Проклятие Цинтена. Гл. 1. Чужая память

ГЛАВА   1.  ЧУЖАЯ   ПАМЯТЬ.

          Под сумрачным вечно-свинцовым балтийским небом, под постоянными ветрами и дождями, в призрачной стране, называвшейся когда-то Восточной Пруссией, разрушаются более ста памятников средневековой архитектуры, орденские замки, костёлы и кирхи. Их останки торчат, как обломки гнилых зубов. Можно, конечно, сказать, что все эти памятники средневековья  расположены в медвежьих углах области, но придётся выложить правду. Вся Калининградская область – большой медвежий угол. Так и не стала эта когда-то красивая, густонаселённая и цивилизованная страна Калининградчиной.

          Многие объекты сильно пострадали в 45-м во время тотальной войны. Но ещё больший урон им нанесли послевоенные годы. Их разбирали на кирпичи для строительства переселенцы, выдернутые с корнем из Центральной России, и направленные сюда, чтобы заселить совершенно обезлюдевшую страну, после того как в 47-м местным жителям нарезали мешалкой. Но люди на чужой земле как-то не приживались. А те немногие, кто прижился, и свои корни утратили, и германские так и остались им чуждыми. Ещё больше не повезло замкам и кирхам, оказавшимся на территории военных полигонов, которых здесь было великое множество. Практика использования колокольных башен и замков в качестве мишеней для артиллерийских и танковых стрельб была широко распространена.

          Только очень небольшая часть объектов отреставрирована, в основном – сумасшедшими энтузиастами, вбухавшими в этот процесс невероятное количество собственных денег. Я часто задумывался, как можно было так легкомысленно разбазарить колоссальный туристический потенциал с невероятной плотностью средневековой архитектуры? Большая плотность присутствует только на территории Новгородской, Московской и Псковской областей.

          А ответ на этот вопрос прост до чрезвычайности. Кому нужна чужая память? Не наша она. Принадлежит  эта память другому народу, с которым русские сошлись не на жизнь, а на смерть в самой страшной в истории войне. Вот и не нужны никому оказались все эти бесценные свидетели минувших эпох. Можно, конечно, вспомнить, что Россия и Германия, как два сообщающихся сосуда, и историческая Россия наползает на ту самую Восточную Пруссию, а историческая Германия тянется до Выборга и Пскова. А история русских европейцев, да и сами русские европейцы, не состоялись бы без массового инкорпорирования в свой состав выходцев из Германии, особенно из остзейских земель. Но после Великой войны сложновато это сделать. Тем более что ни исторической России, ни исторической Германии давно уже нет.

          Есть территория, оставшаяся от Великой России, где всё русское и всех русских лет сорок жестоко и методично добивали. И преуспели в этом. Она населена потомками русских туземцев, не имеющих отношения ни к великому, но столь малочисленному  народу русских европейцев, ни к их великой истории и культуре, но всё время орущими «Я – русский!» и присвоившими эту культуру себе, не понимая, что не по Сеньке шапка. И есть страна и народ, которому вполне заслуженно переломали хребет, что исключает какую-либо возможность возрождения.

          Чтобы ситуация с историческими объектами Калининградской области стала окончательно понятна, приведу пример из жизни Центральной России. Здесь было не менее полутора тысяч усадеб, поражавших своей архитектурой. После событий XX века от некоторых из них остались только усадебные церкви.  От большинства – вообще ничего. Отреставрировано никак не больше 10 %. Чужая память. Современным русским, в подавляющем своём большинстве являющимся потомками народа русских туземцев, она не нужна. Посещая все эти дворянские гнёзда, люди подсознательно ощущают отчуждённость – не их история и не их культура. Особенно это становится заметным в тех усадьбах, где сохранились хозяйственные постройки и конюшни. Здесь современным русским становится окончательно неуютно – срабатывает историческая память. На этих конюшнях их предков пороли.

          Вот и всё объяснение тому, что подавляющее большинство усадебной архитектуры XVIII – XIX веков безнадёжно утрачено. Кому нужна чужая память? Но здесь возникает вопрос, как такое могло произойти внутри одной страны? Почему русский народ разделился на два непримиримых народа-антагониста?

