Сказка о Дане

Мария Илюхова.

                СКАЗКА О ДАНЕ
Посвящается моим друзьям,
а так же Мике, его клипу на песню "Rain",
Лизе Джеррард и ее альбому "The Silver Tree"
и писателю Говарду Филипсу Лавкрафту,
за то, что он молодец.

Данаре Саранга Ранвейг была не простой девочкой. Дана – так ее звали родители и друзья, - была принцессой. Мало того! Принцессой она тоже была необычной. Ее отец, Владислав Рудгар, несомненно, был королем. А вот по поводу ее матери никто ничего конкретного не знал. Кроме Короля, разумеется. Просто однажды он ушел в долгий поход, полтора года о нем в Королевстве не было ни слуху, ни духу и только королева Стренч Руане, временами получая от него весточки тайной почтой, вздыхала, качала головой и грустнела день ото дня.
- Папа отогнал нехороших людей от границ нашего государства и чуть не потерял в бою левый глаз, но все закончилось хорошо, - рассказывала она своему пятилетнему сыну Владиславу Асваргу.
- Здорово! – отвечал Влад, - два глаза лучше, чем один! - и, размахивая деревянной саблей, начинал скакать по тронному залу, в красках разыгрывая кипучее сражение. В другой раз Королева  говорила:
- Папа плыл на корабле и угодил в страшный шторм, но спасся на шлюпке. Это письмо он прислал нам из портового города Найтхолта.
- Мам, а он скоро вернется? – спрашивал сын, забираясь к Королеве на колени и царапая ногтем пуговицу на ее платье.
- Пишет, что очень скоро, - обманывала королева Стренч и, чтобы отвлечь принца от «скользкой» темы, предлагала тайком пробраться на кухню и, в обход главного дворцового повара, стянуть оттуда несколько порций мороженого.
Но вот, в один прекрасный, и в то же время странный день король вернулся из похода, держа на руках маленький сверток из одеял, торжественно (хотя и немного виновато) вручил его своей Королеве и сказал:
- Это Данаре Саранга, моя дочь! Прошу, прими ее, воспитай достойно и не обижай.
Ее Величество Стренч Руане, а так же маленький принц Владислав Асварг склонились над  свертком и развернули одеяльца.
- Бе, рыжая! – тут же сказал маленький принц, надолго обозначив для общества свое отношение к своей младшей нечаянной сестренке.
- Рыжая – к счастью! – сказала мудрая Королева и понесла купать королевский подарок, а так же давать распоряжения по поводу кормилицы, няньки и оборудования детской.

Так и прижилась во дворце принцесса Дана. Росла она ребенком добрым, послушным и удивительно разумным. Радовала отца, умиляла мачеху и раздражала брата, который ни разу не был послушным, да и разум в лихой мальчишечьей голове приживаться не спешил. Нет, конечно, он не был глупым, просто довольно часто его действия опережали желание сесть и подумать наперед, чем нестись, сломя голову.
Ну что же, такое довольно часто бывает с мальчиками. 

Обычно маленьким принцам не всегда удается заводить друзей. Но принц Владислав Асварг тоже был не простым принцем. Равно как и его королевство Свартаррафт в котором он жил.  Стоящее на границе Реального и Магического миров, оно имело мощного союзника в лице другого королевства - Раджангара. С давних лет монархи этих государств дружили друг с другом, только изредка обременяя себя чопорными церемониями. Например, король Рудгар запросто мог поехать на охоту к своему другу, королю Блейзу, а супруга Блейза – Мирра могла придти к своей подруге королеве Стренч на чашку чая. Волшебные мосты и пограничные тропки  между двумя мирами давали свои преимущества в плане экономии времени и преодоления расстояний. Это довольно сложно объяснить, да мы и не будем.
Вернемся к принцу Владиславу. А точнее, к его другу Рэдфилду, сыну короля Блейза и наследнику прекрасной страны Раджангар. Вот уж к кому принц Влад имел самые, что ни на есть братские чувства!Разумеется – у них даже разницы в возрасте не было. Оба родились в один год, в один день, и сложно было представить двух мальчишек, более дружных, чем эти двое. А озорства, лихости и смекалки у них было отмеряно на десятерых.
Принцы были на четыре с половиной года старше принцессы Даны, и поначалу им просто было скучно возиться с маленькой девочкой. Конечно, они бы с удовольствием дружили с девчонкой своего возраста, вовлекая ее в мальчишеские забавы, но принцесса была слишком мала. А когда она доросла до игр – они из этих игр уже выросли. Но не это было самое обидное. Просто тихая рассудительная Дана не была создана для шумных игр. Ей не нравилось лазать по деревьям дворцового парка или бить стекла в розарии. Ей больше нравилось читать сказки в прохладной  библиотеке, погружаясь в мир приключений литературных героев, или копаться в своем маленьком садике, созданном для нее специально по распоряжению отца. Или заниматься с приставленными к ней мудрыми учителями. Хотя как знать, не начни мальчишки с самого начала подтрунивать над девчушкой, может, и не было бы у нее повода прятаться в библиотеке. Тем не менее, и Влад и Рэд окрестили Дану нудной заучкой и всякий раз при встрече старались задеть ее как можно обиднее.
- Эй, всезнайка-зазнайка! Сколько книжек сегодня прочитала! – говорил принц Рэдфилд, каждый раз видя Дану по приезду.
- Много будешь читать – окосеешь! – подхватывал принц Владислав, - Смотри, станешь некрасивой, тебя Рэд замуж не возьмет!
- А я ее и так не возьму! – обижался Рэдфилд.
- Родители сосватают и возьмешь! – подтрунивал над другом Влад.
В этот момент маленькая Дана начинала горько плакать и убегала к родителям – умолять не выдавать  ее замуж за противного мальчишку.
- Папочка, не надо! Не жени меня с Рэдиком! – рыдала принцесса, хватаясь ручонками за полу сюртука. Король подхватывал  дочку на руки, кружил по зале и приговаривал:
- Да ты у меня такая хорошая! Такая пригожая!... Так ведь и Рэдик тоже неплох…
Но дочь начинала плакать еще сильнее и тогда Королева забирала ее у супруга, и уносила падчерицу в другую комнату. Она знала, что Король в глубине сердца лелеет надежду породниться со своим другом, королем Блейзом. Она и сама была не против такой партии, но, чтобы успокоить падчерицу, говорила, гладя её по рыжим волосам:
- Что ты, Дана,  никто не собирается выдавать тебя за Рэда. Ты вырастешь, найдешь себе любимого человека по душе и по сердцу, и будете вы с ним жить-поживать, да добра наживать…   
Малышка успокаивалась, но все равно сжимала губы в ниточку:
- Я вообще замуж не пойду! Мальчишки глупые и противные! Зачем вообще жениться?
Королева смеялась - потом поговорим! – брала Дану за пухлую ручку и они вместе шли смотреть на золотых рыбок, плещущихся в парковом пруду.

***

Прошло время. Принцессе Данарэ исполнилось пятнадцать лет. Из маленькой конопатой девочки она превратилась в красивую девушку с умными синими глазами и тяжелыми золотисто-каштановыми косами. Она увлекалась науками и уже понемногу стала вникать в государственные дела, хотя читать сказки так и не перестала.
Но ее отношения со старшим братом и его верным другом, оставались неизменными.
- Ну почему она такая скучная?! – не раз восклицал Влад и театрально воздевал руки к небу, - Боги, за что вы мне послали сестру-«ботаника»?!
- А разве на тебе мало грешков! – смеялся Рэдфилд. К девятнадцати годам он, так же, как и Влад, вытянулся и окреп в плечах, а смоляные кудри и жгучий дерзкий взгляд  частенько снились по ночам молоденьким горничным. Если голубоглазый светловолосый Владислав был сыном холодного Месяца, то Рэдфилд, без сомнений, напоминал жаркое южное Солнце. Вместе они представляли гремучую смесь и были грозой девиц по обе стороны Пограничья, соединяющего два Королевства. Лишь принцесса Дана старалась не попадаться им на глаза, считая их ветреными повесами, с которыми не о чем перекинуться и двумя словами. Принцы же, в свою очередь, обожали подшучивать над ней по любому поводу.
- Эй, лисица! Дай за твой рыжий хвост дернуть! – кричал Рэдфилд, кружа на мотоцикле  вокруг Даны, которая осмелилась идти к оранжерее той аллеей, которая пролегала недалеко от  дворцового гаража. 
- Отстань от меня! – неумело отбивалась Дана и ойкала, когда Рэд все-таки дотягивался до ее кос.
 - Не трогай лучше, Рэд! – кричал другу Влад, - Еще подцепишь от нее занудство! Я ж этого не переживу!
И оба они, хохоча, срывались с места и уносились прочь на своих рычащих мотоциклах, колесить по дальним тропинкам парка.
Вы удивлены? Казалось бы – волшебные Королевства, молодые принцы и вдруг – мотоциклы. Почему не единороги? Ну, или, в крайнем случае, лошади?  Но вы же помните - Королевства у нас не простые, и принцы им под стать! Единорогов было не сыскать, а лошади уже много лет являлись лишь атрибутами официальных церемоний. На них ездили лишь ради развлечения, и только те, кому претил прогресс. К тому же из лошади, как ни старайся, не выжать сто пятьдесят лонгов в час.
Собственно из-за мотоциклов и произошла вся эта история.

Как-то утром, оседлавшие своих железных коней принцы, подстерегли Дану у Северной башни, или как её еще называли, Башни Большого Колодца. Здесь, в тени рябин, располагалась уютная лавочка, на которой Дана любила сидеть, поджав ноги и читать что-нибудь познавательное. Сегодня учитель географии господин Стэва подарил ей увлекательную книгу: «Тайны на море», о странных происшествиях, случившихся с кораблями в морях Содружества, о гиблых местах темных вод, о страшных чудовищах, бороздящих холодные морские глубины. Всё это очень интересовало принцессу. А все из-за одной истории. Однажды король Рудгар рассказывал, как взяв ее, маленькую, в столицу Королевства – Илектр, ему пришлось часть пути преодолеть на клипере с красивым названием «Леди Арролида».  Клипер попал в ужасную грозу, ни с того ни с сего появившуюся при ясном солнечном небе. Король утверждал, что во время шторма рядом с кораблем плавало какое-то огромное чудовище. И бывалый капитан, просоленная шкура, велел матросам высыпать за борт два бочонка молотого черного перца, после чего монстр исчез, а шторм начал стихать. Но «Леди Арролида» все равно была обречена. Её вынесло на рифы и она очень быстро утонула. Однако вся команда, равно как и они с отцом, сумели спастись – сутки плавали на шлюпках по утихшему морю, пока их не подобрала проплывающая мимо шхуна и не доставила в северный портовый город.
Рассказ об этом приключении невероятно волновал принцессу. Поэтому тема морских тайн была ей очень интересна. Дана с увлечением читала свою книгу, погружаясь в морские глубины вслед за пугающими существами. Она как раз читала о мистическом исчезновении фрегата «Королева Мей» и не успела вовремя «вынырнуть» из книжки - быстрые мотоциклы подкатили своих седоков вплотную к лавочке, отрезав Дане единственный путь к отступлению.
- Ух ты, ах ты! Лисица-сестрица! – в своей манере приветствовал Дану Рэдфилд, - Чего читаем?
И он выхватил из ее рук цветастую книгу.
- Верни, пожалуйста, - тихо, но со звенящим вызовом сказала Дана.
- Да ну ее, Рэд! Поехали! – позвал своего друга Влад. Ему уже давненько надоели эти игры. И где-то под ложечкой колола догадка, что может Рэдфилд изводит Дану уже не по тому, что не переваривает заучку, а потому, что симпатизирует милой девушке. Он просто не видит иного способа обратить на себя её внимание. Рэд, конечно, всячески отпирался, но Влад ему слабо верил. Ну, зачем, скажите, взрослому почти двадцатилетнему, уже пытавшемуся бриться, мужчине, приставать к маленькой пятнадцатилетней девчушке, вырывать у нее из рук книжки, дергать за косы и оборки платья?
Рэдфилд держал книгу у себя над головой и, смеясь, покачивал ею в воздухе. Невысокая Дана, пытаясь её достать, забралась на скамейку, протягивала руки, но не могла дотянуться до книжки. Она бессильно злилась, кричала: «Отдай!», хваталась пальцами за рукав куртки Рэда и, кажется, это еще больше веселило обидчика. Рэдфилд хохотал над ее тщетными попытками и свободной рукой щипал девчонку за бока. В глазах Даны блестели колючие слезинки. В конце концов, Рэд не нашел ничего умнее, как ухватиться за подол ее длинной юбки и дернуть вверх, заворачивая узорчатую ткань Дане почти на голову. К счастью, под юбкой обнаружился плотный подъюбник, красотой не уступавший самой юбке, но по факту для молодой девушки это было позором. Дана взвизгнула, попыталась вернуть юбку на место, запуталась в оборках и чуть не свалилась со скамейки, но тот же Рэдфилд её и удержал.
- Рэд, оставь! – прикрикнул Влад на друга, понимая, что игра перешла все дозволенные границы. Рэд может быть и сам почувствовал, что перегнул палку, но хорошую мину старался держать даже при самой плохой игре.
- Да все в порядке!, - сказал он и небрежно кинул книгу на скамейку, рядом с взлохмаченной, красной от стыда, плачущей Даной. Она плакала молча, стиснув зубы, её злило то, что слезы сами льются по щекам, она не хотела, чтобы парни видели её слабость, но сделать ничего не могла. Как нарочно, брошенная Рэдфилдом книжка упала на самый краешек скамейки, секунду «подумала» и свалилась в мох и мраморную крошку, пугающе хрустнув переплетом, страницами вниз.
Владу на мгновение стало жалко сестру. И даже захотелось надавать побратиму по шее. Но это потом. Не ругать же друга на глазах у разнюнившейся девчонки.
- Поехали! – сказал он и дал по газам. Мотоцикл изрыгнул черные облака смердящего дыма. Рэдфилд махнул рукой и ухмыльнулся:
- Не реви, дурочка! - бросил он небрежно. Выровнял мотоцикл, газанул, да так, что из-под колес полетели трава и каменная крошка, и умчался догонять Влада.
- Чтоб ты провалился!!! В Преисподнюю!!! На самое глубокое дно! Пусть сожрет тебя там самая Темная Тьма! И пусть никто не найдет там ни твоих костей, ни твоей душонки! – крикнула Дана ему в след. Крикнула от чистого сердца. Из самой глубины настрадавшейся, сгорающей от стыда и злости, души. И, наконец-то, зарыдала в голос.   


***

Принца Рэдфилда принесли ближе к вечеру – на носилках, бледного, с запекшейся кровью в волосах.  Как рассказывал непомнящий себя от горя Влад, они катались по берегу моря… точнее, по обрыву… да, он знает, что это было запрещено… но раньше-то все было хорошо. А потом Рэдфилд подъехал слишком близко к краю, где земля не была прочной. Случился оползень. По счастью, внизу на скале был широкий уступ, на который Рэд и упал вместе со своим мотоциклом, а не сгинул сразу в бурных морских волнах. Но машина продолжала работать. Мало того, что падая она прижала тело принца, раздробив ему правую ногу. Крутящиеся колеса потащили железного монстра по кругу, подминая плоть, пытаясь раскрошить череп, обжигая и сдирая кожу. В конце концов, уже теряя скорость, мотоцикл сполз с уступа и утонул в черных водах Холодного моря. А принц  Рэдфилд остался лежать на окровавленном камне.
 Его быстро и очень аккуратно доставили в дворцовый госпиталь. Добрых двадцать часов самые лучшие врачи королевства собирали принца по кусочкам – сшивали сосуды и ткани, составляли кости, бинтовали, гипсовали  и даже колдовали. И, в конце концов, они остались довольны своей работой. Только один, убеленный сединами врач неуверенно качал головой и разводил руками. Это был легендарный профессор медицины Тэвил Тэвле и он знал о человеческом мозге абсолютно все, знал лучше всех в Королевстве. Он сказал так:
- У принца Рэдфилда тяжелейшая травма головы. Жизни его сейчас ничего не угрожает – молодые кости и ткани быстро срастутся, ссадины и царапины заживут. Но сознание… сознание его сейчас далеко. Мы не в силах до него достучаться. Будем молиться и надеяться на лучшее.

    Когда принцесса Данарэ услышала, что произошло с ее заклятым недругом, то её измученная вечной травлей душа даже возрадовалась. «Так ему и надо», - подумала Дана. Больше он не будет доставать ее своими насмешками, задирать ей юбки и рвать ее книжки. Но когда она вместе с королевой пришла проведать больного, когда увидела его бледное лицо, когда заметила, как потемнели глаза его отца, короля Блейза, примчавшегося в Илектр сразу же, как только весть о трагедии улетела в Раджангар, сердце ее сжалось. Она ахнула от ужаса, и закрыла лицо руками, поняв, что натворила:
«Ведь это я прокляла его!» - думала Дана, - «Я пожелала, чтобы он провалился под землю и остался там, мучимый самыми страшными кошмарами, которые только можно вообразить. Что я наделала?!». И она беззвучно заплакала, спрятавшись за спину королевы Стренч.

