Ваше Сиятельство

The Lost Vocabulary of Power: Titles and Address in Imperial and Feudal Russia.
A Historical Essay by the Methamonk Angelblazer,
2025-10-25


Instead of a preface.

My enthusiastic musician friend Andrei posted the following today on his Facebook page: “I just watched a film about Suvorov. Turns out, there were a lot of ‘migrants’ serving in the Russian army at that time — Generals Lacy, Fersen, Derfelden, Rosenberg, Buxhoeveden — all served Russia faithfully and loyally. These are the kind of migrants Russia needs today!

I also learned that in 1918 the Suvorov Museum was closed, and most of its collections were later sold abroad by the Bolshevik government.”

Then he went on to list a few of these “immigrants”:

"Boris Petrovich Lacy (Maurice de Lacy; Moritz von Lacy; 1737, Limerick — January 1820, Grodno) — Russian military commander, General of the Infantry, hero of the assaults on Izmail and Prague; Governor of Kazan (1797–1798), Lithuanian (Vilna) Governor-General (1798–1799).

Wil(l)im Khristoforovich Derfelden (Otto-Wilhelm von Derfelden; 1723, 1735, or 1737 — 1819) — General-in-Chief, General of the Cavalry of the Russian Imperial Army, Suvorov’s comrade-in-arms. Governor-General of Ufa and Simbirsk provinces. Brother of General Johann Derfelden, uncle of Count P. A. Pahlen.

Count Ivan Yevstafyevich Fersen (Hans Heinrich von Fersen; 1739–1800) — Russian commander (General of the Infantry), best known for defeating and capturing Tadeusz Ko;ciuszko at the Battle of Maciejowice (1794).

Count Fyodor Fyodorovich Buxhoeveden (Friedrich Wilhelm von Buxhoeveden / Friedrich von Buxhоеwden; September 2 (13), 1750, Magnusdal Estate, Livonia — August 23 (September 4), 1811, Lode Castle, now Koluvere, Estonia) — Russian general, General of the Infantry (1803), Commander-in-Chief of Russian forces during the Russo-Swedish War of 1808. Served as Military Governor of St. Petersburg (1797–1798) and as Governor-General of Riga (1803–1806, 1808–1809).

Andrei Grigorievich Rosenberg (Diederich Arend von Rosenberg; January 21, 1739, Riga — August 25, 1813, Chyornoye, Podolia Governorate) — General of the Infantry of the Russian Imperial Army, head of several provinces of the Russian Empire."

I decided to reply to him as follows:

“Now that’s a bit too much! All that German immigrant nobility you’re admiring never even considered your ancestors to be human beings. They were all barons and counts. You should study history more carefully — but from the point of view of a Russian serf or a soldier who served those ‘noble gentlemen’ for twenty-five years of his life.

And I tell you this with full responsibility — for on my mother’s side I come from those very same counts and barons, but on my father’s side I descend from the boyars and posadniks of Great Novgorod.”

But I didn’t stop with that message. I decided to spend some time exploring the titles and forms of address that the common folk once used for these lofty gentlemen...


The Lost Vocabulary of Power.

In modern Russia, many dream aloud of a “return to the roots.” Yet I, the Methamonk Angelblazer, ask: to which roots exactly? The October Revolution of 1917 did not merely overthrow a dynasty; it annihilated an entire linguistic universe—the lexicon of power and reverence that defined the imperial world. The nobles were slaughtered or scattered; a few survived by fleeing, or by burying their surnames beneath the soil of peasantry.

Today, I attempt to resurrect, if only in words, the solemn architecture of address that once structured our civilization—a world where one’s every utterance reflected divine order, birthright, and submission.

I. The System of Address in Feudal Rus’ (9th–17th Centuries)

The culture of address in early Rus’ rested upon two sacred foundations:
The concept of clan and kinship hierarchy (род), and the spiritual authority of the Orthodox Church.

1. To the Ruler: The Grand Prince and the Tsar.

The ruler’s title evolved alongside his power — each metamorphosis adding a layer of divinity.

А. Князь (Knyaz’ – Prince) / Великий Князь (Velikiy Knyaz’ – Grand Prince).
Formal address: Gospodin (“Lord”) or Gosudar’ (“Sovereign”).
Example: “Gospodin Velikiy Novgorod” — Lord Novgorod the Great, signifying the self-governing majesty of the republic-city itself.

