роман Офицер трилогии Благодарю... Гл. 9

Глава 9.
Киев
 
Наконец-то, наступило 16 июля, день отъезда в Киев. У Саши так совпало время, что именно этого числа он не мог проводить. У отца тоже что-то невероятное случилось, он тем более не мог. Сделала вид, что обижаюсь на Сашу, он постарался и вырвался. Хотя подозрение, что не хотел провожать, осталось, потому что перед поездкой мы повздорили, и вообще часто приходилось выяснять отношения. Различные позиции на некоторые общественные, политические и другие вопросы часто выливались в полемику, после чего оставался нехороший осадок.
Сашу ничем не связывала. Перед отъездом сказала полушутя-полусерьёзно:               
– Я разрешаю тебе ходить с девушками в кино.
– А не боишься?
– Нисколько.

Тем самым я освобождала и себя. Демонстративно. Внутренне с ним я свободна была всегда. Воспринимала его прежде всего как друга и интересного собеседника… Ждала Сашу в день отлёта до последнего и с ужасом думала, что может не прийти. Наказали меня родители за строптивость. Теперь если и Саша не придёт, то не представляю, как потащу тяжёлый дипломат и пакет. Но вояка пришёл, и я повисла у него на  шее: “Умничка ты моя!”. Последнее было для него вместо ордена, и он заулыбался, счастливый…               
В метро Саша занял неудобное положение для одной вредной тётки и она, выходя, сделала выговор:
– Вы так встали, молодой человек, что выставили свой острый локоть и он мешает.    
Слова полоснули по сердцу: Саша резковатый из-за того, что хочет казаться более мужественным, и его манеры нарочито грубоваты. Саня покраснел, и стало его жалко. Я постаралась перевести разговор в другую плоскость и отвлечь его.

На аэродром мы успели тютелька в тютельку. С институтскими стоять не хотела, чтобы не глазели и Саня не стеснялся. Поэтому мы подошли, со всеми поздоровались, поставили дипломат, пакет и отошли в сторонку. Саша внимательно осмотрел мужскую половину группы. На девчонок даже не глянул, это надо признать за ним как большое достоинство. Он немного старше меня и по идее, ему должны нравиться девчонки по-моложе. На свадьбе я проверила его – он совершенно не реагировал на старшеклассниц, хотя они были весьма и весьма премиленькие.
Разговор не клеился, мы всё ещё дулись друг на друга… К нашей группе подходили поодиночке девушки, без провожатых. 
Наконец, Саша сказал:
– Ну что, я поеду, через три минуты и ты с ними пойдёшь. А то я тоже тороплюсь, не хочу время терять.
    
Мне почему-то стало плохо от мысли, что мы не увидимся больше недели. Привычка, однако. Опять подумала: “Значит, люблю? Значит, выйду за него? Значит, Судьба?”. Почему я так боялась перемены в жизни? Ведь хотела перемены, хотела замуж, но почему боялась с ним? Я опять подумала: “Привычка прямо как любовь!”. Он понял, что я не хочу его отпускать и остался. Почти все сопровождающие уже покинули группу, остались только трое. Потом и они ушли, а мой орёл последовал вместе со мной к группе, и затем направился вместе с нами регистрироваться. Чего я так не хотела, то и случилось – он влез помогать при оформлении документов, мой всезнайка. С помощью Сашиных советов группа быстрее зарегистрировалась. Наступил момент расставания. Когда мы стояли отдельно в сторонке, я сказала: “Давай сейчас попрощаемся, а то потом перед всеми будет неудобно…”. Мы быстро и чисто символически чмокнулись.
    
Теперь, когда настали последние минуты, я сказала:
– Ну всё, Сань, мы уже простились, да?
По его глазам поняла, что он ещё хочет.
– Ну ладно, давай в щёчку, – согласилась я.
На глазах присутствующих мы легонько обнялись, и сначала я поцеловала в щёчку, потом он. И тут Саша вдруг как обнимет меня, как прижмёт и вдруг как поцелует в губы! Я от него этого не ожидала, ведь он такой стеснительный. Да и я на людях тоже не люблю показывать чувства. Хотя в данном случае это было оправданно, поскольку мы расставались на неделю…
    
Девчонки по этому поводу потом много говорили:
– Во как любит! Ты легонечко в щёчку, а он сграбастал на глазах у всех. Счастливая же ты, Кирюша – такой у тебя парень!
– Какое там счастье. Парень как парень. Он мне друг.
– Но это тебе он друг, а ты ему не друг. Это сразу видно.
– Да ладно вам… В конце-концов, это его дело.
      
На самолёте не летала давно, с детства, поэтому душа сразу убежала в пятки. Старалась не терять самообладания и посматривала на других. Нет, кроме меня, таких трусих больше нет. И я просто приказала себе не трястись. Может быть, мне плоховато из-за здоровья? Ощущала дикий дискомфорт.
А может, я не верила нашей прославленной и безопасной авиации? “Предрассудки!”, – говорила я себе бодрым внутренним голосом и продолжала трястись. До Киева лететь всего полтора часа. Взлёт и посадка беспокоили больше всего. Волнуясь, вспомнила Сашу. Как мне сейчас его не хватает! “Ага, как плохо, так он сразу тебе нужен!” – тут же выскочила самоирония.
      
В Киеве нас встретили на “Икарусе”. Руководителем группы оказалась совсем молоденькая девушка, только что закончившая 10 классов. Странно, как ей могли доверить такое ответственное дело? Но позже она сказала, что в туризме работает мама… Девчонка симпатичная, с красивыми волосами и хорошей фигурой. Смуглая, кареглазая и полноватенькая – типичная украиночка. Вела себя она тоже приятно, всё делала спокойно и правильно, не суетилась. Даже чересчур спокойно. Украинцы более динамичный народ…
    
Разместили туристическую группу в университетском городке, который на время Олимпиады превратился в гостиницу для олимпийцев и туристов. Спортсмены расположились отдельно от гостей, в других корпусах. Вместе с московской группой, приехали ленинградцы, северяне и из украинского города Николаева… Позже мы узнали, что на других этажах расположились гости из Средней Азии, Грузии и т. д. Но, слава Богу, их не так много.
    

В этот раз я постаралась не селиться вместе с Ирой, помня её поведение в колхозе. В автобусе со мной села Лена, она работает вместе с Ларисой, поэтому мы просто здоровались. Я подумала, что она захочет жить вместе со мной, так оно и получилось. Но нам дали трёхместный номер и вскоре к нам приблудилась полная женщина лет 32-х, Люба. Она довольно симпатичная на лицо и у неё натуральные вьющиеся волосы. Но женщина косая на левый глаз. Замужем как ни странно, но недавно, ребёнку всего полтора годика.
    
