Лунный Козодой

В ночь полнолуния юный Надир из племени бахтиар вёл по узкой тропе горы Эльбурс странного спутника.
Доктор Ибн Юнис был невысок, сутуловат, и за спиной его болталась кожаная сума, набитая склянками да свитками. Шёл он медленно, тяжело дыша разреженным воздухом, но глаза его горели — не лихорадкой, а одержимостью.
— Здесь, — бормотал алхимик, останавливаясь каждые сто шагов и вглядываясь в темноту. — Где-то здесь должна быть лунная роса. Легенды не лгут. Гаспар-волхв собирал её на этих плато, прежде чем отправиться в Вифлеем. Без неё нет эликсира. Без эликсира нет бессмертия.
Надир молчал. Он не верил в россказни про волхвов и чудесные росы. Верил в острый глаз, твёрдую руку и хороший лук. Ему было восемнадцать, и он жаждал славы — такой, какую снискал его дед, убивший в молодости снежного барса голыми руками. Потому и согласился проводить чудаковатого учёного в горы. Вдруг попадётся что-то стоящее?
Луна висела огромная, жирная, заливала камни серебром. Где-то вдали жалобно блеял барашек.
— Слышишь? — Ибн Юнис схватил Надира за рукав. — Коза. Может, это она? Проводница?
Надир усмехнулся, но промолчал. Старики в ауле рассказывали: мол, в горах водятся козы с серебристой шерстью, ведущие путников к священным местам. Или к гибели. Кому как повезёт.
Они двинулись на звук. Тропа сузилась, превратилась в карниз над пропастью. Надир шёл уверенно — родился в горах, знал каждый камень. Алхимик семенил следом, прижимаясь к скале.
И вот — увидели.
Коза стояла на уступе, метрах в тридцати выше. Шерсть её и впрямь переливалась серебром в лунном свете. Животное смотрело на них немигающими глазами, потом повернулось и неторопливо двинулось дальше, вглубь ущелья.
— За ней! — выдохнул Ибн Юнис. — Она ведёт нас!
Надир нахмурился. Что-то в этом было неправильное. Козы так себя не ведут. Не стоят и не ждут. Не смотрят так... осмысленно.
Но развернуть алхимика было уже невозможно. Тот карабкался по камням, цепляясь за выступы, ободрав ладони до крови. Надир полез следом — кто-то же должен этого безумца уберечь.
Ущелье оказалось узким. Стены его смыкались над головой, превращая небо в тонкую светлую щель. Коза исчезла. Зато впереди, в самом конце расщелины, разлился свет.
Не лунный. Какой-то другой.
Холодный, голубоватый, немного мерцающий.
— Это она! — Ибн Юнис задохнулся от восторга. — Лунная роса! Я нашёл её! Я...
Он ринулся вперёд.
Надир крикнул — поздно.
Из темноты вынырнуло существо.
Размером с орла, но не птица. Тело его было голым, покрытым влажной, словно слизью, кожей. Крылья — не перья, а перепонки, тонкие и прозрачные. А свет... свет исходил изнутри, из самого нутра твари. То слабел, то усиливался, разливался волнами, заполняя ущелье мертвенным сиянием.
Надир зажмурился.
Ибн Юнис смотрел прямо.
— Прекрасно, — прошептал он. — Прекрасно...
Существо парило перед ним, неподвижное. Свет его усилился. Стал нестерпимым. Алхимик вскрикнул, схватился за лицо, но не отвернулся. Не мог.
Тварь двинулась ближе. Из головы её выдвинулся клюв — длинный, тонкий, как игла. Клюв-пипетка.
— Нет! — Надир сорвал с плеча лук, выхватил стрелу.
Выстрелил.
Стрела вонзилась в бок существу — и отскочила. Просто отскочила, будто ударилась о резину. Тварь даже не дрогнула.
Ибн Юнис рухнул на колени. Кричал, закрывая глаза ладонями. Кровь сочилась между пальцами.
Надир выпустил вторую стрелу. Третью. Четвёртую.