Subjects addressed their ruler with absolute self-abasement, often referring to themselves as “your slave” (холоп твой) or “your orphan” (сирота твой). The archetypal phrase: “Gosudar’, kholop tvoy chelom b’yot” — Sovereign, your bondsman strikes his forehead — a bow so deep that the brow met the ground.

B. Царь (Tsar – Caesar / Emperor).
Adopted by Ivan IV (“the Terrible”) in 1547, the title “Tsar” carried Byzantine and sacred authority.
Formal address: Tsar-Gosudar’ or Velikiy Gosudar’ (“Great Sovereign”).
By the 17th century, under Western influence, this evolved into Vashe Tsarskoye Velichestvo — Your Tsarist Majesty.

Every petition began with the ritual abasement of the self: b’yot chelom kholop tvoy… — your slave strikes his forehead...

2. To the High Nobility: Boyars, Princes, and Voivodes;

Бояре (Boyars).
The boyars were the ancient aristocracy — the pillars of lineage. They were addressed as Gospodin (“Lord”) or Gosudar’ (“Sovereign”).
Formality demanded the full name and patronymic: Knyaz’ Ivan Vasilievich. The patronymic itself was a sign of nobility.

Князья (Princes).
Rurikids and Gediminids who once ruled their own lands. Address: Knyaz’ followed by name — simple yet sacral.

Воеводы (Voivodes).
Military governors or commanders. If noble-born, addressed as Knyaz-Voivode or Boyarin-Voivode; otherwise simply Gospodin Voivode.

3. To the Clergy: The Hierarchy of the Church.

The Church demanded a distinct and reverent language, mirroring celestial hierarchy.

Patriarch: Vashe Svyateyshestvo – Your Holiness.
Metropolitan / Archbishop: Vashe Vysokopreosvyashchenstvo – Your Eminence.
Bishop: Vashe Preosvyashchenstvo – Your Grace.
Abbot / Archimandrite: Vashe Vysokoprepodobie – Your High Reverence.
Priest / Monk: Otets or Batyushka – “Father,” the intimate and spiritual diminutive of piety.

Cultural Codes and Hierarchical Rituals.

Chelom bit’ — to strike one’s forehead — was more than etiquette; it was metaphysical choreography. The body itself confessed submission to order.

Mestnichestvo — the system of hereditary precedence — dictated rank, privilege, and even where one sat at the table. Status was sacred arithmetic; social geometry replaced individual worth.

Unlike Western Europe, Russia had no “Your Grace” or “Your Lordship.” Its hierarchy was native and theological: born from Orthodoxy and servitude, not from chivalry.

II. The Imperial System of Titles (18th–20th Centuries)

The reforms of Peter the Great transformed honor into bureaucracy. The Table of Ranks (Табель о рангах, 1722) codified service into fourteen classes, merging nobility and merit into one imperial logic: hierarchy as destiny.

1. Royalty and High Nobility.

Ваше Императорское Величество (Your Imperial Majesty): The Emperor and Empress.
Ваше Императорское Высочество (Your Imperial Highness): Grand Dukes and Grand Duchesses.
Ваше Высочество (Your Highness): Princes of the Imperial Blood.
Ваша Светлость (Your Serene Highness): Serene Princes, such as Prince Potemkin-Tavrichesky.
Ваше Сиятельство (Your Illustrious Highness): Princes and Counts of the highest nobility.

2. The Service Nobility (The Table of Ranks).

Ваше Высокопревосходительство (Your High Excellency): Classes I–II — ministers, generals-in-chief.
Ваше Превосходительство (Your Excellency): Classes III–IV — generals, state councillors.
Ваше Высокородие (Your High Nobility): Classes V–VI — colonels, state councillors.
Ваше Высокоблагородие (Your High Well-Born): Classes VII–VIII — captains, court councillors.
Ваше Благородие (Your Well-Born): Classes IX–XIV — the lower nobility and junior officers.

Each title was a rung in the metaphysical ladder of the Empire, a measure of proximity to the Sun of Power — the Emperor.