Лена совершенно некрасива. Нельзя выделить, что именно – она некрасива в комплексе. Девушке 21 год, но выглядит моложе меня, она очень худая, абсолютная доска. Лицо тоже худое, скулы обтянуты кожей, как у дистрофика, длинный нос с горбинкой, тонкие губы, узенькие маленькие глазки неопределённого цвета. При всём своём внешнем безобразии Лена очень уверена в себе. Чувство реальности у неё отсутствует напрочь. Поэтому я сразу же перестала её жалеть (я уже приготовилась быть милосердной и излишне доброй к обделённому судьбой человеку). Вскоре она демонстративно козыряла своей неотразимостью. Девушка уверяла,  что у неё много ребят, два года назад один из парней звал замуж, теперь другой предлагает. Но она плевала на всех и пока не хочет. Она ещё погуляет (!).
    
Два дня знакомились с обстановкой. В общежитии обслуживающий персонал – студенты университета.
Питались в ресторане на территории ВДНХ. Киевский аналог выставки в 10 раз меньше московского, но всё равно впечатляет. Ресторан шикарный – роскошная лестница при входе, собственно зал, столы, стулья, еда… Короче – нас кормили как членов королевской семьи и в соответствующем антураже. Нам давали пять смен блюд, и всё было такое вкусное! Вышколенные официанты вокруг бегают. Руководительница группы трапезничала вместе с нами. Неплохая работёнка, один обед стоит рублей 40, если не больше, а ей ещё и за работу заплатят. Я тоже так хочу! Вспомнила, как хотела работать на Олимпиаде и как институтские девчонки устроились работать как раз в службу по приёму гостей. И я теоретически могла сейчас в Москве сопровождать такие же туристические группы…
    
Первые два дня были пустыми и лишь на третий день нас повезли в музей. Вечерами особенно скучно. По телевизору, кроме спорта, ничего не показывают. Знакомиться тоже не с кем. Наши мужики, конечно, зыркали, но они не в счёт, всем по 30 – 40 лет. Кто-то из них что-то приносил в номер для меня, чтобы обратить на себя внимание. Но я сразу дала понять, что не настроена на общение и разговаривала строго. Симпатичные здесь только хлопцы, персонал гостиницы.
Научилась делать причёску “кок”, который привезла из Прибалтики. Сначала в Риге дивилась необычной причёске местных, этаким западным “завёртышам”, потом привыкла, а затем стала рассматривать, пытаясь сообразить, как такое великолепие сооружают на голове. В конце пребывания в Прибалтике, вроде, поняла. Но дома ничего не получалось. Значит, используется какая-то другая техника. В Киеве опять стала экспериментировать, и изредка стало хорошо получаться. Возишься-возишься, и – ничего, хоть тресни! А иногда один взмах ладонями и – шедевр готов.
    
Сделаю кок, одену ослепительно белую блузку и юбку, тёмные очки и выхожу на улицу. Иностранцы в нашем корпусе сворачивали шеи – в белом никто не ходил. Радовалась, что произвожу впечатление. Раза два со мной заговаривали австрийцы и удивлялись, когда я начинала говорить по-русски. Впоследствии догадалась, что они принимали меня за свою из-за кока и белой одежды. Коки – национальная немецкая причёска, причёска на все времена, а Германия расположена недалеко от Прибалтики. Ну, и Австрия из этой же компании.

Коки вовсю носили в Прибалтике, а в Москве ещё нет, вот они и решили, что я заморская птица. К сожалению, дальше общаться не получилось – мешал языковой барьер. Первый раз пожилой австриец отошёл удивлённый, а во второй раз двое молодых, тоже удивившись, всё же пытались со мной разговаривать, потом один не отходил от меня и они оба не торопились уходить. Вскоре я сказала ему, что спешу и упорхнула. Конечно, если бы они задались такой целью, они бы меня нашли, ведь мы жили в одном корпусе. Плохо, что люди не изучают международный искусственный язык эсперанто!

На второй день после обеда рядом с дежурным по этажу увидела симпатичного хлопца, он выглядел старше студентов. Я подумала, что это гостиничный работник, который руководит  ребятами. Он тоже оглядел меня. Пришла в номер радостная: “Вот это мальчик!”.
Если в первый вечер мы ещё послонялись по коридорам, то на второй я завалилась читать. Меня тянуло и тянуло в холл, к телевизору, и не ради состязаний, а чтобы показаться и увидеть того парня. Но специально не пошла, чтобы он не подумал, что я ради него вышла.
    
На следующий день, утром выходя из номера, решила посмотреть на то место, где вчера сидел тот парень. Но он опередил меня. Паренёк уже сидел в холле, и расположился у телевизора так, чтобы первым видеть всех выходящих. Телевизор, конечно, не смотрел. Как только я выпорхнула из коридора, а я шла второй, он сразу вылупился на меня. Я мельком окинула его фигуру и с серьёзным видом прошла мимо. А у самой сердце в груди радостно заколотилось: “Я ему понравилась! Уже караулит. Вчера, наверное, вечером сидел у телека, и ждал, когда выйду…”.
    
После обеда незнакомец с ребятами смотрел телевизор. Проходим мимо них и ребята обращаются к нам:
– Девушки, почему вы телевизор не приходите смотреть, так интересно.
– …
– Приходите!
– Спасибо! – оборачивается Ленка, потому что дальше молчать уже неудобно.
    
Пришли в номер, я повалилась на кровать отдыхать после обильного обеда. Но Ленка вдруг становится возбуждённой. Я тоже рада, что нас пригласили, но не до такой же степени. На ужин она сильно красится.
После ужина ребята опять говорят:
– Мы вас ещё раз приглашаем, чего сидеть в номере!
– А что тут у вас ещё делать? Скучно! – отвечает Ира.
– Мы лучше почитаем, – вношу я свою лепту в разговор.
    
Мой молодой человек уже не знает, что ещё предпринять, чтобы познакомиться. На этот раз я опять заваливаюсь с книгой на кровать. Девчонки в это время суетятся, приводят себя в порядок и выходят в коридор прогуляться.    
Наконец, возвращаются в номер и настойчиво просят:
– Кира! Вставай! Отложи книгу!
– А что?
– Ребята собираются устроить что-то интересное, вроде как за магнитофоном пошли…
– Ну вот услышу музыку, тогда пойду, – спокойно отвечаю я.
    
Девчонки остались в номере, но два раза через каждые полчаса выбегали на разведку. На третий раз быстро вернулись и говорят: “Началось! Все уже танцуют”.
Пришли, а там танцуют три с половиной  человека. Я сказала, что  светиться тут нечего, лучше прогуляемся. Размеренным шагом прошлись туда-сюда по коридору, народу в холле прибавилось, пришли люди с других этажей. Вся молодёжь танцевала, образовав большой круг. Так было здорово! Музыка тоже радовала репертуаром, только не очень громкая. Один танец потанцевали, второй, и мне без того парня становится неинтересно.

После быстрых начинается медленный танец, и я направилась к двери – уходить в номер, как вдруг мелькает белая рубашка, и тот симпатичный незнакомец чуть ли не бегом догоняет меня, берёт за руку и спрашивает:
– Вас можно?
“И откуда он взялся? – подумала я. – Ведь я только из-за него пришла на танцы, поэтому и собралась на медленный уйти. Не хотела размениваться на других. А он, значит, тоже не хотел других приглашать, а как вошёл – сразу припустился за мной”.
    