                … … … … … … …

          В отличие от других стран Европы, где модернизация проходила в сравнительно сжатые исторические сроки и затрагивала все массы народа одновременно, в России процесс модернизации растянулся более чем на три с половиной века, от Смутного времени до 70-х годов XX века, шёл поэтапно и каждый раз касался незначительной части русского народа. В начале XX века этнографические, исторические, традициональные и культурные различия между той частью русского народа, которая прошла процесс модернизации, и той частью, которая этому процессу подвержена не была, достигли такого расхождения, что возможно говорить о разделении русского народа на два: исторического народа русских европейцев и этнографического народа русских туземцев.

          До петровских реформ, в правление Михаила Фёдоровича и патриарха Филарета (1613 – 1645), Алексея Михайловича (1645 – 1676), Фёдора III Алексеевича (1676 – 1682) и Софьи Алексеевны (1682 – 89), в России шёл обычный процесс модернизации европейского типа. Причём модернизация проходила интенсивно, касаясь всех государственных институтов и всех сторон общественной жизни, и затрагивала все слои русского народа. В результате «допетровской» модернизации был достигнут высокий уровень сложности общественных отношений. И служилое и податное сословие имели огромное количество градаций. Процент лично свободного населения был высок. Около четверти населения составляла так называемая «вольница», то есть люди и не служилые, и не податные. Высокими темпами шло развитие буржуазных отношений и предпринимательского элемента.

          Московия XVII века была передовой страной Европы с точки зрения развития демократических форм правления и самоуправления на местах. В середине XVII века депутатов в английский Парламент избирали от силы 2 % мужского населения страны, депутатов во французские Генеральные Штаты – не более 1 %. А вот участников русских Земских соборов избирали не менее 8 % мужского населения. В состав Земского собора входили три элемента: Боярская дума, «Освящённый собор» из представителей высшего духовенства и представители служилого и посадского сословий и черносошных крестьян. В Боярскую думу, при всех её несовершенствах и системе местничества, при Алексее Михайловиче входило 5 бояр, не принадлежащих к знатным феодальным родам, 5 думных дворян и 4 думных дьяка. Из 60 человек 14 имели вовсе не аристократическое происхождение. А при старшем сыне Алексея Михайловича, Фёдоре III Алексеевиче, отменившем местничество, уже 35 из 57 членов Боярской думы были людьми, которые сами сделали себе карьеру. Земские соборы не только принимали важнейшие законы государства, как собор 1648 года, принявший Соборное Уложение 1649 года – фактически конституцию, по которой страна прожила более полувека. В отличие от английского Парламента и французских Генеральных Штатов, Земские соборы носили реальный учредительный характер, что демонстрируется соборами 1598 и 1613 годов, возведшими на Московский трон новые династии и придавшими этим династиям легитимность. О самоуправлении на местах можно рассказывать долго. Достаточно сказать, что самоуправление позволяло государству содержать минимальный чиновничий аппарат.

          В допетровской Руси всеми сторонами экономической, военной и политической жизни страны управляла система Приказов. Их структура эволюционировала на протяжении более чем сотни лет. Восторженные почитатели великого реформатора Петра I всегда указывают на кондовость и отсталость этой системы управления, на бюрократическую заскорузлость и мздоимство. Но не желают замечать тех сугубо положительных моментов, которые бросаются в глаза. Приказы учреждались и упразднялись по мере потребности и отражали динамику развития страны. Глава Приказа нёс жёсткую персональную ответственность за результаты деятельности перед царём. Штат дьяков и подьячих, чиновничества допетровского времени, управлявших всей громадной страной, даже в конце XVII века при Фёдоре III Алексеевиче не превышал 10 тысяч человек. Эффективность управления на местах достигалась за счёт использования элементов самоуправления и выборных людей от общин.

