Димас

Пасмурным стылым вечером начала апреля 1992 года я сидел на вёслах надувной двухместной лодки. Спиной ко мне на фоне силуэтов комбинатовских трубу у кормы лодки стоял на коленях мой брат Димас. В темной воде расплывчатой  акварельной картинкой отражались огни цехов комбината, дрожа и подпрыгивая от прикосновений апрельского бриза. Мой брат "сетовал" - перебирал рыболовные сети, проверяя наличие рыбы. Поднимая сеть над водой, Димас затягивал её пахнущий тиной отрезок с рыбой в лодку к себе на колени, и выпутывал из неё попавшихся карпов, лещей и сазанов. Струи воды стекали с сети по резиновым бахилам брата в лодку, и на дне её уже стояла смешанная с тиной и илом грязная лужа, в которой трепыхались пойманные рыбины.  Выпутав из ячеек рыбу, брат возвращал сеть в воду.
Сетей у нас стояло метров 300, и на косе мы были рекордсменами по метражу среди других таких же рыбаков. Брат плел их всю зиму с помощью "пулемёта" - специальной палки с дырками. Меня он тоже научил этому рукоделию, и часть сетей была моего изготовления.
-Смотри, Андрюха, карп безглазый! Брат бросил мне под ноги крупного, килограмма на три, покрытого слизью карпа, у которого была жуткая, абсолютно гладкая голова без глазниц.
-Да у него и хвост какой-разъеденный - я с отвращением рассматривал убогое создание, каким-то образом умудрившееся выжить и даже набрать вес.
-Мутант комбинатовский - согревая замерзшие от холодной воды руки в меховых рукавицах, брат развернулся ко мне лицом, качнув лодку - ничего, этого тоже купят, народ берёт не глядя, и никто ещё недовольный не возвращался. - Давай, братан, греби на косу, нужно успеть продать, пока живая! - довольный уловом, скомандовал брат.
  Уже второй год подряд Димас брал меня в напарники на браконьерскую путину. Весной он ждал, когда сойдёт лёд в "аквариуме" - накопителе ТЭЦ. Сам заводской пруд не замерзал даже в лютые 30-градусные  морозы, так как его вода была оборотной для металлургического комбината и возвращалась подогретой. Но лишь когда сходил лёд в "аквариуме", мой брат с важным видом сообщал, что карповые в заводском пруду теперь начинают шевелиться, готовясь к нересту, и можно идти на "косу" с сетями.
В этот вечер мы "насетовали" килограмм 100 крупной рыбы, это был хороший улов.
Перегрузив рыбу из лодки в багажник нашей "шестёрки", мы поехали к рыбному магазину "Океан", в котором живой рыбы в продаже давно не было, да и с мороженной тоже был напряг.
 Мы шустро выгрузили возле крыльца к магазину раскладной столик и  мешки с рыбой.
-Смотри, Андрюха, если ментов увидишь, говори, сразу бросаем рыбу, спокойно садимся в машину и уезжаем. Мы им всё равно не нужны, а рыбу в любом случае они себе заберут.
Я кивнул, доставая из мешка крупного красивого карпа за жабры.
Перекресток возле "Океана"  очень оживлённый,  здесь всегда поток людей, возвращающихся с работы и переходящих с одной трамвайной  остановки на другую. У голодных, уставших, уже не совсем советских простых людей в начале 90х необходимость поиска даже самых простых продуктов выработала особый инстинкт и сноровку. Стоило нам с братом открыть мешок и поднять в руках толстых, блестящих, ещё живых рыб, как к нам тут же, без лишних вопросов, выстроилась очередь. Люди, как правило, покупали нашу рыбу, не торгуясь.
 В этот раз лишь какая-то разборчивая бабуля, прошедшая за свою жизнь суровую школу выживания в ссср и не растратившая боевой запал, начала капризничать:
-сынок, а почему твой карп без глазов? Он, поди, больной какой-то?