Потанцевав минуты две, спрашивает моё имя… А его зовут Володя. Он студент Киевского государственного университета, закончил четвёртый курс. Я сказала, что учусь в Институте Культуры. Володя выше меня на полголовы, несмотря на то, что я на каблуках 9 сантиметров. У него отличная фигура, приятное лицо и весь он – само обаяние. Красивые волосы пепельного оттенка с серебристым отливом переливаются, в нашем классе Володя Тимофеев обладал такой же роскошной и редкой шевелюрой. У киевского Володи  волосы короткие, как у военного, и стоят ёжиком, а губы полные, чувственные и яркие. Володя смуглый и ему очень идёт белая рубашка.Он что-то говорит и говорит, чувствую его заинтересованность. На второй танец кавалер опять приглашает и опять без умолку тараторит. Я чувств не проявляю и веду себя сдержанно.
    
Мы вышли танцевать первыми, и долго в одиночестве кружились, потом присоединились ещё две пары танцующих. Хотя мужчин много, но они почему-то предпочитали быть сторонними зрителями. Все наши девчонки сразу стали завидовать, ну хоть бы одна довольная физиономия. Потом опять заиграла ритмичная музыка, Володя танцевал хорошо, смотрел в глаза, и после танца от меня не отходил. На третий медленный он опять сделал мне предложение, от которого невозможно было отказаться. Некоторые из девочек откровенно расстроились и покинули холл. Танцуя, Володя спросил, не хочу ли я перед сном прогуляться? Я оделась потеплее, и мы вышли на улицу. К нам прикомпанился Володин друг и девочки видели, как мы все вместе выходили на улицу. 
    
Прошлись вокруг корпуса, ребята, не красуясь, рассказывали что-то интересное. На улице прохладно, и вскоре я замёрзла. Мы вернулись, минут 30 ещё потанцевали и в 22.00 нам объявили, что пора закругляться. И кто бы вы подумали, сказал? Володя! Оказывается, он здесь начальник… Я преисполнилась гордости.
Старшекурсник звал ещё гулять или посидеть в холле, но я дала понять, что мне пора. Тогда новый знакомый проводил меня до номера и ещё долго не отпускал.
    
В номер вошла счастливая, и девчонки сразу стали расточать  комплименты:
– Вот у тебя и в Москве парень есть, теперь и здесь…
– И в Москве у меня нет, и здесь нет.
– Друг не друг, а провожал тебя. И этот сразу пригласил…
– Ну и ничего с того, что пригласил. Подумаешь!

На следующий день все девчонки и даже те, кто не был на вечере, начали на меня коситься. Ну что за народ!?!
Володя демонстративно спрашивал:
– Всё ли у вас в порядке, девочки? Всё ли работает, всё ли нравится?
– У нас радио не работает.
– Какой номер? Я пришлю через час человека.
Казалось, что он любезничал только из-за меня.
– Кира, можно вас на минуточку?
Предложил прогуляться по городу, у него оказывается выходной. Я отказалась.
– А что вы хотите? – тогда спросил он.
    
Я молчала.
– Говорите любое ваше желание, я его обязательно исполню.
Моим желанием было сходить в ресторан с кавалером, тем более, с таким интересным. Но не могла же я ему так прямо это сказать! Пожала плечами, я действительно затруднялась придумать что либо ещё …
– Кирочка, я остался сегодня ради вас. Всё что хотите – заказывайте, отныне я буду выполнять любые ваши желания.
Мне показался подозрительным его тон. Или я ему так сильно понравилась?
    
Почти весь день мы пробыли вместе. Киевский студент сопровождал меня на экскурсию и на обед. Девчонки в открытую фыркали и смотрели на него насмешливо. Но Володя, кроме меня, по-моему, вообще никого не видел. Мне льстило, что новый знакомый уделяет мне столько внимания. Всё время говорил что-то, смотрел в глаза, и я понимала, что этот парень действует на меня завораживающе, я просто тонула в его обаянии.
    
Девочки видели развитие наших отношений и всё сильнее злились. Во второй половине дня они стали отпускать при нём злые шуточки. Я первый раз в жизни столкнулась с бабской завистью, и это весьма пренеприятное зрелище. Если вместо меня к кому-нибудь прикадрился парень, неужели я стала бы завидовать, да ещё вслух! Я, наоборот, радовалась бы за человека. Но наших девочек больше всего возмущало то, что меня провожал Саша, а в Киеве сразу же стал ухаживать Володя. А у них и в Москве никого, и здесь никто не смотрит. Ну, а я-то тут при чём?
   
Володя уловил настроение девушек и поступил очень мудро, пригласив всех к себе в гости:
– Девчонки, я вас угощаю! Приходите сегодня к нам, ребята приготовят угощение, хорошо посидим.
Девушки скорчили гримасы.   
Тогда Володя стал соблазнять:
– Нам туркмены дали столько дынь, что они уже портятся. А дыни – медовые! Ну-у, девчата, не пропадать же добру. А к дыне ещё кое-что есть…
    
Наконец, девушки согласились, и мы втроём пришли к ребятам в номер. Хлопцев тоже было трое. Стол был оснащён на славу – яства по высшему разряду, как будто они три дня готовились к пиршеству. Володя постарался… Пили водку. Как не отнекивалась, старшекурсник всё же уговорил. Девочки выпили по четыре стопарика, а я два и всё. Вторую и то еле выпила – и не хотела, и ни к чему. При этом девчата опять покосились на меня – и здесь она не как все! Мой кавалер долго уговаривал на третью…

– Ну во-от, москвички, называется!
– А что – “москвички”?
– Говорят, москвички в этом деле знают толк!
– Нет, москвички не алкоголички, – ответила я на его реплику.
– У нас тут зимой два раза москвичи гостевали, и дозы у девушек были порядочные.
Мне стало стыдно.
– Многие говорят, что москвички прилично пьют, – подтвердил один из ребят.
Мне стало ещё стыднее.
– Очень плохо, что о москвичках ходит дурная слава, – отреагировала я.
– Ну почему же дурная? Крепкие девчонки.
– Мы не приветствуем излишества. Всё должно быть в меру. Не все москвички такие. Хорошо, что приехали мы, а то бы вы так и думали, что в Москве одни пьяницы…
– Да нет, мы так не думаем.
    
Девушки нехорошо поглядывали на меня, умничаю много. Но я считала честью защитить мнение о москвичах, как о нормальных людях. Лена и Ира не против выпить, но я совсем другая.
Вскоре ушёл один из парней, а немного погодя и второй увёл девчонок. Нас оставили одних. Володя обнял меня и поцеловал. Я была не против, он понравился мне с первого взгляда. Целовался он классно, тело у него налитое и упругое и его движения буквально сводили меня с ума. Когда он прикоснулся к груди, я сразу поставила его на место…
– Ну чего ты? – спросил он.
– Ничего, – строго сказала я.
– Тебе неприятно?
– Давай оставим этот разговор.
    