          До Петра Московия создала компактную, не более ста тысяч солдат, и, соответственно, не сильно обременяющую расходами государственную казну, одну из самых боеспособных и современных армий Европы. Эта армия «в одни ворота» громила армии Речи Посполитой и Саксонии, а объединённые армии Османской империи и Крымского ханства плюс казаков Дорошенко и Юрия Хмельницкого разбила в пух и прах во время Чигиринских походов. Именно Крымские походы Василия Васильевича Голицына, которые отечественные историки в угоду великому реформатору Петру всё время пытаются представить неудачными, окончательно переломили хребет грозному южному хищнику, Крымскому ханству.

          Результаты петровских реформ губительны для дальнейшего развития России. Превратив страну в сатрапию азиатского типа, Пётр невероятно усилил государство и упразднил все группы населения, которые были от него независимы. Великий реформатор разрушил достигнутую сложность развития общественных отношений, невероятно упростил общество и полностью подчинил его государству. Он расколол народ на две части: дворянство и чиновничество, подвергнутые внешней европейской модернизации, и тяглый народ, которого модернизация вообще не коснулась.

          Произошла полнейшая деградация и чудовищное упрощение общественной жизни России. В результате разгрома, учинённого Руси, всё население было разделено на две категории – служилые люди и люди податные. Обе категории были фактически закрепощены и лишены каких-либо личных свобод. И неизвестно, чьё положение было хуже, дворян или крепостных крестьян. Последние были лишены возможности какого-либо развития, образовалось так называемое «неолитическое крестьянство», то есть русские туземцы, переставшие быть народом историческим и ставшие народом этнографическим. Что касается дворян, им вплоть до Манифеста о вольности дворянской (1762 год) досталась жизнь, при которой судьба поколения, заставшего Первую мировую, Революцию, Гражданскую и отмучившегося во время Великой Отечественной войны, кажется не такой уж и плохой.

          Реформы Петра разрушили полностью, до основания, все демократические основы русского общества. Боярскую думу, где люди несли персональную ответственность перед царём за принятые решения, сменил Сенат, где заседали наиболее приближённые к телу и отличившиеся на Всепьянейшем соборе воры и казнокрады, боявшиеся персональной ответственности за принятые решения, как черти ладана. Соборное Уложение 1649 года заменили 20 тысяч указов, написанных собственноручно Петром за время правления. Если у кого-то возникают сомнения в глубокой душевной болезни великого реформатора, достаточно изучить эти указы, и все сомнения отпадут сами собой. Система местного самоуправления была разрушена полностью. Страна, лидировавшая в Европе по развитию демократии, была превращена в тиранию, исключавшую любое народовластие в принципе.

          Пётр заменил чёткую, понятную и вполне современную для своего времени Приказную систему управления Коллегиями, которые в своём указе характеризует так: «собрание многих персон, в котором президенты не такую мощь имеют, как старые судьи – делали, что хотели. Все дела должны решаться в коллегиях общим суждением, и у всех голос равный, только у президента, если мнения разойдутся, - решающий». Количество чиновничества сразу возросло на порядок или больше. Управляемость государства была утрачена. Бардак и безответственность царили вопиющие. Что касается мздоимства, казнокрадство петровских «птенчиков» и злоупотребления Глав Приказов – это явления абсолютно разного порядка.

