Художник Турицын, его дом, его ученики

Художник Турицын, его дом, его   ученики
опубликовано в ж Урал 2009
 
  В Уфе до  конца 19 века, до открытия 8 сентября 1888 железной дороги, главным путем являлся   речной – прибывающим сразу  с пристани открывался вид на огромный белый храм  в  византийском  стиле – главный храм города, Смоленский собор. Так делают во   всех  городах  - приплывающие с моря или реки должны   увидеть главную  достопримечательность :   в Лиссабоне   входящие  с океана  в устье Тежу  видят роскошную  арку ,  ведущую к авенида да  Либердаде ,  а перед ней величественный памятник королю Жуану I;  в Барселоне  у Старого  порта – стоит  Мирадоре ( от исп. обозревать) , памятник Колумбу.
  Император Александр I по  пути  в Оренбург на уральские заводы посетил Уфу и пробыл здесь три дня – с 16 по 18 сентября 1824 года. Сменив дорожный костюм  в доме станичного атамана Данилы Патронина и подарив его супруге и дочерям бриллиантовые украшения, император сначала  поехал в Смоленский собор. А на третий день своего   пребывания  в городе заложил   первый камень в основание  храма Святого  князя Александра Невского. Улица, на которой основан храм, тогда , в начале   19  века, хотя и имела одно направление – с юга на север, носила  три названия: Семинарская, далее Ярмарочная, и лишь затем Александровская, однако это последнее стало в дальнейшем ее основным названием вплоть до 1918, когда ее переименовали в улицу Карла Маркса. Доминантой ее был огромный помпезный  собор. Конечно, при  советской власти он был  снесен. Теперь там Дворец профсоюзов. Квартал, о котором пойдет речь, открывала Большая Сибирская гостиница 1900 года , теперь  в ней   Дом офицеров. Затем шли доходные дома Меклера в три высоких этажа. А далее еще  одна доминанта  - из  маленького Электрического переулка открывался вид на красивое двухэтажное здание  с чугунным балконом  -  дом С.П.Давыдова, владельца мебельных  мастерских.  Дом имел форму буквы П, и лишь  задняя часть была  одноэтажной. Часть, что   выходила на улицу, была когда- магазином с большой витриной, а рядом -  арка , ведущая во двор. При   советской   власти в нем  были  разные учреждения, затем весь дом превратился в коммуналки,  а в 1938  там  получил отдельную однокомнатную   квартиру  ( таких на  весь двор было три) выпускник Московского Художественного  института  имени Сурикова,   единственный на всю Уфу с таким художественным   образованием -  Николай Васильевич Турицын. Помню   его диплом, по -старинному выданный в виде плотного гербового листа бумаги, подписан самим Грабарем. Его учителями были также Матвей Алексеевич Добров ( офорт), Владимир Андреевич Фаворский(графика), Николай Петрович Крымов ( живопись).