Я хотела встать, но он удержал:
– Постой. Пожалуйста!
Вскоре мы опять целовались. Студент как-то ловко подсунул мне под голову взявшуюся откуда ни возьмись подушку, и в поцелуе уложил на неё… В 10 часов вечера я собралась идти к себе в номер.
Володя обиделся:
– Я сегодня из-за тебя остался, а ты не можешь уйти попозже!
Странно было слышать от почти незнакомого человека домашние нотки. Я тогда подумала: “Надо же, как иногда всё быстро случается!”. Я поступила принципиально – ушла. Конечно, хотелось целоваться, и от Володи я уже была без ума, но показывать новому знакомому свои истинные чувства считала преждевременным…
   
На следующий день началась активная часть путешествия – походы на соревнования, в частности, на футбол. Нам раздали по три билета на 20-е и 22-е июля. 22-го даже на два футбольных матча. Девчонки продолжали вредничать и сбежали раньше специально, чтобы оставить меня одну. Пришлось ехать по незнакомому городу в одиночестве, кое-как добралась до стадиона и еле успела к началу. На трибуне сидела, неприлично оглядывалась, пытаясь увидеть своих. Это жуть – кругом незнакомые мужики. Несколько тысяч! И все болеют, все орут! А мне совершенно неинтересно, сижу и чувствую себя дурой. Еле выдержала этот матч. Выхожу после игры, наблюдаю, как мужчины восторженно обмениваются впечатлениями, и убираю смертельную скуку с лица, делаю вид нормального человека, причастного к происходящему вокруг.
    
После матча нашу группу туристов должен был ждать автобус. Боялась его не найти. Но ноги сами по себе привели меня к нему, и я наивно полагала, что мне просто повезло, потому что я на удивление  быстро среди множества других автобусов разглядела свой. На подходе к автобусу, рядом с собой увидела женщин из нашей группы, и примкнула к ним. Подходим к автобусу и стоим, поджидаем остальных. В это время мимо нас со стадиона на фирменных автобусах выезжают спортсмены. Сначала проехали нигерийцы – они обратили внимание на стайку девушек и выставились на нас. Стою и выбражаю.

Любуются, заулыбались, замахали руками. Ну, я тоже махнула разочек. Потом выехал автобус с немцами. Немцы оказались намного темпераментнее – они сразу заметили нас, и человек пять чуть не вылезли из окна, посылая мне воздушные поцелуи. Собой я была очень довольна, все дни выглядела замечательно и чувствовала себя хорошо. Стою, и меня разбирает смех – как всё-таки сильно на мужчин влияет женская красота. Потом стало ещё смешнее, когда Ленка сказала: “Видели, как на меня смотрели?”…
    
20-го июля подружилась с Володиными друзьями. Старшекурсник дежурил на третьем этаже, но из-за меня сидел на нашем, четвёртом, и попросил: “Посиди здесь со мной”. Я осталась и поделилась впечатлением о матче, он тоже что-то рассказывал. Не очень, правда, радостно, обиделся из-за вчерашнего. На этаж заходили студенты, смотрели на меня, потому что мы сидели с Володей рядом.
Ребята спрашивали:
– Это что, наша новая сотрудница?
– Да, познакомься – Кира!
    
Он шутил со всеми ребятами, представляя меня. Вскоре человек шесть из Володиного окружения уже меня знали. Приходили они по очереди: по одному, по двое, мы разговаривали, ребята обсуждали свои дела. Студенты иногда переходили на украинский язык, но косились на меня. Володя при этом произносил: “При ней можно, она не обидится. У неё родственники здесь есть”. Позвала девчат присоединиться к компании, чтобы не дулись, что я одна с ребятами развлекаюсь, а они в номере сидят.
Лена съехидничала, сказав:
– Нет уж, я лучше почитаю!
Ира:
– Иди, Кира, иди, общайся!
– Ну, смотрите, не обижайтесь тогда!
– Ничего, обойдёмся уж как-нибудь!
    
И чего такие вредные? Я в одиночестве отправилась к Володе.
На пост пришёл парень с дипломатом и положил его на стол.
Володя говорит:
– Ну чего ты сюда положил? Убери.
– Я же принёс…
– Что?
– Ну что вы просили?
– А я не знаю, что мы просили…

Недавно я сказала Володе, что хочу пить, он ответил – нечего, но может попозже что-нибудь придумаем, cхлынет народ (в смысле – туристы) и он пойдёт поставит чай… Так вот открывает паренёк дипломат, а в нём две бутылки: вода и сироп.
Володя говорит:
– Вот хорошо, Кира как раз пить хочет.
Я смотрю на бутылки, а ребята в это время перемигиваются.
Саша-студент хитренько спрашивает:
– Пить хочет?
Я говорю:
– Да.
– Очень?
– Очень.
– Ну, ла-адно…
    
Короче, я хлебнула и чуть не выплюнула. Они все стоят и ржут, как жеребцы. Мне тоже смешно.
Володя жмёт мне руку и произносит сочувственно:
– Не обиделась?
– Нет, конечно.
Они наливают мне в добытый Володей стакан, и на этот раз я пью фанту, а не водку.
Вскоре мы с Володей вышли на балкон, который находится непосредственно рядом с постом.
Мой ухажёр смотрит сначала вверх, потом вниз.
– Здравствуйте! – здоровается с верхними. – Здравствуйте! – здоровается с нижними. Он поприветствовал гостей.
Под нижними этажами он узрел своего архаровца и кричит:
– Лёнька, привет! Как тебе вчерашний матч?
Лёня поднял к нам лицо и первым делом вежливо поздоровался со мной, и только потом ответил Володе:
– Мазилы! Смотреть противно. Я спал.
    
Когда через час опять выходим на балкон проветриться, на том этаже стоит уже другой студент.
Володя мне говорит заговорщицким тоном:
– А в-оон стоит твой тёзка.
– Да? Кирилл?
– Нет, почему Кирилл? Кира!
– Как – “Кира”? – удивилась я.
– Обыкновенно.

– Кира – это сокращённо от “Кирилл”. Мужчин так не зовут. В древности был Кир – полководец, да писатель есть Кир Булычёв. А Кира – это женское имя, – говорю я назидательно.
– В общем, его зовут Кира, а не Кир, – твёрдо возражает мне Володя. – И по документам он – Кира… Ки-ира-а! – кричит он, – привет!
– Привет, Володь!
– Ты видишь, какая девушка со мной стоит?
– Вижу.
– Девушка очень симпатичная! – Володя обнимает меня за плечи. – Кира, а знаешь, как эту симпатичную девушку зовут?.. Её зовут, как и тебя.
Кира внимательно разглядывает меня.
– Приходи к нам. Познакомитесь поближе, не каждый день можно видеть человека с таким редким именем.
    
