День ВДВ

   Сигаретный дым клубами поднимается под самый потолок и там, извиваясь, тает. Сигарета дрожит в его пальцах.

-Ты понимаешь разницу?
 
   Он затягивается, не глядя мне в глаза. Он вообще теперь ни никогда не смотрит в глаза, словно скрывая в них что-то. Что-то очень важное, будто боится раскрыть какую-то тайну, известную только ему одному. Страшную. Как в детстве – не доступную познания.

- В чем разница? Не усек? - покрасневшие и чуть опухшие его веки приоткрыли мутный взгляд. Я всё понял. Я понял всё без слов. Мне хочется, чтобы он замолчал, но пропасть в его взгляде сургучом запечатывает мой рот. Это взгляд человека, прошедшего через ад, впустившего его в себя и теперь мучительно страдавшего. В нем сейчас столько алкоголя, что можно свалить лошадь. Его сигарета прыгает у меня перед глазами.

- Думаешь умирать страшно?  – он заливается сатанинским смехом и вдруг затихает, затягивается и выдыхая мне в лицо струёй дыма, чуть слышно, одними губами, сбиваясь, словно боясь быть перебитым, говорит громким шепотом.
- Один шаг и ты на краю…Ты знаешь какое это ощущение? Не знаешь…Это кайф! Там на краю ты - человек! Ты живёшь, понимаешь – живёшь!

   Он не спит вот уже много ночей. Ни алкоголь, ни транквилизаторы, которые он запивает этим алкоголем не помогают. Его жена сидит на мощном табурете, сделанным ещё при Союзе не известно кем, но так прочно, на совесть, и варварски окрашенным зеленой краской. Её ноги не достают до пола. Табурет достался им вместе с хрущёвкой, в которой они теперь живут. Она сидит в углу их микроскопической кухни и молчит. Сложенные в ладошки руки плотно прижаты к коленям. Она в отчаянии. В её глазах мука, жалость, безнадёга. Она такая мягкая и жертвенная. Она его любит. Любит и всё.

   А дым везде. Дым давит, поглощает. Кажется, он проникает даже в мозг и от этого мысль становится тягучей, медленной, подавляя все эмоций. Его сизые слои медленно плывут то опускаясь, то взвиваясь вверх от потоков из распахнутой форточки. И еще этот коньяк. Мутит, мешая сосредоточиться. Мой давний друг, которого я знаю вдоль и поперек вот уже много лет и теперь вдруг понял, что ошибался, сидит напротив меня. Худощавый, не высокого роста. Не атлет. Мятая футболка и небритое лицо придают его образу какую-то несерьезность, но взгляд… Предложи я ему сейчас какую-нибудь бешенную, нереальную авантюру, грабить банк к примеру – не раздумывая согласится. Не спросит даже зачем. Хоть за три копейки. Не важно, что не хватает ног, что голова дергается, стоит только задеть какую-то волнующую его тему. Он готов на всё. Только бы не сидеть в этой душной, убивающей его вольный, необузданный дух, кухне на пятом этаже. На подоконнике армейский бинокль -  мой подарок, его единственная связь с внешним миром. Нет, так-то он тихий и спокойный человек. Вполне рациональный, взвешенный, умеющий управлять собой. Во всяком случае внешне. Посуда, уборка – всё на нем. И уроки с детьми. И всё остальное, что позволяет сделать инвалидская коляска. Жене не на что жаловаться – он включился в жизнь, как только мог. Жизнь не смогла размазать его почти беспомощное тело. Но временами его сносит. Думал навещу друга. Думал день ВДВ. А оно вот как получилось.