Квестер. Часть 4. Глава 17

Пахан, как было заведено у него по утрам, сидел в огромном зале своего собственного ночного клуба и заканчивал завтракать. После бурной ночи уборщицы приводили помещение в порядок, дневные официантки наводили марафет на столах и за стойками.
 
«Всегда завтракаю в свинарнике! – раздражённо подумал Пахан. – Сколько раз говорил этим бабам, чтобы раньше приходили прибираться! А им – по хрену мороз! Одно слово – овцы! Самые, что ни на есть – овцы! Жёны баранов!»
 
Он бросил вилку на стол и потянулся за стаканом сока. Со спиртным Пахан недавно «завязал» и «братве» своей сухой закон стал проповедовать. Но, конечно, не ради поддержания здорового образа жизни «братанов», нет. Просто месяца три-четыре назад, празднуя день рождения сынв Серёжки, серёзно «перебрал», а тут ещё Варелик принес поутру новое средство от похмелья (какую-то «живую воду»)... Одно на другое наложилось и... В общем, неудачно как-то получилось: перед Серёжкой до сих пор стыдно...

У ног Касьянова лежал огромный ротвейлер по кличке Кинг – любимчик Пахана и самое надёжное его оружие. Кинг давно жил у Касьянова и не раз помогал ему в острые моменты «разборок». Одно только появление этого громилы моментально делало сговорчивыми и подельников, и даже конкурентов, и трудно сказать, кого все они больше уважали (и боялись): самого Пахана или всё-таки его грозную собаку.  Впрочем, сейчас псина мирно спала, положив здоровенную голову на передние лапы.
Скоро должны были привести должников – на «профилактический разговор», и по этому поводу Пахан уже с утра ходил заведённый. Какие-то двое парней, один из которых, по слухам, вроде бы воевал в Чечне, творили сущий беспредел на его территории. При этом они и думать не думали об «отстёжке» – работали внаглую, как будто и не было никого «на районе»! Пахана это злило неимоверно, и его ребята не раз предупреждали этих беспредельщиков, угрожали им, но – как о стенку горох. В конце концов, терпение у Касьянова лопнуло. Он велел своим костоломам доставить их «на разборку» и с минуты на минуту парней должны были ввести в зал.

«Сволочи! Бараны! Ублюдки непуганые! – думал Пахан. – Из-за таких сопляков я должен почти каждое утро портить себе настроение. Что же, блин, за жизнь такая: куда не сунься – везде дерьмо!»

Ротвейлер вдруг открыл глаза и поднял голову – что-то учуял. Через секунду отворилась дверь, в ней появилась голова Борьки Круглика.
– Михаил Николаевич! Пригнали мы этих обезьян. Здесь они. Ввести?
– Валяй! – небрежно кивнул Пахан.

Кинг поднялся на передние лапы и тихо зарычал – почуял чужих. В зал вошли двое здоровых мужичков, один из которых был и вправду здоров – косая сажень в плечах, а другой – малость поменьше. Вошли развязно, двинулись было к столу, за которым сидел Пахан…но, увидев поднявшуюся им навстречу огромную собаку, остановились.

– Кинг! Фу! Лежать! – еле слышно скомандовал Касьянов. Собака вновь улеглась, положив голову на лапы, но глаз с мужичков не сводила, всем видом давая понять, что любое необдуманное движение может стоить кому-то из них приличного шмота собственного мяса – сколько поместится в пасть.

 – Подходите, хлопчики, не ссыте! – зло усмехнулся Пахан. – Он не тронет…, пока я не скажу.

Мужички неуверенно подошли, стали у стола, но так, чтобы видеть ротвейлера. Впрочем, садиться Пахан им пока и не предлагал – надо было дать прочувствовать этим отморозкам, кто хозяин положения.
 
Раздалось писклявое «Я здесь!» и рядом с Касьяновым возник «адвокат» – специалист по разборкам «по понятиям». Он суетливо со всеми поздоровался и уселся на свободный стул (и тоже – подальше от Кинга).

– Ну что, хлопчики? Бабло с пахарей собираем, а делиться не желаем, так? – спокойно начал Пахан.
– Да мы, Пахан, хотели… – начал было тот, который поменьше, явно собирая остатки самообладания. «Адвокат» прервал его:

– Обращайтесь, пожалуйста, по имени-отчеству! Михаил Николаевич!
– Мы хотели прийти, Ми… Михаил Николаевич, – ещё с меньшей уверенностью снова начал «маленький», – да всё откладывали…., а тут ребята ваши сказали…
– Видно, долго вы собирались, вот моим ребятам ждать-то и надоело! – отреагировал Пахан на это сообщение. – Что ж так? Или вас не предупреждали? Или я в этом городе уже – никто и звать никак? А?!