Кира заходит на этаж, подходит ко мне и протягивает руку для пожатия. Я смотрю на него, как на чудо. Всё ещё не верю Володе, может, они опять меня разыгрывают? Кира же, как будто, озабочен чем-то своим. Он невысокого роста, крепенький, чёрненький и очень симпатичный. Особенно красивые у паренька карие глаза.
Заметила, что Володя пользуется авторитетом среди ребят – все его слушаются, уважают, советуются. Недаром он главный, значит – умный. В этот вечер он совсем не хочет меня отпускать. Говорит:
– Мне дежурить всю ночь, очень скучно, посиди со мной…
– Да ты что, я могу только до 12.
– Ты девчонок, что ли, боишься?
– Ну, разговоры лишние тоже не нужны.
– Да какое кому дело? Мы же не в номере.., – смотрит на меня внимательно, проверяет реакцию на слово “номер”…
    
Когда совсем уже невмоготу сидеть, говорит:
– Пойдём в номер, чайку попьём.
– А как же пост?
– Да все уже спать легли.
Про пост говорю просто так. В номер идти боюсь, потому что там он начнёт целовать. Я отказываюсь. Он догадывается, почему, смеётся.
    
Чуть погодя говорит, что надо кое-что взять в номере, заскочим буквально на минутку. Теперь уже я смотрю на него внимательно. Нет, глаза честные, можно доверять. На седьмом этаже, где он живёт, дверь на этаж не заперта, он комментирует: “О, открыто, как ни странно”. Когда мы возвращаемся на пост и спускаемся вниз по лестнице, двери на этажах открыты, горит свет, и нас видят дежурные с шестого и пятого этажей. Мне неудобно, ведь они думают, что мы спали, и он меня провожает. Стыдно, потому что у ребят исследовательские глаза…
    
…Девчонки заворочались, а я думала, что они спят, как убитые.
Утром они со мной даже не поздоровались и смотрели как на б… Мне это обстоятельство, естественно, не понравилось. Они вообще перестали со мной разговаривать. К обеду вся наша группа знала  в с ё.  Некоторые из девочек стали бросать косые взгляды, но уже как на пропащую.
Высказала наболевшее Володе.
– Давай я с ними поговорю, – предложил он, – и всё объясню.
– Не надо, я сама.
   
Перед девчонками пыталась оправдаться, чтобы расставить все точки над “i” и не было каких-то домыслов с их стороны – раз они так драматизируют ситуацию:
– Володя ночью дежурил, и мы до двух сидели на этаже…
– Да не оправдывайся, кто тебе поверит! – пропела Лена.
А Люда сказала только одно:
– Зря ты так, Кира!
– Да вы что, девчат, вы что подумали?
– Лена, ничего ей больше не говори. Кира, мы всё тебе сказали!
– Ладно, что хотите, то и думайте, только сплетни не разводите.
– А чего ты сплетен боишься? Никто ничего лишнего не скажет, будут говорить то, что есть на самом деле.
– На самом деле мы сидели на этаже.
    
Они обе, стервы, отворачиваются, переглядываются и ехидно улыбаются. Мне становится противно. Кто они такие, чтобы перед ними отчитываться? И какое они имеют право в чём либо меня подозревать? В конце-концов, это моя личная жизнь. А может, я и сплю? Это моё личное дело. И никто не смеет вмешиваться, а тем более, обсуждать…
Расстроенная, прихожу к Володе.
– Успокойся! – уговаривает он. – Подожди, у меня есть дыня, пойдём, съешь и успокоишься. Сейчас я ребят попрошу посидеть…
    
Кушаю медовую дыню, и даже она меня не радует. Тогда он предлагает выпить, я отказываюсь.
– Ну почему ты не хочешь? Ты расстроилась, значит, надо. А вообще, я пойду и лучше с ними поговорю, чтобы они не совали нос не в свои дела. Ну выпей, Кира, полегчает!
– Я не могу в такой обстановке.
– А какая тебе нужна обстановка?
– Хорошая, – говорю капризным тоном.
– У меня дома хорошая обстановка, у меня папа директор мебельного магазина. Но домой ехать далеко, а на ресторан денег маловато. Хотя если очень захотеть, можно достать.
– Захоти.

Он смотрит прямо в глаза:
– А ты тогда сделаешь мне приятное?
– Смотря что ты считаешь приятным…
Я опускаю глаза, потому что не выдерживаю его взгляда, который зовёт в постель. Мне не нравится этот разговор, и я собираюсь уходить.
– Да ты что, я никуда тебя не отпущу!
– Я чего-то боюсь.
– А не надо боятся, я же тебя не съем. Ты мне нравишься и я тебе, надеюсь, тоже. Значит, всё должно быть хорошо. Ты расслабься…
– Володь, пойдём, а то мы ему сказали, что через 40 минут придём, а сами уже час сидим.
– Ничего, не маленький, поймёт.
– Что – “поймёт”? Володь, мне не нравится это, пойдём…
– Ну что ты всё боишься?    
Я вся на нервах, а тут он со своими ласками. Я проявляю настойчивость, он замучился, но, в конце-концов, уступает мне, и мы выходим в коридор.

В этот вечер Володя много рассказывал о своей семье. Живут они в посёлке городского типа, говорит о нём с гордостью. Папа – директор, мама – заведующая булочной. Владимир единственный сын. Домой после окончания университета возвращаться не собирается. Стал делиться со мной сокровенными мыслями… Мы сидим, обнявшись, в холле на мягком диване. Я утопаю в диване и в объятиях Володи. Так хорошо! Кругом тишина и только наш шёпот. Рядом его лицо, губы, глаза и щека, он трётся ею о мою щёку и вдруг неожиданно целует, запрокинув голову.  То ластится, как котёнок, то набрасывается, аки лев. В этот вечер говорил только он. Я молчу,  мне хвастаться нечем, мои не директора. Обстановка у нас только что появилась, а до этого была – жуть. Не понравилось, что Вова гордится положением своей семьи и даёт понять, что они не простые. В этом его минус.

Потом он спрашивает:
– А у тебя есть в Москве парень?
– Есть.
– Кто он?
– Лётчик.
– Да? – вопрошает он с уважением. – И сколько ему?
– На два года cтарше меня.
– И как у вас… серьёзно?
– В смысле?
– Встречаетесь давно?
– Да, с января.
– Ну и какой результат?
– Зовёт замуж.
– А ты?
– А я не знаю.
– Ну, ты любишь?
– Если бы любила, вышла бы замуж, и не сидела бы здесь с тобой…

Я сразу поняла, что он не просто так спрашивает о Саше. Ему нужно выяснить, девушка я или нет. И я ввела его в заблуждение. Раз мы столько встречаемся и у нас всё по-настоящему, он и сделал вывод. Неправильный. Не успела опомниться, как Володя утащил меня к себе в номер на чай, а время уже 11 часов. Попили чай с пирожными, потом опять сидели в холле и целовались.
Потом он сказал:
– Неудобно здесь, пойдём опять ко мне.
– А пост?
– Да чёрт с ним, закрою дверь и уйду.
– А можно?
– Да кто ночью ходить будет?
– Но уже поздно, мы можем не успеть, и закроют дверь на этаж.
– Ничего, мы в два уйдём.
– Здрасьте! Меня после сегодняшней ночи замордовали подозрениями, а я сегодня опять в два приду! Нет, Володя, не ставь меня под удар! А то обо мне по всему институту слава пойдёт.
– Ну, не волнуйся ты так, выйдем в 12. В час я тебя отпущу. Обещаю.
– Нет, в 12. И чтобы до часа ты меня не задерживал…
– Ты что, смеёшься? 12 через полчаса будет! Я на тебя обижусь, в конце-концов! Осталось всего два дня, и ты не хочешь побыть со мной!

