Квестер. Часть 4. Глава 16

– А чего он имя-то такое заскорузлое выбрал – «Тюлефан», он тебе не говорил? – спросил Док Тестера.
– Говорил, – ответил тот. – Он где-то услышал фамилию «Тюлефанов», ну а по русской традиции, если есть фамилия, то должно быть и имя: Иванов – Иван, Тюлефанов – Тюлефан…. А про отчество «Филгудыч», я вам рассказывал – у него в Штатах имя было такое: Фил Гудвич. Он его и переделал в отчество!

– Нет, оригинал этот Филгудыч! Большой оригинал! – смеясь, сказал Хась. – А когда я его на корабле увидел…– мама моя! В Бестерляндии делейтором спалили, а он – на; тебе: на пароходике стоит, да чуть ли не в обнимку с Папашей Чаком!
– В Бестерляндии цифроклон спалили, а на корабле живой стоял, – пояснил Док, хотя и так всем было понятно (может, правда, всем, кроме Дока?)

– С живым ещё круче вышло! – сказал Тестер. – Его трупом все считали, все, включая его же собственный цифроклон. Он же сиганул на машине с сорокаметрового обрыва!
– Остекленеть! – сказал Хась и осёкся, но было уже поздно: все вспомнили Гласса и в который раз пожалели, что его нет сейчас рядом.

Помолчали. Затем Хась решил-таки вернуть тему разговора:
– А я ему кричу: «Папаша Чак! Ныряй к нам! Мы тебе про твою Бестерляндию столько понарассказываем! Прыгай, не бойся!». А ему хоть бы хрен! Плюнул и ушёл.
– Так ты ему по-русски кричал, да ещё в переводе на дельфиний! – усмехнулся Док. – Как же он мог тебя, дурака, понять? Ты б ему на инглише, на инглише…
– Ему там Филгудыч всё переведёт, – сказал Тестер. – Уж он случая не упустит!
– Это да… – согласился Хась. – Это точно! Хм, интересно, а как Филгудыча по-настоящему звали…, ну то есть, зовут?

– Максим Максимыч Исаев, – сказал Док, расплываясь в улыбке.
– Не-е, майор Пронин! – прыснул Тестер.
– Придурки вы все, блин! Резиновые изделия номер два послехрущевской штамповки! Я серьёзно спрашиваю, а они… – рассердился было Хась, но, в конце концов, тоже засмеялся. – Теперь фильм выйдет «Подвиг цифроклоноразведчика»!
– Ага! – подхватил Тестер. – И там будет фраза: «Цифроклон – это звучит…»
– …стрёмно! – закончил Док и все снова расхохотались.
– Не, ребята, а я их всё-таки как-то по-другому представлял, – задумчиво сказал молчавший всё это время Эрик Мак-Нейми.

– Кого это, «их»? – не понял Тестер.
– Ну, этих… – Эрик замялся. – Инопланетян.
– Каких инопланетян, Эрик, дружок? – спросил Хась с притворным удивлением – Ты видел инопланетян? Ребята, сенсация! Наш Эрик видел инопланетян! На первых полосах центральных газет – огромные фото: «Эрик и инопланетяне», «Эрик – участник первого внеземного контакта!» Ха-ха-ха!
– Не издевайся, Хась! Я не так выразился! – попытался оправдаться Эрик.
– Сам-то ты теперь кто? – буркнул Док. – Ты оно и есть – чудо инопланетянское!
– Да ладно вам! – обиделся Эрик. – Ну, не инопланетяне ведь мы теперь, а… как там Тестер это назвал: Моноцивилизация? Ну, так я их…, то есть, эту… Моноцивилизацию по-другому представлял.

– Ага, зелёненькие такие человечки с антеннками. Как же – знаем! – сказал Тестер. – Хотя, мужики, Эрик прав: я тоже никак привыкнуть не могу, что мы – это «они»! Так много различий с человеческим сознанием…: практическое отсутствие логики, полное отсутствие персонификации личности, абсолютная бестелесность…
– Ну, не абсолютная, допустим! – сказал Док, встряхиваясь и переступая с ноги на ногу. – Кейт! – крикнул он. – Может, мы уже вылезем из этого болота?