The Semantics of Empire

To misaddress a man was not merely rude — it was treasonous. A single misplaced word could erase the thin veil separating a noble from a peasant. The Russian system, with its Byzantine solemnity and Asiatic splendor, fused language and domination into a single art form.

The voice itself was feudal property; to speak to power was to kneel before it.

Epilogue: The Lingua Obscura of Lost Russia.

This hierarchy of titles — from Your Imperial Majesty to Your Well-Born — was not simply etiquette. It was theology disguised as grammar, faith disguised as form.

When 1917 came, the revolutionaries did not just guillotine the Tsar. They executed an entire syntax of reverence — the spiritual architecture that held together the Russian world. In the USSR, we ceased to be serfs who "beat our foreheads before Your High Nobility." The serfs, finally, were given first names and patronymics: Vasily Ivanovich, and a nickname acquired after 1861 – the abolition of serfdom – for example, Nishchebrodov. Well, isn't that just like "Your High Nobility"? And yet, many Soviet citizens never truly became Vasily Ivanovichs of noble blood... Serfdom shaped their great-great-grandfathers for so long that they, seemingly free citizens today, readily agree to receive a foreign passport of the Russian Federation, in which only their first name and surname are left – Vaska Nishchebrodov. And if you look deeper, beyond the passport and the birth certificate, the serf mentality remained within their souls...

And so, when modern Russians murmur of “returning to the roots,” I ask again:
Which roots, my brothers? The ones already salted by history? Or those still whispering beneath the ruins, in the buried vocabulary of address — the lost tongue of the Empire divine?

I've finished, but I feel like the ending is missing something. It lacks a fundamental, a final, crushing point for all the Andreis out there, who weep for the 'good old days'—days they would have mostly experienced from the receiving end of a cane, swung by one of their beloved 'Your High Well-Borns'

So let the modern romantics of nobility weep for their lost barons and generals. I, the Methamonk Angelblazer, weep only for the nameless — those who built, bowed, and bled in silence. Their backs were the foundation of the Empire, and their forgotten pain is the only true nobility Russia ever had.  A civilization that forgets the cost of its obedience will one day rebuild its own chains — and call them tradition. For those who romanticize their chains have already chosen their masters.


Утраченный словарь власти: титулы и обращение в Императорской и Удельной Руси
Историческое эссе Метамонаха Ангелблазера,
2025-10-25


Вместо предисловия.

Мой восторженный друг-музыкант Андрей сегодня разместил у себя на странице в Facebook следующее: «Только что посмотрел фильм о Суворове. Оказывается, в русской армии тогда служило много «мигрантов» — генералы Ласси, Ферзен, Дерфельден, Розенберг, Буксгевден — все верой и правдой служили России. Вот такие мигранты нужны России сегодня!

Также узнал, что в 1918 году музей Суворова был закрыт, а большая часть его коллекций впоследствии была продана за границу большевистским правительством».

Далее он перечислил некоторых из этих «мигрантов»:

«*Борис Петрович Ласси (Maurice de Lacy; Moritz von Lacy; 1737, Лимерик — январь 1820, Гродно) — русский военачальник, генерал от инфантерии, герой штурмов Измаила и Праги; Казанский губернатор (1797–1798), Литовский (Виленский) генерал-губернатор (1798–1799).*

*Вил(ь)ям Христофорович Дерфельден (Otto-Wilhelm von Derfelden; 1723, 1735 или 1737 — 1819) — генерал-аншеф, генерал от кавалерии Русской императорской армии, соратник Суворова. Генерал-губернатор Уфимский и Симбирский. Брат генерала Иоганна Дерфельдена, дядя графа П. А. Палена.*

Граф Иван Евстафьевич Ферзен (Hans Heinrich von Fersen; 1739–1800) — русский военачальник (генерал от инфантерии), наиболее известный разгромом и пленением Тадеуша Костюшко в битве под Мацеёвицами (1794).