Но карп был из последних, и какой-то здоровенный мужик начал оттеснять бабку:
-бабка, иди, молоко купи с хлебом, зачем тебе рыба, она костлявая, как и ты сама, хаха!
-Моим костям фосфор нужен - отбрила мужика бабка, ткнув под рёбра и оттолкнув напиравшего мужика острым локтем.- Взвесь мне его, сынок, со скидкой, хвост вон какой-то неправильный, - затараторила бабка, подставляя раскрытую авоську.
-Ладно, мать, забирай бесплатно, на пенсию, небось, фосфора не напокупаешься - пошутил брат, и с благородным лицом Робин Гуда положил рыбу бабке в авоську.
-Тогда вот ещё лещика мне положи.
-Слышь, мать, не наглей, тут всем рыбу хочется - засуетился мужик, видя, что сейчас уйдёт последний лещ, которого он нацелился завялить к пиву.
Брат положил бабке ещё одного маленького сазана, и бабка, сказав "храни тебя господь', рванула на остановку к стоящему трамваю.  Последнего леща брат положил мужику в полиэтиленовый пакет.
 Когда рыба закончилась, очередь к нашей мобильной торговой точке исчезла так же быстро, как и появилась.
Мы с братом, купив в ларьке на остановке бутылку водки "Распутин", поехали ночевать назад на косу, к нашим сетям и палатке.
Вечером на косе у костра собралась вся немногочисленная браконьерская братва. Димас в рыболовной среде всегда был авторитетным человеком, я же чувствовал себя гостем. И я знал, что рыбак я только благодаря брату, поскольку уже несколько лет "болел" горами, занимаясь в секции горного туризма. Но на рыбалку с Димасом я ходил с удовольствием — отчасти из-за самой ловли, отчасти из-за тяги к риску и приключениям. На косе собирался народ такой, что про каждого можно было роман писать, и чаще всего криминальный.
После того, как вся водка была выпита, а байки рассказаны, народ потянулся к машинам на ночёвку. К нам в палатку напросился ночевать Тоха, верзила со скрытным и каким-то нерыбацким лицом, который пришёл на косу пешком.
В моей жёлтой брезентовой двухместной палатке в лесу с друзьями мы умудрялись ночевать даже впятером, ложась поперек и поджимая ноги, и Тохе в ночлеге мы с братом не отказали. Ночи стояли холодные, к тому же вход у палатки не застёгивался, поэтому в ногах мы поставили горящую свечу в консервной банке, которая немного согревала воздух в палатке.
Проснулся я от того, что мне стало очень тепло ногам. Открыв глаза, я увидел, что входная часть палатки горит. -Горим!!! Палатка горит!!! - истошно заорал я, что есть сил дернул за шиворот брата и на четвереньках стал выползать из пылающей всё сильнее палатки. Через минуту мы с Димасом растерянно смотрели на догорающие на земле ошметки палатки и полиэтиленового тента, которым она была накрыта, и ползающего среди этого пожарища Тоху. Мы с братом, за исключением мелких ожогов, почти не пострадали. У Тохи оказались сильно обожжены руки, к его покрасневшему лицу прилип расплавленный полиэтилен.
-Тоха, поехали, мы тебя в больницу отвезем. Андрюха пил мало, довезет нас. -брат сочувственно смотрел на Тоху, не зная, как ему помочь.
-Не, не нужно. Мне нельзя в больницу, они ментам сообщат. Само пройдёт.
Тоха, больше ничего не сказав, махнул нам на прощание рукой и раскачиваясь, побрёл пешком по косе в сторону города, на ходу пытаясь отковыривать с лица полиэтилен. Скоро его сутулая высокая фигура скрылась в темноте, и казалось, что в этом мире нет человека более одинокого. Брат положил мне руку на плечо:
-Всё, собираемся, Андрюха. Рыбалка закончена. Это знак нам, пора завязывать. Сети потом приедем, соберем. Поехали домой.