Сны... Вместо эпиграфа перед второй частью

...СНЫ... Вместо эпиграфа перед частью.



...Они приходят неожиданно: Яркие, они будоражат,

расцвечивают незнакомыми красками, увлекают.

Из монотонной и пустой, одинокой и серой и, может быть,

ненужной никому жизни. Они зовут в Неведомое Далекое...

Ты никогда там не был. Но почему же почему

Тебе так хочется туда вернуться. И прожить свою жизнь еще раз,

Ярко, увлекательно, интересно.

Иметь друзей и любимую. Любить и быть любимым. Но ты не можешь…

И потому миришься с бесцельностью собственной жизни, оглядываясь на бессмысленность существования, общего для всех людей окружающих тебя...

Но задавался ли кто - нибудь вопросом: «Могу ли я?»

Пробовал ли кто-нибудь проснуться посередине

собственного сна…

Не в реальную жизнь, а в собственный сон?

ПОПРОБУЙТЕ… И если у Вас получится…

Часть вторая. МОГУ ЛИ Я?

Как много миль до Вавилона?

Три меры миль и десять.

Могу я взять с собой свет свечи?

Можешь, и вернешься вновь…

Песня Нинемианс Уоркмен

«Устойчивая луна». Джон Бешан. Вместо эпиграфа перед главой.



Глава первая. СНЫ…



…которые одни только и спасают от монотонных, унылых и серых дней повседневной жизни, в которых никто никому не нужен. И ты не нужна никому.



Сны, которые спасают и лечат, ведут за собой и раскрашивают, создают яркие узоры, защищают от разочарований и потерь, смягчают удары судьбы, обиды от людей, в твоей жизни случайных и посторонних.



Защищают от предательства друзей. Накрываясь одеялом безразличия, сворачиваешься в клубок, чувствуешь, как успокаивается душа и утихают внутри нее тяжелые, болезненные воспоминания.



И приходят СНЫ…



...Сквозь сон она ощущала толчки, удары судьбы, потрясения.

Переносила их покорно. Последнее время она все переносила послушно или покорно. Понимала– ее жизнь закончилась.



- Ты нужна детям, и только поэтому продолжаешь жить. Очень глупо ждать от жизни чего-то яркого или радостного.

Все удовольствия жизни также не длятебя. ТЫ – НЕУДАЧНИЦА. И должна смириться.



Очень хорошо, что без зависти и сожаления ты научилась смотреть на успехи и достижения других людей, своих знакомых, друзей или родственников.

Они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО живут в реальном мире. Ты этого делать не можешь.



Твои миры вымышлены, в твоем сознании - болезнь. Но ты не должна огорчаться и в своем несчастье кого - то винить.



К любому человеку болезни приходят случайно и волей судьбы. Тебе повезло меньше, твоя болезнь затянулась, и врачи не знают, как ее лечить.



Поэтому не могут добиться выздоровления или временного облегчения от мучений и душевной боли. Ты продолжаешь жить в мире не реальных событий, а вымышленных тобою событий, тоскливо думаешь о невозможных оборотнях, волках, странах и континентах, которых нет на карте мира.



Но, главное, теряя свой нереальный, но собственный, придуманный и созданный уютный мир, ты не смогла остановиться. И стала искать следы своих фантазий в обычном мире.



И собиралась в свои выдумки вернуться! Окружающие этого допустить не могли. Ты привлекла к себе внимание врачей или твое окружение просило врачей оказать им услугу.



...Сейчас ты знаешь: врачи - такие люди, что не умея изгнать болезнь и не пытаясь больного вылечить, они изучают обстоятельства и записывают их, проводят долгие беседы, расспрашивают ни о чем...

От автора. Вместо второго эпиграфа...



- Все напрасно, - думала женщина. - Этот жестокий мир не принимал меня раньше, и не примет теперь. Мне тоже ничего от мира и людей в нем не нужно.



Но некого мне просить о пощаде или покое. Я показалась слабой окружающим и никогда они не оставят меня в покое. Люди живут, повинуясь инстинктам здоровых людей, занимаются бессмысленными делами и гонят прочь меня из человечьей стаи только лишь потому, что больным среди здоровых не место.



Иногда развлекаются, жестоко и неосмысленно, насмешничают, или жестоко издеваются.

Но я не должна отвечать им, своим обидчикам, также, на удар - ударом, мстить или насмешничать.



...Я помню еще, что жизнь - маленькая, редкая вспышка среди черноты и сплошных бесконечных коридоров пространства и чужого времени.



Но и жалеть, и прощать бесконечно, я тоже не могу.

Понимаю, они люди. И я человек тоже. Знаю, война с людьми и против людей приводит лишь к потере человечности.



Но я осталась без защиты. И с облегчением проваливаюсь внутрь своего единственного спасения - сна.

И с каждым разом ухожу все глубже и глубже, продляю удовольствие, остаюсь внутри сна все дольше. Ищу в снах знакомые мелочи и пытаюсь повторить, воспроизвести их с маниакальным упорством умалишенной.



Потеряв, наконец, свой сон, просыпаюсь с чувством бесконечного сожаления... -



И с этими обрывками неоформленных мыслей, чувств, эмоций, она проснулась.



