Слётыш

Даце Стежкиной с благодарностью за вдохновение и сюжет


Понесли Марусю гуси.
Русская пословица


В субботу на долю Елены Алексеевны выпало дежурство, как это регулярно бывает с научными сотрудниками музея по выходным дням раз в месяц.

Занятие не очень приятное, потому что занимает целый день, когда, помимо единственного представителя научного штата, в музее находятся только смотрительницы залов.

Необходимость неотлучного присутствия, конечно, угнетает дежурного, но зато не требует исполнения непосредственных обязанностей. То есть можно заниматься чем угодно. Если, конечно, речь не идёт о неотложных рабочих делах.

Утром Елена Алексеевна не спешила, зная, что музей откроют и без неё.

Домашние в девять утра, когда она уезжала, ещё спали.

Елене Алексеевне пришлось забежать в комнату к дочке за забытым вчера телефоном. Она посмотрела на пухлую розовую подростковую щёку, уютно лежавшую на подушке в обрамлении россыпи светло-русых кудряшек, и, умилившись, потихоньку удалилась. Муж тоже беззаботно почивал в спальне, не спеша вставать ни свет ни заря.

Елена Алексеевна вышла на улицу и попала в очарование светлого июньского утра. Трава, ещё не утратившая своих юных нежных оттенков, улыбалась в ярких солнечных лучах.

Елена Алексеевна направилась к машине, стоявшей в ряду других, словно специально подобранных в разных тонах и напоминавших мольберт – пары синих, пары чёрных, серебристой, белой, красной, оранжевой и жёлтой. Она обошла свою машину кругом, проверяя колёса.

Неподалёку по пустой пешеходной дорожке бродил неприкаянный крупный серо-бежево-рябоватый птенец большой серебристой чайки. На первый взгляд, он казался некрасивым, но на второй, виделось, что его наряд состоит из миндалевидных по форме пёрышек, каждое из которых окаймлено белой окантовкой, что делало птенца кружевным и изысканным. Он неуклюже шлёпал по асфальту своими сиреневато-сизоватыми перепонками, поддерживавшими почти прозрачные ножки-палочки. В воздухе над местом променада кругами летала озабоченная и встревоженная мама. Она плавно взмахивала широкими белыми крыльями, время от времени открывала мощный крючковатый жёлтый клюв, настойчиво оглашала окрестности своим протяжным «кьяу», явно посылая ребёнку какое-то предупреждение о потенциальной опасности.

Птенец явно недавно вывалился или чересчур рано поспешил покинуть гнездо, устроенное на крыше соседней многоэтажки. Так происходило каждое лето, когда птенцы слетали на землю и, не находя себе места, бродили по газонам и дорожкам. Над ними парили или прогуливались рядом встревоженные родители, заболиво вкладывавшие в клювы принесённую еду.

Елена Алексеевна поняла, что объявленная растревоженной мамой опасность исходит именно от неё лично. Поэтому поспешила устранить причину переполоха, уселась в машину и уехала, дабы долго не быть раздражающим фактором.

Человечество не стремилось к ранним воскресным пробуждениям и путешествиям, а потому город был безлюден и дорога практически пуста.

«Так, куда еду я, понятно, – усмехалась Елена Алексеевна, встречая редкие машины, – а куда люди направляются в такую рань?»

По дороге, разделявшей многоэтажки микрорайона, ходил такой же неуклюжий неповоротливый серо-рябой слётыш с перепончатыми сиреневыми ножками, напоминавшими несоразмерные ласты. Точнее, даже не ходил, а топтался на белой разделительной полосе.

Будучи не в силах предположить, куда бросится несмышлёныш, Елена Алексеевна притормозила, пропуская его. Но плохо знакомый с правилами дорожного движения птенец не понял манёвра, развернулся и собрался идти назад.

На встречной полосе показалась машина. За рулём сидела женщина примерно тех же лет, что и Елена Алексеевна. Судя по всему, она тоже озаботилась проблемами совершавшего непродуманный моцион птенца и остановилась.

Птенец, не осознавая, откуда исходит опасность, окончательно «завис», бестолково крутил во все стороны тёмным, ещё не успевшим пожелтеть клювом и нерешительно переминался на белой разделительной линии.

Наблюдая за неуклюжими движениями, обе женщины не сводили с него встревоженных материнских глаз.

Наконец, птичье сознание прекратило глючить, неразумная юная особь немного подумала, определилась с вектором и начала переходить дорогу перед машиной Елены Алексеевны.

«Я никуда не спешу», – мысленно успокоила она неопытную птицу и дождалась, когда та достигнет заветного зелёного  газона.

Встречная машина тоже не двигалась – её хозяйка явно не торопилась.

Других объектов передвижения на дороге не наблюдалось.

Обе автоводительницы понимающе посмотрели друг на друга, обменялись созвучными улыбками и поехали только тогда, когда стало ясно, что птенец в безопасности.

«Интересно, а где его мама? И папа? – озабоченно думала Елена Алексеевна. – Они, кажется, оба по очереди яйца высиживают и потом выкармливают потомство. Оставили крошку без присмотра и улетели! А она, бедняжка, ещё крыльями правильно махать не умеет и гуляет по проезжей части одна-одинёшенька».

С такими мыслями Елена Алексеевна приехала на работу и припарковала машину на рабочей стоянке в музейном дворе.