Они стояли где-то в Африке, по колено в воде, среди миллионов таких же: Кейт захотела побывать в теле фламинго.

– Ещё немного, Док! – ответила Кейт. – Девушкам очень понравилось.
Высоко поднимая ноги, подошёл Вёрджинал Браун.
– Если бы меня сейчас вернули в человеческий мир, – сказал он, глядя на Тестера, – я бы провёл остаток жизни, доказывая людям, что их логика, при всей её абстрактности – производное от тела и подчиняется законам и потребностям тела. А по сему – не может быть единственным инструментом познания!

– Интересно, как бы вы это доказали? – поинтересовался Хась. – Сейчас-то мы это знаем, но мы знаем и другое – ничего из того, что мы теперь знаем, не было получено в результате каких-либо исследований. Это знание просто было всегда, и появилось вместе со Вселенной! Да и зачем это доказывать? Люди-то – они и останутся людьми: они будут упорно доказывать очевидное и легко брать на веру невероятное, а потом делать всё наоборот!

– А Бестерленд? – возразил Браун. – Он же был создан человеком! Но, случайно оказалось (хотя, случайно ли?), что наша «Лучшая земля» – это мост между цивилизацией людей и … вот этой водной Моноцивилизацией, частью которой мы и являемся теперь. Являемся, замечу, благодаря созданному человеком Бестерленду! А значит – можем, когда хотим! Надо только изучать мир в нужном, правильном направлении… и – не только логикой, а и другими способами. Поэтому… надо, надо доказывать, мой дорогой Хась!

– Не забывайте, уважаемый мистер Браун, – «учительским» тоном начал было Хась, – что…
– Знаю, знаю…– с улыбкой остановил Хася темнокожий учёный, – мы ещё не окончательно стали частью другого мира: сохраняя людское сознание, мы «зависли» между цивилизациями: человеческой и этой, водной…. Ну, так это же и интересно: одновременно обладать и её Абсолютным Знанием, и нашим человеческим Мышлением, иметь возможность бывать где угодно, в том числе – в телах разных организмов, на других планетах…. При этом – сравнивать наши познания и то, как это есть на самом деле! Я, например, просто наповал убит тем, как мало, оказывается, человечество знает об окружающем его мире!

– Ничтожно мало! – согласился Док.
– Вы правы, Док, – ничтожно мало, непростительно ничтожно! – закивал головой Браун. – Самообмана, ложных теорий, заблуждений и предрассудков – гораздо больше, чем истинного знания!
– Это точно! – подхватил Хась. – Вспомните, как мы боялись этого Облака! А оно – всего лишь оказалось порталом для перехода из нашего цифрового состояния в это… водяное…

– «Я – Водяной, я – Водяной! Никто не водится со мной!» – пропел Док и засмеялся.
Вновь заговорил Эрик.
– Я всё про своё: про иной разум. Помните, сколько споров было по поводу Первого Контакта? Сколько научных теорий на эту тему было высказано, книг написано, фильмов снято? Считалось, что раз та, иная цивилизация – разумная, то у нас с ней обязательно должны быть точки соприкосновения. Например, математика: «дважды два – четыре, пятью пять – двадцать пять», простые числа… и так далее. А на деле что получилось? Где здесь «дважды два четыре»?

– Математика – это один из человеческих языков описания окружающего мира, а мы теперь – сам окружающий мир, сама Вселенная в её земном воплощении! – ответил ему Тестер. – Вот возьми, например, воду: ты знаешь её состав «аш-два-о». А теперь попробуй рассказать это … самой воде. Поймёт ли она тебя? Вряд ли! А между тем…
– А между тем – это и есть та самая иная цивилизация! И причём – здесь, на Земле! – продолжил Хась. – Удивительно! Столько миллионов лет существуют рядом человек и вода – и ни разу никто и никогда не задумался, что это могут быть две разные цивилизации!