Шло время – день, другой, третий. Вот целая неделя упала на дно Песочных Часов, медленная и тягучая, как капля дегтя. Принц Рэдфилд по прежнему спал, и не было конца его мертвому сну. Врачи категорически запретили перевозить его, поэтому в Королевстве всегда дежурил кто-то из его семьи – либо король Блейз, либо королева Мирра. Принц Влад тоже дежурил у постели друга, но сидел в изголовье с таким лицом, что королева Стренч не на шутку стала опасаться за рассудок сына, объявила, что ему нечего тут сидеть, преумножая печаль и каждое утро давала ему простые поручения на свежем воздухе. Так что Влад «отрабатывал» свое горе в саду или на конюшне, яростно размахивая метлой или скребком, безропотно получая лошадиными хвостами по лицу. Он тоже чувствовал вину за произошедшее и с радостью стерпел бы самую тяжелую и унизительную работу, лишь бы все закончилось хорошо.
Дану никто не прогонял из палаты. Она приходила каждый день, молча стояла в дверях и ужасалась тому, что совершила.
Уже на второй день после аварии, не выдержав мук совести, она рассказала мачехе о ссоре с Рэдфилдом, и о том, что она выкрикнула ему в спину. Королева погладила Дану по золотистым волосам и попробовала успокоить девушку. «Чтобы ты провалился? Разве так звучат настоящие проклятия?», - говорила она. Да на Совете министров еще и не такое услышать можно! Но Дану было не переубедить.



***
С момента страшной трагедии прошел месяц. Как-то ночью Дана, лежа в своей постели под бархатным балдахином, и никак не могла уснуть. Она думала о Принце Рэдфилде. Если честно, она теперь почти всегда думала о нем. Она корила себя за то, что произошло. Она не представляла, как можно так долго лежать без движения. Ведь если даже час полежишь на спине, то все тело будет ломить! Еще она вспоминала о том, что сегодня подслушала разговор двух медсестер. Они шептали, что надо бы перестать надеяться на чудо.
Но неужели нет никакой надежды? Маленькая принцесса уткнулась лицом в шелковую подушку и снова зашмыгала носом. Пусть! Пусть он снова дергает ее за косы, пусть щекочет, пусть топчет цветы и рвет книги. Пусть как раньше они ездят с братом на своих ужасных мотоциклах, но только чтобы живой!
Камин в её спальне почти догорел, но в комнате почему-то все никак не становилось темно. Дана прислушалась – ей показалось, что остывающие угольки потрескивают чересчур громко. Она повернула голову и увидела нечто странное – на задней стенке камина золотились какие-то линии, огоньки пробегали туда-сюда, обозначая небольшой прямоугольник, как будто дверь в стене. Возле нее порхал небольшой мотылек. И это почему-то удивило её больше всего. Не то, чтобы мотыльки были редкими гостями в покоях принцессы. Просто у этого с крылышек срывалась вуаль серебристой пыльцы. Так странно…
Дана выбралась из кровати и подошла к камину, протянула руку, чтобы лучше разглядеть мотылька и огоньки на испачканных копотью теплых кирпичах. Да, так и есть, дверь! Небольшая, но в самый раз, чтобы в нее могла пройти пятнадцатилетняя девица небольшого роста.
Чудеса!
Кто-то вздохнул сзади. Дана подскочила на месте, оглянулась… и увидела саму себя,  спящую на кровати, под балдахином.
«Ах, вот оно что!» - подумала принцесса, - «это все мне просто снится. Ну, тогда и нечего удивляться мотылькам и странным дверям, появляющимся в тех местах, где их быть не должно». Она потянулась через теплые угли и толкнула дверку. Кладка с шумом подалась вперед и вбок. Из дверного проема подуло прохладой, запахом влажной земли и прели. А серебристый мотылек влетел в дверной проем, словно только этого и ждал. Зовет за собой? Дана поежилась, было немного страшновато. Сон сном, но что ждет ее там, за дверью?  Она обулась и надела теплую вязаную кофту из мягкой овечьей шерсти. Подумала, и сняла с каминной полки длинный сафьяновый футляр, достала из него кинжал – серебряный, инкрустированный рубинами, он полагался ей для парадных церемоний. Больше никакого оружия в ее комнате не было и Дана сунула кортик в большой карман кофты. На всякий случай. А еще маленький фонарик. Пригнулась, перешагнула кучу золы и углей и, стараясь не испачкаться, шагнула в дверку.

***
Она очутилась в узком длинном коридоре с низким потолком. На каменных стенах блестела влага, а земляной пол холодил пятки, невзирая на ее теплые сапожки из валяной шерсти. Пол  шел с небольшим наклоном и уводил вниз. Откуда-то лился мягкий свет, но Дана не поняла, откуда - казалось, сами камни тихонько светились, словно приглашая ее прогуляться. Правда гулять было проблематично – из-за низкого потолка приходилось или идти внагибку или ползти на коленках. Мотылек, влетевший в туннель и поманивший Дану за собой, исчез. Его серебристого мерцания нигде не было видно и Дана из-за этого немножко расстроилась.
Метров через двести коридор начал расширяться и передвигаться стало легче. А еще через какое-то время Дана почувствовала, что туннель загибается вправо. Стало темно. Дана включила свой карманный фонарик, но почему-то светлее от него не стало.
Тоннель закончился неожиданно - занавесью из плюща. Дана осторожно раздвинула его ветви и выглянула наружу. 
Определенно это был лес. Лес под темными каменными небесами. Воздух в нем стоял тяжелый, пряный, напоенный ароматами ночных цветов. Дана выбралась из спутанных ветвей плюща и обнаружила, что вышла из дупла огромного дерева, оплетенного ветвями растений и нитями воздушных корней. Неподвижно было дерево, как и все остальные деревья в этом странном лесу. Не пели птицы, не шумела листва, лишь где-то тихо-тихо журчала вода. На этот звук Дана и пошла, так же беззвучно ступая по темной ржавой траве.
Ручеек брал свое начало в пасти огромной каменной жабы. Вода выливалась из ее приоткрытого рта и убегала через бронзовую листву прочь от своей окаменелой «родительницы». Когда Дана, вслед за ручейком, проходила мимо жабы, ей показалось, что та мигнула своими большими гранитными глазами.
Как выяснилось, каменных жаб тут было предостаточно. Они «сидели» на расстоянии не более 20 шагов друг от друга, но только одна из них была водоносной.
«Похоже, тут когда-то было болото», - подумала Дана. Жабы ей не понравились. Было в них что-то зловещее, и принцесса постаралась обходить их стороной. Хотя, казалось бы – чего ей бояться во сне?
Ручеек вился среди  травы и уводил ее дальше вглубь каменного леса. Дана пригляделась – впереди меж деревьев белело что-то непонятное. Она осторожно, прячась за стволами деревьев, подошла ближе. И застыла, открыв рот.
В широком проеме между тремя растущими рядом деревьями были растянуты полотнища каких-то серых тряпок. Концами они крепились к стволам деревьев, свивались в середине и образовывали объемный клубок тряпья, больше всего похожий на причудливое гнездо какой-нибудь огромной птицы. Дана даже разглядела, где у этого гнезда может располагаться вход, затянутый тонкой марлей. Тряпичный шар висел от земли на такой высоте, что Дана, подпрыгнув, могла схватиться за него руками.
Разумеется, хвататься она за него не собиралась. Но любопытство брало над ней верх. Ей вдруг показалось, что этот шар из серой, траченной временем ткани заключает в себе что-то очень важное. Так бывает во снах – когда ты точно знаешь, что таит в себе предмет. Дана огляделась – если бы ей удалось вскарабкаться на одно из этих деревьев то, наверное, она смогла бы заглянуть в это гнездо!
Девушка осмотрела деревья и выбрала из них самое ветвистое. Ухватилась за нижнюю ветку, подтянулась. Попеняла себе на то, что мало времени уделяет физкультуре. Однако ветку все же покорила. Дерево даже не шелохнулось от ее толчков, и тряпичный шар тоже оставался без движения. Следующая ветка далась ей проще. А взобравшись на третью Дана решила, что достаточно лезть вверх и попыталась заглянуть внутрь матерчатого свитка. Тщетно. Тонкая ткань не давала увидеть ей то, что скрывалось внутри. Дана поползла по тонкой ветке как можно ближе к гнезду, дотянулась до марли руками, раздвинула пальцем редкие нити. Вспомнив про нож, попыталась достать его из кармана кофты, но тут…
УУУФФУ!
… по лесу пронесся звук, похожий на крик какой-то ночной птицы. Дана вздрогнула от неожиданности и страха и почувствовала, что теряет равновесие. Она и правда начала валиться назад. Тоненько пискнув, принцесса схватилась за ткань гнезда, повисла, раскачивая его из стороны в сторону, марля под ее руками затрещала, открывая проем. Чтобы не упасть вниз, Дана подтянулась и ввалилась внутрь этого клубка тряпок, лицом в пыльную ветошь, выдохнула, встала на четвереньки, чтобы оглядеться.
И остолбенела, не в силах вымолвить ни слова, не в силах пошевелиться, чтобы наваждение не исчезло.
Внутри грязного-белого кома тряпья, как внутри бутона гигантского хищного растения лежал Принц Рэдфилд.             
***

- Рэээд?…
Принц не пошевелился. Дана осторожно подползла к нему, чувствуя, как нещадно раскачивает она гнездо:
- Рэд, – позвала  она его чуть  громче. Глаза Рэдфилда были закрыты, дыхание оставалось тихим и ровным. Темные кудри, разметавшиеся по тряпью резко контрастировали с бледностью его лица.
«Даже во сне он спит» - подумала она немного раздраженно. Протянула руку и дотронулась до его лба. Теплый.
И тут, словно бы от ее прикосновения, принц Рэдфилд открыл глаза. Посмотрел на нее спокойно и с легким интересом, словно вспоминая что-то. Наконец искра узнавания вспыхнула в глубине его темных глаз.
- Ааа, лисица-сестрица… - сказал он чуть хрипло, чуть лениво. Совершенно спокойно, будто не лежал в коконе ветоши в центре каменного леса под горой.
- Рэдфилд!
Дана почувствовала, как из ее глаз потекли слезы. Живой. Разговаривает. Но, как же все это странно!
- Рэд, что ты здесь делаешь? Что это за место?
- Я не знаю….
Он попытался повернуться к ней и только тут принцесса заметила, – его тело словно бы утопало в материи, врастало внутрь кокона. На поверхности оставались только его голова, плечи и левая рука. При попытке принца повернуться на бок, гнездо мелко задрожало, будто паук на потревоженной паутине. Дана не поверила своим глазам, когда увидела, что ленты, опоясывающие грудь Рэдфилда чуть заметно стянулись, сдерживая пленника.
На Дану накатил такой ужас, какого она никогда не ощущала!
Она поняла, что гнездо живое.
«Мы словно внутри огромного желудка», - подумала Дана. – «И он медленно переваривает Рэда…». Скорее всего, так оно и было - одна из лент уже пыталась виться и вокруг ее запястья. Дана брезгливо отдернула руку и лента начала слепо тыкаться в тряпки, пытаясь найти свою пропажу.
А Рэдфилд, словно не чувствуя опасности, улыбнулся ей:
- Знаешь, я бы с радостью обнял тебя сейчас, но как видишь – не получится.
- Рэд, тебе надо отсюда выбираться!
Принцесса схватилась руками за ленты на его груди, дернула. Раздался легкий треск, гнездо завибрировало, но материя не поддалась. У нее же есть кинжал! Дана судорожно выхватила его из кармана, скинула ножны, попыталась резать полосы ткани, но нож повел себя очень странно. Всегда остро отточенный, он тупо тыкался в тряпки, проминал их, но не резал. Он, конечно, хоть и был парадный и сделанный из серебра, но с тонкой тканью должен был справиться наверняка. Да не тут-то было! Дана пробовала снова и снова, чувствуя, что ее накрывает паника. А когда она поняла, что нож гнется, как резиновый, то чуть не завыла от бессильной злости.
- Не старайся, - сказал ей Рэд спокойно, еще пребывая в своем сомнамбулическом состоянии, - этот нож ненастоящий. Он ничего не сможет сделать здесь.
Гнездо уже вовсю ходило ходуном.
Дана откинула в сторону никчемный клинок и начала тянуть Рэдфилда за рукав с такой силой, на которую только была способна, даже пуговицу оторвала от его манжеты:
- Это ты перестал стараться! – закричала она, - Лежишь тут уже месяц! Ты сдался! Начни бороться! Иначе тебя сожрут!
Вдруг снаружи донесся все тот же звук, словно гигантская сова пролетела над Каменным Лесом.
Уффу! Уффу!
И словно бы напуганные этим криком затявкали существа, неразличимые во тьме, за деревьями, заперекрикивались по лесу.
И замолкли…
«Подкрадываются», – подумала Дана.
Она  замерла, не чувствуя ни рук ни ног от страха. 
-  Что это?
Принц лежал, спеленутый живыми бело-грязными лентами, и смотрел  перед собой широко распахнутыми глазами.
- Это ничего… Это он идёт, - сказал он спокойно. А потом зажмурил глаза и хрипло закричал:
- БЕГИ!!!
Дана вздрогнула, отпрянула, попыталась закрыться от этого крика руками, почувствовала, что валится куда-то назад, увидела перед глазами какие-то вспышки, вскрикнула… и открыла глаза.
Она лежала в своей постели, под бархатным балдахином и дышала так, как будто только что бежала, быстро и долго. В окна лился розовый свет рассветного солнца. Дана поднесла к лицу свои руки… свои измазанные сажей руки.
В одной из них она крепко сжимала круглую, бронзовую пуговицу, оторванную с манжета Принца Рэдфилда. 

***
Ночное происшествие никак не укладывалось у Даны в голове. Она вполне могла бы посчитать все случившееся очень ярким сном, но полукруглая бронзовая пуговица никак не хотела таять в рассветной дымке и по-прежнему холодила ладони. А это значило, что сознание Принца Рэдфилда действительно застряло в каком-то странном месте, внутри гигантского тряпичного «желудка», под стражей невиданных существ и каменных жаб. А ей не хватило сил и времени вытащить его оттуда.
Встав с постели, первым делом Дана проверила заднюю стенку камина и убедилась, что никакой двери там нет. И быть не может! Наспех одевшись и проигнорировав завтрак, она побежала в больничное крыло, смотреть на больного принца. Поинтересовалась его состоянием у дежурной медсестры, и не услышала ничего нового. В его палате никого не было и Дана осмелилась постоять рядом с его койкой. Он лежал бледный, черные кудри его, еще недавно бившиеся по ветру, теперь были зачесаны назад. Это придавало лицу принца серьезность и какую-то спокойную покорность. Дана оглядела палату. На столике и подоконнике кучились принесенные доброжелателями бумажные фонарики в виде маленьких аккуратных домиков с прорезными окошечками, с «холодными» свечами внутри – такая свеча горела без тепла, давая негорючее сияние и, выгорев, исчезала без следа. Добрая традиция жителей ее королевства – дарить такие фонарики заболевшим детям. Сейчас они, разумеется, уже не светили, а просто стояли, смотря на принца черными глазницами окон. Дана вздрогнула, как от лютого холода.      
«Неужели это мои слова занесли его в такие дали?» - думала она, глядя на безмятежное, осунувшееся  лицо принца, - «Или же я все же ни при чем, а Рэдфилд просто попал в плен к странным существам и вытащить его теперь нет никакой возможности… Как же так?!».
А еще она думала о том, что если это и правда был не совсем сон, то она бесповоротно упустила шанс вызволить Рэда из того ужасного места, ведь сны редко когда повторяются, а не-совсем-сны вообще не поддаются никакому прогнозированию.



