Синева

Над полями, где синева легла,
Объявив тишину и покой,
Буревестник — гонца изначальность —
Чертит круг за холодной чертой.

Он не ищет ни бурь, ни сражений,
Он лишь точку на карте пасёт,
Но в его одиноких парениях
Предвещанье грядущих невзгод.


А внизу, у подножья высот,
Где ручьи шепчут сказки стрекоз,
Спит орешник в зелёный оправе,
Спрятав тысячи стальных слёз.

Он не просит ни солнца, ни влаги,
Лишь покой и возможности ждать,
Чтоб однажды из недр этой тайны
Сотней молний на свет извергать.


Кажется, просто небо, лес да вода,
Просто пейзаж, знакомый до слёз.
Но в этой синеве — стального огня,
А в тишине орешника — грозный вопрос.

И летит, не спеша, буревестник-судья,
В его крыльях — решенье и глас.
Этот мир так прекрасен, но помни, земля:
Синева предвещает тот час.


Его глаз, что сквозь облака смотрит,
Видит не перелётных гусей —
Он рисует маршруты и координаты
Для могучей руки у корчей.
Он — не птица, он — молот и кара,
Вестник воли гранитных плит,
Чья тень на песке саванного жара
На века форму памяти лит.


Не ищите в них зла — лишь покой и закон,
Что хранят рубежи от чумы.
Этот орешник — щит, этот буревестник — закон,
А синева — лишь цвет той зимы,
Что придёт на один миг, горящим свинцом
Очищая и ночь, и гранит...
Чтоб под утренним мирным лучом
Тот же орешник снова стоял и хранил.


Кажется, просто небо, лес да вода...
Но в этой синеве — стального огня,
А в тишине орешника — грозный ответ.
И летит, не спеша, буревестник-завет.
Это триединый наш оплот и броня,
Тихой мощи великий закат.