– Просто – очень разные! – сказал Док. – В одной миллиарды особей, а в другой – одна! Одна, но о-о-очень большая!

– И весьма своеобразная, – подхватил Тестер. – Во-первых, она не живая – в человеческом понимании этого слова. А это означает, что жизнь (опять же – в человеческом понимании слова «жизнь») для неё – это не самое главное. Во-вторых: она – монолитна и в тоже время – вся состоит из мельчайших элементов, каждый из которых, с одной стороны – сам по себе: и движется, и информацию собирает, и хранит, и передаёт её, а с другой – связан с другими такими же элементами, образуя единое целое. В-третьих: она не перерабатывает информацию, не изучает мир. Она просто знает его, умея проникать в каждый его уголок.
 
– Тестер, дружок! – вежливо поправил друга Хась. – Хочу тебе заметить, что ей в отличие от нас, и не надо ничего изучать. Ведь она и есть мир со всеми его уголками и закоулочками!
 
– Готов с тобой поспорить, старик, но… не буду! – ответил Тестер. – Хотя нет, всё же поспорю! Она, эта Моноцивилизация – это не весь мир. Мир: земля, леса, пустыни, рыбы и животные – это производное её деятельности. Люди строят дома и машины, города, заводы, а она – леса и поля, рыб и зверей. Это – биоцивилизация. Стругацких читали?

– Так по человеческим меркам, может быть, это и не цивилизация вовсе? – предположил Мак-Нейми. – Это просто природа, а мы стали её частью.
– Так она же передаёт информацию, создаёт нужные ей объекты, развивается…. Только ее «народное хозяйство» малость на наше не похоже! – возразил Тестер.
– Нет уж, Эрик! – вмешался Док. – Пусть уж будет цивилизация: моно там, или стерео…. Очень уж неприятно чувствовать себя теперь камнем или палкой, а не мыслящим существом! Кстати, а мы, люди – тоже продукт её деятельности? Не верится что-то!
– А ведь это так, Док! – задумчиво и как-то грустно сказал Хась. – Мы – её продукт – и не только продукт. Вот у людей как принято считать: главное – это живая природа, а неживая – просто оболочка из её же отходов. Ну там: уголь из древних деревьев, нефть из вымерших морских организмов…. А здесь-то – всё наоборот: живая природа является приложением к неживой. Например – энергоносителем или рабочим органом для неё! Прикинь, Док: мы с тобой – топливо! И инструменты! Блин, голова кругом идёт от таких размышлений!

– О чем вы тут, мальчики? – спросила подбежавшая Кейт. За ней медленно вышагивали Эмма Вульф с супругом.
– О своём, о женском! – сострил Хась. – У нас просто есть ещё время, пока наша личная идентификация не стёрлась, вот мы и тратим его с пользой, обмениваясь мнениями. Кстати, Кейт, как ты считаешь, каким образом произойдёт эта наша  э-э-э… деперсонализация?

– Думаю, очень просто! – сказала Кейт. – Помнишь, в «Doors – XP» время от времени появлялась надпись: «На рабочем столе найдены неиспользуемые ярлыки»? Так вот, и здесь то же самое. Только надписей писать никто не будет!
Тестер вздрогнул: где-то он уже слышал такое объяснение! Ах, да – Филгудыч рассказывал!