***
Но она ошибалась!
Следующей же ночь она точно так же проснулась от потрескивания остывшего камина и увидела открытую дверь в подземный тоннель. Ни секунды не раздумывая, она вскочила с кровати, и, не забыв прихватить кинжал (который поутру нетронутый обнаружился на каминной полке в футляре), нырнула в земляной лаз очертя голову. На этот раз она решила действовать быстро, ведь если ей и отпущено какое-то определенное время во сне, то не стоит тратить его впустую.
Выбравшись из дупла дерева, она быстро и бесшумно пошагала по Каменному миру, игнорируя булькающие статуи лягушек, ища между деревьями знакомый тряпичный кокон.
Вон он, белеет в нескольких метрах над землей! Но что-то здесь было не так. Словно тьма была гуще над ним. Словно копошилось что-то в высоте. Издавало мерный жужжащий звук.
О, нет! 
Когда Принцесса поняла, что возникло перед ней, то задохнулась от ужаса, упала на ржавый мох и отползла за дерево. Тряпичный кокон находился всего в каких-то тридцати метрах от нее. Он стал как будто больше, объемнее. А сверху на нем восседал огромный бронзовый паук и проверял, насколько надежны стены и крепления ловушки. Членистые ноги паука на ощупь выискивали изъяны кокона, которые затем штопались нитью из толстого паучьего брюха. В тишине Каменного леса раздавалось мерное жужжание и Дана подумала, что паук, на самом деле не живой, а сделан из металла. Приглядевшись, она убедилась, что права -  его ноги двигались за счет поршней, шестерён и тросов – отчего и получался этот жужжащий звук.
Минуты шли. Паук занимался своей работой. Кокон становился все толще. Дана ждала. Она понимала, что время безвозвратно уходит, но ничего не могла поделать. Страх сменялся досадой.  Но вот, наконец, механический монстр закончил свою работу, не спеша спустился на землю и ловко пошел, переставляя свои страшные ноги, в сторону дерева, за которым пряталась Дана. Душа у нее скатилась в пятки, она изо всех сил прижалась к холодному стволу и перестала дышать.
Механический монстр свистя своими колесами и скрежеща металлическими пластинами прошагал мимо нее и скрылся в глубине леса. Дана выждала, когда жужжащий звук растворится под каменным небосводом и, озираясь, побежала к кокону.
Мерзкий паук накрепко заштопал прореху, оставленную ею после вчерашнего визита. Но зато, основательно потоптавшись на коконе, тяжелая машина растянула крепежные полотна, и теперь гнездо висело гораздо ниже, чем вчера. Дана даже смогла дотянуться до его дна не вставая на цыпочки.
- Рэдфилд. – позвала она негромко, если честно, не надеясь на отклик.
Но он ответил. Сквозь толщу кокона послышалось глухое:
- Дана! Это ты?
Она задохнулась от радости:
- Рэд! Да! Это я!
- Я знал, что ты вернешься!
Дана почувствовала себя польщенной, но тут же одернула себя. «Знал он!... Я сама не знала, что смогу вернуться, а он, видите ли, знал…», подумала она, но в слух сказала:
- Надо попробовать вытащить тебя оттуда.
- Я рву материю изнутри и продвигаюсь вниз,  - ответил Рэд, - если ты поможешь мне снаружи, то будет быстрее.
Дана достала нож и начала им ковырять днище кокона, но клинок  повел себя так же предательски, как и вчера, гнулся и ничего не резал. Толку от него было не больше, чем от резиновой грелки.
- У меня есть нож, но он, почему-то ничего не режет, - сказала Дана после минуты мучений. Рэдфилд спросил странное:
- Ты принесла его с собой из реальности? Или взяла уже во сне?
Дана задумалась. Она вдруг вспомнила, что вчера бросила его внутри тряпичного гнезда, а сегодня он снова, как ни в чем не бывало, оказался на каминной полке.
- Эээ… кажется, он снова появился во сне… но какая разница?
- Большая. Но нет времени объяснять. Помогай!
И Дана с остервенением принялась рвать бело-серые слои лоскутов, полагаясь только на силу своих пальцев и ногтей.
Через некоторое время она увидела, как в проделанном ей отверстии шевелится материя. Рэдфилд пробивался наружу изнутри. Еще слой, и еще, и еще. И вот в образовавшемся проеме показалась его голова в обрамлении темных кудрей. Выглядел он ужасно, по бледному лицу шли пунцовые пятна, но в глазах его снова прыгали бесенята, которые раньше так пугали Дану.
- Там воздуха вообще нет, - сказал он и начал  растягивать прореху в ткани. Дана посмотрела по сторонам – нет ли движения в глубине леса? Ей казалось, что они двигаются, говорят и даже дышат очень шумно. И неизвестно, чье внимание они могут привлечь.
Наконец Рэдфилд спрыгнул на землю. И чуть не завалился на бок, но Дана быстро поднырнула под его руку, давая опереться на свое плечо. Она чувствовала, как у него дрожат мышцы. «Он так долго лежал без движения, не мудрено, что теперь надо заново учиться ходить» - подумала она.
- Когда ты вчера ушла, я понял, что не хочу больше спать, - рассказывал Рэд, - до этого ведь только и делал, что спал. Ничего больше не хотелось. А тут чувствую – все, не лезет в меня больше. Начал выпутываться из тряпок. А они как приросли ко мне. Некоторые прямо как пластырь…. Я видимо сильно кокон раскачал. И тогда паук пришел штопать его….
- Очень уж не хотят тебя отсюда выпускать – рассеяно произнесла Дана. Она чувствовала, что надо скорее убираться восвояси, но как быстро они смогут это сделать?
Она потянула его за собой. По началу было тяжело – Дана чувствовала, как сильно опирается на ее плечо принц, но скоро стало полегче – то ли Рэдфилд приходил в форму, то ли старался не обременять её. Так или иначе, они ускорились почти до бега. И тут же затявкало в траве, замелькали за деревьями неясные тени, заквакали и засочились зеленоватой водой каменные жабы. Зачавкало под ногами. Войлочные сапожки Даны сразу набрали влагу и стали просто неподъемными – девушка скинула их двумя движениями, и тут же поскользнулась, увязла в грязи босыми ногами.  Легкие туфли Рэдфилда так же скользили и утопали в мокрой ржавой земле. А преследователи – или правильнее было бы сказать, загонщики – окружали их, хотя так и не показывались из-за деревьев.
Но вот впереди возникло увитое рыжим плющом дерево! Еще немножко и спасение! Дана яростно выдирала вязнущие по щиколотку ноги из бурой холодной жижи, воздух разрывал легкие и сипло срывался с губ. Свист и лай позади подгонял беглецов, не давал и секунды передышки. Скорее! Скорее! Всем телом они грянули о дерево и охнули  одновременно – не было спасительного прохода, за занавесью плюща бронзовела бугристая кора. Дана начала судорожно озираться – может она перепутала, заблудилась, может это не то дерево?! Да нет же! Больше таких тут нет!
Лающее хихиканье раздалось из-за деревьев. Их преследователям больше не нужно было бежать, они остановились, окружив свою добычу плотным кольцом, выглядывали из-за стволов, шептались. Юноша и девушка встали спина к спине, затравлено озираясь сцепили руки. Куда теперь? Что дальше?
А дальше случилось страшное. Словно звуковая волна прокатилась по лесу, заставив замолчать тварей-загонщиков, заткнуть кваканье каменных жаб, закружив рыжие опавшие листья в подлеске. И свет будто начал тускнеть. И под каменным сводом зазвучал глухой низкий голос. Дана как будто слышала его не ушами, а диафрагмой, кожей, кровью, черепной коробкой.
- Глупенькая маленькая девочка, не имеющая власти в своих собственных снах! Я рад тебя видеть снова, ты выросла и повзрослела с нашей последней встречи. Что ты задумала? Ведь ты сама отдала мне на съедение прекрасного принца, потомка моего злейшего врага, а теперь решила забрать подарок? Не выйдет! Как бы ты ни старалась, любая твоя попытка будет оканчиваться поражением. Это говорю тебе я – Устан Катур! Возвращайся туда, откуда взялась. А придешь снова – пеняй на себя!
Дунуло холодным ветром, запорошило землей глаза и рот, трепало волосы.  Стремительно темнело.
- Рэд, держи меня крепче! – только успела крикнуть обезумевшая от страха Дана, но в это мгновение их с принцем дернуло в стороны. Она почувствовала, как их пальцы расцепились, закричала и… села на кровати! В своей комнате. За окном золотым бутоном распускался рассвет, а она, ошалелая и напуганная барахталась, запутавшись в одеялах и хватала ртом воздух. В волосах ее шелестели сухие листья, а босые ноги были вымазаны засохшей, потрескавшейся рыжей грязью.


***

Ах, как она ревела в то утро! Белугой, громко! Крича черные ругательства, размазывая злые слезы по щекам. Колотила подушки и яростно рвала тонкие простыни. На звук её истерики в комнату попыталась было войти служанка и Дана сделала то чего не делала никогда в жизни – запустила в дверь книгой. Служанка, ойкнув, поспешила убраться восвояси.
Принцесса не могла поверить – все пошло крахом! А ведь спасение было так близко! Не смогла! Не сумела! Что ей теперь делать дальше?! 
В дверь деликатно постучали. Без всякой учтивости Дана крикнула:
- Кто еще?!
- Данаре, это я, - узнала она голос своей мачехи, - могу я войти?
О! Уже доложили о поведении Принцессы!
В королеву книжкой не запустишь.
Девушка быстро вытерла глаза ладонями, спрятала испачканные ноги под одеялом и сказала:
- Да. Можно.
Королева вошла осторожно, будто в клетку к милому, но голодному зверю.
- Дорогая, у тебя все в порядке?
Дана повесила голову. По ней итак было понятно, что всё далеко не в порядке, так какой смысл врать. Вот только рассказать она ничего не могла. Не знала она, как толком объяснить все происходящее. Даже себе.
Она лишь пробубнила под нос:
- Ничего… это просто плохой сон….
Королева Стренч вытащила у нее из волос сухой коричневый листочек.
- Ты уверена, что это ПРОСТО плохой сон?
Дана замычала, схватила себя за голову и слова как-то сами начали выталкиваться из её горла наружу:
- Нет, не уверена! Я просто не знаю, что думать! Мне снится… один сон… там все так реально! И жутко! Но мне надо… Рэ… ммм… один человек… нуждается в помощи…. А я не знаю…. Я боюсь! Я пытаюсь, но ничего не получается!
И она спрятала лицо в ладонях.
- Приведи себя в порядок, - велела Королева, - И пойдем со мной. Думаю, я знаю, кто может тебе помочь.
Семеня вслед за мачехой по коридорам замка, принцесса Данарэ не понимала абсолютно ничего. Она чувствовала, что выплакавшись, потеряла возможность мыслить и тупо шла за королевой,  лишь смотрела себе под ноги. Только когда королева Стренч открыла перед ней дверь больничного бокса и мягко втолкнула в палату к принцу Рэдфилду, сознание ее прояснилось и обрело четкость мыслей.
Как всегда на своем посту возле постели сына и наследника сидел в глубоком кресле король Раджангара, господин Блейз, собственной персоной и читал своему спящему сыну «Сказки тысячи и одной ночи».  Ну, конечно! У кого еще, как ни у него, Рыцаря солнца, Хранителя чудесного тайного места под названием Кузница снов, где плетут полотна сновидений таинственные анвары, спрашивать о том, что с ней произошло!   
Король Блейз повернулся к ней, удивленно улыбнулся и отложил книгу.
- Здравствуйте, Ваше величество! - вежливо произнесла Дана. Если честно, она несколько робела перед этим человеком. Настолько не похож он был на ее отца и брата, сынов Северных земель, этот черноволосый король жаркой страны Раджангар, что вызывал у нее смущение пополам с любопытством и страх пополам с обычным женским кокетством. Дана знала, каким он бывает и в часы веселья и в минуты ярости, знала, как ярко блестят его чайные глаза и раздуваются ноздри тонкого точеного носа. Но сейчас глаза его были тусклы, под ними залегли темные тени, а черная, ухоженная бородка ярко вычерчивалась на осунувшемся лице. Так сильно он переживал из-за болезни своего сына и наследника, что сам всё больше становился похож на больного.
- Здравствуй, Данарэ, - ответил он ей на приветствие, - а я читаю Рэду сказки, как когда-то в его детстве…. Он любил…. Ты что-то хотела?
Он указал ей на пустующее кресло, стоящее по левую руку от своего. Дана села на краешек сидения, как это полагалось по этикету. Заинтересованным взглядом ярого книголюба посмотрела на книгу в руках короля – прекрасная, хоть и старая уже, в дорогой обложке и наверняка с чудесными иллюстрациями. На обложке золотились слова «Третий том».
Нет, не будет она ему рассказывать все, что с ней произошло! Не станет говорить, в каком ужасном месте заточен его сын. Но что спросить у него она уже знает!
- Ваше величество, господин Блейз…, возможно мой вопрос покажется вам странным, но мне интересно и, думаю, это по вашей части… то есть, вы, возможно, что-то слышали… - она поняла, что начинает глупо мямлить и выпалила сходу: - Вы знаете, кто  такой Устан Катур?!

***
Давным-давно в мир проникло Зло. Оно вышло из глубин Океана, омывавшего Солнечный Материк, прокралось вглубь раскаленной Пустыни, черными каплями просочилось сквозь песок, туда, где сияла золотой пылью Кузница снов. Его целью были человеческие сновидения, создававшиеся там умелыми мастерами. Попадая на полотно любого сна, Зло прорастало в его драгоценных нитях, будто черная плесень, сжирающая белоснежную хлопковую ткань. И горе было тому человеку, который получал такой сон. В один, несомненно, страшный момент он засыпал и не просыпался. Но не умирал, застревая в промежутке между жизнью и смертью. А Зло, выбравшееся из самой черной глубины Океана, навевало на свою жертву такие страшные мороки, что были сравни только жутким светящимся глубоководным рыбам. Оно выматывало свою жертву ужасом, выпивало до капли, поедало его душу и оставляло в полнейшей темноте и холоде.
Древнее Зло называлось Устан Катур.
Тогда Рыцарь Солнца, предшественник короля Раджангара, древний Хранитель Кузницы снов объявил войну Устан Катуру. Он уничтожил его корни, метастазами расползающиеся по Миру, высушил черную кровь, выжег его мельчайшие споры. Зло было сломлено, оно бежало к Океану, чтобы укрыться от карающего гнева Хранителя, но ему не дали уйти и растоптали копытами сильных коней. Чтобы не было о нём слышно, чтобы не видели его люди вовеки веков, чтобы всё, что сидит в глубине холодных темных  вод Океана оставалось в Океане.
 
***

Король Блейз удивленно поднял брови и медленно, растягивая слова, проговорил:
- Где ты слышала про Устан Катура, Дана?
- Я прочитала о нем в одной книге, - не задумываясь выпалила Принцесса и решила добавить правдоподобных деталей, - мне учитель дал. О природе сна. И там сноска была. Ну, я заинтересовалась, а нигде больше про это нет... ну я... вот… это академический… вопрос…
Она почувствовала, как от вранья начинают гореть уши. Хорошо, что их не видно под волосами.
Дана не знала, поверил ли ей король Блейз и очень боялась, что он попросит принести ему эту книгу. Но он не попросил. Отложил «Сказки Тысячи и одной ночи», провел рукой по аккуратной бородке. И, наконец, сказал:
- Устан Катур – это что-то вроде паразита. Он находит ослабленные болезнями или горем тела, проникает в них и живет там, питаясь остатками жизненной силы, не давая своей жертве умереть. И лишь потом убивает её. Это так… в общих чертах.
Дана всеми силами старалась не показать, как она напугана этим ответом. Она уже хотела воскликнуть: «Как его уничтожить?!», но поняла, что это окончательно выдаст ее. Девушка снова начала изворачиваться:
- Ууу, если он такой вредный, с ним ведь как-то борются?
К ее огорчению король Блейз только развел руками:
- Разумеется, способ был, но я его не знаю. Да и без надобности он. Эту тварь истребили давным-давно, за много сотен лет до моего рождения. Возможно дома, в архивах и описаны такие случаи, но…. И  все-таки… по какой причине ты этим интересуешься?
- Тогда у меня еще один вопрос, тоже чисто академический – словно не слыша вопроса короля спросила Дана. – Возможно ли пронести в сон реальные предметы?