Бесполезно.
Кожа твари была упругой, почти неуязвимой. Стрелы отлетали, как щепки.
Существо приблизилось к алхимику. Клюв его коснулся лица старика, замер над глазом.
— Нет-нет-нет... — Надир отбросил лук, схватился за камень, лежащий у ног.
И замер.
В голове эхом прозвучал голос деда. Старик рассказывал — давно, когда Надир был ещё мальчишкой — про охоту на духов. "Сынок, запомни: если враг сильнее тебя, не бей по нему. Бей по тому, на чём он стоит. Чтобы поймать отражение, нужно разбить зеркало".
Надир поднял голову. Над ущельем нависали валуны. Крупные, неустойчивые, висящие на краю.
Он швырнул камень не в тварь — в скалу над ней.
Удар. Грохот. Эхо прокатилось по ущелью.
Существо дёрнулось. Свет его замерцал, заколебался.
Надир схватил другой камень. Больше. Тяжелее. Размахнулся и запустил с такой силой, что плечо хрустнуло.
Ещё один удар. Ещё грохот.
Валуны над головой качнулись.
Тварь завертелась на месте. Свет её потускнел. Она издала звук — тонкий, пронзительный писк, как у летучей мыши, но многократно усиленный.
Надир не остановился. Швырял камни один за другим. Бил по стенам, по уступам, по валунам. Грохот нарастал.
И тогда гора ответила.
Сверху сорвался первый булыжник. Потом второй. Третий.
Каменная лавина.
Существо взвилось вверх, крылья его захлопали в панике. Свет мгновенно погас. Тварь метнулась прочь, вылетела из ущелья и растворилась в ночи.
Надир упал рядом с алхимиком. Камни сыпались вокруг, один угодил в плечо — больно, аж потемнело в глазах.
Когда грохот стих, Надир поднялся. Всё тело ныло. Плечо горело.
Ибн Юнис лежал, прижав ладони к лицу. Тихо стонал.
— Доктор, — Надир осторожно коснулся его руки. — Доктор, живы?
Старик кивнул. Медленно убрал ладони.
Глаза его были красными, налитыми кровью. Веки распухли. Зрачки не двигались.
— Ничего не вижу, — прохрипел алхимик. — Только свет. Проклятый свет. Всё остальное — тьма.
— Пройдёт, — Надир не знал, пройдёт ли, но сказал твёрдо. — Спускаемся. Я тебя доведу.
Он поднял старика, взвалил на себя. Ибн Юнис был лёгким.
Они двигались медленно, ощупью. Надир помнил путь. Луна светила всё так же ярко.
— Что это было? — прошептал алхимик, когда они наконец вышли из ущелья. — Что за тварь?
Надир вспомнил дедовы байки. Помнил смутно — что-то про птиц, доящих коз. Не молоко пьют. Глаза.
— Лунный Козодой, — произнёс он. — Так его называли в старину. Он охотится при луне. Слепит светом, а потом... потом пьёт.
Ибн Юнис содрогнулся.
— Лунная роса, — усмехнулся он горько. — Я искал лунную росу. Нашёл смерть.
— Не смерть, — Надир поправил лямку сумы на плече. — Не всё, что светится, драгоценно. Иногда это просто приманка.
Они спускались до рассвета. Когда солнце поднялось над горами, Ибн Юнис остановился, повернул лицо к теплу.
— Вижу, — сказал он тихо. — Немного, но вижу. Свет. Красный свет.
Надир выдохнул.
— Значит, пройдёт.
Алхимик кивнул. Потом спросил:
— Как ты догадался? Про камни?
— Дед учил. Он говорил: если враг неуязвим, разрушь то, на чём он держится.
Старик помолчал. Потом рассмеялся.
— Ты будешь великим охотником, Надир. Может, даже величайшим.
Надир не ответил. Смотрел на горы, на их острые пики, врезающиеся в небо. Где-то там, в вышине, ещё летала тварь. И ждала. Ждала следующего, кто пойдёт на её свет.