– В один прекрасный момент – продолжала Кейт, – мы испаримся и станем облаками, потом прольёмся дождём и вовремя смены агрегатного состояния очистимся от… всего ненужного, типа остатков человеческого сознания...
– То есть, Всемирный потоп, – с ехидцей в голосе перебил девушку Док, – на самом деле являлся...
– А что? Возможно! Молодец, Док! – невозмутимо ответила Кейт и продолжила. – Мы с вами станем обезличенной частью общего, станем частью живой Вселенной, – девушка вздохнула. – Вообще, если говорить честно – представить себе не могла, что всё это – живое и разумное! Не верила, пока на Луне не побывали!
– Да и никто не верил! – продолжила мысль дочери подошедшая Эмма Вульф. – Как это камни и пыль могут быть мало того, что живыми, но ещё и – разумными? Своим ограниченным людским сознанием я, например, считала, что нас кто-то ловко дурит!
– Ну-у, дорогая, с понятиями «живой» и «разумный» я бы был поосторожнее! – добавил, кряхтя от смеха, Шелдон Вульф. – Это чисто человеческие понятия и для нашего нового состояния они как-то не очень подходят! Но, согласен с тобой, когда мы попали в этот портал…, в это Облако, мне тоже казалось, что нас мастерски «водят за нос». Несмотря на то, что Знание уже было во мне! Полностью! – Вульф снова засмеялся в своей кряхтящей манере. – Однако согласитесь, забавно чувствовать в одной голове сразу два способа мышления: человеческий и этот…иной! При этом одно начисто отрицает другое! С ума бы не сойти!
 
– Ну, допустим, в этой Моноцивилизации мышления как такового – не существует, – уточнил Браун. –  Оно заменяется Знанием. Знанием всего и всегда, в любой момент времени. Абсолютным, так сказать, Знанием. Мышление допускает большую вероятность ошибки, а Знание – исключает ошибки полностью.
– Значит, всё же есть вероятность того, что когда человечество найдёт способ заменить мышление этим абсолютным знанием, – снова подал голос Эрик, – то оно сможет стать частью Моноцивилизации?

– Вероятность есть! – задумчиво ответил Вульф. – Но сколько времени для этого понадобится? И доживёт ли человечество до этого часа – вот вопрос! – он оглядел всех и как-то печально улыбнулся: – А в общем, господа, что касается всей этой, гм-м…, истории…, то я так скажу: волею судьбы мы просто впервые смогли взглянуть на человечество со стороны… И увидели, гм-м…, не совсем приглядную картину…
– Да, грустную картину увидели. – согласился Браун, – человечество с годами не умнеет…

Остальные почти одновременно вздохнули.
– Кейт, мне надоело сидеть в этой луже! – захныкал Хась. – Айда в зоопарк! Я хочу на людей посмотреть!
– Что, скучаешь? – усмехнулся Тестер. – Ностальгия замучила?
– Есть немного! – засмущался Хась.
– Только, чур, я буду бегемотом! – воскликнул Док. – Возле бегемотов больше всего народу собирается!
– Ладно, уговорили! – согласилась Кейт. – Все двинем, или как?
– Думаю, что все… – неуверенно сказала Эмма Вульф, оглядев присутствующих. Браун, Шелдон Вульф, Литтл Грубер и остальные согласно закивали. – Честно говоря, как-то не хочется расставаться. Хочется ещё немного побыть… как это… – персонифицированными личностями!

– Тогда – вперёд! – крикнул Хась и вылетел из своего фламинго.

***

Хохот детей, крики взрослых, мороженое, попкорн, жара… Хась, вселившийся в молоденькую шимпанзе, вовсю потешал публику забавными позами и рожами.

– А ты у настоящего-то Тестера был? – спросил один гиппопотам (Док) у другого (Тестера). Они снова стояли по колено в воде, но теперь это был вольер зоопарка.
– Был, – вздохнул Тестер. – Но только – во сне. Днём нет смысла являться: не объяснишь же ничего. Ещё, не дай бог, человек с ума сойдёт! А во сне – приснилось и баста! Можно друзьям рассказать, как забавку…

– Я тоже – во сне, – грустно сказал Док. – Жалко их…
– Пихто, вон, от своих не вылезает! – сказал Тестер. – Сидит себе в Воронеже и смотрит на жизнь своего Коленьки, да его семьи … Плохо ему!
– Не наломал бы дров… – вздохнул Док.