Сегодня Володя какой-то особенно нервный. Своим поведением он всё больше доказывает, как я ему дорога. Но напрямую не признаётся и о Москве ничего не говорит. Самой навязываться не хочется. Раз не просит ни адрес, ни телефон, значит, считает, что так и нужно… Но действия его, тем не менее, становятся решительнее. В перерывах между ласками разговариваем и успокаиваемся.
Я спросила:
– Какая у тебя фамилия и отчество?
– Белоконь Владимир Николаевич.
Сижу и размышляю, кем были его предки: коне-заводчиками белой масти, что ли? Или любили кататься на белых лошадях?.. Белоконь Кира Ивановна – некрасиво. Но это не важно… А сотворил на свет такую красоту Микола. И помогла ему в этом…
– А как твою маму зовут?..
– Галина.
    
В этот вечер мы сблизились душевно. Я обессиленная из-за насыщенной экскурсионной программы, весь день без отдыха.
– Кира, я не знаю, у меня масса проблем, я в свой выходной должен был всё сделать, а я здесь был, с тобой. Я, конечно, и после 23-го сделаю, но, к сожалению, людям раньше надо. Может, завтра мы сможем увидеться только к вечеру, а 23-го ты уже уезжаешь… А мне попрощаться с тобой хочется. Пойдём, я так устал, может, приляжем?..
– Вова, я не знаю, что ты имеешь в виду, но неприлично идти ночью к парню в номер... Потом, ты что – приляжешь, а я буду рядом сидеть?
– Ты тоже приляжешь.
– Интересно. Как ты себе это представляешь?
– Да ничего особенного. Не захочешь – ничего не будет, просто отдохнём.
– Нет, Володя. Может, ты сразу меня не за ту принял?.. Я пойду, наверное, больше мне здесь делать нечего… Чао, мальчик Володя!
– Ну, погоди, ты неправильно меня поняла. Всё, я ничего не говорил, извини.

На Володю накатило романтическое настроение, и он стал рассказывать, как сразу меня приметил среди приезжих, но вечером я не вышла из номера. На следующий день ради меня он торчал у телевизора и ждал, когда покажусь. Но когда и на этот вечер я не вышла, он срочно стал придумывать что-то такое, чтобы выманить меня из номера. Он подошёл к девчонкам и объявил, что сейчас будет дискотека, а сам послал ребят на поиски магнитофона и кассет. Мужчины, смотревшие по телевизору футбол, возмущённо загудели, но Володя как начальник распорядился, что довольно смотреть телек, раз молодёжь скучает… Ну, а дальше мне всё известно. Его заворожило, что я вся в белом. Мысленно он назвал меня Олимпиадой, и теперь он будет меня называть не Кирой, а Олимпиадой. Я как бы её символ – молодая, белоснежная, красивая. Удивилась умозаключениям Володи, поскольку среди наших туристов-мужчин тоже кто-то назвал меня Олимпиадой и с теми же объяснениями…

Почему-то мне очень не хотелось терять Володю, может быть, поэтому решила немного уступить его желаниям и тем самым развязать ему язык и добиться, чтобы он попросил адрес. Я шла на такой риск! Понимая, что могу сорваться, но уверяя себя, что стойкости мне не занимать, справлюсь. Не могла, не могла я пройти мимо такого парня! Я влюбилась в него… Отнекивалась от его регулярных предложений, но это была всего лишь поза. Я хотела всего того, чего хотел и он, но я должна была показать свою добропорядочность. А потом, я ничего и не обещала, мы собирались просто отдохнуть. После приличного времени отказов: “Нет, ты что, это неприлично идти в номер к мужчине”, я всё же согласилась пойти на это.
    
Он сказал:
– У нас есть служебная комната, мы пойдём туда, а то в моём Саша спит. Вдруг мы своими разговорами его разбудим?
Перед тем как войти в номер, я взяла с Володи слово, что если я не захочу, а я не захочу, подчеркнула я, – он меня пальцем не тронет. Мучаясь, он это слово всё-таки дал… Увидев, как он волнуется, какая внутренняя борьба происходит внутри него, я, наконец, поняла, как сильно он меня хочет… И вообще, пришла к неутешительному выводу, что только ради этого он со мной и познакомился. Горечь осела на донышке души. “Ну что ж, серьёзно не получилось, значит, просто поиграем. Тем лучше. Я буду смотреть на всё, как на спорт, как на исследование”.

Но, может, я врала самой себе? Может, я ждала всего лишь заветных слов: “Я тебя люблю”? И ларец открылся бы. Не знаю. Он ведь мог их сказать и наобещать золотые горы. Дальнейшее зависит от ума самой девушки – поверит ли она всему этому? Думаю, 90% остаются брошенными именно поэтому, а это серьёзный процент, чтобы задуматься, прежде чем окунуться в страсть… Но, наверно, это свойственно юности и молодости – максимализм. Полагаю, что вполне вероятен и такой вариант – если бы он признался в любви, обещал писать письма и приезжать в Москву, я бы согласилась… Но, с другой стороны, я ценила честь как ценную редкую монету и проецировала целомудренность на будущую семейную жизнь, в которой не хотела слышать упрёки в порчености и искушённости.
    
Я останавливала его: “Нельзя, нельзя, нельзя”. Он спрашивал: “Это только мне, а ему – можно?”.
 – Нет, и ему нельзя.
 – Слушай, так что же вы делаете?
 – Почти ничего.
 – Тогда почему он встречается с тобой?
Я стала говорить про высшие человеческие ценности, но вскоре поняла – он сказал это преднамеренно, чтобы уязвить.
– Ну ладно, мне пора, – затаив обиду, сказала я.
Он молчал. Я стала собираться уходить.
 
– Побудь ещё.
– Какой смысл? Я девушка. И горжусь этим!
– Ну и гордись на здоровье. Только учти, что ты многое теряешь.
– У меня другой взгляд на вещи. Это моё достоинство и я буду подарком своему мужу.
– Ты можешь быть подарком сейчас и ему, своему будущему мужу, и мне…
– О-о-о! Запомни, котик, если я выйду замуж, до меня, кроме мужа, не притронется никто… У нас с тобой разные взгляды на жизнь.
– Но почему?
– Потому что, во-первых, – это грех, во-вторых – грязь.
– Что ты имеешь в виду?

