Родная земля... Глава 16. За рекой

Лето 1899 года

Лёнька посмотрел за реку, прислушался — в кронах деревьев возле самой Шишки стрекотали сороки. О чём они стрекочут? Чем обеспокоены? Зверь ли заставил их поднять гвалт или лихой человек?

Лёнька перестал доверять этим местам. Когда-то он думал, что здесь, среди лесов и холмов их деревня надёжно укрыта от чужих глаз, а оказалось, что за всяким кустом может поджидать опасность. И этой опасностью были вовсе не звери, которые старались держаться от человека подальше, разве что ледяными зимними ночами голодные волки выли в отдалении, улавливая своим обонянием парной запах домашнего скота. Нет, теперь парнишка ждал подвоха от себе подобных. Константин, напавший на Зойку в низине за рекой, был одним из них. Лёнька чувствовал — мерзавец снова появится в Соловьином Логу, снова будет поджидать девчат, да и его, Лёньку, самого.

Парнишка огляделся и, не найдя рядом ничего похожего на дубину, махнул рукой. Дрына бы хорошего, да покуда разыщешь его, чужаки уйдут.

Лёнька проскользнул огородами к густому кустарнику, растущему у самого берега, а оттуда нырнул в воду, стараясь пореже показываться над поверхностью реки. Заросли ивняка скрыли его выход на берег, и он, отжав наскоро рубаху, двинулся к Шишке.

Сильный удар свалил его с ног, потемнело в глазах, помутилось в голове. Будто сквозь туман услышал он:

- На ловца и зверь бежит. Слышь, Кот, взяли мы его!

Когда мрак перед Лёнькой рассеялся, он сумел различить перед собой ухмыляющееся лицо Константина.

- Хорошо ты это придумал, Серый! — сказал негодяй, обращаясь к своему товарищу. — Сорока — дурная птица, а нам помогла.

- С любопытными завсегда так, Кот! — раздался голос третьего, носившего странную кличку Рыжий, хотя голова его была покрыта тёмным, почти чёрным волосом. — Вишь какой, разузнать ему захотелось, отчего птицы шебуршат! Вот и споймали! Дай-ка руки ему завяжу…

Лёнька попытался приподняться, но сверкающий сапог Кота с налипшими на его подошву травинками придавил грудь:

- Куда собрался? Лежать покуда!

- Чего нужно? — мрачно спросил Лёнька.

- Поглядеть, какой ты смелый! — ухмыльнулся Константин.

- Ну так погляди!

- Неужто не боишься? — удивился Серый, наклоняясь над Лёнькой.

- А что вы мне сделаете? Прикончите? Да ведь двум с мер тям не бывать, а одной всё равно не миновать. Себя только под каторгу подведёте. Станут разбираться, кто да что, сразу на Константина выйдут, потому как про драку нашу давешнюю теперь вся деревня знает. Покалечите? Опять же каторга вам. А мне… что же, и такие на свете живут. Побьёте? Ну так бейте, что же! Велика удаль, кучей на одного нападать!

- Умён! — засмеялся Серый, доставая из кармана нож и приставляя его к горлу парнишки. — Только про одно не подумал ты, что ежели тела твоего полиция не найдёт, то и разбираться не станет. Выходит, и каторга нам не грозит. А прикопать тебя есть где!

- Что же, значит, так тому и быть, - пожал плечами Лёнька.

- Ты, дурень, скажи сперва, чего ты против меня пошёл? — Константин сел на траву рядом с Лёнькой. — Зачем в драку ввязался?

- Ты разве забыл? Ты ведь девку опозорить хотел!

- Что девке будет? Подол отряхнёт да дальше пойдёт! — ухмыльнулся Константин.

- Ах ты, гад! — рванулся Лёнька, лезвие ножа вонзилось в его кожу. — Честь девичья для тебя ничто?

- Пффф… - фыркнул Рыжий. — Видали мы девичью честь! У женского полу стыд да честь до порогу — переступила и забыла.

- В вашей деревне всего лишь две девки. Думаешь, мы поверим, что вы их не тронули? — осклабился Серый. — А если и так, то вы дурни. Мы бы не упустили!

- Оттого у ваших девок честь до порога, что вы сами их не бережёте! — сказал Лёнька.

- Чего её беречь-то? — изумился Константин. — У всего женского полу одна судьба! Они и сами этого хотят! Богу молятся, чтобы без мужа не остаться, на святки о женихах гадают.

