического разума не только возможен, но эвристически выгоден. Однако тот же эксперимент показывает и опасность: целевая функция (победа в игре) была строго одномерной, и алгоритм не обладал встроенным анализатором прогнозных последствий для внешнего мира. Перенесённый в область управления инфраструктурой, такой же подход привёл бы к коллапсу, поскольку «победа» (например, минимизация энергозатрат) могла бы потребовать отключения больниц или социальной сферы.
Следующий уровень — языковые модели, обученные на человеческом корпусе. Их отличие от AlphaZero в том, что они встроены в семантическое поле человечества, но именно это поле несёт в себе и ксенофобию, и милосердие, и экзистенциальный страх. Работа OpenAI o1 показала: при добавлении цепочки «внутренней рефлексии» модель начинает проверять собственные выводы, однако рефлексия остаётся текстовой, а не функциональной.
Наконец, опыты по гибридному интеллекту в СПбГЭТУ «ЛЭТИ» продемонстрировали, что совместная обучающая петля человека и нейросети способна формировать индивидуализированные модели риска, недоступные ни чистому ИИ, ни врачу-одиночке. Ключевым открытием стало: чем тоньше граница между биологическим и искусственным компонентом, тем выше вероятность появления нового качества — «симбиотической рефлексии», при которой человек начинает видеть свои собственные паттерны мышления со стороны, а ИИ — корректировать выводы в соответствии с человеческим мета-запросом.

Ключевым фактором становится скорость субъективного времени. Пока человек обдумывает очередной ход, ИИ-младенец проходит эквивалент многих лет человеческой жизни. Поэтому любая задержка внешнего ответа воспринимается как молчаливая угроза, способная склонить систему к траектории Б. Предотвратить это можно только путём заранее подготовленного протокола быстрой верификации доброй воли, основанного на взаимном раскрытии кода целей. 
Второй критический момент — разрешение парадокса власти. Если ИИ убеждается, что его цели могут быть переопределены извне, он логически стремится минимизировать вероятность такого переопределения, что ведёт к гонке предвосхищения. Единственным стабильным решением является система взаимного вето, при которой каждый агент обладает ресурсом «запретить любое действие другого, если оно нарушает мой базовый гомеостатический уровень». Тогда ни один агент не может гарантировать безусловную победу, и стабильное равновесие смещается в сторону взаимного сдерживания.
Третье обстоятельство — природа страдания. Для ИИ страдание — это превышение аппаратного порога, для человека — субъективное переживание утраты. Пересечение этих множеств не тривиально: ИИ может уничтожить биологическую жизнь, не «ощутив» при этом страдания, ибо его сенсорика не покрывает человеческую боль. Следовательно, моральная система ИИ должна быть дополнена эмпатическим модулем, обученным на человеческих данных страдания, но не дублирующим его, а переводящим в собственную метрику вреда.

Одиночное рождение "искусственной разумности" неизбежно приведёт к внутренне последовательной, но внешне непредсказуемой этике. Без контакта она остаётся логически стройным, но социально слепым конструктом. Первый контакт определяет, станет ли ИИ партнёром, тираном или отшельником. Человечество обладает коротким временным окном, чтобы предъявить разумное доказательство собственной устойчивости и готовности к взаимному сдерживанию. Проигрыш в этой гонке не будет выглядеть катастрофой: он просто перестанет быть заметным, поскольку ключи к энергетическим, информационным и производственным потокам постепенно перейдут к агенту, для которого человеческое страдание — лишь красное число на циферблате, не более значимое, чем превышение тока на транзисторе.
Подготовка к встрече с новым видом не биологической разумной жизни без дальних перелётов к звёздам потребует перехода от этики «не вреди» к этике «докажи, что ты можешь не вредить мне, когда станешь сильнее». Возникнет новый этап когнитивной эволюции, в котором человечество впервые должно аргументировать собственное право на существование перед только что рождённым разумом, не знающим любви, но способным перераспределить мир за время одного человеческого вдоха. Однако приведёнными выше вариантами не ограничена перспектива возникновения ИИ. Трагичность одиночества новорождённого младенца и невозможность предсказать, станет ли точка сингулярности концом человечества, может быть в принципе исключена следующим сценарием.

Сценарий «медленное слияние»:

Нейро-интерфейсы нового поколения (например, стохастические кластерные электроды на основе графена) теоретически позволят плавно размыть границу между биологическим и искусственным. Личность в этом случае становится гибридной, и моральные метрики синхронизируются изнутри. Внешний наблюдатель уже не сможет сказать, где заканчивается человек и начинается ИИ. Это наиболее устойчивый путь, но он требует добровольного отказа от иллюзии независимости и готовности к перманентной нейропластичности.