– Гонорею, милый, сифилис и прочие прелести свободной любви.
– Какая ты глупенькая, это же один случай из 100, это такая редкость…
– А где вероятность, что именно ты не попадёшь в эту историю?
– У меня, правда, нет друзей, которые влипали, но друзья друзей говорят, что отделывались легко – три-четыре укола и всё.
– Понимаешь, меня никто никогда не убедит в том, что это пустяк. Это моральная грязь, которая всегда будет висеть на душе, даже если ты излечишься… А ты сам не боишься? Может, я притворяюсь паинькой, а в Москве у меня через неделю – разные. Мы сейчас переспим, а через три дня, когда я уже улечу, ты взвоешь…
– Я найду тебя в Москве.

– Ага, испугался, значит! А адрес я навру.
– Да вообще-то нет, не буду искать. Ты не такая, сразу видно. Я поэтому с тобой и захотел подружиться…
– Ну, а про тебя я бы так не сказала, ты парень видный… Ну, и как же ты со своей свободной любовью живёшь? У тебя девушка-то хоть есть, или с кем попало?
– Когда как… Да ложись ты, не трону я тебя, просто обниму, на прощание. Иди ко мне, мучительница ты моя!
    
Со снисходительной миной на лице я прилегла, он крепко обнял, обхватил меня всю, чувствовалось – прощается.
Спросила его:
– А сейчас есть девушка?
– Сейчас? Есть. Рядом со мной.
– Я серьёзно.
– Нет.
– И как же ты выходишь из положения? Ну ладно, выкладывай. Разговор начистоту, раз начали, – включился во мне писатель.
– Я не хочу ни о ком. Мне нравишься ты, но я тебе совсем не нравлюсь.
    
Опять удивилась, почувствовав в его голосе нотки обиженного ребёнка. Ну, не дают игрушку, и всё тут! Ай-яй-яй!
– Дурачок ты, Володька, ты мне очень даже нравишься и даже больше, чем мой лётчик. Но я действительно гордая девушка. Так что тебе придётся с этим считаться.
– Не хочу я с этим считаться, ты глупенькая, ты не понимаешь, как это здорово, и дурак твой лётчик, что до сих пор тебе не показал, как это хорошо. Я даже злюсь на него.
– Володя, я тебя очень попрошу, чтобы это было первый и последний раз, что ты обозвал его. Если я не люблю, это совсем не значит, что он мне безразличен. Нет, он мне нравится и у него много достоинств, я его очень уважаю. И я не позволю  в с я к о м у  при мне обижать его. Ты меня понял?
– Ишь ты, вступилась за него! А говоришь, что не любишь.
– По-моему, это азы порядочности и не из области чувств.
    
Вскоре Володя психанул:
– Ну, не могу я просто так лежать с тобой, я хочу обниматься, целовать! Ну, не убудет от тебя...
Мы опять до одурения целовались и обнимались. У него изумительное гладкое тело, сильные ноги, крепкие и нежные руки, чувственные губы. В порыве страсти он делал лишние движения, и я нежно пресекала попытки сделать то, чего делать сейчас не следовало. Однажды даже пришлось применить силу, и он понял, что я начеку. Тем не менее, всевозможные ограничения не мешали мне заниматься исследовательской деятельностью.

*    *    *

– Я сейчас уйду, перестань! – сказала я требовательно.
– Да не отпущу я тебя никуда!
- ...
– Какая ты всё-таки дурёшка ещё, – с сожалением произнёс он.
В полумраке комнаты чётко вырисовывалось совершенное по своей красоте мускулистое тело. При свете впечатление наверняка было бы более сильным. С такого тела можно лепить скульптуры. Ни дать, ни взять – Апполон Бельведерский!

Володя обратно прилёг и принялся так нежно целовать, что я испугалась себя и вот уже в третий раз заторопилась домой.
– Слушай, всё, пора. Мы и так задержались; наверное, уже пол-первого.
–  Какой пол-первого, уже часа три, скоро светать начнёт. Оставайся!
– Ты что, с ума сошёл? А девчонки?
– Да пошли ты их всех на хрен! Всё, я сказал. Оставайся, хоть немного поспим. А я завтра с ними поговорю.  Пусть только попробуют хоть слово сказать!
– Ты бы лучше отпустил меня домой…
– Ну не могу, Олимпиада ты моя! Ты такая, такая… Только непослушная. Не хочу я тебя отпускать, мне хорошо с тобой. Я вообще теперь после этой ночи недели две мучиться буду, сердца у тебя нет.
– С чего это ты мучиться будешь? – спросила я и замерла, ожидая признание в любви.

– Болеть всё будет, – проговорил Володя совсем не романтическим тоном, а таким же капризным, как и прежде.
– Володя, ты так говоришь, как будто я тебя сюда затащила или обещала что-то. Или глазки тебе строила… Ну пойдём, что ли?
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Я понимаю, но надо. Боюсь, что двери могут быть закрыты.
– Да всё там открыто. Иди ко мне!
    
Мы опять ласкались и мне приятно видеть и гладить его налитое тело, руки, плечи, грудь. Я водила пальчиком по его лбу, носику, губам. Нос немного с горбинкой на конце, но это нисколько его не портит, потому что он небольшой. И как раз именно этот нюанс вносит в его облик неуловимый шарм.
– Надо знать. Все люди попробовали, а Кира ещё не знает, что это такое.
– После свадьбы, после свадьбы, после свадьбы, – тоном заклинания, как в сказках, проговорила я.
    
Но Вовик постоянно опускал меня на землю:
– Ну всё равно же он на тебе женится! Просто так он полгода ходить не будет. Давай, а?
– Откуда я знаю? – и я решилась на отчаянный шаг. – Вот ты мне больше нравишься. Может быть, если бы ты был посерьёзнее, и у нас было бы продолжение, я бы и встречаться с ним не стала.
   
После паузы он сказал:
– Буду я дальше с тобой или нет, я могу сказать только после  э т о г о.
– О-о-о, какой хитренький! На-ко-си выкуси, – провела я плавно в воздухе кукишем перед его носом, и он смотрел на фигу, следил глазами за ней, а потом поймал фигу рукой. – Ты не приедешь, а я с ребёнком останусь.
И тут дошло до смешного. Он понял, чего я боюсь, и принялся оправдываться:
– Я опытный, не бойся.
Он ответил, что я выдумываю проблемы, не хочу его понять и упускаю шанс…

Столкнувшись с подобной ситуацией, решила не упускать редкую возможность и постаралась, что называется, залезть ему в душу. Хотела проникнуть в мужскую психологию, ведь претендую на звание будущего инженера человеческих душ…
– Володя, сколько у тебя было женщин?
Он отвечал неохотно:
– О-о! Зачем тебе?
– Ну интересно.
– Много.
– А по-точнее?
– Я не считал.
– Так много? – возмущённо произнесла я и даже приподнялась на локте.
    