*Граф Фёдор Фёдорович Буксгевден (Friedrich Wilhelm von Buxhoeveden / Friedrich von Buxhоеwden; 2 (13) сентября 1750, мыза Магнусдаль, Лифляндия — 23 августа (4 сентября) 1811, замок Лоде, ныне Кольювере, Эстония) — русский генерал, генерал от инфантерии (1803), главнокомандующий русскими войсками в русско-шведской войне 1808 года. Занимал посты Военного губернатора Санкт-Петербурга (1797–1798) и Генерал-губернатора Рижского (1803–1806, 1808–1809).*

Андрей Григорьевич Розенберг (Diederich Arend von Rosenberg; 21 января 1739, Рига — 25 августа 1813, Чёрное, Подольская губерния) — генерал от инфантерии Русской императорской армии, глава нескольких губерний Российской империи.»

Я решил ответить ему следующим образом:

«Это уже перебор! Вся эта немецкая дворянская иммиграция, которой ты восхищаешься, и за людей-то твоих предков не считала. Все они были баронами и графами. Тебе стоит изучать историю повнимательнее — но с точки зрения русского крепостного или солдата, отслужившего у этих "благородиЁфф" двадцать пять лет жизни. И говорю я это с полной ответственностью — ибо по матери я сам из тех самых графъёф да баронофф, а по отцу происхожу от боярина - посадника Великого Новгорода.»

Но на этом сообщении я не остановился. Я решил уделить время изучению титулов и форм обращения, коими простой народ некогда наделял этих высоких господ...

       Утраченный словарь власти.

В современной России многие вслух мечтают о «возврате к корням». Но я, Метамонах Ангелблазер, спрашиваю: к каким именно корням? Октябрьская революция 1917 года низвергла не просто династию; она стёрла с лица земли целую лингвистическую вселенную — лексикон власти и почтения, что определял мир империи. Дворян истребили или рассеяли; немногие уцелели, бежав или спрятав свои фамилии в почве крестьянства.

Сегодня я пытаюсь воскресить, хотя бы в словах, торжественную архитектуру обращений, что некогда структурировала нашу цивилизацию, — мир, где каждое слово отражало Божественный порядок, право по рождению и покорность.

I. Система обращений в Удельной Руси (IX–XVII века)

Культура обращения в ранней Руси покоилась на двух священных основах: понятии рода и иерархии кровного родства (род) и духовном авторитете Православной Церкви.

1. Обращение к Правителю: Великий Князь и Царь.

Титул правителя эволюционировал вместе с его властью — каждая метаморфоза добавляла слой божественности.

А.) Князь / Великий Князь.
Формальное обращение: «Господин» или «Государь».
Пример: «Господин Великий Новгород» — означало самоуправляющееся величие республики-города как целого.

Подданные обращались к правителю с абсолютным самоуничижением, часто называя себя «холоп твой» или «сирота твой». Архетипическая фраза: «Государь, холоп твой челом бьёт» — поклон столь глубокий, что чело касалось земли.

Б.) Царь.

Принятый Иваном IV (Грозным) в 1547 году, титул «Царь» нёс в себе Византийский и сакральный авторитет.
Формальное обращение: «Царь-Государь» или «Великий Государь».
К XVII веку, под Западным влиянием, это трансформировалось в «Ваше Царское Величество».
Любая челобитная начиналась с ритуального самоуничижения: «бьёт челом холоп твой…».

2. К Высшей Знати: Бояре, Князья и Воеводы.

Бояре.
Бояре были древней аристократией — столпами рода. К ним обращались «Господин» или «Государь».
Формальность требовала полного имени и отчества: «Князь Иван Васильевич». Само отчество было знаком благородства.

Князья.
Рюриковичи и Гедиминовичи, некогда правившие собственными землями. Обращение: «Князь» с последующим именем — просто, но сакрально.

Воеводы.
Военные губернаторы или командиры. Если знатного рода — «Князь-Воевода» или «Боярин-Воевода»; иначе — просто «Господин Воевода».

3. К Духовенству: Иерархия Церкви.

Церковь требовала особого, почтительного языка, отражающего небесную иерархию.

Патриарх: «Ваше Святейшество».
Митрополит / Архиепископ: «Ваше Высокопреосвященство».
Епископ: «Ваше Преосвященство».
Игумен / Архимандрит: «Ваше Высокопреподобие».
Священник / Монах: «Отец» или «Батюшка» — интимное и духовное, почтительное уменьшительное от слова благочестие.

Культурные коды и иерархические ритуалы.