Сожалея, что время сна закончилось, нужно просыпаться, а значит, вставать с постели, пытаться жить, занимаясь разными скучными делами, повседневными, и поэтому бесконечными...



Женщина просыпалась и дивилась, как изменилось место для сна и оказалось для нее совсем незнакомым. Морок дурного сна, связанного с тяжестью и кошмарами постепенно уходил.



Место показалось смутно знакомым.

Она напрягла свою память и поняла, такого не может быть. Последний врач, что лечил ее, хороший специалист и человек, быть может, тоже, прекратил ее мучения и научил не верить в собственные сны. Она старательно поверила специалисту - медицинскому психологу.



Кошмары сна утихли и постепенно отступили. Но совсем не ушли.



Прогнать кошмар можно, учил профессор и светило психотерапии, нужно закрыть глаза, настроиться на реальность действительную и несколько раз сказать самой себе: «Не верю».



Морок сна отступает и возвращается истинная, единственно - существующая реальность, в которой мы постоянно живем.



Женщина сделала так. Открыла глаза, убедилась. Незнакомый мир, ее теперь окружающий, никуда не исчез.

С чувством нарастающего ужаса, охватившего все тело, она поняла - безумие возвратилось. Торопливо закрыла глаза, успокоила сердце и дыхание, открыла глаза вновь, ожидала - незнакомый мир исчезнет, уступая место обычной, привычной повседневности ее мира.



Услышала знакомыйголос.

- Ффарфр, ты пришла в себя. Я рад. И доволен, что ты вернулась.



- Произнес голос. Имени хозяина и его лица она вспомнить не могла, щурилась беспомощно от резкого и белого света, невыносимого для глаз, старалась рассмотреть стоявшего у окна незнакомого собеседника.



Затем узнала – Май. Странно повзрослевший и возмужавший, вытянувшийся вверх и раздавшийся в плечах, он смотрел на нее, одетый не в обычную свою холщовую блузу и укороченные выше щиколоток штаны. Май был одет в одежду Мастера- Исцелителя, просторную шерстяную длинную рубаху с капюшоном, рабочий вариант.



Смотрел внимательно и без улыбки, сказал:

- Я должен рассказать Лорду и Повелителю. Он также будет рад, наверное...



- Сомнение, незаметно проскользнувшее в новом и звучном голосе, такого незнакомого, нового, Мая, не насторожило женщину. Прикрывая от яркого света глаза, она пыталась понять происходящее. И очень ясно понимала - она не знает и не понимает ничего.



Внутри сознания осыпались авторитеты самых разных специалистов, выстроенные, как оказалось, на песке. Разные люди говорили, что мир оборотней выдумка и, в лучшем случае, игры воображения.



Хуже, если так начинается психическая болезнь с расстройствами работы мозга и дальнейшими необратимыми поражениями нервной системы и отражением болезней мозга в психике.



- Ничего себе, положение, - почти весело думала пациентка, - связанное с расстройством и поражением, - и наблюдала, как не дожидаясь ненужного ему ответа, Май отошел от окна и поспешил к двери.



И лишь тогда вспомнила.

- Май, ты пошел рассказать, и приведешь ко мне Мастера -Исцелителя?

Май остановился, ответил:

- Я - новый Мастер - Исцелитель.

- Юноша говорил строго и скромно. - Я лечил тебя пять дней, погружал в сон. И доволен, что вылечил. Ты можешь называть меня Мастер. Или Целитель.



Женщина привыкала к языку, вспоминала слова, переводила разговор автоматически. Устаревшее и книжное выражение Мая «пять мер времени» означало не пять земных дней, а пять здешних суток.



Обрадовалась тому, как легко ее память вспомнила ненужный и, кажется, навсегда забытый язык. И, тщательно выбирая непривычные уху слова, спросила:



- А где старый Мастер - Целитель?

- Он ушел. – Ответил Май.

- Умер? - Испуганный вопрос прозвучал только в голове. Она не успела спросить вслух.



- Мастер устал. - Продолжил Май. - Удалился от простых и лечебных дел. Стал болеть. И боится не успеть. Он ищет сейчас способ и надеется понять и излечить всю Боль нашего Мира, пока большая беда не проглотила всех нас.



Я навещаю Мастера, иногда в Серой Башне Замка. Редко. И только по желанию Учителя. Больше он не желает видеться ни с кем.



Я сказал тебе достаточно. - Добавил Май. - Сейчас ты слаба. И должна отдыхать, есть и спать, чтобы окрепнуть. Спи.



Когда ты проснешься, я пришлю помощника с пищей для тебя и одеждой.



Май ушел. Чувствуя усталость и слабость, но также и облегчение оттого, что Мир Оборотней, Замка, Северных Земель и Лорда - Повелителя все - таки существует. А мира медицинских светил, приговоривших ее на всю жизнь к безумию и борьбе с ним - подростком, она отвернулась к стене, свернулась уютно под теплым меховым одеялом и, ощущая, как накапливается и вокруг нее, и внутри тела, и в душе, уютное тепло, легко и спокойно заснула...