Он специально убийственным тоном ответил:
– Почему много? У всех так. Такова жизнь. А твоя жизнь проходит мимо тебя.
– Так, ну давай меня не трогать.
– Да где уж, ты и так не даёшь, – ловко переиграл он фразу.
– Ну ладно, приблизительно хотя бы.
– Ой, Кира, я не знаю. Ну, 50, может…
– Ого! А с виду ты порядочный…
    
Это его здорово задело:
– А при чём тут порядочность?
Я не ответила. Была в шоке. Мы опять молчали. Потом я снова вознамерилась проникнуть в закрытую для других зону. Хотя от ответов Владимира по коже ползли мурашки.
– Но постоянная у тебя была?
– Два раза. В десятом, слава Богу – не женился. И на втором курсе. Но я недолго с ними, почему-то быстро начинали ругаться.
– А остальные?
– А остальных ловил, где попало, и кого попало.
– Это как?

– Как? Нажрёшься в компании, утром просыпаешься, баба рядом. Иногда посмотришь и тошнит. Пока она спит, быстро руки в ноги и бежать…
– Кошмар.
– Ага! Потом рвёт неделю. И самое интересное, вечером кажутся моложе, а утром я раза три поражался – старухи. Последней было около 45 лет, как моей маме. Я вообще обалдел! Ну, думаю, до чего дошёл… Да ещё как вспомнишь, что творили! Утром стыдно было.
– Ужас.
– Ну, ничего. Нам же надо – се ля ви. Если нет подруги, надо кого-то искать. И всегда можно найти, если захотеть.
– Но на одну ночь.
– Естественно.      
– И она это знает.

– Ну, конечно. Ей тоже надо. Я просто вот у себя в университете особо  стараюсь этим не заниматься. Ну, мало ли, слухи какие до дома, до ректората дойдут. Мне неприятности не нужны. Но вот я, например, точно знаю, что, не выходя из общежития, можно найти. Есть такие девчонки. И за что-то и просто так. Только противно, что она со всеми; но когда надо, не рассуждаешь… А некоторые даже рады, то ли я им нравлюсь, то ли на что-то надеются – всегда с удовольствием. Мне, как правило, такие не нравятся, всё-таки надо немного поломаться. Вот как ты, чтобы тебя трудно было уложить. Тогда мужик ценит… А к этой заходишь, ещё ничего не говоришь, а она уже: “Подожди, – говорит, – я сейчас постель чистую постелю…”. И всё. Ты даже не просишь, она всё сама.
    
Горечь застряла у меня в горле. Запершило, я закашлялась, и выступили слёзы. Душа не принимала то, что говорил Владимир. Потом пришла в себя.
– Знаешь, Вовик, а ты мне уже не нужен. У меня были какие-то мысли, а после этого – нет.
– Кира, я просто знакомлю тебя с реальным положением вещей. Понимаешь, это жизнь! И твой лётчик без тебя с кем-нибудь.., и не всегда серьёзно. Понимаешь, такие мы, мужики. И поэтому вы тоже не должны упускать возможности.
– Дело в том, Володя, что пока мне на ребят везло. Все были верные и неразвращённые. Со всеми подолгу встречалась. Может, я сама положительная и ко мне аналогичное отношение. Ни один пальцем не тронул. Может быть, тоже хотелось, но… Всему своё время. Может, именно поэтому уже с 18 лет мне делали предложение: в 18 один парень, в 19 – другой, а в 20 сейчас – третий. Думаю, что когда выйду замуж, мне никто и не нужен будет, – “ведь я другому отдана и буду век ему верна”. А раз я сама порядочная, то и мужа хочу такого же. Я ревнивая и не смогу вынести измен.

– Но мужики тоже не дураки, они гуляют по-умному, как и женщины – чтобы в городе не знали, чтобы дома не знали…
– Это преступление против семьи, большой грех. Раз ты гулящий, то не  нужно жениться вообще. Вот ты, ты думаешь жениться? Сколько тебе сейчас?
– 22.
– Ну, года через два поумнеешь.
– Нет, я ещё погуляю, лет до 27.
– Влюбишься по-настоящему через полгода и женишься.
– Да нет девчонок стоящих.
– Да ты сам-то какой?
– Потому что все кругом дают. И запросто.

– А ты не соблазняй.
– А я и не соблазняю. Это ты у меня первая такая. Все всегда на меня вешались. А я за тобой 4 дня и 2 ночи бегаю, а ты – ноль эмоций.
– Володечка наш обиделся, наш общий Володечка, наш всесоюзный, всегда на всё готовый, как пионер, – говорю это и думаю, сейчас ка-ак врежет! – Девочек кругом навалом, а он на строптивую Кирочку обиделся.
– Да потому что, когда не разрешают, больше хочется!.. Вот я много сейчас отдал бы за то, чтобы ты согласилась.
– Ноу, мен, ноу! Только через печать в паспорте. И то я хорошенько подумаю, нужен ли мне такой развращённый тип? Вполне вероятно, что и нет. Вот был бы ты чистенький, серьёзненький, приехал бы ко мне в Москву. Папа в министерстве местечко тебе устроил бы.., – сладко пела я колыбельную и хотела, чтобы хлопец поверил мне, и одновременно боялась этого…               
      
А ну как увяжется? После Володиных рассказов я не очень его хотела. Лежу и про себя смеюсь: недавно себе говорила, что ребята завлекают девчонок сказками, а теперь сама в этой роли, правда, шутливой. Тоже обещаю золотые горы  – “сказочница!”. Но в каждой шутке есть доля правды. Вдруг задумается?
Наконец, уговорила его идти. Владимир, ворча, стал одеваться: “Нехорошая-де я, не жалко мне его, бедного и несчастного” – “Ничего себе, несчастный – перетрахал половину Киева и притворяется обездоленным” –“Я тебя хочу” – “Такова жизнь – запретный плод сладок!”.
    
Опасалась, что двери закрыты и заранее ругала его, зачем так долго меня задерживал, ведь обнадёжил, что вернёмся не так поздно. Володя уверял, что открыты, Лёня двери не закрывает.
Мы подошли к двери – она оказалась закрыта.
– Ничего, пойдём к нему в номер, возьмём ключ.
Пришли. На месте Лёни нет, вместо него в номере разместился сосед. Заспанный парень сказал:
– А он сказал, что в другом месте спать будет.
– А где?
– А откуда я знаю? – ответил он.
– Слушай, сколько времени, а то у меня часы встали.
– Без пятнадцати минут пять часов.
    
Я чуть в обморок не упала.
– Ну что ты наделал, Володя!!!
– Да я сам думал, что полчетвёртого!
Мы шли по коридору, и я шёпотом его передразнивала: “Ничего, не волнуйся, всё будет в порядке!”.
Ещё в двух номерах Володя искал Лёню или ключ.
– Кирюша, не получается, – расстроенный не меньше моего, оправдывался он. 
– Но ты же сказал, что сделаешь. Делай что-нибудь!
– У меня и настроения-то нет делать. Ты меня так измотала за всю ночь.
– Интересно: кто кого измотал… Так. Меня это не волнует. Вечером ты давал обещание, что я в два буду дома. Выполняй!
– Ну что я сделаю?
– Это твои проблемы. Я не хочу, чтобы меня обзывали б… Я не такая. Доказывай теперь мою честь. Раз дал слово, то держи его. Не позорь меня…