Наверное, его диплом был одним из первых, выданных  институтом. Дело  в том, что  после революции станковое искусство стало ненужным,   акцент делался на декоративное. ВХУТЕИН ( Всесоюзный художественно-технический институт) стал сначала декоративным, затем текстильным и наконец полиграфическим.  Это было  единственное место, где можно было получить образование  в области графики. Туда  Николай Турицын  поступил после московского рабфака. Затем  полиграфический стараниями и авторитетом Грабаря был преобразован в институт  изобразительных  искусств, в 1934 он был  назначен его директором. Тогда   часть студентов исключили, но  перспективных -  в их  числе папу – оставили. Надо заметить, что сведения в вики и энциклопедии бывают не совсем точными, а эти -  взяты мною из  воспоминаний выпускника 1939 года заслуженного деятеля  искусств России профессора Михаила Николаевича Алексича (1910-1988), ученика И.Э. Грабаря  и М.А.Доброва ( 1877-1958). Папа  ушел  из жизни рано, в 1967,  и   сведения о его семье почерпнуты  из книги «Кунгурское   купечество» директора  Объединенного  музея  города Кунгура Сергея  Михайловича Мушкалова  и личных   встреч с ним. Кстати, в музее  экспонируются 8 папиных  картин. В 2017 по приглашению директора  Центральной библиотеки Кунгура Светланы Ивановны Матвеевой я приехала на родину папы со своими книгами  и фотографиями, на которых  Мушкалов сразу   узнал  Лаврентия Ивановича Сартакова,  купца ,городского  голову Кунгура, построившего в городе  церковь, открывшего женскую прогимназию. На  родной сестре  Лаврентия  Ивановича Анфисе был  женат Василий Турицын, тоже  из купеческого сословия, владелец кожевенных   мастерских. Его сыновья не имели   счастливой судьбы:  один погиб на войне, другой  в ГУЛАГе, папа избежал этого лишь потому, что  уехал в Москву, поступил на рабфак.  Молодым он ходил на поэтические вечера в Политехнический музей, видел самого Маяковского,  сам писал  стихи, но никуда с ними не обращался. Он играл на рояле, и как можно судить по фотографии, рояль был  в их доме. Собственно, там были  три дома -  низ каменный, верх деревянный  - типичные уральские дома. Когда он говорил, что   выучился играть по самоучителю,  верила. Лишь когда   сама стала учиться на фортепианном отделении УУИ, поняла, что таким способом не выучить сонаты Бетховена, а он их играл, хотя  любимыми были Моцарт и Шуберт, очень созвучные его романтической душе. Скорее  всего, в семье были домашние учителя, в том числе музыки. Вообще, он никогда не говорил о  своем происхождении. Причины понятны. Был он человеком  разносторонним: профессионально занимался фотографией ( в Москве  служил фотокорреспондентом ТАСС ),  умел даже кроить и шить, а когда в 1953 выпустили по амнистии уголовников и резко подскочило число квартирных краж, собрал электросхему, которая  периодически включала свет, имитируя присутствие в доме хозяев. Писал очень красивым почерком и записи его сохранили литературный вкус и остроумие.
   После вуза ему предложили  на выбор Ростов-Дон и Уфу,  он  выбрал последний, объясняя это любовью к родному Уралу.  Что же представляла эта  квартира в Уфе. Он называл ее обманом, так как там не было никаких   удобств -  только  потом провели газ, сделали ватерклозет. Горячей воды  и ванны, понятно, не было.  Все тогда  ходили  в баню. А стирались в прачечной. Но потолки были чуть не 4 метра и была   маленькая, но своя  кухонька. А главное – это был   самый   центр!  Рядом филармония, драмтеатр, оперный, пять кинотеатров, главпочтамт,  много парков, от коих  нынче мало  что осталось. Да что там говорить -  даже   все деревья вырубили, и если на Коммунистической посадили саженцы, то здесь их, по-видимому, не будет более никогда -  слишком узким сделали тротуар.  Училище, где он должен был преподавать, тогда называлось Театрально-художественным, В 1960  его объединили  с музыкальным техникумом  и назвали  Училище искусств. 
В ноябре 2001 года мне передали, что со мной хочет познакомиться художник Домашников. А началось с того, что как-то в кругу друзей и близких Борис Федорович стал вспоминать свою молодость, годы учебы:
- У меня был замечательный педагог – Николай Васильевич Турицын, он меня всему научил…
Один из присутствующих сказал, что знает дочь Турицына, и Борис Федорович выразил желание со мной познакомиться.
 Это теперь, побывав, уже после его смерти, снова в его мастерской, поговорив  о нем с его сыном, приобретя альбомы с репродукциями  его картин, прочитав воспоминания о нем, встретившись с нашим лучшим искусствоведом Эвелиной Павловной Фениной, понимаешь, знакомство с каким человеком подарила   тебе судьба. А тогда я даже не сразу позвонила Домашникову: после работы ходила на  ежедневные курсы английского языка  и освободилась только в апреле.
 В ответ на мой звонок он предложил встретиться, а когда я спросила об удобной для него дате, ответил просто:
- Приезжайте прямо сейчас!
