Элегантное электрическое убийство...

...или, Почему большевикам не заправляли авто

Убийство Володарского было исполнено элегантно.

Элегантная коляска, в электрическом биеньи,
Эластично шелестела по шоссейному песку;
В ней две девственные дамы, в быстро-темпном упоеньи,
В Ало-встречном устремленьи — это пчелки к лепестку.
...
Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер,
Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер,
Шелестел молниеносно под колесами фарватер,
И пьянел вином восторга поощряемый шоффэр…

Было это, правда, не в «Июльский полдень», а ближе к июньской полуночи, но мизансцена полу-эстонского поэта «с матросинкой» была выдержана прибалтийскими постановщиками исключительно точно.

[Эта статья продолжает тему статьи "Почему эсеры не свергли большевиков? Пиф-паф - и в дамки".]

Поощряемый шоффэр Гуго Юрген привёз функционера на «Роллс-Ройсе» в тихое местечко и высадил в 20 метрах от убийцы: «ничего не выйдет, бензин кончился». А выехали под предлогом советских «покатушек». Гадёныша (это была его кличка в среде однопартийцев) эскортировали две пчёлки, одна из них (чтобы совсем не выпирало) считалась его гражданской женой.

Дабы не позорить честь советских ответработников, ему, как некогда Муромцеву, потом придумали нелепую респектабельную революционную версию готовящегося выступления на бастующем Охтинском заводе (это ночью-то). Все три свидетеля показали, что убийство было совершено в высшей степени элегантно. Володарский вышел из богатого мотора и с дамами по обе руки подефилировал было дальше, но ничего не вышло, как его и предупреждали. К нему подошёл приятель Юргена латыш Юргенсон (да не смешно это), один из электромехаников, – и элегантное дело доделал.

[Нет, ну не могу я... Капустников в революцию играли много. Когда глава ЧК приехал искать убийцу Мирбаха, глава эсеровского ЧВК Попов из комнаты вышел, вошёл его зам по фамилии Протопопов и Дзержинского арестовал. Тут уже смешно всё, словно шоу писал Шоу. А, например, полковник Полковников был Бимом и Бомом в одном лице. И пр.]

Общее непотребство, как и в случае с Кировым, породило версию бытовой мести за разнузданное поведение. Если чуть подумать, то все убийства советских руководителей носили характер двойственный. Люди (как обыватели, так и мстители) видели в новых наглых выскочках банальных грабителей (RR Володарского стоил 150 т. р., его отобрали у нефтемагната Манташева) с политическими претензиями и бытовой нечистоплотностью.

А вообразим на минуту картину, как её пытались представить большевистские бугры. Бастует в прошлом гигантский завод: расценки снижены, а против взлетевших цен так и вовсе ничтожны. Да и тех денег не платят целиком и вовремя. Да и купить нечего: хлеба нет. О 8-часовой норме и речи давно не идёт. Ближе к ночи несчастных сгоняют на митинг. Те плетутся: «может, денег дадут». Тут не скажешь "ждут и нервно курят": курить нечего. Наконец, к заводу подкатывает роскошный «Роллс-Ройс» нового хозяина с парой накокаиненных красоток. Бледная декадентская вампирическая троица начинает что-то бренчать с пафосом «мы, победившие пролетарии...» Так что, может и лучше, что не доехали.

Впрочем, всё было ещё прозаичнее. Нравы советской номенклатуры, зародившиеся в 1918, были потом описаны в «Золотом телёнке» вплоть до голых танцев при луне и т. п.

Володарский тем днём едва сбежал от разъярённых железнодорожников с пустой товарной станции, где рабочие его обещали убить, если не будет подвоза хлеба. Он поехал искать Зиновьева, который то же самое выслушивал от митингующего Охтинского. Обстановка в Питере (это была уже не столица, и карательных ресурсов не хватало) складывалась – хоть город затапливай нахер. Нужна была разрядка напряжённости.

Большевики, построившие политическую гоп-карьеру на узурпации рабочего представительства, столкнувшись с настоящими трудящимися, не знали, как себя вести и что делать. Рабочие оказались неглупыми «себе на уме» и вовсе не забитым эксплуатируемым классом en masse, а сообществом личностей, готовых за себя постоять. Давили их поэтому большевики с особой классовой ненавистью, с использованием классической технологии: самых активных (не важно, за или против) – под пулемёты Гражданской.

А вообще, раз за разом, большевики напарывались на свои же грабли. Много ли ума надо, чтобы придумать себя во главе, скажем, партии уголовников? Пока те сидят, это профитно: втридорого адвокатствовать, пускать через себя кассу и передачи... А, допустим, те вышли... Как за них и боролись, по амнистии... Не все, а так...

В общем, модераторы революции отдали команду Володарским пожертвовать. За исполнителями дело не стало: шофёру Володарского заплатили лопатнком Володарского. Народ города Питера, всё так же голодный, – но выдохнул с некоторым облегчением: так гаду и надо. Но для ответного хоррора, и желательно, от лица рабочих, этого не хватило. А кого срочно терроризировать, было: выборы в Петросовет, прошедшие незадолго до элегантной электрической расправы, он подтасовал в пользу большевиков по прямому указанию Ленина, – иначе нехорошо побеждали кадеты. Через несколько дней, видя ситуацию похоронной, Ленин Зиновьева подначил, мол, пришёл донос, что рабочие готовы сами развязать террор, да им вяжут руки. Глава города выкатил на телеграмму московского остолопа глаза: самих бы не шлёпнули в Смольном. Но кретином Ленин не был: просто в такой иезуитской форме был транслирован чёткий приказ.