- Да ведь о женихах, с которыми под венец пойдут! О мужьях, с которыми рука об руку…

- Какой-то ты не такой, Лёнька! — сказал Константин, с удивлением глядя на парнишку. — Я думал, ты со мной дрался оттого, что сам девку мнёшь, а ты вон об чём разговор затеял… Про честь девичью, гляди-ка…

- Глаза он тебе замазывает, Кот! — авторитетно заявил Серый. — Не слушай его. Он думает, что ты сейчас поверишь ему, растаешь от умиления. Ишь, поп нашёлся, проповеди читать взялся! Ну-ка, проповедник! — пнул он Лёньку, - уступаешь деваху Коту? Хотя кто его спрашивать станет!

Лёнька сжал зубы.

- А ведь и верно! — засмеялся Константин. — Я уже собрался поверить ему! Ишь, чего только ни придумают люди, чтобы добро своё уберечь!

- Было добро ваше, стало наше! — ухмыльнулся Рыжий. — Слышь, Кот! Когда надоест она тебе, уступи её мне!

- Сперва мне! — хохотнул Серый.

- Монету кинем! — Рыжий достал из кармана пятак.

- Гады! Не получите! Ни за что вы её не получите! — Лёнька рванулся, ужом вывернулся из рук мерзавцев, кинулся бежать среди деревьев, на ходу пытаясь зубами развязать грубый узел на запястьях.

Наконец верёвка поддалась, бежать стало легче. Сзади топали Кот с товарищами:

- Обходи его! К реке не пущай! У реки его из деревни увидят, на помощь прибегут!

- Не надо было разговоры вести, Кот! Нельзя его теперь отпускать. Пришьём и закопаем!

- Поймай его сперва!

Лёнька бежал к Шишке как к единственному теперь спасению. Там, под приметной елью, в корнях, были спрятаны верёвки. Хорошие верёвки, с помощью которых он поднимался на террасы прошлой весной, когда его учил этому Егорий, и потом, когда уже в одиночку лазил любоваться открывавшимися с горы видами. Сейчас Егория рядом не было, зато раздавалось тяжёлое дыхание преследователей и их угрожающие крики.

Вот она, ель… Под её густыми лапами земля была сухой, сыпучей. Лёнька сунул руку… Скорее, скорее! Нашлась всего одна верёвка, но и её пока что было достаточно.

Наконец петля зацепилась за нарочно для него очищенную Егорием от сучков ветку дерева, растущего на нижней террасе. Лёнька подёргал верёвку, проверяя её надежность, и начал подъём. Теперь он продвигался вверх по скале гораздо быстрее, чем раньше. Ещё бы… Теперь от его быстроты и ловкости зависела его жизнь, а самое главное — судьба Зойки.

- Где он?! — раздалось совсем близко.

- Сюда бежал, здесь, поди, где-то прячется!

Лёнька сел на террасе, плотнее прижавшись к скале, подтянул к себе верёвку. Его не было видно тем, кто подошёл к скале вплотную, но для тех, кто находился чуть дальше, за деревьями, он был как на ладони.

- Куда он пропал?

- Посмотри под ёлкой, лапы кто-то недавно отодвигал!

Рыжий сунулся под нижние ветви ели, пошуровал руками:

- Нет никого!

- А я его вижу… - раздался торжествующий голос Серого.

- Где?!

- А вот он, на скале сидит! — Серый показал рукой на Лёньку. — Да нет, вы ко мне подойдите, тогда разглядите!

- Ай, молодца! — захлопал в ладоши Константин, увидев прижавшегося на выступе Лёньку. — Ловко ты влез! Видно, сильно нас боишься. А ну, кис-кис-кис, спускайся к нам, котёночек!

- Долго ждать придётся, - хмыкнул Серый. — Лучше мы его выкурим оттуда. Ну-ка, ребята, несите ветки посуше, чтобы костёр был пожарче!

Скоро под скалой запылал огонь. Дым поднимался вверх, но был он лёгким и не слишком тревожил Лёньку.

- А теперь несите травы сырой, хвои из-под ёлки! — скомандовал Серый.

Дышать становилось всё труднее. Лёнька, выждав подходящий момент, когда клубы дыма немного разошлись, накинул верёвку на дерево следующей террасы и, кашляя и давясь дымом, полез вверх.

- Ну что? Нравятся тебе наши благовония? — ехидно спросил внизу Рыжий.

- Слазь, дурень! — крикнул Константин.

- Да он сомлел там, поди. Не слышит! — предположил Рыжий.

- Кашляет, значит, не сомлел, - парировал Серый. — Упрямится. Ну, ничего. Скоро соскочит оттуда, как миленький.