На последней фразе голос Касьянова резко «набрал обороты», и за напускным спокойствием вдруг явно обозначилась плохо скрываемая ярость. Это ещё больше испугало «маленького». Кажется, теперь он просто хотел, чтобы всё это поскорее закончилось.

– Предупреждали… – тяжело выдохнул «малыш» и опустил голову. Потом робко глянул на Пахана. – Скажите, Михаил Николаевич, как нам дальше-то…
Ответа не последовало. «Маленький» снова вздохнул и почему-то перевёл взгляд на Кинга – будто переадресовал свой вопрос ему. Пёс сначала внимательно изучал мужичка, но вскоре потерял к нему интерес и опустил глаза. Тогда обиженный «малыш» зло ткнул локтем своего товарища:
– Мне что – больше всех надо? Ты чего молчишь?

«А того и молчит, что гордый!  – мысленно ответил ему Пахан, с самого начала разговора наблюдавший только за «большим». – Сразу видно повоевал парень, и в войне знает толк. Настоящий волчара!»

– Действительно: чего ж ты молчишь, браток? – обратился он к «здоровяку». – Приятель твой что – должен за двоих отдуваться?
– А чего тут говорить? – сказал «большой», отвернувшись при этом в сторону. – Ясно всё! Вас больше, нас – меньше…

«Ах, вот оно что: одолжение, значит, вынужден сделать? Гордый, значит! – вскипел Пахан. – Ну, ничего, сука, сейчас мы тебе твою гордость засунем куда надо!»
– Скажи мне, Юрьсаныч, – стараясь сохранять спокойствие, обратился он к «адвокату». – Что мы делаем с такими вот, хм…, нелегалами?

– Известно что, Михаил Николаевич! – важно заговорил «адвокат», напуская на себя как можно большее количество «понта». – Поработать на нас они должны – показать себя, проявить, так сказать, свои лучшие качества в том смысле, что достойны они быть под нашей «крышей» или нет. И поработать, конечно, бесплатно! Отработать свой «косяк», как говориться…

– Или? – недовольно перебил его Пахан.
– Или штраф, – ещё более важно ответил «адвокат».
– Или?
– Или… не смогут они больше никогда и нигде работать! – с какой-то дрянной ухмылкой закончил Юрьсаныч.

Пахан вновь посмотрел на «должников».
– Ну, поняли, орлы, мать вашу? – и он особенно пристально глянул на «здоровяка». Тот как стоял с отвёрнутым в сторону лицом, так и не изменил позы. «Маленький» же смотрел на Пахана во все глаза.

– Поняли мы, поняли! – заюлил он. – Скажи…, то есть, скажите только – что делать надо? А то этих… денег у нас – нету!

Но «малыш» Пахану был уже совсем безразличен. На следующие слова ему была интересна только реакция «здоровяка».
– Здесь на кухне будете ишачить. Прибираться там…, посуду мыть, говно выносить. Месяц-два, а то и поболе, если хреново будете работать. Словом, как я решу! А там – посмотрим!

Эх, как глянул на него «здоровяк»! Из глаз такие лучи сверкнули, что кому другому вмиг жарко стало бы. Даже Кинг голову поднял. Но Пахан и не такого навидался – выдержал взгляд.

– Я не совсем то имел в виду…, Михаил Николаевич, э-э-э… насчёт отработать. – промямлил «адвокат».

– А я что имею, то и введу! – рявкнул на него Пахан.
 
Кинг насторожено поднял голову. «Адвокат» наоборот – испугано втянул свою в плечи.
– У вас что же, – пробубнил «здоровяк», – мужской работы, что ли, нет? 
– Нет! – притворно-грустно ответил Пахан. – Только, браток, вот эта осталась! У меня, видишь ли, конкурс большой на каждое место!

«Адвокат» тоненько и тихо засмеялся. Вслед за ним усмехнулся и Пахан. И уже другим, развязно-начальственным тоном проговорил:
– Если согласны – дуйте к моему завкадрами, Валерь Семенычу. Если нет – пеняйте на себя, недоумки. Завтра ваши девки-мамки по частям вас собирать будут! – и снова поднёс к губам стакан с соком.

– Слышь…, слышьте, Михаил… Николаевич… – с трудом, видимо, произнося все эти «вежливости», вдруг заговорил «здоровяк». – Я в Чечне служил, оружием владею, повидал кой-чего! Что ж и мне … посуду… того… мыть?

– И тебе, солнышко! – «ласково» пропел Пахан, и слышно было, как заржали за дверью подслушивающие разговор охранники. «Здоровяк» весь налился жаром и, не обращая внимания на настойчивые «пойдём, пойдём» своего «маленького» напарника, всё же не унимался:
– Послушай, дядя, ты человек или кто? Мы же согласны на всё, не протестуем! Только дай работу… нормальную!