***
Дана была разозлена. Страх, конечно в ней тоже присутствовал, он периодически всплывал в ее душе, стоило подумать о грядущем и тогда у неё даже живот сводило. Но злости в ней сидело больше. Дана была довольна. Страх парализует, а злость – это эмоция действия. Если сильно разозлиться, можно и врага на кусочки одними пальцами разорвать. Поэтому принцесса доводила себя до иступленной ярости как могла.
- Ищет оно, видите ли, ослабленные тела! А я вот не согласна! Прекрасного принца ему подавай! Закуси старой подошвой от рваного ботинка! Это я-то не имею власти над своими снами?! А вот посмотрим!
Она потихоньку вырабатывала план и набиралась решимости ему следовать. Лишь бы ей снова оказаться в том мире, лишь бы ее пропустили! И она была уверена – третьего раза ей не миновать. В сказках всегда все по три раза приходится делать, а раз это мало похоже на реальность, значит, она и будет считать всё сказкой.
Вот, кстати, интересный вопрос – кто в чьем сне находится? По сути, Рэдфилд пребывал в своем сомнамбулическом состоянии именно из-за того, что во сне его пожирает древний паразит. Но сон про это снится как раз Дане. Или, возможно, Устан Катур проник и в ее сон тоже. Её душевная рана, вызванная чувством вины, ничуть не меньше, а возможно и больше ран, нанесенных Рэдфилду.  Кто знает, может очень скоро Дана, так же потеряв сознание, упадет на ровном месте и не придет в себя?
Есть еще такой вариант: – прокляв Рэдфилда, она накрепко связала себя с его сном. Как там эта тварь говорила? «Ведь ты сама отдала мне на съедение прекрасного принца…». Да, всё указывает на то, что её проклятие всё-таки сработало. Не зря она себя так корила за черные слова.
Но было что-то в словах чудовища непонятое и настораживающее, легонько царапающее мысли Даны. Порой бывает сложно понять такие вещи, но на уровне подсознания они выплывают, лишая покоя. Как же он там говорил? «Я рад тебя видеть снова, ты выросла и повзрослела с нашей последней встречи». Вот оно! Устан Катур знал её и раньше! Но откуда?
Принцесса сидела в своей спальне на кровати, поверх покрывала и в одежде. Рядом с ней покоилась большая сумка из плотной серой ткани, на длинном кожаном ремне. В сумке лежало довольно много вещей – круглый масляный фонарь, с автоматическим поджигом, небольшое плоское зеркальце, серебряная зажигалка, которой отец, изредка балуясь табаком, разжигал длинные тонкие сигары. Мешочек с десятком золотых монет, портняжные ножницы, костяной гребень, блокнот с карандашом. Повинуясь какому-то смутному, почти забытому воспоминанию или может чутью, Дана спустилась в Королевскую кухню и взяла у кухарок крупную перечницу с черным молотым перцем. Она аккуратно положила её в узкий карман сумки, чтобы перец не просыпался, и осталась очень довольна своим арсеналом. Дана не знала, что ей может понадобиться, но надеялась, что не прихватила и лишнего. Парадному ножу она уже не доверяла. Маленький многофункциональный складной нож  с аккуратной  кнопкой для быстрого выброса лезвия лежал в кармане её мягких, свободных брюк.
Король Блейз научил её, как пронести вещи из реальности в сон и Дана очень надеялась, что у нее получится. Нужно держать эту вещь в руках или на теле, думать про неё и засыпая прошептать заклинание.
Не полагаясь на свою память в такой напряженный момент, заклинание она переписала на бумажку и тоже держала перед собой. Она сильно сомневалась, что ей вообще удастся заснуть, но периодически читала иноземные слова, звучащие в темноте спальни зловеще и таинственно:
- Эндер гарх урвон тхарики. Рейлор, рейлан. Чарк крежид.
Она всё повторяла и повторяла заклинание, ломая язык незнакомыми и такими неудобными сочетаниями букв словами, надеясь, что всё делает правильно.
Сна не было ни в одном глазу.
«А может мне это только кажется», -  вдруг подумала Дана. - «Что если я давно уже сплю, но вижу сон о том, что продолжаю сидеть на кровати, прижимать к себе старую сумку и читать заклинание»?
Ей нужен был знак. И он, как это ни странно, появился. Под потолком ее комнаты вновь запорхал крупный мотылек.
- Вот оно! – воскликнула Дана и сорвалась с кровати, по пути перекидывая длинную лямку сумки через плечо. Подбежала к остывшему камину: - Ну же!
Ни огоньков, ни щели, ни дверцы. Ничего.
Дана в отчаянии пошарила по задней стенке камина, пачкая ладони о закопчённые кирпичи. Нет, нет, нет! Так нельзя! Должен быть третий раз!
Она расшвыряла золу и теплые головешки, пнула неподдающуюся стену. Оглянулась, схватила в руки кочергу и уже замахнулась в желании расколотить и вынести по камушку весь этот чертов камин. И тут мимо ее лица опять пролетел мотылек. Подумал-подумал  да и сел на занесенную для удара кочергу. Принцесса медленно опустила свое грозное оружие, уставилась на мотылька как на наглого пса, утащившего с её тарелки утиную ножку.
- Опять ты? – спросила она у ночной бабочки: - Ну, и что дальше?
Та посидела пару секунд, переступила своими мохнатыми лапками по холодному металлу и вновь поднялась в воздух. Долетела до кровати, спланировала вниз и пропала под искусно вышитым подзором простыни.
Дана подбежала к своей кровати, мягко шлепнулась перед ней на колени, отдернула подзор. Из-под кровати шло легкое, чуть заметное свечение. Принцесса в два счета поскидывала со своего царственного ложа подушки и одеяла, пинками отправила на пол полдюжины тюфяков, с трудом сдвинула довольно тяжелый матрас, открывая остов кровати. Добротный и резной, он все равно был неподъемный. Но Дана решила – раз ей это снится, значит, и играть всё должно по её правилам! Она поднатужилась и сдвинула массивную кровать на добрых три метра, царапая витыми ножками «застонавший» пол.
Мотылька и след простыл. На дорогом паркете обозначился прямоугольник люка с большим железным кольцом посередине. Из щелей шел неверный бледный сине-зеленый свет. Значит, вот так сейчас выглядит проход в её сон? Что ж, отлично! И не важно, что под её комнатой – это она хорошо знает, – покои одного из министров. Вряд ли этот люк приведет её на нижний этаж.
Дана взялась за очень холодное кольцо, напряглась, дернула. О-хо-хо, не надорваться бы….  Крышка люка нехотя, с коротким визгом поднялась, Дана вытащила её из пазов, качнула, грохнула на пол и оттолкала ногами в сторону...
Она опустилась перед люком на колени.
Вниз уходили каменные ступени, тянуло холодом и запахом морских водорослей.
Данаре  прислушалась к своим внутренним ощущениям. Страх был в ней. Глубоко запрятанный до этого момента под слоем злости и решимости, сейчас он уверенно вылезал из своих глубин, во всю помогая себе липкими щупальцами. Первые две ночи принцессу вело любопытство, она не знала, что её ждет там, в призрачном мире. Но сейчас её просто сковывало ужасом. Она почувствовала, что еще немного, и она со всех ног побежит из своей комнаты вон, будить охрану и слуг. Ибо вообще, как в раннем детстве – в спальню отца и мачехи, под пухлые одеяла, чтобы лечь между ними, двумя могущественными магами, искусными фехтовальщиками на мечах, повелителями этих земель и пусть хоть одно чудовище посмеет приблизиться к ней!
«Тут надо сразу, как в воду» - подумала она, набрала побольше воздуха в легкие и сделала первый шаг. Потом другой. Еще один… пять, десять ступеней вниз. Вот уже и край люка поднялся над ее головой. Ещё шаг, ещё. Дана услышала скрежет, подняла голову. С неприятным скрипом крышка люка наезжала на прямоугольный проем – кто-то услужливо закрывал её снаружи. Дана содрогнулась, зажмурилась, позволила себе ещё пять секунд страха, а затем продолжила свой спуск.
Лестница была бесконечной и уходила всё ниже и ниже, в необозримую пустоту. Шириной она была метра два, но её марши были гигантскими. Дана по внутренним ощущениям шла минуты три, прежде, чем достигла первой квадратной площадки. Подошла к краю, осторожно глянула вниз. У нее закружилась голова – от площадки в глубину мрака уходила темно-серая каменная циклопическая опора. Ее основание терялось в темноте. Дана вынула из кармана брюк конфету-леденец, лежавшую там с ужина, освободила от фантика и бросила вниз. Прислушалась. Ждала долго. Но так и не услышала характерного стука.
Освещение опять заигрывало с ней – светилась словно бы сама лестница. Да ещё  слоистый туман, повисающий то тут, то там.  Иногда ей приходилось пересекать эти полосы тумана, и тогда её шаги, обычно звучащие гулко, начинали «шептать», словно уши были обложены ватой.
В конце второго марша, на площадке принцессу поджидала её старая знакомая - одна из каменных жаб из железного леса. Гранитная скульптура лежала на боку, а когда Данарэ дошла до неё и сумела рассмотреть как следует, то обнаружила, что лягушка расколота и по её животу проходит большая мокрая трещина.
- Так тебе и надо, - мстительно прошипела Дана, но вдруг с удивлением обнаружила, что ей жаль каменную статую. Чем она провинилась, что её бросили, разбитую, здесь, в этом жутком месте? Кто с ней это сотворил? Означает ли это то, что сказка набирает всё более страшные обороты, приближаясь к финалу?
Подходя к третьей площадке девушка невольно замедлила шаг – на ступеньках   лежало что-то очень странное, большое и ужасающее. Туман как раз набегал на лестницу и не давал, как следует рассмотреть всё издалека. Лишь осторожно приблизившись Дана смогла разобрать, что оказалось перед ней. Это были останки механического паука, так напугавшего её во втором сне. Он, как и та каменная лягушка, был сломан и теперь лежал недвижимый, жуткий, в окружении шестерён и пружин, вывалившихся из его механического нутра. Нечто поквиталось и с ним тоже, сломало и выбросило, выставило напоказ для устрашения врага. Дана осторожно ступала между разбросанных деталей, но одна гайка, выскочив у нее из-под ноги, покатилась, несколько раз радостно подпрыгнула на каменных плитах и, добравшись до края, бесстрашно ухнула в пустоту.
Принцесса замерла, прислушиваясь. Возможно… ей просто показалось… но как будто после долгих секунд тишины, гайка, добравшись до дна, всё-таки тихо цокнула о каменный пол. Может быть…. Дана подобрала шестеренку побольше и кинула её вслед за гайкой. Через восемь секунд раздалось далекое «бам-бам-бам-тссс» - шестеренка наконец-то ударилась о невидимый пол, несколько раз подпрыгнула от удара и замерла, ожидая, когда гостья спустится за ней вниз.
Принцесса ускорила шаг. Она итак уже потратила слишком много драгоценного времени на этот ужасный спуск. Поняв, что конец лестницы уже близок, решила скорее покончить с этим этапом своего путешествия. Теперь она бежала вприпрыжку, временами перемахивая сразу через две ступени. Ей пришлось преодолеть еще два лестничных марша до того, как  начать различать в неверном зеленоватом свечении твердь, устланную огромными каменными плитами. И ещё пройти половину марша для того, чтобы в отдалении разглядеть на черных плитах нечто грязно-белое, довольно длинное, лежащее там малопонятным бесформенным комком.
Луч ее фонаря неверно освещал ей путь всего на три шага. За пределами освещенного круга – она чувствовала это – разливалось бесконечное темное пространство. Пахло водорослями и ржавчиной, и ещё, пожалуй, мокрой землей. Дана направила луч света на то, что лежало перед ней на полу, пытаясь понять, что это. В конце - концов понимание пришло к ней и девушка, коротко вскрикнув, побежала к лежащему на полу с криками: «Ред! Я нашла тебя! Рэд!». Повалилась на колени, взяла в свои руки его голову с буйными черными кудрями… и голова отделилась от тела. Она увидела, что черты на бледном лице принца явно нарисованы краской, а волосы неживые и какие-то сальные. Из рукавов грязно-белой рубашки выглядывают жилистые индюшачьи лапы. В ужасе она завизжала и вдруг земля ушла у нее из-под ног и сама она начала падать вниз, и мерзкая кукла упала вслед за ней и на неё.  Дана забилась от этого холодного кошмарного видения, грохнулась спиной о твердое, да так, что из легких вышел весь воздух, сверху на нее прилетел чертов манекен и тогда сознание милостиво покинуло её.

***
Придя в себя, принцесса Данарэ долго не решалась открыть глаза. Она чувствовала тепло и идущий откуда-то ясный мягкий свет, проникающий под её сомкнутые веки. Она не чувствовала ни холода, ни сырости подземелья, ни запаха водорослей. Под руками её было что-то шероховатое, приятное на ощупь.
«Может уже утро?» - думала Дана. – «Может, я лежу в своей постели и всё это мне приснилось? Ах, как много я бы отдала за то, чтобы открыв глаза оказаться дома!»   
Но тут же она прогнала из своей головы эти трусливые мысли. Она не должна забывать о своей цели. Нет, она должна спасти Рэдфилда!
Должна? А должна ли?
Сколько этот человек принес в её жизнь бед, несчастий и стыда? Ведь за то время, пока лучший друг её брата лежит в лазарете, она наконец-то начала спокойно ходить по замку и окрестностям, не озираясь, не боясь, что вот сейчас он налетит, толкнет, дернет за косу, отнимет и порвет книжку, скажет что-то обидное вслед... Определенно, ей без него будет только лучше. В самом деле, ну, кто же узнает и кто поверит, что погубила его она, пятнадцатилетняя девочка? Пусть так и будет!
До её слуха донеслись какие-то странные звуки, будто кто-то тихо напевал через толщу материи. Дана прислушалась – нет, не разобрать. Тихая мелодия, мерный ритм. Это похоже на колыбельную. Вот только слова непонятны.
Заинтересованная мелодией, Дана всё-таки набралась мужества и приоткрыла один глаз. Все такое белое вокруг… Можно было представить, будто она цыпленок и сидит в скорлупке яйца. Она открыла второй глаз, обвела взглядом маленькую тесную комнатку с двускатным потолком и одним, высоко расположенным окошком. Только справа, на полу что-то чернело, царапало глаз.  Кукла! Мерзкая кукла! Голова её, оторвавшаяся от туловища, лежала тут же, лицом вверх. Теперь было видно, что она сделана из куска   рогожи, на которой были грубо нарисованы черные глаза, нос, растянутый в улыбке рот. Волосы были из той же рогожи, но измочаленной и растрепанной. 
Дану передернуло. Кукла лежала, мертво глядя нарисованными глазами в потолок и вызывала ужас пополам с омерзением. Было даже странно, как она могла принять эту грубейшую подделку за Рэдфилда.
- Надо же, - прошептала Дана, - очутиться в таком приятном месте и в такой неприятной компании.
Она решила не глядеть на манекен. Поднявшись на ноги, принцесса подошла к окну, посмотрела наружу и… обомлела.
Она была в больничной палате принца Рэдфилда! Точнее сказать, она была в каком-то странном месте, которое находилось в палате принца. Смотрела она на всё как будто от окна, это было непривычно и очень странно. 
На что-то это было похоже. Но вот на что?
И вдруг она  поняла!
Домики! Домики-фонарики! На подоконнике их стояло довольно много, их приносили и отец с мачехой, и Влад, и медсестры, жалевшие молодого, красивого принца. И сама Дана, чувствуя, мучительное раскаяние, в какой-то момент не выдержала, смастерила и принесла Рэду маленький, хрупкий домик с двускатной крышей и прорезным окошечком.
«Ну вот, теперь я – Дана-из-фонаря» – подумала про себя девушка. Эта мысль её даже слегка позабавила.
В это самое время в палату к принцу вошел король Блейз и вместе с ним профессор медицины и лечащий врач Рэдфилда Тэвил Тэвле. Они о чём-то тихо разговаривали, при этом господин Тэвле слишком много разводил руками, а Король Блейз был чересчур мрачен, сдвигал черные брови и прятал руки в карманах брюк. У Даны нехорошо засосало под ложечкой. Не нравились ей и такие лица и разговоры над кроватью тяжело больного человека. Невнятное пение становилось все громче, но, похоже, слышала его только она.
Дана увидела, как Король Блейз, выслушав старика-врачевателя, тяжело вздохнул и резко, как в холодную воду вошел, кивнул головой. И поняла – сейчас случится непоправимое. Вдруг слова песни-колыбельной, до этого момента доходившие только в виде отдельных звуков, стали отчетливо различимы, как будто их источник преодолел какой-то незримый барьер и подошел к Дане вплотную.
Ай баю, ай баю,
Не ходи ты по краю.
А то с краю упадешь,
И головку расшибешь.
Ты лежи, баю бай,
Головы не поднимай.
А не надо поднимать.
Надо тихо умирать.
Справим мы тебе гробок
Из осиновых досок.
На погост повезем,
Закопаем в чернозем.

