Берег вечности

Воздух густой, как мед, напоен соленым дыханием прибоя и прохладой надвигающихся сумерек. Стою на растрескавшемся краю земли, где песок, остывая, отдает накопленное тепло подошвам босых ног. Каждая крупица — это миллионы лет, история, превращенная в пыль. Небо на западе — это рана, алая и звенящая. Солнце, тонущее в свинцовой глади, не просто гаснет — оно растворяется, протягивая к воде последние, окровавленные щупальца света. Еще мгновение — и они порвутся, утянув за собой в пучину последние краски дня.

Волны. Они не накатывают — они дышат. Глубоко, мерно, как спящий великан. Пена, белесая и невесомая, как прах мотыльков, вьется у самых ног, цепляется за кожу холодными нитями, а потом с шипением отползает назад, в наступающую тьму. Ритм. Древнее колыбельной, вечное «приди-и-уйди». В этом движении — вся правда.

Я — лишь еще один вдох в этой бесконечной груди. Временная волна. Моя жизнь — это всплеск, узор из пены, который считанные секунды держится на воде, сверкая под чужим светом. А что потом? Когда форма рухнет, и «я» рассыплется?

Но тишина шепчет: ничто не уходит. Природа не терпит пустоты — она терпит лишь превращения. Опавший лист становится горстью земли, в которой шевелятся невидимые жизни. Капля, испарившаяся с поверхности, становится облаком, тенью, проплывающей по лицу луны, а потом — слезой или каплей дождя на чьем-то окне. Все возвращается. Все циклично. Исчезновение — это лишь иллюзия, порожденная нашей слепотой.

И мое сознание… этот хор мыслей и чувств… Разве может эта музыка просто оборваться? Нет. Она — не флейта, что умолкает, когда ее отпускают из рук. Она — звук, рожденный флейтой. И когда дерево сгниет, звук не умрет. Он уйдет в эфир, станет вибрацией, частью общего гула Вселенной. Луч возвращается к Источнику, но он уже несет в себе отблеск всех миров, которых коснулся.

Это и есть вечность. Не бесконечное длящееся время, а состояние вне его. Слияние. Возвращение капли в океан, но капли, которая помнит вкус собственного бытия. Мы становимся памятью воды. Знаком, оставленным на песке, который прочтет следующая волна. Тишиной между ударами сердца мироздания.

Последняя полоска света на горизонте истончилась и порвалась. Ночь вступает в свои права, бархатная и беззвездная. Но страх не приходит. Исчезновение солнца — не смерть. Это уход на покой, чтобы дать проявиться иному свету, невидимому днём.

Тишина теперь полная, лишь глухой гул в самой крови — отзвук прибоя, бьющегося где-то в темноте. Он шепчет на языке, которому не нужны слова: «Ты — песчинка в этом берегу. И ты — весь берег. Ты — миг между вдохом и выдохом океана. И ты — сам океан».

И я чувствую, как границы «я» тают, как та пена на песке. Плеск воды, холод под ногами, темнота над головой и тишина внутри — все это одна субстанция, одна вибрация. Одна великая мелодия, что играет сама в себе.

Я делаю шаг. Не вперед, и не назад. А — внутрь. Внутрь этого безмолвного гула. И этот шаг — тише падения песчинки. И громче, чем рождение звезды.