- Твою ж мать… - вдруг растерянно выругался Кот. — Он ведь дальше по скале карабкается!

- Вот акробат! — всплеснул руками Рыжий. — И в самом деле… Что же нам теперь с ним делать? В живых оставлять нельзя… Серый, где твой револьверт? Сними его, гада!

- Но прежде я тебя сниму! — раздался вдруг негромкий голос, в котором явно клокотал гнев. — А ну, подлюки, руки подняли!

Возле приметной ели, будто из-под земли, вырос Фрол, державший в руках наизготовку охотничье ружье.

- Ааай! — закричал Рыжий и кинулся прочь, однако был сбит с ног выскочившим из-за кустов Степаном.

- Руки поднять, я сказал! — прорычал Фрол. — Иначе прострелю ноги. И не надейтесь, что сбежите, пока буду перезаряжать. У меня в кармане револьвер, у Степана браунинг. Пристрелим всех троих.

Константин покорно поднял руки, следом за ним, сидя на траве, поднял ладони вверх Рыжий. И только Серый, дико взвизгнув, кинулся бежать прочь. Раздался выстрел, но бандит был проворнее Фрола, и пуля не нанесла беглецу никакого вреда.

- Ну что ж, Константин, хватит и вас двоих, - сказал Фрол, доставая из кармана револьвер. — Степан, вяжи их. А потом притуши огонь, Алексей не задохнулся бы!

- Не задохнусь, Фрол Матвеич! — радостным голосом сказал Лёнька, вихрем слетевший со скалы. — Давай, я помогу вязать их.

- К po вь-то откуда на шее? Изгалялись они над тобой? — спросил Фрол.

- А! — махнул рукой Лёнька. — Это Серый мне ножиком грозился.

- Ах он, мерзавец какой! Ну, Степан, веди их в деревню.

В Соловьином Логу уж их ждали. Переполох поднялся нешуточный — сначала дым чёрный возле Шишки виден был, а потом и выстрел ружейный раздался. Тревогу с самого начала поднял Филимон. Он тоже заметил необычный переполох за рекой, поднятый сороками, а потом увидел Лёньку, тайком перебирающегося на другой берег. Уж когда появился чёрный дым, он Фрола поднял. Неладное, мол, творится. Нападал уже злодей на Зойку, с Лёнькой дрался, уж не он ли снова безобразничает!

А когда за реку ушли Гордеевы, он всю деревню растревожил.

- Споймал, Фролушка? — кинулся Филимон к идущим вброд через реку братьям.

- Сами-то живы, слава Те, Господи! — перекрестилась Марья.

- Никого бы не пристрелил Фрол, не дай Бог, намается ведь потом! — прошептала Марфа Рябкова. — Из-за Зойки моей сыр-бор весь поднялся, вот грех-то…

- А ты не стыдись, Марфа. Грех был бы, ежели бы соблазнилась девка твоя на злодея. А она — ни-ни! — отозвалась Ефросинья Татанкина.

- Ооох… - перекрестилась Марфа с сокрушённым видом и взглянула на побледневшую Зойку. — Что, его ведут сюда?

- Его… А другого не знаю…

- Какой из них?

- Которого Степан ведёт…

- Морда-то наглая какая! Тьфу! — сказала Марфа, отмечая про себя и дорогую рубаху Константина, и сверкающие на солнце сапоги, и выглядывающую из кармана цепочку от часов.

- Куда же их теперь, Фролушка? — суетился Филимон. — Ежели что, можно у мене в амбаре покуда запереть. Он у мене, Фролушка, страсть какой крепкий, никто оттудова не выберется!

- А я, Филимон, как раз попросить тебя хотел об одолжении! — сказал Фрол, отмечая про себя, каким горделивым сразу стал облик Фильки. — До утра надо будет подержать подлецов в надёжном месте, а на рассвете повезу я их в уездное полицейское управление. Вот только надёжнее твоего амбара я что-то придумать не могу.

- Как не сделать одолжение! — важно сказал Филимон, искоса поглядывая на деревенских.

- Только сперва поговорить я с ими хочу. Пускай сперва в мою избу зайдут. Покормлю их чем Бог послал, расспрошу, как что было, а там уж и к тебе можно отправлять.

- Как скажешь, Фролушка. Как скажешь! — важно кивнул Фролу Филимон. — Только не сбежали бы они, а? А то высадят окно и того… фьюить!

- А я под окнами ребят поставлю, чтобы караулили. Да и револьвер в кармане есть. Заряженный.