- Не смейте! – закричала Дана и замолотила кулаками по белым стенам своего узилища. Тем временем господин Тевле принес небольшой металлический чемоданчик и, покрутив хитрые замки, извлек из него несколько ампул. А мрачный, как небо перед ураганом, Король Блейз держал сына за безвольную руку.  Дана закричала еще громче: 
- Ээээй!!! Не трогайте его! Его можно спасти! Не надо!
Страшная песня звучала теперь совсем рядом. Дана с ужасом поняла, что это поет Манекен.
- Замолчи! Заткнись! – рявкнула она на него и действительно, жуткая колыбельная тут же оборвалась. Принцессе показалось, что Манекен издал мерзкий тонкий звук, похожий на хихиканье. Господин Тевле уже набрал в тонкий шприц раствор из нескольких хищно блестящих ампул и приближался к постели принца.
«Надо подать им какой-то знак!» - осенило Дану, Она порылась в сумке и вытащила из нее маленькое зеркальце. Выставив руки в окно как можно дальше, она начала ловить лучи света и пускать «зайчиков» в лицо короля. К ее огромному разочарованию, это ни к чему не привело. «Зайчик» был настолько маленький, что Король Блейз, скорее всего, просто принял его за искорку в уголке глаза. Он дернулся, от чего на пол  с прикроватной тумбочки упала книга «Сказки тысяча и одной ночи» и просто вытер глаза рукой. В это время доктор Тэвле уже закончил свои приготовления. Жестом он показал королю, что надо держать ноги принца, сам встал в изголовье. Склонился над Рэдфилдом, ловко сделал укол в вену, постоял внагибку, медленно вводя смертоносный раствор в кровь. Дана закричала, выронила зеркальце, ломая ногти заскребла картонные стены, слезы лились у нее по щекам, воздух в рыданиями выходил из грудной клетки. Она видела, как тело принца забилось, содрогаемое предсмертными судорогами. Король Блейз прижал к кровати его колени, а Тэвле  - плечи.
- Нееет! Не убивайте его! – заскулила Дана, вновь протягивая руку сквозь прорезное окошко, словно бы могла дотянуться и остановить это страшное смертоубийство.
- Нееет, - раздался за ее спиной высокий надтреснутый голосок.
Девушка обернулась и взвизгнула от ужаса и отвращения. Перед ней стоял Манекен. Он был похож на пугало, его остов составляли тонкие палки, из-за чего черный пиджак на нем висел огромным балахоном. А свою оторванную голову он держал над шеей тонкими руками, она нависала над Даной тяжелым мешком. Нарисованный на рогоже улыбающийся рот не двигался, но каким-то образом умудрялся произносить слова, говорить тонким капризным голоском.
- Не убивайте его! Не убивайте! – передразнил Дану Манекен и снова захихикал. 
- Что тебе нужно? – выдавила из себя Данарэ, стараясь, чтобы зубы ее не очень сильно стучали друг о друга от страха.
- А вот, милая моя, - произнес Манекен дурашливо заискивающе, как бабка-нищенка на паперти, - нужно чтобы ты в окошечко смотрела. Смотри в окошечко-то! Там такое интересное показывают.
Дана невольно глянула наружу – Принц Рэдфилд лежал в кровати все так же неподвижно, господин Тэвле держал его за руку и пытался нащупать пульс. А Король Блейз стоял в изножии кровати и закрывал глаза ладонью.
- Отпустили они его, голубонька. Отмучился.  Ты лежи, баю бай, головы не поднимай, - снова запела мерзкая кукла и плавно закачала своей башкой туда-сюда. Все это, по-видимому, доставляло ей удовольствие. Руки даже подкинули несколько раз голову к потолку, лицо перевернулось ртом вверх, черные сальные патлы теперь свисали на шею и грязно-белую манишку, но Манекен это не смущало.
- Вот уже и сердечко биться перестало, - выводила кукла, - сильное сердечко, долго сопротивлялось. И мускулы сильные, мне бы такие. А вот голова подкачала. Дурная голова, лихая. Все тело теперь за собой в могилку и утащит.
Дана, глядя в окошечко своей бумажной тюрьмы, рыдала, кусая себя за костяшки кулака. Она не успела, не смогла, пошла по ложному следу и вот теперь должна слезами и болью в сердце расплачиваться за свою глупость. Как она теперь будет смотреть в глаза родным, зная, что послужила первопричиной, приведшей принца Рэдфилда к смерти? Что она скажет брату, сходящему с ума от горя от потери лучшего друга. Любой раджангарский босяк теперь имел право плюнуть ей в лицо, потому что она лишила эту страну наследника, а значит и будущего. Дана рыдала громко, нисколько не опасаясь быть услышанной хоть кем-то.
А в палате за ее окном происходило какое-то действо, двигались люди, кто-то всплескивал руками, кто-то так же, как и она, начинал плакать, не стесняясь горьких слез. Вышел Король Блейз, бледный, как полотно, вышел качая седой головой старичок-профессор. Заходили медсестры, горестно вздыхали и смахивали слезинки с ресниц, укрывали тело бедного принца белой простыней. Быстро вошел в палату принц Владислав, при виде накрытого простыней тела вскрикнул, спрятал лицо в сгиб локтя, резко развернулся и выбежал вон. И никто из них не удосужился поднять с пола такой бессмысленно красивый том «Сказок тысяча и одной ночи».
Красивый том.
Третий том.
Третий?!
Дана на миг перестала рыдать и вытерла лицо рукавом. Что-то здесь было не так. Определенно! Она вгляделась в обложку книги. Так и есть! На книге не стояло никаких цифр с указанием номера тома. У Короля Раджангара книга была из собрания сочинений, это она отлично помнила! Помнила пузатую «тройку» на переплете, стилизованные под восточную вязь буквы! На этой книге их не было.
Так если здесь книга другая, то, возможно и все остальное тоже ДРУГОЕ?! А это означало только одно!
- Здесь все ложь, - тихо проговорила принцесса Дана, и осторожно сунула руку в карман брюк, туда, где лежал ее складной нож. 
- Что ты говоришь, милочка? – участливо переспросил Манекен, все это время уже праздновавший победу, от того пребывающий в прекрасном расположении духа и мурлыкавший без устали свою безумную колыбельную.
Дана по-детски распахнула свои хрустальные глаза с мокрыми от слез ресницами и жалостливо произнесла:
- Не могу говорить громко, голос сел. Наклонись, я прошепчу тебе на ушко.
Глупая кукла услужливо качнула руками, поднося перевернутую башку почти к ее лицу:
- Что, милая?
- Я тебе не милая! – воскликнула Дана и от души всадила раскрывшийся уже в полете нож в затылок мерзкой кукле. Тело Манекена дернулось, руки выпустили голову, задергались судорожно, его остов сел на зад и заскреб каблуками ботинок по картону. Дана держала голову на ноже, ощущая ее тяжесть. «Как эскимо на палочке» - подумала Дана. С губ куклы срывались мерзкие скрежещущие звуки.
- Ты Устан Катур? Отвечай!
- Нет-нет, не я! Не я! Не я, душечка! – залепетала голова, слезно запричитала.
- Где его найти?
- А внизу! Вниз тебе надо, вниз, на самое дно.
Тело Манекена уже почти перестало дергаться. Свет за окошком с бумажным переплетом померк, там было темно и морок с умершим Рэдфилдом исчез.
- А где принц?
- Так там же, внизу.
- Не лги мне!
- А куда ж ему деться, его же там кушают… нельзя без пропитания… никому нельзя….
Дана от этих слов задохнулась, перехватила нож, дернула рукой и распорола кислую рогожу от затылка до намалеванного рта. Голова что-то булькнула в последний миг своего извращенного подобия жизни и развалилась, высыпав на сапожки Даны смесь опилок с подсолнечной шелухой.
Больше никто не хихикал мерзким голосом, не пел, не наводил на нее морок, не подкидывал вверх паучьими руками голов. И Дана почувствовала, как ей стало легче, она ощущала злую веселость, ощущала, что все в этом сне в ее власти. Она распинала труху от пугала  в стороны, бухнулась на колени, воткнула нож в бумажный пол и начала резать податливый материал, словно вскрывала банку с консервами. Вкривь и вкось, но таки сделала в полу квадратный люк, отогнула его на себя. Под белоснежным полом зияла кромешная чернота. В нее посыпались опилки и лузга, падая, они терялись во мраке. Дана резко выдохнула, словно собиралась нырнуть в ледяную воду, и шагнула в бездну.

***
Падала она не так уж и долго, а приземлилась аккуратно, на ноги и только пятки себе отбила. Словно бы тут внизу притяжение ослабло на короткое мгновение и не позволило девушке разбиться в лепешку. Под ногами плеснулась вода, видимо с илом, потому что ее сапожки слегка увязли в грязи. Дана переступила и услышала характерное чавканье под ступнями. Не было видно ни зги. Чернота была такая непробиваемая, что становилось все равно, моргаешь ты или нет.
«Интересно, - подумала Дана, - я уже добралась до дна? Сколько раз я сегодня спускалась, падала, прыгала. Из своей комнаты по лестнице, потом провалилась в бумажный домик. Теперь это…. Будет ли еще что-то? Сколько еще «этажей» предстоит пройти?»
Она на ощупь вытащила фонарь из сумки и посветила вокруг. Внизу плескалась черная и жирная вода. Вверху и с боков ничего нельзя было увидеть, луч света просто терялся в пространстве. Посветил-посветил, замерцал, да и погас. Принцесса нервно потрясла его и ничего не добилась. Определенно, это не было случайностью. Дана вчера самолично заливала в него масло и почти ими не пользовалась, как же он тогда мог погаснуть? От отцовской зажигалки так же было не много проку. Видимо кто-то продолжал играть в ее сне по своим правилам. Она покрутила зажигалку в руках. Папина вещь. Сейчас, конечно, бесполезная, но такая приятная на ощупь. Отец держал ее в руках, в ней – часть его силы. Такой родной, такой мощной.
Дане стало немного спокойнее. Она – дочь короля! Она не должна бояться!
- И куда теперь идти? – сказала громко девушка и невольно ахнула, почувствовав, как далеко разнесся ее голос. Вокруг нее было какое-то огромное пространство, словно бы она стояла в полях или на берегу океана, где звуку не от чего отразиться и вернуться. Она пребывала в растерянности.
Обычно в ее сказках именно в этот момент главному герою надлежало воспользоваться каким-нибудь волшебным предметом, который преподнес ему в самом начале пути чудесный даритель. Однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что дарителя у нее изначально не было. Если, конечно, не считать Короля Блейза и его великолепного сборника восточных сказок. Во всяком случае, именно книга помогла Дане сохранить рассудок в этом чертовом бумажном домике, когда она уже была в двух шагах от того, чтобы сдаться. Интересно, что бы с ней тогда сделала «сердобольная» кукла-плакальщица, упокойте, боги, её гнилые опилки?
Итак, дарителя у нее не было, волшебных предметов у нее не было, а все, что находилось в ее сумке…. Она просто не могла придумать, как можно было применить все это в данной ситуации. Девушка побрела, загребая воду промокшими сапожками, вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь и искренне молилась о том, чтобы и вправду НЕ НАТКНУТЬСЯ, иначе она просто не была уверена, что ее маленькое сердце не разорвется от испуга на мелкие лоскутки.   
Вдруг краем глаза она заметила мерцание и остановилась. Перед ее лицом пролетел мотылек! Тот самый? Было не понятно. Тот был белый, а этот сиял как маленькая звездочка, как кусочек слюды, подхваченный ветром.  Он плавно и, казалось, немного торжественно махал своими маленькими крылышками и от них исходил мерцающий свет. Дане очень хотелось в этот момент довериться хоть кому-то, попросить помощи пусть даже у такого крошечного существа, как этот мотылек. Она двинулась за ним, искренне надеясь, что этот путь правильный. А мотылек и вправду, будто звал девушку за собой, уводя ее все дальше и дальше во тьму. В какой-то момент Дане показалось, что ее глаза стали привыкать к темноте, что мрак немного посветлел, а под ногами в воде стали появляться мелкие блики.
Она подняла голову. Россыпь серебряных звезд раскинулась над ее головой в невероятной вышине, отразилась в воде под ее ногами. И вдруг вокруг нее проступило, наконец, пространство, от которого захватило дух. До самого далекого горизонта перед ней лежала бескрайняя вода, будто море или океан. Сверху и снизу ее обступили звезды, Млечный путь, отраженный в воде, уходил за окоём двумя алмазными дорогами. Дана медленно шла по щиколотку в воде, и каждый ее шаг рассыпался миллионами искристых бликов, дробил отражение звездного неба, раскидывал осколками по глади моря. Любопытство подтолкнуло девушку нагнуться, зачерпнуть немного воды ладошкой и осторожно попробовать на вкус. Соленая. Должно быть и правда море. Но откуда здесь, внизу море? Дана саркастически хмыкнула на саму себя – а небо? Откуда оно здесь внизу? А весь этот простор? Очередной морок, игры пространства или фантазия собственного спящего разума?
Мотылек, усердно ведший ее все это время, вдруг резко дернулся и взмыл над головой, стал подниматься все выше и выше, пока не потерялся в этом звездном великолепии.
«А что, если все эти звезды – это такие же мотыльки», - подумала Дана.
«А что, если все эти звезды – это души людей, которые не смогли выбраться отсюда, - подсказала ей услужливо фантазия, и она зябко дернулась всем телом, хотя холодно не было. Вода вообще была теплой, словно нагретая за день жарким тропическим солнцем. Вот только Дана сильно сомневалась в том, что тут могло быть солнце. Она посмотрела себе под ноги и затрепетала от мгновенного приступа страха – путаясь под ее ногами в воде на мелководье плавали важные черные рыбы. А рыб Дана боялась. На нее вообще наводило страх все, что могло скрываться в глубине северного моря её страны, - от поросшего водорослями, и от того похожего на голову водяного, камень, до священной рыбы Краху, которой моряки приносят дары на осенний праздник Санакай. И которая, конечно, хоть и священная, но в древних книгах нарисована такой страшной, что волосы на затылке становятся дыбом. Дана замерла на какое-то мгновение, но поняла, что от этого рыб под ногами стало еще больше. Ей даже показалось, что к ней плывет средних размеров сом. Тогда она как следует потопала по илистому дну и пошла дальше, стараясь особенно не смотреть вниз, но и не сильно высоко поднимая ноги, чтобы ненароком не наступить на кого-нибудь.
Что-то темное и большое показалось на горизонте. Оно было неподвижно, и Дана медленно, с опаской приближалась к нему. Через какое-то время на фоне темно-синего звездного неба вырисовался остов лежащего на боку фрегата, разбитого, разъеденного солью и временем. Его грот-мачта была сломана, паруса, истрепанные ветром, стали  ветошью. Снасти безжизненно висели, похожие на черные волосы цыганки и сам он был очень зловещим, очень черным и очень мертвым, но, в тоже время, величественным, знающим себе цену даже в эти суровые времена. Он возвышался над головой девушки страшным силуэтом, как напоминание о том, что может ждать ее в конце пути – забвение и тлен. От него веяло безысходностью и этим он напоминал останки механического паука и расколотую статую жабы.
Дана осторожно, боком, обходила этот черный грозный остов, периодически ей мерещилось то тут, то там какое-то движение, но потом она убеждалась, что это просто ее разыгравшееся воображение. Хотя, кто знает, возможно, на корабле еще лежали скелеты тех, кого принесла в эти края неведомая сила и их неупокоенные души только и ждут, когда она приблизится к их последнему пристанищу, давно ставшему для них опостылевшей тюрьмой и могилой. Дана старалась не пускать эти мысли в свою голову, но они настойчиво туда лезли, как черные, скользкие рыбы под ноги. На корме судна, при мерцающем, но ясном свете звезд она смогла разобрать потемневшие латунные буквы: «Королева Мей».  Она наморщила веснушчатый лоб – что-то смутно знакомое было в его названии.
- Ну да! Конечно! - воскликнула она, вспомнив ту самую книгу о морских тайнах, с которой и началась вся эта история. Фрегат «Королева Мэй» пропал несколько лет назад по дороге из Раджангара в Свартарраф и лишь послание в бутылке, найденное через год после его исчезновения хоть немного пролило свет на эту тайну. А ведь она так и не дочитала эту главу, вдруг вспомнила Дана. Ничего, подумала она, вернусь – обязательно прочту её до конца. В ответ на ее обещание фрегат протяжно скрипнул одной из своих отвалившихся от гнилого борта досок.
Тем временем, под ногами принцессы происходили чудны;е перемены. Среди темных и мрачных рыб, плескавшихся на мелководье, начали встречаться рыбки меньшего размера и с блестящей полоской по спинке. Сначала рыбок было совсем немного, но количество их все увеличивалось. Они вились вокруг сапожек Даны, совсем её не боясь, иногда одна из них бойко выпрыгивала из воды и пролетала несколько сантиметров над гладкой поверхностью. За ней, будто разрезвившись, прыгала и подлетала еще одна и еще. Казалось, что рыбки зовут принцессу за собой. Дане это показалось забавным. Она решила проверить, так ли это и нарочно сделала пару шагов в обратном направлении. Тут же вокруг ее щиколоток забурлил недовольный серебристый бурун, рыбки так гневно забили хвостами по воде, что Дана поспешила вернуться на прежний путь.
Чёрный силуэт «Королевы Мей» остался далеко позади, но ещё не скрылся из виду, когда блестящие маленькие рыбки привели девушку к странному металлическому сооружению, торчащему из воды. Привели и тут же кинулись врассыпную, словно боялись этого места, как огня. Дана не без опаски осмотрелась – это был довольно большой железный ржавый цилиндр, высотой в два метра и столько же в поперечнике. Сбоку к нему была приварена такая же железная и ржавая лесенка. Забравшись по ней, Дана увидела люк со скобой ручки. Поднатужившись, она смогла поднять крышку, - страшный скрежет прокатился над звездной гладью моря, вызвав дрожь во всем её теле, - и с грохотом отвалить его на сторону. Ей открылся круглый и совершенно черный ход в Подморье.
«Вниз тебе надо, вниз…»
Вот ещё одна лесенка, услужливо приварена в кромке люка изнутри. Нужно только развернуться, поставить одну ногу на ступеньку за ободом, потом вторую ногу - на вторую ступень…. Принцесса тяжело вздохнула и обвела взглядом такой красивый и загадочный звездный мир, стараясь запомнить его во всех живописных красках. Как же ей не хотелось опять спускаться в кромешную черноту! Сколько раз за сегодняшнюю ночь ей приходилось уходить всё ниже и ниже, ступень за ступенью, этаж за этажом! Как же ей было страшно! И вот снова её испытывают на храбрость и силу духа. Она на мгновение очень сильно зажмурилась, поправила сумку на плече и, вздохнув ещё раз, спустила ноги в черный провал. Нашарила ступнями тонкие палочки-ступеньки, руки вцепились в холодные грязные опоры, она стала спускаться под землю, или точнее сказать, под воду, медленно и осторожно. Пару раз ноги в скользких промокших сапогах соскальзывали с круглых ступенек и тогда сердце Даны падало в пятки. Наконец она нашарила ногой твердую почву и уставилась во тьму – свет из открытого люка не доставал досюда. Но тьма была недолгой. Под высоким потолком начал разгораться неверный мутный свет, рассеянный слоями белёсого тумана, сквозь который проступила громадная тёмно-серая масса живой плоти. И глухой, низкий голос в голове Даны сказал:
- Добро пожаловать на дно, моя маленькая принцесса. 