          Суждения восторженных поклонников Петра Первого о том, что именно ему мы обязаны созданием в России регулярной армии нового типа, означают лишь полную безграмотность и невежество. Современную, компактную и победоносную армию европейского типа, созданную в годы правления Алексея Михайловича, Фёдора Алексеевича и Софьи Алексеевны Пётр заменил монстрой собственного изготовления. К 1712 году численность плохо обученной и вооружённой азиатской орды, организованной Петром, превысило 300 тысяч человек и съедала она больше трёх четвертей бюджета государства. Боевые качества новой армии прекрасно иллюстрируются катастрофой под Нарвой 1700 года, о которой историки ещё упоминают, и ещё более страшной катастрофой под Гродно в 1706 году, о которой поминать не комильфо. Ведь по логике поклонников Петра к 1706 году он уже построил армию нового типа. Вообще, надо сказать, что созданной Петром армии было по силам воевать только со шведами. В классической историографии считается, что шведская армия того времени была одной из сильнейших в Европе. Сила шведов – ещё одна выдумка поклонников великого реформатора. Швеция в конце XVII века явственно шла к полному упадку. Страна надорвалась в войнах с Речью Посполитой. Страшный «Потоп», когда в 1648 году практически вся территория Польши оказалась завоёвана и оккупирована Швецией, дорого обошёлся не только полякам. Самого же Карла XII шведские историки всегда приводят, как пример неудавшегося полководца, пренебрегавшего основными правилами военного искусства. Карл постоянно наступал недостаточными силами, не обеспечив коммуникаций, он всегда недооценивал противника, у него была плохая разведка, он никогда не составлял предварительный план боя. Карл позволял себе самые фантастические расчёты на союзников, которые и не думали всерьёз помогать. Вообще Северная война – настоящая феерия противоборства двух великих полководцев из серии «тупой и ещё тупее». Ну, ладно, когда она ведётся в Прибалтике, Бог с ним. Но когда театром военных действий становится Великое княжество Литовское, Украина, в том числе и Южная, а потом всё это перетекает чуть ли не в Османскую Империю… В 1719 и 1720 годах стоило провести два опустошительных похода в саму Швецию, и тут же стал возможен Ништадский мир, закрепивший за Московией всё ею завоёванное. А вот турки били петровское детище жестоко. Потеря более половины армии убитыми и умершими от болезней в ходе малозначимого Азовского похода. Как после этого язык поворачивается называть Крымские походы Василия Голицына неудачными? А национальный позор, вошедший в историю под нейтральным названием «Прутский поход Петра»? В конце этой «славной» компании Пётр до такой степени перепугался, что послал Шафирова в лагерь великого визиря Баталджи-паши с приказом: получить мир любой ценой. Любой… Даже ценой отказа от всей Прибалтики, кроме Петербурга, а если этого мало – отдать шведам ещё и Псков. Сохранилась его записка Петру Шафирову: «Соглашайся с ними на всё, кроме шклафства (то есть рабства)». Да что там турки! Великую армию Петра били даже хивинцы. Достаточно вспомнить о трагическом походе князя Александра Бековича-Черкасского. Но самое страшное, что рождённая Петром монстра сжирала практически все доходы государства и людские ресурсы. Из четырёх рекрутов выживал только один, остальные умирали от голода и болезней. Впрочем, в одном Пётр всё же преуспел. Полки новой армии базировались в новоучреждённых губерниях и дистриктах и должны были кормиться на местах. Так вот детище Петра вошло в историю, как единственная в мире национальная армия, оккупировавшая собственную страну и устроившая в ней невиданный погром и разорение. И в этом плане с «петровцами» могут конкурировать только британские колониальные войска при разграблении Индии. А вот боеспособность армия, созданная великим реформатором, приобрела только после реформ Христофора Антоновича Миниха в правление Анны Иоанновны.

          Не стоит упускать из вида уничтожение вполне современного торгового флота Московии на важных для страны морских коммуникациях, то есть в Белом и Каспийском море. А также создание из неготовой древесины с нарушением всех возможных технологий, но зато ценою огромного количества людских жизней и огромных финансовых затрат, плавучих гробов, с гордостью называемых российским флотом. И никого не волнует, что срок службы военного парусного корабля по нормам английского флота составлял полтора века, а петровские гробы уже в 1742 году не могли выйти на рейд.

          В результате правления Петра Московия потеряла по разным оценкам от 20 % до трети населения. Треть податного населения ушла в Раскол, просто в бега, в разбойники… Кстати, в конце правления Петра разбойников было больше, чем в любой другой период.

          До петровских реформ Московия была однозначно европейской страной с высокими темпами развития и модернизации. После них появился монстр под названием Российская Империя – типичная азиатская деспотия, в которой долгое время вместо развития преобладала деградация, а модернизация касалась только отдельных сторон жизни и затрагивала незначительную долю населения.