Пахан улыбнулся. Парня он «расколол» и «сломать» его теперь было – раз плюнуть.
– Нет, родной, у меня для тебя другой работы нету! И не дядя я тебе! Дядя твой твою мамашу, видать, слишком часто трахал, раз получился у неё такой выродок!

И этой фразой Касьянов добился, чего хотел: разум у «здоровяка» помутился. Он рванулся к Пахану, громко сопя и сжимая кулаки. Зазвенела падающая со стола посуда, дёрнулись охранники у входа, но Касьянов и ухом не повёл: он знал, что через секунду верный Кинг накажет парня и за его гордыню, и за его несдержанность. И долго потом придётся охранникам разжимать челюсти собаки, чтобы освободить ногу этого «орла». А парень будет орать от боли. Дико орать…

***
 
Но «здоровяка» остановил не Кинг, а… его же «маленький» напарник. Правда, с большим трудом остановил, но тут очень кстати подбежали охранники из фойе. «Очень кстати» – это для Пахана, потому что Кинг, его верный Кинг, его лучшее оружие…. не прыгнул и не вцепился «здоровяку» в ногу или в руку. Когда «здоровяк» рванулся на Пахана, собака не нашла ничего лучшего, чем положить морду на колени хозяина и протяжно жалобно проскулить, смотря при этом на Касьянова какими-то «просящими» глазами.
 
Пахан аж отшатнулся от пса – такое поведение собаки было… нет, не неожиданностью – настоящим ударом!

– Ты что, Кинг? – заорал он, начисто забыв про «здоровяка». – Ты что, сучья морда, службу забыл, а? Совсем охренел?

Но собака вслед за головой положила ему на ноги ещё и передние лапы, а носом уткнулась в живот. Глаза Кинга по-прежнему смотрели на него просительно, нет, даже – умоляюще!

Оторопевший Пахан оглядел присутствующих: охранники, пыхтя от натуги, с трудом держали «здоровяка», рядом с ними стоял испуганный «малыш», на соседнем стуле – съёжившийся «адвокат», ожидавший, по-видимому, большой драки. Тут, в общем-то, все ожидали большой драки – и уборщицы, и официантки, и охранники. Но того, что произошло в следующий момент, не ожидал никто …

Уборщицы и официантки, бармен и охранники, – все, кто видел и слышал это, потом не верили своим глазам и ушам. Они переспрашивали друг у друга, они убеждались в том, что это действительно было, и снова переспрашивали, потому что поверить в такое было невозможно.

С Паханом вдруг что-то произошло, он как будто «просветлел» (в полумраке клубного зала это было особенно заметно). Словно тончайшая чёрная шелуха слетела с Касьянова. Он вдруг выпрямился, как-то «облегчённо» вздохнул и совсем-совсем другим голосом сказал (нет – попросил!):
– Отпустите...., пожалуйста!

Охранники нехотя разжали руки, и уже охолонувшийся «здоровяк» повёл плечами, поправляя сбившийся пиджак. Пахан ещё раз посмотрел на верного пса и, не отрывая от Кинга печального взгляда, тихо спросил у «хлопцев»:
– Есть хотите, ребята?

Тут даже «хлопцы» оторопели и, озираясь, как-то очень неуверенно сказали, что «неплохо бы…» и «если не затрудним…» 
– Присаживайтесь! – также тихо указал им на места за своим столом Пахан. – Подвинься, Юрьсаныч!

Ошалелый «адвокат» не то, что подвинулся – вообще выскочил из-за стола, словно пробка из бутылки, и исчез. «Здоровяк» и «малыш» сели. «Здоровяк» – на самый краешек стула.

– Зинаида! Ещё две порции! – попросил подбежавшую официантку Пахан, а охранникам сказал: – Свободны!

И снова посмотрел на собаку. Кинг уже убрал свою морду с его колен и теперь сидел, улыбаясь во весь рот – как умеют улыбаться собаки. Принесли еду и мужички набросились на неё с видимым аппетитом.
– В Чечне воевал? – спросил Пахан «здоровяка».
– Угу! – ответил тот с набитым ртом. – Дуа уода!

«Два года! – повторил про себя Касьянов. – Два года человек воевал за Родину! И теперь он приходит ко мне и просит сделать его бандитом?»
– Так ты действительно и дальше хочешь отбирать лишнее бабло у «пахарей»?
«Здоровяк» прожевал и, не особо понимая, зачем его об этом спрашивают, честно ответил:
– Ну, так другой работы для нашего брата нет! Мог бы «шалберить» по ночам – права есть, так машины нема! А в ментовку – деньги нужны...