***
В последствии, уже став взрослой и рассудительной, Дана вспоминала подробности этой ночи и могла себе поклясться, что никогда больше в жизни она не испытывала такого всепоглощающего страха, смешанного с брезгливостью и безысходностью, такой невыносимой тоски, как тогда, оказавшись один на один с древним ужасом имя которому было Устан Катур.
Рассеянного света, идущего откуда-то сверху и смягченного полосами тумана, вполне хватало на то, чтобы рассмотреть чудовище, хоть и без особых подробностей, но однозначно получив общую картину. 
Представляла ли она его как-то до этого момента? Скорее всего, да. Потому что увидев, была обескуражена. Ей представлялся монстр, похожий на тех, какими иллюстрировали книги про оборотней или болотных тварей, – с перепончатыми крыльями и когтями на руках, большими мощными ногами, с кровожадными пастями на кудлатых головах и с желтыми глазами, полными злобы.
У твари под названием Устан Катур не было желтых глаз и кровожадной пасти, как не было и крыльев с  когтями. При первом взгляде на его массивный силуэт Дана подумала, что больше всего это напоминает кладку яиц какого-то насекомого. И правда – мощное тело его имело грушевидную форму, низ которой представлял из себя скопище кожистых сфер действительно похожих на яйца гигантского насекомого. В самом низу они отвисали, оттягивая серо-черную кожу, ближе к верху держались гроздьями. В самом же верху Дана разглядела нечто, похожее на небольшую голову в обрамлении огромных бугристых плеч… а может быть и бедер…. Да, однозначно, это был какой-то из поясов конечностей. Ноги было две, очень толстых сверху, сужавшихся к низу до размеров небольших бревен. Для чего они, ей было непонятно, потому что существо не высоко, но явно парило, не касаясь земли. Из непонятной головы и плеч у чудовища выходили, ветвясь, какие-то отростки. Они были похожи на обрубки стволов деревьев, подпиленных неаккуратным садовником. Эти отростки, каждый из которых, в свою очередь, оканчивался подвижным жгутом или щупальцем, в совокупности своей представляли собой мощную кожаную «корону», плавно колыхавшуюся в неясном туманном свете.
А еще Устан Катур «вещал». Он не произносил слова, Дана догадывалась, что ему нечем их произносить. Его голос попадал жертве прямо в голову, минуя слуховые органы, и вызывая в «собеседнике» беспокойство и приступы мигрени.
Вот и сейчас Дана поморщилась, услышав под сводом своей черепной коробки гулкий и низкий голос своего врага. 
- Уффу! Уффу! – узнала она знакомое уханье, а потом он загудел, да так, что у Даны заныли зубы.
 - Приветствую тебя, моя долгожданная гостья! Я рад, что ты наконец-то добралась сюда, ко мне. Я польщен. И… приятно смущен. Такая храбрая девочка. Даже не знаю, как начать наш разговор….
Страх и ощущение близкой развязки вдруг подействовали на Дану благотворно. Она пришла в ярость. К тому же из всех прочитанных ею сказок она уяснила, что возвращать живых из мира теней нужно не мямля, а чётко выдвигая требования. Как там… «Верни мне дитя, украденное тобой, ибо воля моя столь же сильна, как и твоя!» Или еще: «Не надо мне твоего мертвого камня! Подавай мне живого суженого. Какое твое право…!» Дана зло усмехнулась в душе, стиснула ноющие челюсти и выпалила:
- Не о чем мне с тобой разговаривать! Я за принцем Рэдфилдом пришла! Где он у тебя спрятан? Кто тебе волю дал его у себя держать?!
- Ты же и дала!– сказал Катур и  его бугры-икринки заколыхались, будто от смеха, - Уф-буф-буф, неужели сама не помнишь, как прокляла его, пожелала ему уйти под землю, пожелала ему быть съеденным самой Темной Тьмой! Вот, я та самая Темная Тьма и есть. Темнее не бывает. Да ведь мне представляться не нужно. Мы с тобой уже знакомы.
 - Откуда? Я не помню тебя! – возразила Дана дерзко, однако внутри у нее все похолодело.
Чудовище будто вздохнуло и словно бы стало еще больше, чем было изначально. Сизо-голубой свет стал глуше, запахло влажной землей. Дана поняла, что перестала ощущать свои ступни, и вообще, ноги до колена были словно ватные.
- Помнишь, помнишь. Человеческий мозг ничего не забывает, даже если увидел только один раз.
Дана уже открыла рот, чтобы возразить Устан Катуру, как вдруг в ее голове ураганом пронеслись воспоминания, словно движущиеся картинки перед глазами существа, еще не обладающего взрослым сознанием. Вот она на руках у Короля-отца, его левый глаз закрыт черной повязкой, а на её правый падает уголок детского одеяльца, в который она завернута. Вокруг суетятся люди. Гремит гром и дождь жесткими струями хлещет по палубе корабля. Отец поворачивается, чтобы спросить о чем-то пробегающего мимо матроса и разворачивает её лицом к бушующему морю. И в этих чёрных волнах она глазами грудного младенца видит то, чего не видят все остальные, так занятые спасением собственных жизней – как из глубин моря на миг показывается жуткое огромное тело в обрамлении живой «короны» из щупалец. Смотрит на неё, запоминает и запечатлевает.
- Ах! – эта вспышка воспоминаний оказалась такой сильной, что чуть не свалила девушку с ног. Данаре вскинула руки к вискам и быстро задышала, чтобы унять подкатившую к горлу тошноту
Судя по всему, Устан Катур остался очень доволен реакцией Даны.
- Я смотрю, тебя это несколько шокировало? Уф-уф-уф-уф! Не зря я выбрал тебя тогда в тот день. Не спорю, поначалу я хотел тебя просто сожрать, но потом планы поменялись и мне пришлось импровизировать.
- И что ты сделал? – тихо спросила Дана.   
- А ты так и не поняла? Я дал тебе дар проклятия. В надежде, что когда-нибудь ты сослужишь мне хорошую службу. Так и получилось! Много веков я был здесь, я голодал, перебиваясь редкими и незначительными людишками, выловленными в море. И вот наконец ты преподнесла мне такой прекрасный подарок – потомка моего древнего врага! Врага, который запрятал меня сюда, загнал, запечатал, изрубил сверкающим солнечным мечом моё имя и оставил в забвении. Неужели ты думаешь, что я не поквитаюсь с ним за это? О нет! Я вытрясу из этого мальчишки всё, что можно, вытяну из него всю кровь, всю силу, весь рассудок до капли. А ты, моя дорогая, пойдешь на десерт. Вами двоими можно хорошо насытиться, вы сто;ите целой армии простых людишек. И когда я это сделаю – о, моя дорогая, - никакой Рыцарь солнца мне будет не страшен!
Так говорил Устан Катур, но принцесса смотрела не на него. Она вглядывалась в сизый туман позади чудовища. Этот туман понемногу рассеивался, и всё четче проступали контуры большого серого кокона, так знакомого Дане. Кокон просто парил над землей, он был в разы меньше первых двух «гнезд» и принцесса отлично видела, что из его мягких лент выпросталась рука до локтя, затянутая в темно-серый рукав с бронзовыми круглыми пуговицами. Одна из них была оторвана и нитки, которыми она была когда-то пришита к рукаву, неряшливо торчали в стороны.
- Почему же ты сразу не сожрал меня, Катур?!, - крикнула Дана, отнюдь не из желания поддержать беседу, от голоса монстра у неё итак начинала болеть голова. Но сейчас она быстро соображала, что делать дальше, нужно было тянуть время.
Отвратительная фигура чудовища снова зателепалась вверх-вниз, как огромный воздушный шар на нитке:
- Скучно, – просто ответил Устан Катур. - много веков я ни с кем не разговаривал, не смотрел своей еде в глаза. Считай, что это желание кота поиграть мышью перед тем, как всласть похрустеть её маленькими косточками.
И вдруг предложил:
- Давай поиграем!
Дана была настолько поражена этой просьбе, что на мгновение забыла о том, где и с кем рядом она находится. Простая фраза по пятьсот раз на дню слетающая с губ мальчишек и девчонок всего мира так нелепо сейчас звучала из «уст» Самой Темной Тьмы.
- Во что же мы с тобой можем сыграть? – оторопев произнесла Дана. Если честно, всё это ей очень не нравилось, она совсем не была уверена, что игры этого монстра могут окончиться чем-то ещё, кроме её преждевременной смерти.
- В шарады. В боггл. В города. Если бы у тебя были щупальца, могли бы сыграть в паланку.
- Я даже не представляю, о чем ты говоришь, - ответила Дана.
- Загадки! – Вдруг загудело  у нее в голове, - Все знают, как играть в загадки. Благородная игра! Древняя. Коварная! Любимая игра сфинксов.
- И хоббитов… - проговорила себе под нос Дана. Загадки… очень боялась она чего-то подобного. Ведь нужно будет думать, а как ей это делать, когда от страха и усталости саму себя не чуешь и голова от голоса внутри просто раскалывается.
- Не хочу я никаких загадок, - сказала она дерзко и тут же поморщилась от боли в висках.
- Я не спрашиваю тебя, хочешь ты или нет. Я принял решение. И оно будет такое – я загадаю три загадки. Если отгадаешь - сможешь уйти домой.
- С принцем?
- Одна. Зачем тебе этот полу-мертвец. В нём силы осталось – на три глотка.
- Я уйду с принцем! – Дана топнула ногой. Всё равно она была совсем не уверена в положительном исходе этой затеи. Так что терять ей было нечего?
- Оххх! - вздохнул Устан Катур и сказал нехотя, - хорошо, сможете уйти вместе. Но если нет – исход у вас будет один.
«Он и так меня сожрет» - подумала принцесса, - «Не для того он так долго выслеживал нас, чтобы взять и отпустить. Так какая разница, соглашусь я или не соглашусь?»
- Хорошо. Я… попробую.
Она почувствовала, что под коленки ей тычется что-то твердое и холодное. Вздрогнув и обернувшись, она увидела грязный металлический стул на гнутых ножках.
- Садись, - велел Устан Катур и она осторожно опустилась на самый краешек. Громада чудовища ещё больше нависла над ней и это было неприятно. Ещё больше неприятно. 
- Итак, загадка первая, - произнес Устан Катур, и, покачавшись, выдержав торжественную паузу, изрек:
Ползет во тьме за веком век,
Меж пальцами скользя.
Дай же ответ мне, человек:
Что возвратить нельзя?
В первый же момент Дана испугалась, что от напряжения не поняла ни слова из загадки. Произнесла ещё раз её про себя. Нет, смысл был ей понятен. Уже хорошо.
- Мне нужно подумать, - сказала она.
- Подумай, подумай, - снисходительно согласилось чудовище и снова начало покачиваться вверх-вниз, явно довольное своей задумкой.
«Как же ему, должно быть, и вправду скучно здесь, - закралась в её голову мысль, но Дана тут же одернула себя – нельзя отвлекаться! Итак. Что возвратить нельзя? Слово. Данный кому-то обет. Собственное проклятие! Ах, она опять всё о своем! А что если и правда? Ведь брошенные кому-то слова нельзя вернуть!»
 - Есть ответ! – воскликнула она и уже открыла рот, чтобы произнести свою отгадку, как в этот же миг как будто вспыхнули у неё перед глазами строчки стиха, словно написанные волшебными сияющими чернилами: «Ползет во тьме за веком век». Это подсказка! И не успев, как следует обдумать эту мысль, Данарэ выпалила:
- Это время!
И вся сжалась, даже зажмурилась. Черт, надо было подумать. Что если первый ее ответ был действительно правильным…
- Верно, - проворчал Устан Катур, как показалось Дане, уже не таким довольным «голосом».  Принцессе захотелось запрыгать на месте от такой удачи, но она не посмела выразить свою радость даже улыбкой. И вообще, не время радоваться.
- Слушай вторую загадку, - сказал Устан Катур:
Есть перья у меня – но не летаю я.
Сказать я захочу – не выйдет болтовня.
И серебром блестит холодная броня.
И нет ни рук, ни ног, но не догнать меня.
Услышав эту загадку, Дана возликовала, хоть и снова не подала виду. Она знала её, хоть и немного в другом варианте, да и если честно, не так уж она была трудна. Принцесса встала со стула и, как бы в задумчивости, прошлась туда-сюда. Чудовище слегка поворачивало корпус, словно следя за её передвижениями.
- Мммм... - протянула Дана, - я думаю, что отгадала и вторую загадку. Это рыба.
           В этот же момент ее виски словно пронзила раскаленная спица. На одно короткое мгновение, но в глазах у неё потемнело и она, пошатнувшись, схватилась за спинку стула.     Устан Катур был зол, поняла она, так выражал он злость и досаду.
         «Ну и пусть бесится - подумала принцесса, - зато я отгадала две загадки из трех! Может судьба улыбнется мне и мы с Рэдфилдом сможем-таки выбраться из этой передряги».
          Выплеснув досаду, ее враг пытался вернуть себе хладнокровное спокойствие. Боль отпустила голову Даны, но она всё равно слышала какое-то неустанное и надоедливое "бубубу" в своих ушах.
Он растерян, думает, что бы загадать мне напоследок, да посложнее».
- Слушай третью загадку, - наконец сказал Устан Катур:
           Родит живое мертвое.
          И мертвое лежит.
          Тогда над этим мертвым
          Живое закричит.
          Тогда над этим мертвым
          Живое посидит.
          Из мертвого тогда
          Появится живое.
           Загадка была какая-то нескладная, хромая. Эта ритмическая «хромота» сбила Дану с толку. В мыслях толкалось «но я же отгадала две, я же отгадала» и дальше этого думать не получалось.
            «Дичь какая-то, - испугалась Данаре, - как же так? Живое, над мертвым закричит.... я устала, я не могу больше»! Хладнокровие и ликование уступили место самой обыкновенной панике. Что же делать?! Что?!
            Она махнула рукой перед глазами - что-то мелькало перед ее лицом, мешало. Дана была так сосредоточена, что не сразу поняла, что возле  ее глаз пролетел знакомый мотылек. Она вдруг так четко увидела его тельце, покрытое мягкими белыми волосками, трепещущие крылышки, пыльцу, легкой светящейся пудрой срывающуюся с них. Всем своим видом и прерывистыми движениями он как бы говорил ей: «Заканчивай заниматься ерундой! Пора переходить к решительным действиям!»
         - Ты отгадала мою третью загадку? - промолвил уставший ждать монстр, - или она оказалась для тебя слишком трудна?
          - Нет, почему же! - Дана попыталась придать своему голосу твердости и легкие нотки превосходства человека, который знает всё на свете. - Эта загадка такая же простая, как и остальные!
          - Вот как? - по тону Устан Катура было не понятно, ощущает ли он блеф своего соперника или нет.
          - Более того! - сказала Дана, - отгадка на неё лежит в моей сумке. И если ты соизволишь наклониться, я тебе покажу. Вряд ли ты, сидя здесь, можешь часто видеть такое.
           - Ну что ж, изволь! - прогудел Устан Катур и в этот же момент стал видоизменяться. Он осел вниз, уперся двумя своими подпорками в землю, подался вперед. И тут его середина, увенчанная «короной» из веток-щупалец выдвинулась вперед, словно бы отлепившись от своего «ложа» между двумя огромными «плечами», вытянулась на длинной шее. На девушку дохнуло запахом тины и мертвой, стоячей, гнилой воды. Буквально в полуметре от своего лица она увидела эту странную голову, похожую на серо-чёрный обрубок,  и на её гладкой, безносой и безротой  поверхности – пять пар посаженных в два ряда мелких, круглых, лишенных век, антрацитовых глазок. Они тихо мокро щелкали, двигаясь вразнобой, слепо вертелись в разные стороны.
«Вот сейчас!» - скомандовала себе Дана. Она выхватила из сумки перечницу, легким движением большого пальца откинула крышку и сыпанула легкую едкую смесь в эти маленькие мокрые глазки.
Жуткий рёв оглушил её, ослепил, чуть не сбил с ног. Голова чудовища взметнулась в сизую высоту, обрамлявшие её щупальца извивались, словно корчились в судорогах.
- Мерзавка! – громом заметался в её голове срывающийся на визг голос Устан Катура,  - Гадкая мерзавка! Это перец! Перец! Ненавижу! Я раздавлю тебя и твоего принца в придачу! Ты ещё попросишь у меня смерти, как пощады!
- Сначала прочихайся, - язвительно бросила Дана, выхватила нож и полоснула монстра по левой ноге. Толстую шкуру лезвие даже не поцарапало, но попытка, как говорится, не пытка! Оскальзываясь и часто моргая, силясь скинуть пелену с глаз, уворачиваясь от гигантских ног монстра, она подбежала к парящему в темноте кокону и начала быстро кромсать грязно-белые ленты. На сей раз в её руке был настоящий нож, принесенный извне, заточенный лучшим королевским кузнецом. И с извивающимися полосками ткани он справлялся прекрасно!
В этот миг её голову взорвал новый «вопль» чудовища. Дана посмотрела вверх и обомлела – десятки тысяч мотыльков, словно сверкающий рой или звездные гроздья, вылетали из темноты, облепляли голову Устан Катура, били по ней крылышками и, как показалось девушке, жалили его. Или не показалось? Перед глазами Даны на мгновение завис крупный серебряный шершень. «Мы выиграем немного времени, а ты поторопись» - словно бы сказал он и ринулся в бой. Дана с удвоенными силой и скоростью принялась орудовать ножом.
- Рэд!
С хорошо заточенным ножом ей хватило несколько уверенных надрезов, чтобы кокон раскрылся. Принц Рэдфилд почти выпал ей на руки, худой, с серым, даже чёрным лицом. Вместе с ним из кокона вылилась какая-то жидкость, похожая на сукровицу. Дана очень боялась, что Рэдфилд будет без сознания и ей придётся тащить его на себе. Но он, несмотря на свое состояние, смог встать на ноги. Посмотрел на неё, оглянулся.
Устан Катур, издавая жуткие вопли, крутился вокруг своей оси, его щупальца двигались, как бешенные. С него словно осыпалась серебряная пыль – убитые мотыльки и шершни опадали вниз, но на их место приходило новое подкрепление. Словно невинные жертвы Устан Катура разом ополчились на своего убийцу и принялись жалить его, доставляя чудовищу нестерпимую боль. Дана в какой-то момент поняла, что уже не ощущает его присутствия в своей голове. Дискомфорт в висках и затылке прекратился и не было никакого лишнего гула или голоса под сводом черепа.   
- Рэд, бежать сможешь?
- Да.
Принц схватил её  за руку и прежде чем Дана смогла что-то сказать, потянул её в темноту. Дана было подумала, что возможно надо возвращаться к лестнице и попробовать идти тем же путем, которым она пришла сюда, но Рэдфилд шел так уверенно, что она перестала сомневаться. А кроме того впереди, обгоняя их на несколько шагов заблестел серебром ещё один шершень. Однако позади всё ещё слишком громко ревел Катур. Слышалось, как он громко топает своими огромными ногами. Дана хотела обернуться и посмотреть, что происходит сзади, но боялась потерять хоть секунду драгоценного  времени.
«Куда мы бежим?» - думала она с ужасом, стараясь не спускать глаз с серебристого шершня-проводника. Кругом была темнота, и она отчетливо слышала, как тяжело и сбивчиво дышит Рэдфилд. Принцу явно было плохо. Вначале он тащил её за собой, но через какое-то время Дана поняла, что это она тянет его за руку. Он всё чаще спотыкался, но продолжал бежать.
Что-то произошло с пространством вокруг них. Стало немного светлее, впереди засветился буро-желтым светом большой неровный прямоугольник.  Дверной проем, догадалась Дана. Шершень громко загудел и ринулся на свет, за ним порог пересекли и Дана с Рэдфилдом. Дана невольно ахнула узнав местность – они оказались в том самом «каменном» лесу, с которого начались её приключения в этом мире сновидений, навеянных древним чудовищем. Оказавшись в знакомом месте, принцесса немного успокоилась и хотела перевести дух. Но Рэдфилд одернул ее:
- Нам нужно чем-то закрыть проход!
С этой стороны дверной проем выглядел странно – перед ними вверх и в стороны уходила сплошная каменная стена. А в ней – небольшой вырубленный проход, за которым дышала непроглядная темнота. Вдруг она словно бы вспухла, стала выпирать наружу, задвигалась черными щупальцами. Устан Катур пытался пролезть вслед за ними в этот бурый молчаливый мир.
Не долго думая, Дана выхватила из своей сумки гребень и к большому удивлению Рэдфилда бросила его на порог двери.
- Мой сон – мои правила! – воскликнула она и зажмурилась, сосредотачиваясь. «В сказках это всегда срабатывало, должно сработать и тут! Я так хочу! Я могу это сделать! Пусть встанет стена!». И действительно, как по волшебству из частых зубьев большого костяного гребня вырос целый частокол, накрепко закрывший дверной проем в скале. Чудовище заревело и начало скрести по костяному заслону.
- Вы не убежите от меня! Я найду другой проход! И как только я это сделаю, я сожру вас сразу! Без всяких игр и загадок! – пронеслось в головах беглецов. Пронеслось и стихло.
- Рэд, побежали! Нужно выбираться отсюда! – крикнула Дана, но опешила и замолчала. Рэдфилд, еще секунду назад так стремившийся к свободе, обмяк и сел на пыльную ржавую траву, опершись спиной на ствол дерева.   
- Ты забыла? Мы уже пытались выйти отсюда и не нашли прохода.
- Но он был! И может, откроется снова? Ну, вставай! Не время отдыхать!
- Дай мне минуту….
Он откинул голову и закрыл глаза.
- Нету у нас минуты! – зло закричала на него Дана, - И не смей тут валяться! Я не для того тебя третью ночь спасаю, чтобы ты тут помирать собирался!
Принц открыл веки и уставился на неё так, словно на него заорала мышь, пойманная в мышеловку, но требующая свободы. Разумеется, он никогда не слышал от неё таких слов, произносимых таким голосом. Да если честно, она и сама не слышала.
- Ладно-ладно, - успокаивающе ответил принц, послушно вставая с земли, - ты помнишь, куда надо идти?
Конечно, Дана не помнила этого, но ей почему-то казалось, что мир каменного леса не так уж и велик. Вообще все пространства, в которых она сегодня побывала, представлялись ей некими довольно большими комнатами, окруженными по периметру каменными или железными стенами. И дверь в скале была прямым тому подтверждением. Они словно перешли из одного помещения в другое.
- Пойдем, осмотримся. Мне кажется, тут не далеко.      
Они пошли, осторожно, озираясь по сторонам, прислушиваясь, каждую секунду ожидая нападения. Дана старалась осмотреть все более-менее большие деревья, особенно обвитые жестким пыльным плющом. Казалось, вот-вот она найдет путь наружу, вот сейчас, за этой занавесью из ветвей! Или за этой… Низкий узкий тоннель, пахнущий сырой землей и овеваемый прохладным ночным ветерком. Воздух в лесу под давящим каменным небом был, как и прежде, густой, пряный, усыпляющий. Дане было тяжело дышать, словно бы она не один час лежала, укрывшись с головой одеялом. Она даже представить не могла, как было трудно Рэдфилду. То и дело он останавливался, опершись на ствол дерева, и словно бы пережидал приступ головокружения.
Данарэ уже была готова отчаяться, но тут она увидела нечто, знакомо белеющее среди неподвижных ветвей.
- Рэд, смотри! Это кокон! Тот, первый! Помнишь?
- Разве такое забудешь, - ответил он ей, тяжело дыша.
Останки разорванного пополам «гнезда» комками серо-белой ткани свисали с трех деревьев, к которым были привязаны вспомогательными лентами. Словно деревья договорились уничтожить странное «злое» сооружение, поднатужились, и дернулись в стороны, от чего кокон порвался на куски. Из его пустого чрева безвольно свисали серые ленты. Зрелище было угнетающее, но Дана обрадовалась этому ориентиру, как моряк – путеводной звезде, вышедшей из-за облаков.
- Да! Это было здесь, Рэд! Теперь я знаю, куда идти! Скорее!
Она схватила его за рукав и потащила туда, где, по её мнению, должны были находиться каменные скульптуры жаб и нужное дерево с выходом наружу. Кровь кипела в ней, она страстно желала, чтобы всё это, всё страхи этой бесконечной ночи, долгий путь, долгий кошмарный сон наконец-то закончились. Но Рэдфилд… Дана просто боялась смотреть ему в лицо, до того он был плох. Его глаза ввалились и потускнели, лицо было какого-то землисто-серого цвета, он дышал тяжело, с тонким сипением втягивая тяжёлый, лишённый свежести воздух в лёгкие. В один момент он споткнулся, упал на колени, а потом просто сел на землю, пытаясь отдышаться.
- Прости, малышка. Мне нужно отдохнуть, - сказал он таким голосом, что Дана даже не посмела ему перечить.
Раздалось легкое шуршание листвы. Девушка прислушалась – сквозь тяжелое дыхание принца ей послышались знакомые звуки, которых она до этого не слышала из-за своих шагов. Лес ожил, как и в прошлый раз в нём что-то потявкивало, пощёлкивало, потрескивало. Неясные тени метались за деревьями. 
«Опять они, эти преследователи!» - с досадой подумала Дана. Она выпрямилась, сжала руки в кулаки, сдвинула брови и зло выкрикнула:
- Ну-ка замолчите! Не смейте пугать нас!
Преследователи затихли. И вдруг от одного бугристого ствола отделилась странная тень, к ним вышло существо небольшого роста, всего лишь Дане по пояс, похожее одновременно на крупного зайца и на косулю. Двигалось оно, стоя на задних ногах, оканчивающихся небольшими аккуратными копытцами, передние лапы существо прижимало к себе, держа что-то в темных пальцах. Голову его венчали маленькие ветвистые косульи рожки.
- Рэд, кто это?
Существо робко подошло к Дане и Рэдфилду, наклонило свою изящную головку и быстро застрекотало что-то на непонятном языке. Дана смотрела на него с изумлением и только разводила руками:
- Простите, я не понимаю вас. Чего вы хотите? Вы говорите по-нашему? Я не понимаю!
Неожиданно подал голос Рэдфилд:
- Оно говорит, что видело тебя здесь. Говорит, что его сородичей убивает чудовище.
Дана уставилась на Рэдфилда:
- Откуда ты знаешь, что оно говорит?
Принц грустно улыбнулся ей:
- Я слишком долго пробыл в этом месте…. Видимо стал частью этого мира. Оно просит, чтобы мы спасли их.
- Их? Кого - их?
Данарэ оглянулась – из-за деревьев то тут тот там выглядывали маленькие оленьи мордочки с небольшими рожками. Вот оно что! Подземный народец, так пугавший её в первые две ночи, оказывается, сам был напуган и был заложником сна! И не преследовал их, а сам убегал от страшного врага!
- Как же мы можем вам помочь? Мы сами нуждаемся в помощи.
Существо боязливо переступило копытцами в жухлой траве и застрекотало долго и убедительно. Принц взял на себя роль переводчика:
- Оно даст нам одну вещь… её нужно… ага, её нужно вынести отсюда и отнести в лес. И оставить там. И вроде как всё.
Существо сделало два робких шага к Дане и бережно протянуло ей в своих темных лапках камень, размером с небольшой мандарин. Это был белый кварц, или, по крайней мере, что-то очень на него похожее, неправильной формы, но ошлифованный и приятно гладкий.
- Оно говорит, - снова начал переводить Рэдфилд, - оно говорит, что это очень ценная вещь. Что они… мммм… привязаны к ней… так что ли? Сейчас судьба всего их племени в твоих руках.
Дана была смущена:
- Спасибо вам за доверие, - сказала она, - я сделаю всё, чтобы выполнить вашу просьбу. Но мы не знаем, как отсюда выбраться…
Существо снова зачирикало, посвистывая.
- Проходов отсюда в наш мир нет, чудовище их все закрыло, но…
УФФФУ! – страшно заметалось под каменным небом. Рэдфилд неловко встал, шатаясь на негнущихся ногах, вцепился в предплечье Даны побелевшими пальцами, но она от испуга даже не почувствовала этого. Сказочный народец забился истеричными криками, заметался в кустарнике. Не успели, поняла Дана. Они не успели выбраться и сейчас их просто сожрут, как и обещали. И хорошо ещё, если сразу…
- Что – но?! – закричала Дана в отчаянии.
Их маленький собеседник что-то чирикнул и прыснул в траву, ища спасения вместе со своими сородичами.
- Что он сказал? Рэд!
На красивом лице принца читалось непонимание и безнадежность:
- Я не… не уверен, что понял…
УФФФУУУУ!
- Говори!
- Что-то типа, следовать закону сказки… правилу. Надо разбудить… кого-то разбудить. Это всё, что я понял!
Его глаза вдруг уставились в одну точку, расширились от ужаса. Сквозь лес, удивительно ловко огибая деревья, шагал на своих огромных ногах Устан Катур. Эта картина была настолько жуткой и нереальной, что мозг просто отказывался её воспринимать. В голове зашумело, как от желания потерять рассудок, во рту стало сладко.
- Сожру! Переломаю кости! Высосу ваш мозг! Зарою ваши жалкие душонки в песок, на дне самой глубокой морской расщелины, – выл Устан Катур, и рев его разрывал головы беглецам. Его многочисленные щупальца то скручивались тугими кольцами, то выпрямлялись, дрожа от ярости.
Дана почувствовала, как Рэдфилд, слишком слабый после всего, что выпало на его долю, пытается встать между ней и Катуром, но медленнооседает на сухую траву. И та под его коленями рассыпается в мелкую пыль. Лес вокруг, словно чувствуя гибель этого сна, медленно распадался в труху. Будто ветка, сгоревшая в камине, еще хранящая свою форму, но рассыпающаяся при малейшем дуновении ветерка, он превращался в серый пепел и поднимался в воздух.
Вдруг на Дану, словно в благодарность за все перенесенные тяготы и невзгоды, снизошло невероятное спокойствие. О нет, внутри её бушевала буря, но рассудок стал невероятно чист и ясен. Говорят, такое случается с солдатами, которые видят вражескую гранату, катящуюся по полу блиндажа и, не задумываясь о последствиях, падают на неё животом.
И в этом спокойствии очищенного от эмоций разума перед её взором возникли буквы, которые сложились в слова.
Надо следовать закону сказки! Надо кого-то разбудить. И проснуться самой.
Разбудить принца.
Проснуться принцессе.
Разбудить и проснуться.
По правилам.
По закону сказки!
Это было так просто, что Дана даже засмеялась. Тихо и зло.
- Над чем ты смеешься, девчонка?! – заревел Устан Катур, делая от неожиданности шаг назад. Вокруг него вихрился, разваливался, раздувался пеплом темный, живущий по его  правилам и вызванный из небытия его сознанием, мир.
- Над тем, как это было просто с самого начала, - ответила Дана, - А я, глупая, не поняла этого. Прощай, Устан Катур! Проваливай назад в дыру, из которой выполз. На веки вечные!
С этими словами она повернулась к стоящему на коленях принцу Рэдфилду, наклонившись, быстро взяла его лицо маленькими горячими пальцами и прижалась губами к его бледным губам. Ведь как иначе можно разбудить царственную особу, забывшуюся волшебным сном! На миг опешивший Рэдфилд быстро взял её за плечи и прижал к себе. Пространство вокруг них наполнилось жутким, страшным ревом, зашумело в ушах, ветер закружил вокруг них серую пыль, затем закружил их самих. Опасаясь всё испортить они хранили этот поцелуй так долго, что в какой-то момент Дана поняла, что задыхается. Всё вертелось перед глазами, а потом и вовсе стало темно. Она дернула головой назад, отрываясь от губ принца, сделала судорожный вдох.
И открыла глаза.
Яркий солнечный свет разом навалился на нее, заставив долго моргать, стряхивая выступившие слезинки с рыжих ресниц. Еще какое-то время ушло на то, чтобы понять, где она, что с ней и что за трубки тянутся у нее из ноздрей. Они сильно мешали, Дана вытащила их одним движением и села на кровати.
Эта была палата, зеркальная сестра той, в которой лежал принц Рэдфилд – такая же кушетка, такие же медицинские приборы, такой же подоконник с бумажными домиками. В кресле для посетителей, развалившись, сидел ее брат, принц Влад и дремал, откинув голову назад и приоткрыв рот. Когда она очнулась, Влад  вздрогнул, разлепил глаза и резко подался вперед в порыве вскочить на ноги:
- О боги! Дана! Ты очнулась!
- Влад! Что со мной? Почему я… почему я здесь?
Он хотел помочь ей встать, но Дана отстранила брата и, выпутавшись из многочисленных трубок и датчиков, спустила босые ноги на прохладный пол. На ней была больничная пижама, нежно-розовая, в мелкий цветочек.
- Тебя нашли лежащей на полу, возле кровати. В твоей комнате. В одежде, с сумкой. Кругом беспорядок, кровать сдвинута. Папа уж думал, что ты решила сбежать. Вот. И разбудить тебя не смогли. Спала как убитая. Доктор Тэвле сказал, что у тебя что-то типа летаргического сна на фоне какого-то шока. Мама вчера дежурила возле тебя. А сегодня я. К Рэдфилду-то меня не пускают…
- И долго я спала?
- Три ночи.
Если бы Дана умела, то присвистнула.
- А потом ты что-то бредила по поводу каких-то бабочек. И тогда Доктор растерялся, при летаргии, говорит, не бредят. Все так испугались за тебя! А больше всех переживал знаешь кто? Дядя Блейз!
В отличие от Даны Влад не боялся Короля Раджангара, обращался к нему по-простому, как к дяде и называл на «ты».
- Почему он переживал?
- Не знаю. Он все повторял: «зачем я ей рассказал, она пошла туда, угодила в ловушку». Как думаешь, о чем это он?
- Не знаю, - почему-то соврала Дана. Она прислушивалась. Там снаружи, за стенами ее палаты определенно что-то происходило. Пищали сигналы, гудел медперсонал, несколько человек рысцой пробежали по коридору.
Дана встала. Чувствовала она себя не плохо и к тому же выспавшейся на несколько ночей вперед. Она быстро пожала руку брату:
- Спасибо, Влад!
- За что? 
Но она не ответила и выскользнула из палаты, чуть не столкнувшись в дверях с медсестрой, которая пришла, получив сигнал на общий пульт. Шлепая босыми ногами по стерильному полу Дана пошагала по коридору к палате принца Рэдфилда, возле которой бурлило какое-то оживление. Радостное? Горькое? Какое?!
Пробравшись через строй медсестер, из палаты принца вышел маленький седой доктор Тэвил Тевле. Поправляя очки в тонкой золотой оправе, он бубнил себе под нос,:
- Ничего не понимаю! Решительно! Показатели были такими плохими… и на тебе!
Он увидел Дану и встал как вкопанный, его подслеповатые старческие глазки стали невероятно большими, а аккуратная бородка клинышком аж затряслась от изумления и азарта.
- Кааак?! – протянул он громко и, как показалось Дане, обличительно, словно застукал прогуливающего занятия студента в портовом кабачке, - Ваше Высочество! И вы к нам вернулись?!  Не ожидал, не ожидал! Как-то это всё подозрительно! Сначала этот раджангарский принц, потом вы!
Сердечко у Даны колотилось как заячий хвостик.
- А что принц? Он… он ведь… не умер?
- Умер? – изумился доктор, - ну, нет,знаете ли! И теперь уже не собирается. Вы подумайте! Месяц в коме! Месяц! А сейчас сидит и супу требует! Как ни в чем не бывало! Позвольте-ка, милочка, пульс…
Дана пролепетала что-то вроде «потом-потом», по стенке проскользнула мимо старого доктора и, расталкивая тела крепких рослых медсестер, пробралась в палату принца Раджангара.
Яркое летнее солнце заливало эту просторную белую комнату, даже жалюзи на окнах не спасали положение, и всем присутствующим приходилось щуриться. Солнечные лучи мазали золотисто-желтым белые стены, белые бумажные домики на подоконнике, чистый белый пол, врача, дежурившего в это утро при больничных палатах. Он, коренастый, светлый бородач, рассматривал ленты каких-то измерений, улыбался и что-то объяснял Королю Блейзу, который был его выше на полголовы. Король Раджангара тоже улыбался, правда, скорее так, будто не мог поверить в чудо. И с любовью смотрел на сына, который полусидел-полулежал на кровати и, судя по выражению на лице, вообще не понимал, что происходит. Он был очень худой, под глазами его залегли серые тени, а волосы были гладко зачесаны назад. Но глаза его снова начинали блестеть тем неуемным огнем, который раньше так часто пугал Дану. На все вопросы доктора он отвечал: «Не знаю, очень хочется есть». И врач, и король, а так же сочувствующие ситуации медсестры начинали улыбаться ещё шире.
- Ну, разумеется! – шутил доктор, - как у нас говорят: «Хворь из ворот – еда в живот!» Девочки! Принесите немного бульона пациенту!
Он повернулся к медсестрам и увидел среди них маленькую фигурку Даны.
- О! Еще один выходец из комы! Что-то вы зачастили сегодня!
Все взгляды обратились к ней. Король… такое ощущение, что он подавил в себе желание подойти к ней, обнять и расспросить обо всем. Возможно, он был единственным, кто знал,  с кем ей пришлось столкнуться, и каким сном ей пришлось заснуть на целых три ночи. Возможно, он один понимал, что их с Рэдом двойное пробуждение не случайно.
А Рэдфилд просто смотрел на нее, безучастно, бесстрастно. Ни тени воспоминаний. Ничего. Только с его губ, тех, которые она целовала так недавно и прохладу которых, казалось, до сих пор ощущала на своих губах, слетело чуть слышное,  приправленное щепоткой прежнего самодовольства:
- Привет, лисица.
Дана коротко кивнула, испуганно и смущенно, и, повернувшись, выбежала вон.