Помолчали. Кто-то бросил в Дока огрызок яблока. Док открыл огромную пасть и поймал его на лету, вызвав взрыв восторга у публики. Они тут же стали швырять в вольер что попало, и только вмешательство служителя и охранника прекратило это безобразие.

– Люди…, – лениво сказал Док. Помолчал и вдруг сообщил Тестеру: – А я у Филгудыча был. Представляешь, он сейчас в Подмосковье возится с Папашей Чаком над воскрешением Бестерляндии! Всё – в жуткой тайне, ведь Папашу Чака до сих пор ищут. Да как ищут: Бин Ладен нервно курит в сторонке…
– С ума сойти! – удивился Тестер. – Как он вообще, Филгудыч?
– Вообще, он не Филгудыч уже. Петр Алексеевич Шелестов – теперь фамилия у него такое. Из разведки ушёл – в науку подался. Эх, забыл Хасю сказать, он же интересовался!

– Да знает он уже! – сказал Тестер. – Забыл, что ли, как у нас теперь информация передаётся? Только подумал о чем-то – и ты уже знаешь ответ! Глобальный мгновенный информаторий по запросу. Круче, чем у Стругацких! А какая потрясающая скорость передачи информации! Может потому, что язык – один на всех и вся…?
– Да, прям фантастика! – воскликнул Док. – Даже скучно как-то: никаких тебе мучений, бессонных ночей, поисков истины, экспериментов над собой! Захотел – и узнал. Причём – сразу истину в первой инстанции. Никакого творчества! Глазик бы сказал: «Остекленеть!»

Прямо в них, пущенный какой-то ловкой рукой, полетел недоеденный чизбургер. Теперь уже Тестер с лёгкостью схватил его и мгновенно проглотил. Публика за решёткой вновь издала вопль восторга.
– Кстати, он сейчас большим человеком стал, наш Глазик! – сообщил Тестер. – Главный программист всей своей корпорации. На «Мерсе» ездит! Вот он бы тебе сказал, что всё, что ты только что перечислил, это нечто вроде… паровоза.
– Это как? – не понял Док.
– Ну, в паровозе много деталек крутится, дым идёт, пар. Вообще – машина красивая – с инженерной точки зрения. И дорогая. А скоростенка-то никудышная! И сравни с нашими способностями перемещаться: хошь – в зоопарк, хошь – на Луну, – один хрен. И, заметь, никаких мучений и экспериментов над собой! – Тестер увернулся от брошенного ребёнком камешка и продолжил: – Поэтому все наши муки творчества, бессонные ночи в поисках истины – исключительно от неумения понимать окружающий мир. Представь, что тебе попалась книжка на эфиопском, которую нужно кровь из носу перевести, а словаря нет! Ты же много ночей не поспишь, пока хоть что-то начнёшь понимать!

– Не, я эфиопа позову! Который по-русски «бум-бум», – быстро ответил Док.
– Вот, правильно! – похвалил Тестер. – А теперь представь, что Моноцивилизация – это твой эфиоп! Надо ей ночей не спать и проводить часы в мучениях над этой книжкой?
– На фига? – удивился Док. – Она же и так – эфиоп!
– Вот то-то и оно! – сказал Тестер, вздохнул и погрузился на дно бассейна. Через некоторое время к нему присоединился Док: люди ему уже надоели.
– И всё-таки я жалею, что Гласса нет с нами, – вздохнул он. – «Нашего» Гласса, бестерлендовского. Он так обо всём этом мечтал… Черт, если бы не эта мразь Пахан, Глазик был бы сейчас здесь!

– Эта мразь, однако, до сих пор по земле ходит и в ус не дует, – ответил Тестер. – И кто знает, скольких таких глазиков он уже «сломал», и скольких ещё «сломает»!
Док вдруг встрепенулся.
– Вот бы к кому наведаться днём! Да и легонько мозги-то и вправить! Ему-то не помешало бы малость сбрендить!

– Хорошая мысля! – одобрительно кивнул Тестер. – Надо обдумать!



Продолжение: http://proza.ru/2025/10/26/1180