Пахан на секунду задумался о чем-то.
– А если бы тебя специальности хорошей обучили бы, – снова спросил он, – и работу дали денежную – стал бы сам «пахарем»?
– А то! – удивился «здоровяк». – Конечно! Кто ж откажется?
Касьянов задумчиво потрепал Кинга по загривку, и вдруг крикнул:
– Варелик!

Вареликом оказался здоровенный спортивного вида парень, являвшийся «правой рукой» Пахана, тоже бывший «чеченец», спецназовец – обе войны прошёл. Только Пахан мог называть его «Вареликом», другим он за такое обращение зубы в пыль крошил. Но и Варелик был в числе немногих, кому разрешалось звать Михаила Николаевича Касьянова «Паханом» и заявляться к нему на хату в любое время дня и ночи – как раньше.
Варелик подошёл к столу.

– Что, Пахан? – спросил он, быстро, но профессионально оглядев гостей.
– Я вот что думаю, Валерь Семеныч! – Варелик напрягся: Пахан звал его по имени-отчеству чрезвычайно редко – Сколько у нас бывших чеченцев, да афганцев?
– Да… прилично наберётся! – что-то прикинув в уме, ответил Варелик.
– Ты вот что сделай, Валерь Семеныч, – сказал ему Пахан (Варелик напрягся ещё больше) – у нас ведь, кажись, есть цех… по стройматериалам?
– У Арика, что ли?
– Да, у Арика.
– Есть. Арик «в чёрную» работает. Подпольно. Но там, Пахан…, всё схвачено – никакая сволочь не подкопается!

– Ты вот что, Валерь Семеныч! (Варелик уже устал напрягаться и строить догадки – по какому поводу соблюдается такой протокол). Ты его, этот цех, сделай «белым»! (тут у Варелика глаза на лоб полезли). Если Арик против будет – я с ним поговорю. Пусть он наберёт хороших мастеров вместо своих гастарбайтеров, даст им хорошую зарплату и… пусть они обучат всех наших «чеченцев» и «афганцев», ну-у, тех, кто захочет, конечно, пусть обучат их каким-нибудь «башлевым» профессиям. И потом пусть они работают у него за такую же зарплату, как и… до того, ну-у…, как сейчас! А потом – других «чеченцев» и «афганцев» притащи ему. И, чтоб «по-белому» всё: с этими, как их… с трудовыми книжками, со стажем, там, соцпакетом и тэ-дэ! Понял? (Варелик кивнул, лихорадочно вспоминая, что же это такое – «соцпакет».) И вот этого хлопца (Пахан указал на «здоровяка») – туда определи. Сроку вам даю – три дня. Понятно?

Огромный Варелик, хлопающий глазами от удивления, выглядел комично.
– П-понятно, Пахан! Только, т-тебе-то это з-зачем? Это ж такие бабки на ветер бросать!
Касьянов вздохнул.

– Ты, Варелик, молодой ещё, не поймёшь! (Варелик, услышав привычное обращение, немного расслабился – нет, не сошёл Пахан с ума). А я…, а меня… уже даже… собственная собака понимать перестала, вот как! Да и… надо что-то оставить после себя, Варелик! Обязательно надо!

  Пахан как-то очень романтично вздохнул. Все присутствующие переглянулись. Никто ничего не понимал.

– Я, Пахан, не знаю, шутишь ты или нет…, – вдруг тихо, но очень серьёзно сказал Варелик – но могу сказать одно: если ты это всё… взаправду, то… жены наших «чеченцев» тебе… памятник при жизни поставят! И моя – первая будет!
– Да, Варелик, всё взаправду! – задумчиво ответил Пахан. И тут же хитро улыбнулся: – А памятник...? Не, засранцы, не дождётесь!
Варелик засмеялся.

– И меня возьмите туда… на завод! – вдруг пролепетал «малыш».
– Тебя? – Пахан сурово посмотрел на него. – Ты хоть в армии-то служил?
– Не-а! – гордо ответил «малыш». – Предки отмазали!
– Ну, вот пусть тебе твои предки работу и ищут! – зло проговорил Пахан. – Пшёл вон!

«Малыш» дёрнулся, как от пощёчины, но перечить Пахану не стал. Осторожно, с опаской глядя на Кинга, встал из-за стола и собрался уходить.

– Хотя нет, стой! – сказал Пахан («малыш» замер). – Варелик, определи-ка его в охрану: бесхозной мрази у нас и так полным-полно по городу шляется, а этот – хоть на глазах будет! Правда, Кинг?

И огромная собака весело тявкнула в ответ.



Продолжение:http://proza.ru/2025/10/26/1190