***
С момента её пробуждения в больничной палате прошло пять дней. Врачи довольно быстро отстали от Данарэ и отправили её «выздоравливать» из больничной палаты в дворцовые покои.
В первый же вечер «на свободе» она оделась потеплее и отправилась в Северный парк.
У королевского замка было два парка – Южный, его еще называли Королевским или Розовым и Северный. Его называли Синим или просто Лес. Действительно, Королевский парк представлял собой изысканный пример парковой инженерно-дизайнерской мысли. Дорожки между лужаек извивались причудливым орнаментом, ажурные мостики воздушно нависали над искусственно проложенными речушками, плетям роз позволялось расти в строго заданных местах и направлениях. Северный парк был абсолютной противоположностью Южному. Здесь всё словно бы росло само собой, было естественным и ненавязчивым. Он и в самом деле был похож на настоящий лес, а если пройти чуть подальше, то, пожалуй, действительно становился лесом. Кое-где вставали стеной непроходимые заросли малинника и ежевики, ложки; в не засушливую погоду зарастали ярким пушистым мхом, в котором алели капли брусничника, По осени здесь можно было собрать урожай лесных грибов, запахом и вкусом значительно превосходивших тепличные шампиньоны. А зимой, на пушистом снегу часто находили заячьи и лисьи следы.
Дана как раз и направлялась в эту глухую часть Северного парка. В одной руке она несла не зажженный масляный фонарь – в сумерках всё было видно довольно хорошо, но солнце быстро садилось и через полчаса фонарь точно станет не лишним. В другой руке она зажимала гладкий камешек из белого кварца.
Камешек она обнаружила в своей сумке, той самой, которая побывала с ней в недавнем страшном приключении. Пролежав почти пять дней в лазарете, Дана в какой-то момент даже начала думать, что всё произошедшее было просто ночным кошмаром, что ничего на самом деле не было. Но, придя в свои покои, она обнаружила сумку в шкафу с вещами, - должно быть её туда положили горничные, убиравшие комнаты. В потайном кармане она и нашла белый камешек. Обещание надо было выполнить.
Забравшись в чащу леса достаточно глубоко для того, чтобы почти заблудиться, Дана остановилась, раскрыла ладонь и ещё раз посмотрела на камень. Последнее волшебство, связывающее её с тем ужасным приключением, пережитым несколько ночей назад. Странно – с одной стороны она вспоминала его с содроганием. А с другой стороны… ведь было же там и что-то хорошее. Мотыльки, остов старого корабля, прогулка под сияющими звездными небесами, странный лесной народец….
Дана решила, что будет большим неуважением швырнуть камень в траву. Она выбрала куст орешника посимпатичнее и уже собиралась аккуратно положить камешек под него.
Но вдруг остановилась и  насторожилась. Кто-то шел в её сторону от замка. Сильно хрустели ветви, послышалось чье-то тяжелое дыхание и сбивчивые шаги. Дана быстро спряталась за ствол ясеня. К её огромному удивлению, из-за деревьев показался принц Рэдфилд. Видно было, что ему тяжело далась дорога через парк, он ещё сильно хромал на правую ногу, сбивчиво дышал и периодически опирался рукой на поросшие мхом стволы. Всё-таки он был ещё очень слаб. Дана знала, что его продолжают держать в госпитале, и по всем статьям выходило, что он оттуда просто-напросто сбежал. За те пять дней, пока она находилась под наблюдением врачей и лежала в  нескольких палатах от него, она больше ни разу не ходила к Рэду. То ли была обижена, то ли трусила. А может и просто не смела поверить. Он тоже к ней не заходил.
А теперь что? Чего ему ещё было от неё нужно? Опять обозвать? Расстроить?
Она вышла из своего укрытия и встала с недовольным видом, скрестив руки на груди:
- Ты чего это тут бродишь? - спросила она как можно суровее, - Делать нечего? 
От неожиданности принц остановился в нескольких шагах от нее. Секундная растерянность мелькнула на его лице, но сразу же исчезла, и в черных, при сумеречном освещении, глазах заплясали озорные искорки.
- Решил, что не хорошо отпускать леди одну в темный лес, да ещё и вечером. Вот, увидел из окна и решил сопроводить….
«Ага, как же! Больничные окна на Северный парк не выходят. Наверняка выслеживал», - ворчливо подумала Дана. И ответила:
- Тебя вон, самого надо сопровождать! - но, увидев, как тяжело он прислонился к старому дубу, решила сменить гнев на милость: - Ладно уж, сейчас я дело одно сделаю и пойдем обратно. 
Данарэ присела на корточки и спрятала волшебный камушек под куст орешника, на мягкий мох, под листья ландышей, которые в эту пору уже сменили белые колокольчики цветов на оранжевые круглые ягодки. Выпрямилась. Может, надо было произнести какие-нибудь волшебные слова? В той суматохе она вполне могла бы и не услышать их. Или не запомнить. Ладно….
Она повернулась к Рэдфилду, сказать, чтобы шёл к замку. Но тут что-то негромко хлопнуло и подлесок словно ожил: заперекрикивалось тихонько и знакомо, зашуршало в траве. В быстро темнеющих лиловых сумерках мелькнули пару раз между деревьями маленькие косульи рожки. И вдруг на душе у принцессы стало как-то очень пусто и легко. Словно кто-то вымел последний мусор из просторной светлой комнаты. Хорошо стало. Принц Рэдфилд подошел к ней и встал рядом, какой-то время они вместе стояли, молчали и смотрели, как колышется трава.
- Птица, - вдруг сказал Рэд  в полголоса.
- Что? – Дана непонимающе перевела на него взгляд.
- Птица, - повторил он, - птица и яйцо. Ну, родит живое мёртвое, покричит, посидит…. Третья загадка. Ты ведь так её и не отгадала.
Принц улыбнулся, глядя на неё сверху вниз. И в этом взгляде Дана увидела столько тепла, благодарности, желания оберегать и заботиться, что у неё перехватило дыхание. Она потупила взгляд, почувствовав, как теплеют её уши.
- Видишь, не такая уж я, значит, и заучка. Пойдём, там, наверное, тебя уже ищут….
Они, не спеша, рука к руке, пошли по совсем уже тёмному парку и Дана освещала им путь масляной лампой. Фитилёк давал очень приятный желто-оранжевый уютный свет. Больше в тот вечер между принцем и принцессой не было произнесено ни слова. Может от усталости. Может от смущения. А может быть от того, что теперь всякие слова были не нужны.

