Намного древнее

Сижу у камина, смотрю в огонь. Поленья потрескивают, будто шепчут что-то на забытом языке. Жар мягко касается кожи, и холод, что сидел кусками внутри меня, понемногу отступает. Я не греюсь - просто что-то внутри как воск у горящей свечи, начанает становиттся мягче и текуче.

Смотрю, как языки пламени обнимают древесину, превращая твердое в податливое, в свет. И во мне что-то похожее происходит. Все тревоги дня, все мелкие мысли, что суетились, как мошкара,  теперь они словно угольки. Поначалу черные и безжизненные, но если смотреть на них достаточно долго, сквозь пепел проступает внутренний жар. Они не исчезают, они преображаются.

Вокруг тишина, но не немая пустотная, нет. Она густая словно мед. В ней плавают эти тихие щелчки и потрескивания. И в этой тишине я четко начинаю ощущать, что внутри меня есть свое собственное пламя. Не такое шумное, как это в камине, а тихое и ровное. Оно не сжигает, а очищает.

Внешний огонь горит вовне, а внутренний светится, наполняя сиянием изнутри. И в этот миг я не могу провести границу между теплом, что идет от поленьев, и теплом, что рождается в груди. Они будто говорят на схожем языке. Пламя снаружи плавит дерево в свет и золу. Огонь внутри превращает суету в тишину, а тяжесть в наполненность.

Это не магия. Это намного древнее. Просто я сижу здесь, а что-то во мне медленно и верно поворачивается, словно ключ в замке. И потойная дверца, которую я не замечал, приоткрывается. Из тайника, из-за этой приоткрытой двери веет тем же теплом, тем же светом, что и из камина. Однако, свет становится чем-то иным.

И я понимаю, что самое главное пламя горит не в очаге, а в тишине этого, сливающегося с внутренним светом  пламени сердца. Оно переплавляет обычный вечер в нечто большее. В чудо, которое всегда с тобой.

Слышу, вижу, благодарю...