Я замялась, и тогда он добавил:
- Я в мастерской весь день. Жду Вас.
  Его мастерская  - на первом этаже брежневской 14-этажки, в красивейшем месте Уфы - ее историческом центре, на высоком берегу реки Белой, сразу за оградой парка, когда-то носившего имя Н.К.Крупской, ибо именно здесь  в целях конспирации встречались с членами марксистских кружков находившаяся в уфимской ссылке Надежда Константиновна и  дважды приезжавший в Уфу  В.И.Ленин. Теперь парк носит имя героя башкирского народа Салавата Юлаева. А рядом - музей писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, уроженца Уфы.
 Сын художника Виктор провел в большую высокую комнату, где навстречу мне с дивана приподнялся  очень пожилой человек небольшого роста, одетый по-простому в зеленую футболку, опирающийся на палку.
 Все стены мастерской увешаны его картинами, на столе – многочисленные художественные альбомы, но разговор он начал с расспросов обо мне и нашей семье, ведь в те годы, когда он учился, было не принято  интересоваться личной жизнью педагогов.
Я принесла ему фотографии папы, а он мне рассказывал о моем отце. Рассказ я воспроизвожу почти дословно, так как  записала его по возвращении домой.
« Это был интеллигентнейший человек. В нем совсем не было  этой… «нахрапистости», он был скромным, по нынешним временам - даже очень скромным. Никогда никого не ругал, был очень тактичным. Замечания делал в виде пожеланий. Но и похвалы его добиться было нелегко!  Меня, например, он  тогда не хвалил.
 Он вел   все предметы -   рисунок, технику живописи, композицию, скульптуру  (да, была тогда  в пятигодичном курсе  художественного отделения и лепка) , историю искусств  - он учил нас всему. Вырабатывал вкус. Расширял кругозор. В те годы, а учился я после войны, он приносил в класс репродукции художников Возрождения, старых мастеров и даже современного западного искусства(был такой музей в Москве, объединенный в 1923 из двух – собрания Щукина и коллекции Морозова,  а в 1948 ликвидированный; помню папин альбом репродукций этого музея),  что по тем временам было большой редкостью, но зато сразу выводило на другой уровень, открывало горизонты. У него были целые альбомы репродукций, сотни художественных открыток…»
 
   Я ему рассказала, что папа  родом из старинного купеческого города Кунгура, что в Пермской области. Удивительно, но город почти совсем не изменился, и до  сих  пор  являет  собой настоящий музей под открытым небом. В Москве отец прожил более 10 лет, в 1938 году окончил Институт изобразительных искусств, только в 1934 преобразованный из Полиграфического. Тогда часть студентов исключили. Тех, кого считали перспективными,  Игорь Эммануилович Грабарь, назначенный директором, оставил. У него отец и окончил институт с дипломной работой «На ткацкой фабрике».  В советское время это – Художественный институт им. В.И.Сурикова, центр высшего художественного образования СССР, ведущий свою историю  с 30-х годов 19 века, от Училища живописи, ваяния и зодчества, где учились и преподавали великие художники А.К.Саврасов, В.Г.Перов, И.М.Прянишников, В.Д.Поленов, В.Е.Маковский, И.И.Левитан, М.В.Нестеров, братья К.А. и С.А.Коровины, А.Е.Архипов, В.А.Серов.
 В 1987 в историческом здании МУЖВЗ появился   второй  московский  художественный ВУЗ: Академия живописи, ваяния  и зодчества, созданная и возглавляемая Ильей Сергеевичем Глазуновым, а после его  кончины его  сыном Иваном Ильичем. Кстати, уровень дипломных работ очень высок!
  Писал он, как все тогдашние художники, в добротном  стиле социалистического реализма. Это были и пейзажи, и портреты ( есть и автопортрет), и большие многофигурные композиции ( « Калинин выступает перед рабочими», « Фрунзе и Чапаев под Уфой»). Но помню и такой неожиданный сюжет: « Похищение из монастыря». Были у него персональные выставки в 40-50-е годы.