Письма Учителю. Мужик?

                "Мыслеформы,оживляя плоть, формируют будущее"
                Ван Ли-чжун, агностик при дворе Фу Си.
                ***

                "Грех, граф, пройти мимо каждой сточки Вашего дневника.

 Вчера чуть было не согрешил. Спас  Игорь Леванов (http://proza.ru/avtor/gerontaigor).Накануне он публикует анонс свей аудиокниги "Сверхчеловек северного сияния"

 Импульс понятен, самосовершенствование, более духовное. Но название, как видится мне, напоминает о тех, кто уже разделял наш вид на уберов и унтеров.

 Сопоставив с Вашими мыслями, от 13 апреля 1890, понял вечность, к сожалению, вопроса.

 У Вас:

"Орлов да и многие говорят: я верю, как мужик. Но то, что он говорит это, показывает, что он верит не как мужик. Мужик говорит: я верю, как ученые господа, как архиерей"

 Не зная предыстории и личности упомянутого Вами человека, трудно понять запись. Но явно не уберменш. Или из их среды, но решившийся на отчаянный поступок.

 И точно. Из семьи священнослужителя, пошедший по стопам отца. Но в семинарии, сблизившись с подобными по свободомыслию, становится нигилистом.

 Такой он, реальное воплощение литературного Базарова-Владимир Орлов.  Позже знакомится с Сергеем Нечаевым, бескомпромиссным революционером.  Аресты, суды, заключение в Петропавловской крепости.

 Как бы есть за что. На очередном суде против Орлова выдвигается серьезное обвинение,участие в заговоре с целью свержения правительства Российской империи. 

 Но тут же оправдан. Уезжает в родное село. Здесь несколько лет получает пособие от Третьего (!) отделения.

 На этом факте, Лев Николаевич, извините, задумался. Или система насилия столь гуманна, что содержит за свой счет революционера, или же очередной "консерв". Но для чего?

 Дальнейшие странички биографии нигилиста Орлова приоткрывают тайну взаимоотношений Третьего отделения с Владимиром.

 В 1875 он вновь привлекается, на этот раз за "преступную пропаганду в империи". Но вместо заключения едет в Москву, где работает учителем. Вновь арест. Причина серьезна, записка, найденная у одного из организаторов казни Александра II. В это время Желябов и другие народовольцы уже на плацу Семеновского полка.

 А вновь оправданный Орлов спешит к Вам. Реально, Лев Николаевич, мутно.

 Забегу на месяц вперед. В мае Вы пишете Страхову аналогичное дневниковым сточкам письмо:

 "У меня есть очень умный знакомый Орлов, который говорит: я верю, как мужик, в Христа, бога и во всё. Но ведь это нельзя. Если он верит, как мужик, в Христа, то этим самым он говорит, что верит совсем не так, как мужик"

 Мне, Лев Николаевич, трудно соединить факты биографии Вашего знакомого с его словами. Тем более, учителя. Знаете, какие чудеса могут делать они в избирательных комиссиях.

 Другое дело Вы сами. Не говорите, а совмещаете тяжелую физическую работу с плодотворной умственной деятельностью. Да ещё стараетесь прилаживаться к любимой Софушке и многочисленным детям.

 Достойно, граф. Не уберменш и не унтерменш. Мужик, русский, но без истерического, как у шамана, выпячивания этого слова.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 Орлов причислен к толстовцам. Но думаю, на всякий случай стоит покопаться в архивах Третьего отделения"