Эпилог
Выдержка из книги «Тайны на море», автор Ф. Фларе. Илектр. Королевская типография. 1248 год по Общему календарю.   
Фрегат «Королева Мей» сошел со стапелей Анджарской судоверфи в 273-м году эры Амир по летоисчислению Раджангара. Команда была небольшая, смешанная, всего 116 человек. Два года судно ходило по акваториям Раджангара, Свартаррафа и Диаманда, перевозило ткани, шкуры, зерно, специи, масло, вино, драгоценные и полудрагоценные камни. Команда фрегата отличалась честностью и умением держать обещания, что, к сожалению, являлось в то время большой редкостью для экипажей частных судов. Поэтому «Королеве Мей»  часто поверяли довольно ответственные задания и очень дорогие грузы.
Потому-то пропажа фрегата в сентябре 275 года стала для всех большой неожиданностью. Поговаривали, что корабль скрылся с хорошей добычей, но поиски судна показали, что выйдя в последний раз из порта в Анджаре, «Королева Мей» шла почти порожняком, собираясь взять большой груз пшеницы в порту Найкхолта. Собственно, тамошние купцы и забили тревогу первыми. Опрос моряков, вернувшихся из моря, попытки связаться с кораблем с помощью радиосигналов, хрустальных кристаллов, ясновидения и сомнамбулического поиска к результату не привели.
Однако через год в Диамандский порт Севирин  вошло маленькое рыболовецкое судно «Ушик». Его владелец передал начальнику порта запечатанную бутылку с запиской внутри.
Это было послание с пропавшей «Королевы Мей», которое выловили моряки в нейтральных водах. Далее я привожу вам его текст полностью:
«Мы – экипаж судна «Королева Мей», терпим бедствие предположительно в пятистах лонгах от берега земли Лим. Мы гибнем не от кораблекрушения, не от голода, не от рук морских пиратов. Мы гибнем от загадочной сонной немочи, свалившейся на команду неделю назад после одного странного происшествия.
«Королева Мей» шла проложенным курсом от Анджара к Найкхолту, был второй день пути. Из груза на борту имелись только пара десятков свертков раджангарского шелка, да несколько бочек с солониной, поэтому корабль шел легко и быстро. 3 сентября сего 275 года, ближе к закату, на совершенно чистое небо набежали тучи и начался шторм, не такой большой, чтобы паниковать, но и не такой слабый, чтобы пустить всё на самотек. Кроме того, вахтенный матрос сообщил, что увидел в паре десятков шохтов по левому борту вздымающиеся из неспокойной воды щупальца. Матросы, трудящиеся на палубе,  поначалу подняли дозорного на смех, но потом увидели всё собственными глазами. Так же было замечено, что эти завихрения движутся за кораблем, будто преследуют. Но в следующее мгновение матросов охватила несвойственная мастерам морского дела паника, ибо это нечто стало стремительно приближаться к судну. Команда не успела ничего предпринять, как оно настигло фрегат. Мы почувствовали сильный удар и услышали странный звук, такой, словно бы кок кидал кальмара на разделочную доску. Я, старпом и несколько матросов лично проверили трюм и убедились, что целостность корпуса не нарушена и протечек нет. Гроза прошла и команда успокоилась, решив, что просто какой-то гигантский осьминог взбесился и понесся, не разбирая дороги, от чего и врезался в борт фрегата.
На следующее утро случилось нечто, ещё более странное, чем гигантский кальмар и шторм в тихих водах. Мы не смогли разбудить трех человек из числа матросов. Через сутки к ним присоединились ещё пятеро. Через три дня не проснулись уже двадцать членов команды. Мы  плыли уже пять дней, но не видели никакой земли, хотя до Найтхолта было не более трех суток пути даже при плохой погоде! Путь до  него в этих водах известен любому, даже самому неграмотному моряку, но мы понятия не имели, куда нас могло занести. На судне воцарилась паника. Люди боялись ложиться спать. С двойным усердием занимались они своими повседневными делами или, наплевав на Устав, предавались вину и карточным играм – сначала тайком, но спустя ещё пару суток, недосчитавшись еще тринадцати не проснувшихся товарищей, играли и пили уже в открытую. Судовой врач сказал, что все заснувшие отличались отменным здоровьем, и, находясь в спящем состоянии, тоже не выказывали признаков болезни. Он предположил, что сон на команду навевает что-то извне, какое-то древнее морское чудовище, но услышав про это, испуганные матросы чуть не побили старика и он прекратил свои россказни. На следующее утро его тоже не смогли добудиться. Тот, кто всё-таки засыпал и просыпался, на следующий день рассказывал, что во сне они видел множество белых то ли  мотыльков, то ли пчел, летающих над кораблем. Я сам несколько раз видел во время сна этих мотыльков. Кому-то из команды они начали видеться при свете дня. Должно быть пьянство, страх и безумие окончательно повредили их рассудки.
Сейчас пятнадцатый день плавания «Королевы Мей». Из бодрствующих на судне остался только я, старший помощник капитана Натан Кита. Сегодня я проснулся в полном одиночестве и в темноте – солнце над горизонтом так и не взошло. Сейчас корабельные часы показывают почти полдень, но над моей головой светят яркие звезды. Некоторые из них падают на палубу и превращаются в мотыльков. Должно быть, мой разум решил отказаться служить мне. И действительно, для чего он нужен, если завтра я уже не проснусь, как и все остальные участники этого похода. Фрегат наполнен живыми мертвецами. Они дышат, у них стучит сердце, двигаются глазные яблоки под веками, бурчит от голода в животах. Но они не просыпаются. Я бы предпочел пулю в висок, если бы не считал самоубийство одним из величайших грехов.
Пишу записку в надежде, что бутылка, в которую я ее положу, выберется из этих проклятых вод и послужит оправданием тому, что экипаж судна «Королева Мей» не смог выполнить свои торговые обязательства по причинам, не зависящим от него. Не поминайте лихом. И прощайте.
Старший помощник капитана частного судна «Королева Мей», Натан Кита.
18 сентября 275 год эпохи Амин (ЛР)».
Послание с фрегата «Королева Мей» хранится в архиве Морского музея в городе Анджар. Местонахождение фрегата до сих пор не известно.

2013-2017гг.