Блохи

Прошло три года с тех пор, как Женя и ее мама начали печь просфоры. Казалось, что миновали самые страшные бури, именуемые на православном языке искушениями. Казалось, что позади горькое осознание неспособности заниматься святым делом. Казалось, что все наладилось. Впрочем, действительно ли казалось? Может, так оно и было? Или Женя с мамой просто надели розовые очки, не замечая подступающей опасности?

Искушение явилось к ним в самом неожиданном виде, приняв облик маленьких, но очень живучих насекомых. В квартире завелись блохи – вредные, кусачие, быстро размножающиеся существа, с которыми очень сложно справиться. Когда Женя в ужасной панике расспрашивала знакомых о домашних паразитах, выяснилось, что блохи посещали очень многих, но борьба с ними тянулась долгие месяцы и даже годы. Женя не хотела такого ужаса.

Пытаясь сберечь психику, девушка запретила себе слушать депрессивные рассказы о блохах и обратилась за помощью к интернету, начала читать истории о положительном опыте борьбы с напастью. Когда искушение только постучалось в двери, Женя даже не предполагала, что борьба займет пять месяцев, отнимет все силы, измучит, измотает до последнего предела…

-- Это потому, что мы печем просфоры, -- сказала мама во время очередной Жениной истерики. – Отказаться мы не имеем права, это послушание. Только что же нам делать? И тебе плохо, и мне…

-- Может, с батюшкой поговорить? – всхлипнула Женя. – С отцом Алексием?

Но отец Алексей собирался в паломническую поездку на Святую землю, загружать его проблемами было бы не слишком хорошо, поэтому беседа состоялась с другим священником. Маленький, коренастый, рыжеволосый отец Николай, услышав о печении просфор, очень удивился и сказал, что заниматься этим дома опасно, могут быть сильные искушения. Случай с блохами – подтверждение. Но отказываться не благословил.

-- Советовать ничего не могу, дождись отца Алексия, -- строго сказал отец Иоанн. – Если благословит – что же, тогда прекращайте. Я в этом деле не советчик.

Когда духовник вернулся из поездки, Женя так и не решилась попросить у него благословения не печь просфоры. Руки и ноги холодели от страха, вспоминался его радостный, счастливый взгляд, устремленный на церковные хлебы. Не хотелось огорчать отца Алексия. В промежутках между Жениными нервными срывами было проведено несколько дезинфекций. Какой же это был кошмар!

Подготовка к первой дезинфекции заняла целый день и часть ночи, проводилась грандиозная уборка всей квартиры, выкидывался хлам, безжалостно отрывались от сердца старые вещи, Женя и мама валились с ног от усталости. Закончив уборку, девушка рухнула в постель почти без чувств и мыслей. Изумрудные точки, мелькающие перед закрытыми глазами, расплывались, растягивались, превращаясь в уродливые пятна, на которых прыгали черные блохи.

Недобрым утром надо было как-то поднять окаменевшее тело, встретить дезинфекторов, морщась от головной боли, а после обработки – посадить в переноску кота и где-то провести день, пока дома царит невозможный запах.

Походы к родственникам и друзьям отметались сразу, Женя и мама боялись случайно принести с собой мелких вредителей. Первая дезинфекция пришлась на лето, на август. Около Жениного дома раскинула бело-голубые крылья знаменитая в городе «чайка» -- музыкальная школа с прекрасным коллективом и яркими выпускниками. Школу построили в виде большой птицы, рвавшейся с земли на вольные небесные просторы. Там, на скамейке, и расположились жертвы неожиданного искушения.

Женя взяла с собой недавно купленную книгу, читающуюся легко и с интересом. Женя любила современную молодежную литературу. Правда, иногда ее посещала мысль о несовместимости подобного чтива с творениями святых отцов, этими томами, наполненными мудростью, то обжигающе холодной, отрезвляющей, выдергивающей за шиворот из мирских страстей, то теплой, утешающей, умиротворяющей.

Мысль-то посещала, но дальше этого дело не шло. Очень уж Жене нравилось проглатывать страницу за страницей, вцепившись в очередную яркую книжку. Жадно вдыхая летний воздух, с головой погрузившись в описание злоключений строптивой шестнадцатилетней девчонки, Женя не заметила старушку, осторожно присевшую на край скамейки. Саму старушку не заметила, но почувствовала, как воздух вокруг словно сгустился, впустив в себя тревогу мятущейся, отчаянно ищущей выхода, одинокой души.

Читать дальше не получилось. Словно булыжники упали на плечи, переломав кости. Словно вместо легкого летнего дождика пошел колючий град, разбивающий стекла в машинах. Женя отложила книгу и повернула голову. Маленькая старушка тряслась всем телом, трость прыгала в морщинистых руках, из кармана серо-зеленой кофты выпал грязный носовой платок, распластавшись под резиновым сапогом. Мама смотрела на пожилую женщину с жалостью, а Женя быстро спрятала книгу в сумку, чувствуя непонятную неловкость. Почему-то было стыдно.