И – ничего.

Тогда через месяц точно так же шлёпнули Урицкого. Что подсадного Володарского, что подставного Урицкого англичанам было не жаль: их так и набрали-убрали. Градус в СД они имели непоправимо высокий, но столовались у конкурирующей группировки Троцкого, которая не была под английским контролем. А главное – главное! – гадёныши выступали против Брестского мира. А это, напомню, весна – лето 1918, когда Первая мировая шпарит вовсю, и немцам жёстко требуются пищевые и нефтяные ресурсы против США.

А оба рохли, когда требовалось дать отпор, ни на что не годились. Кстати, сменили их на оперативном просторе люди куда более решительные и без сантиментов. Глава двух ЧК Бокий лично людей расстреливал, чтобы доказать нанимателям, что он круче Урицкого.

Гуд.

Посмотрю теперь на главубийцу.

Эсер, организатор элегантного дельца, был вычислен, выловлен и выпущен. Стрелял конвоиров, бежал, – а, отсидев полгода, оказался на воле. Потом арестовывали снова и ещё, – и всякий раз под порукой мощных сил он оказывался на свободе. Ещё раньше отпустили шофёра Юргена, бывшего в деле и давшего признательные показания. Вот так. Враги пробрались в ЧК?

А они и были ЧК.

Некий Григорий Семёнов, родившийся в Тарту и получивший степень электрика в Париже, стал шишкой в Рижском совнардепе, и имел биографию причудливую даже по ультралевым меркам, а в рамках стандартной модели советской истории совершенно необъяснимую. Как и многих других ультралевых, его направили из-за границы контролировать во время войны объекты критической инфраструктуры (высоковольтные подстанции).

В мае 1918 в рамках эсеровских игр (поступил приказ от владельцев СД-сети) он создал боевой отряд для устранения лидеров большевиков, включая Ленина. При этом он работал в Чрезвычайке.

Скажут, что поначалу контору составлял всякий сброд вплоть до анархистов и агентов MI, а эсеры хотели как лучше: вычистить от большевиков все советские органы. Но по какой-то причине и вели его дела и ходатайствовали о его освобождении именно большевики.

Это несуразность первая. А вот ещё одна.

Эсер Семёнов был главным участником спасения Керенского после провала «мятежа» Краснова. Ну, казалось бы, брось его, пусть затопчут. Но эсер конкурирующему трудовику помог тогда от большевиков сбежать, после чего ему те же ЦК ПСР запретили участвовать и в Учредилке и в Комуче. Керенский покинул страну. В чём смысл комбинации?

Но если представить, что и большевики и эсеры управлялись из одного центра, всё становится на места. До сентября 1918 ПМВ шла по нарастающей, и разгром ненавистных англичанам американцев был вполне реален. Но никакие оборонцы: керенские или эсеры были совершенно не нужны. Пришедшие к власти большевики подходили по критерию сепаратного мира, но во всём остальном были табула раза, которых приходилось дописывать по ходу дела. Люди даже не понимали до конца, кому и для какой цели этот сепаратный мир нужен, даже пытались торговаться с немцами и ограничивать поставки. Из верхних большевиков дело чётко осознавал один лишь Сталин, а уже Ленин временами путался до стадии пестроты сознания.

Но керенские и им подобные изгнанники потом вполне могли пригодиться. Люди с пониманием, один раз они уже сгодились. Ну и тоже «на то щука в реке, чтобы карась не дремал». Большевики ведь разбегаться начали сразу. Кого-то прищучили быстро, кто-то решил не дёргаться.

Чтобы было понятно: а то понятно не всем. Я уже писал, что ленинское ЦК из Питера отконвоировали в Москву, чтобы не смылись. Но и Питер полностью оставить было, конечно, невозможно. Там посадили людей второстепенных, но:

На всякий случай номер раз: под приглядом английского коминтерновца Зиновьева.

На всякий случай номер два-с: в питерском гараже Смольного служили контролёры. Прибалтийские шофёры были по совместительству убийцами. Если кто из большевиков намылился бы сбежать – шлёпнули бы.

На всякий случай номер три-с: бензина выдавали в обрез, – раз в день, а то и два. Чего бы не заправить полный бак роскошному лимузину для представителя верховной власти? А того. Финляндия рядом манит.

Эсерами большевиков и контролировали, – направляли, когда те по простоте душевной или трусости сбивались с колеи.

А эсеров – большевиками. С убийствами и проч., – как положено. Аплодируют – хочешь или нет – две руки.

После убийств (немцев и своих) большевики получили все основания развязать ответный хоррор. Он был и до того, – но после ПМВ в рамках нарастающей Гражданской совершенно недостаточный. И не против одних эсеров, – они нужны были ещё долго, и на их истребление было наложено вето, которое советская историография объяснить не умела. А против всех: вдарили стальным молотом – из-под него снопами брызнули за границу умы и кошельки.

А образование французы дали хорошее. Главным электриком СССР шпион-убийца быть так никогда и не перестал. Пока самого не убрали.