«Челом бить» — было больше, чем этикет; это была метафизическая хореография. Само тело свидетельствовало о покорности порядку.

«Местничество» — система родового старшинства — диктовала чин, привилегии и даже место за столом. Статус был священной арифметикой; социальная геометрия заменяла личную ценность.

В отличие от Западной Европы, на Руси не было «Your Grace» или «Your Lordship». Её иерархия была исконной и богословской: рождённой из Православия и служения, а не из рыцарства.

II. Имперская система титулов (XVIII–XX века)

Реформы Петра Великого превратили честь в бюрократию. Табель о рангах (1722) кодифицировал службу в четырнадцать классов, обьединив дворянство и заслугу в единую имперскую логику: иерархия как судьба.

1. Члены Императорской Фамилии и Высшая знать.

«Ваше Императорское Величество»: Император и Императрица.
«Ваше Императорское Высочество»: Великие Князья и Княжны.
«Ваше Высочество»: Князья императорской крови.
«Ваша Светлость»: Светлейшие Князья, такие как Потёмкин-Таврический.
«Ваше Сиятельство»: Князья и Графы высшей знати.

2. Служилое дворянство (Табель о рангах).

«Ваше Высокопревосходительство»: I–II классы — министры, генерал-аншефы.
«Ваше Превосходительство»: III–IV классы — генералы, тайные советники.
«Ваше Высокородие»: V–VI классы — полковники, статские советники.
«Ваше Высокоблагородие»: VII–VIII классы — капитаны, надворные советники.
«Ваше Благородие»: IX–XIV классы — низшее дворянство и младшие офицеры.

Каждый титул был ступенью на метафизической лестнице Империи, мерой близости к Солнцу Власти — Императору.

Семантика Империи.

Неправильно обратиться к человеку было не просто грубостью — это была крамола. Одно неверное слово могло сорвать тонкую завесу, отделявшую дворянина от мужика. Русская система, с её Византийской торжественностью и азиатской пышностью, сплавила язык и господство в единую форму искусства.

Сам голос был феодальной собственностью; говорить с властью значило преклонить перед ней колени.

Эпилог: Lingua Obscura утраченной России.

Эта иерархия титулов — от Вашего Императорского Величества до Вашего Благородия — не была просто этикетом. Это была теология, притворившаяся грамматикой; вера, скрывшаяся под личиной формы.

Когда наступил 1917 год, революционеры не просто казнили Царя и его семью. Они казнили целый синтаксис почтения — духовную архитектуру, что скрепляла Русский монархический мир. В СССР мы перестали быть холопами «бьющими челом вашему высокоблагородию». У холопов, наконец,  повявились имена и отчества: Василий Иванович и прозвище доставшееся после 1861 года - отмены крепостного права, например, Нищебродов. Ну, чем не «Ваше Высокоблагородие»? И всё же, многие советские граждане так и не стали Василиями Ивановичами благородных кровей... Холопство так долго формировало их пра-прадедов, что они сегодня, казалось бы свободные граждане, легко соглашаются на получение загранпаспорта Российской Федерации, в котором у них оставили только имя и фамилию - Васька Нищебродов. А если взглянуть глубже, за пределы паспорта и сертификата о рождении, то холопство осталось внутри их души...

И потому, когда современные Россияне болтают о «возврате к корням», я вновь спрашиваю: какие корни, братья мои? Те, что уже засолены историей? Или те, что всё ещё плачут под руинами, в погребённом словаре обращений — утраченном языке Божественной Империи?

Вот закончил, но что-то мне не хватает в финале? Какой-то фундаментальной точки для ответа вот таким Андреям, которые плачут по тому, что не испытали на своей собственной шкуре плетью или палкой по спине от вашего высокоблагородия!

Так пусть современные романтики дворянства оплакивают своих погибших баронов и генералов. Я, Метамонах Ангелблазер, оплакиваю лишь безымянных — тех, кто строил, преклонялся и проливал кровь молча. Их спины были фундаментом Империи, а их забытая боль — единственное истинное благородство, когда-либо существовавшее в России. Цивилизация, забывшая цену своего послушания, однажды восстановит свои собственные цепи — и назовёт их традицией. Ибо те, кто романтизирует свои цепи, уже выбрали себе хозяев.