Старушка явно страдала деменцией. В такую жару – шерстяная кофта, резиновые сапоги! И это непрерывное бормотание… Произносилось что-то невнятное, из бессвязного потока можно было выхватить только слова «дом престарелых» и «слепая», все остальное жевалось и проглатывалось. Женя подняла носовой платок, вложила в трясущуюся руку. Непонятный стыд нахлынул с новой силой, заставив даже слегка покраснеть. Книжку захотелось выбросить.

-- Я очень плохо вас вижу, -- старушка наконец-то заговорила четко и ясно. – Не знаете, как попасть в дом престарелых? Я почти слепая, у меня никого нет, страшно одной. Только подружки есть на улице, собираемся, песни вместе поем. Я сейчас их жду. Как попасть в дом престарелых?

-- А как Вас зовут? Где Вы живете? – деловито и с неприкрытым состраданием спросила Женина мама. Эмпатия всегда была ее сильной стороной, в отличии от холодноватой дочери. Нет, Женя могла жалеть людей, но это чувство у нее всегда словно пробивалось из-под каменных глыб – трудно, тяжело, не сразу. К тому же дочь плохо разбиралась в житейских вопросах и не всегда могла помочь, когда это требовалось. Сейчас каменные глыбы рассыпались и яркое, живое сочувствие, смешанное с угрызениями совести, вырвалось на свет.

Старушка не ответила, задумчиво повторив вопрос о доме престарелых. Спустя пару минут подошли ее подруги, улица огласилась звуками бодрой песни, но тревога не ушла.

Полуслепая женщина радостно распевала о том, что колхозницу любить нельзя, а Женя наконец-то уловила причину жгучего стыда.  Увидев, услышав старушку, Женя сразу поняла, что та одинока и больна. Они переживали из-за блох, а человек не знает, как жить дальше! Живет одним днем, в любой момент может случиться все, что угодно – нашествие мошенников, внезапный инсульт или инфаркт, полная потеря зрения! И куда идти? К кому бежать? Страшно, очень страшно.

Блохи ничтожны по сравнению с такой бедой. Женя повернулась к маме и долго, очень долго смотрела на нее, выражая взглядом все, что кипело в душе. Когда мать и дочь прекратили безмолвный разговор, старушки уже ушли, но в голове Жени все еще звучала отчаянно-веселая песня о колхознице. Как это возможно – так весело петь и так жутко жить?

-- Имени она не сказала, -- вздохнула мама. – И где живет… Жаль ее.

-- Помолимся за нее? – предложила Женя. – Просто за старушку на улице. Бог-то знает ее имя.

Мама кивнула. Наступил вечер и пора было возвращаться домой. В самом деле, чего переживать из-за блох? Но человеческая натура такова, что все полезное быстро забывается, одни и те же грабли стучат по лбу.

Увы, после первой дезинфекции блохи не исчезли. Женя забыла о старушке. Наступила холодная осень, скамейка у музыкальной школы уже не могла выручить. Приходилось снова и снова вызывать специалистов, заталкивать в переноску несчастного, ополоумевшего кота, мотаться по теплым кафе и торговым центрам, объясняя ситуацию тем, кто возмущался присутствием животного. К счастью, не выгоняли, но Женя устала, устала неимоверно. Хотелось жить спокойно, печь просфоры радостно, с мирным духом, а не в спешке и суете.

-- Я больше не могу! – жаловалась Женя в одном из кафе, со стаканчиком облепихового морса в руке. – Это невыносимо, а как с отцом Алексием поговорить?  У меня уже в голове блохи прыгают!

-- Наберись сил и поговори, -- тихо ответила мама. – Но, знаешь, если бы не блохи, мы бы никогда не расхламили квартиру, не выкинули бы ненужное, не начали бы усиленно следить за чистотой. Мы уделяли мало времени уборке, пекли просфоры недостойно, без страха Божия. Запускать дом, жилище – тоже неправильно. Нас Господь посетил. Вспомни о той старушке. Мы сейчас в кафе, нам тепло и уютно, пьем облепиховый морс и отдыхаем. Видишь, как здесь красиво?

Слова мамы стремительной шаровой молнией влетели в сознание Жени. Девушка столько читала об искушениях, но не могла вынести обычную житейскую ситуацию!  Бог послал им блох для вразумления, но послал и утешение – возможность отдохнуть в разных кафе, выпить вкусный оранжевый напиток, привести в порядок мысли и нервы. Сейчас в их квартире идеальный порядок, такой чистоты давно не было в захламленном творческом жилище.

И та старушка… Бог не случайно свел их на скамейке жарким августовским днем. Он хотел, чтобы Женя отвлеклась от своих проблем и взглянула на окружающих. Маме-то повезло, она переносила искушение гораздо легче, хотя тоже временами нервничала. Но она была сильнее, даже могла утешать отчаявшуюся дочь. А Женя совсем раскисла…
Нет, надо собраться.

-- Если мы здесь, может закажем еще морса? Вкусный очень, -- улыбнулась Женя. – Слава Богу за все!

Женя чувствовала, как ее обволакивает усталость, но не тяжелая, тягучая, а приятная. Они делают все, что в их силах, а потом Женя обязательно поговорит с отцом Алексием… Обязательно поговорит…