Кот, с гордым видом шедший впереди Степана, нагло посмотрел на девок, залихватски подмигнул бабам, скорчил рожу стоявшему в стороне Кольке. Однако, войдя в дом Гордеевых, неожиданно сник.

- Что ж, садитесь на лавку! — указал арестованным Фрол.

- А ты кто такой, чтобы нам указывать? — развязно спросил Рыжий.

- Деревенский староста, - спокойным голосом ответил Фрол. — Так что имею полное право арестовать вас и сдать в полицейское управление. И сбежать от меня — всё равно, что сбежать от полицейской стражи. Так что лучше не пытайтесь.

Рыжий насупился и замолчал. Фрол поставил перед арестантами деревянные миски с кашей, положил рядом по ломтю хлеба да по ложке.

- Ешьте. Утром дам хлеба и кваса, а когда вас в полицейском управлении кормить станут — того не ведаю.

Кот зачерпнул ложкой немного каши и положил в рот. Внезапно он закрыл глаза и застонал, как будто что-то у него болело. Рыжий удивлённо посмотрел на него, однако спрашивать ни о чём не стал, только быстрее заработал челюстями.

- Ничего каша, годная! — сказал он, подгребая на дне остатки.

- Годная… - прошептал Кот. — Что ты понимаешь, Рыжий!

- А что? — в замешательстве переспросил Рыжий.

- Ничего…

- Ну, если вы уже поели, то расскажите, зачем пришли сюда, зачем на Алексея напали, - сказал Фрол, садясь за стол напротив Константина.

- Зачем, зачем! — развязно сказал Рыжий. — Наказать Лёньку, чтобы не вставал поперёк дороги.

- Кому? — Фрол посмотрел на Рыжего тяжёлым взглядом.

- Кооо… кому? — оробел вдруг Рыжий, но тут же спохватился. — Коту, само собой.

- Коту? Который на печке спит? Кто такой этот кот, что ему нельзя дорогу переходить?

- Кот? А это вот он!

Рыжий с ухмылкой указал на товарища.

- А имя у этого кота есть? Крещёный ли этот кот? Или так, животное, которое под любым кустом гадит?

- Константином меня крестили! — угрюмо сказал Кот.

- Ага… Значит, крещёный… - качнул головой Фрол. — А тебя, мил человек, каким именем нарекли?

- Кузьмой. Только это давно было, - захохотал Рыжий. — Меня уж так давно не зовут. Рыжий я для всех.

- Рыжий? Да вроде бы чёрный, - спокойно сказал Фрол.

- Рыжий — значит золотой.

- Ааа! — понимающе кивнул Фрол. — И как же тебе, Константин, наш Алексей дорогу перешёл?

Кот молчал, опустив голову.

- Кот, видите ли, интерес до одной девицы имеет, а Лёнька ваш поперёк дороги ему встаёт, - сообщил Рыжий.

- А девица эта интерес до Константина имеет? — голос Фрола был тих, но в нём звучало что-то такое, отчего у Рыжего всё время сжималось внутри.

- А кто девиц спрашивает? — с деланным удивлением спросил рыжий.

- То есть Константин решил снасильничать невинную девицу?

- Да что ей будет! — захохотал Рыжий.

- Не собирался я её насильничать, - вдруг глухим голосом сказал Кот. — Поцеловал бы да отпустил.

- Вон оно что… А на Алексея зачем напали?

- Затем что обиду он мне нанёс. Неужели я понравившуюся девку обнять не могу? Ладно бы Лёнька женихом ей был, так ведь нет же! Зачем тогда лезет, если, живя рядом с нею, он не смог её добиться? Не жених, значит, не люб ей. А может быть, я ей полюбился бы!

- И за это вы решили его yбить?

- Нееет! — закричал Константин. — Никто бы его не yбил! Попугали бы, и всё!

- Но жом? Ш ею ему зачем пор езали?

- Сам он рванулся, когда но ж рядом держали! Не рвался бы, ничего не случилось бы!

- О как… А насчёт револьвера, чтобы снять Алексея со скалы?

- Пугали его! Пугали!

- Дымом тоже пугали? Задохнулся бы ведь парнишка!

- Просто хотели, чтобы спустился вниз…

И вдруг Константин схватился обеими руками за голову, застонал в отчаянии.

- Плохо тебе? — участливо спросил Фрол.

Кот с громким криком рухнул на пол. Испуганно смотрел на лежащего товарища Рыжий, тихо читал молитву Фрол, тикали на стене часы…

Продолжение следует...