Первое, что она увидела, выйдя из машины, был такой же несуразный и глупый, открывающий для себя этот сложный и непредсказуемый мир птенец серебристой чайки. В прожекторе солнечных лучей кожа на его тонких ножках просвечивала так, что были видны трогательные тонкие косточки.

С философскими мыслями о том, что наступило время, когда ещё не поставленные на крыло птенцы-подростки начинают покидать гнёзда и подвергаются опасности, Елена Алексеевна осмотрела двор в поисках его родителей. Но ни одной чайки не было видно. Не слышалось взволнованно-озабоченного призывного гоготанья с небес. И никто не нарезал круги над дитятей-неумехой.

Зато в ограниченном четырьмя стенами дворе сидели три кота и пристально наблюдали за птенцом.

Коты были незнакомыми Елене Алексеевне, то есть не музейными. Никогда раньше она не встречала их в окрестностях очага культуры, где трудилась много лет.

Ей сразу не понравилось рассредоточение – коты окружили птенца с самыми недобрыми намерениями. Было ясно, что Елена Алексеевна спугнула их, а неопытный слётыш обречён. Охотники затаились на своих местах, и каждый готов был, подобно молниеносно расправившейся пружине, ринуться в атаку, едва только Елена Алексеевна скроется в подворотне.

Елена Алексеевна посмотрела на крышу дома – скорее всего, птенец отправился в свой первый полёт именно оттуда, едва выбравшись из гнезда. Она испугалась и решила спасать малыша, а потому громко и энергично захлопала в ладоши, потом с криком «брысь» принялась разгонять объединившихся в нехороших целях агрессоров.

Толстый рыжий кот, видимо, не ожидавший такого неуважительного отношения к своей особе от человека, медленно и неохотно пошёл к безлюдной подворотне. По его походке было видно, что он донельзя залюблен и избалован хозяевами. А сюда его привёл исключительно охотничий инстинкт. Внушительные размеры свидетельствовали о том, что ухаживают за ним хорошо и основательно. На шее у него красовался красный ошейник, как положено всем благовоспитанным домашним котам, отправляющимся погулять на улицу. Он с достоинством неторопливо вышел на площадь и с обиженным выражением на объёмной морде уселся у музейной стены.

Второй форвард, не имевший ошейника, был полосат и короткошерст, в нём виделся дворовой крысолов, не допускавший мысли о том, чтобы упустить добычу. Умудрённым опытным взглядом он окинул фигуру невесть откуда взявшейся и сорвавшей боевую операцию женщины и, прижавшись к асфальту, быстро убежал на полусогнутых лапах, понимая однако, что ему даже пинка не достанется и особой угрозы нет, а потому надо дождаться часа-икс, когда защитница пернатых уйдёт. Потом можно продолжить дело и загнать добычу. Полосатый уличный хищник, тоже удрав через подворотню, устроился у музейной стены с другой стороны от собрата-компаньона.

Третий кот-подросток, отмеченный домашним ошейником, ничего в охоте не смыслящий, умчался в скверик напротив подворотни и уселся там в выжидательной позе – он прекрасно гармонировал белой шерстью на обоих боках с нежно-белыми петуниями на ближней клумбе.

Покинувшая подворотню Елена Алексеевна поняла, что стоит ей уйти, как промысел продолжится и птенцу грозит неминуемая гибель. Летать он не умеет, а беспечные родители его не спасут.

«Что делать? – спрашивала себя Елена Алексеевна. – Кто занимается защитой животных? Кого звать на помощь? Кому звонить? Есть у нас какая-нибудь ветеринарная служба спасения?»

Она остановилась у входа в музей и решила никуда не уходить.

Нетерпеливые коты стали неприметно и грациозно подниматься, чтобы вернуться за добычей, но Елена Алексеевна замахала на них руками, и те, соблюдая все правила прайдового сафари, опять уселись в выжидательных позах, заняв свои номера.

Тем временем Елена Алексеевна вспомнила, как в прошлом году они целым двором спасали сеседского кота, полдня просидевшего на высокой берёзе и истошно мяукавшего на всю округу.

Тогда соседи позвонили пожарным. Те вскоре приехали, подняли лестницу и спасли потерявшее надежду отчаявшееся и осипшее животное, которое тотчас перепуганно и без оглядки умчалось в светлую даль.

Елена Алексеевна набрала номер пожарно-спасательной службы.

Девушка на коммутаторе терпеливо выслушала просьбу и усталым казённым голосом сказала, что таких услуг они не оказывают – у них и без того достаточно дел, они тушат пожары, а не спасают заблудившихся незнакомых одиноких птенчиков. В голосе слышалось плохо скрытое недовольство.

Елена Алексеевна набрала номер полиции, где её тоже выслушали и деликатно посоветовали решить проблему самостоятельно, не отвлекая занятых важными делами людей от исполнения служебных обязанностей.

Елена Алексеевна в растерянности стояла посреди улицы у входа в родной музей и напряжённо думала.

На первом этаже родного музея имелся охранник. Но, едва представив себе беседу с несговорчивым и неприветливым человеком, который сегодня сидит на посту, Елена Алексеевна не решилась взывать к состраданию и призывать его на помощь. Любая просьба, обращённая к нему, всегда вызывала недовольство, трансформировалась в предложение не мешать и содержало неозвученный посыл отправиться в дальние края.

Рядом с музеем находился банк.

Едва взглянув на вычурное современное здание, Елена Алексеевна отметила, что там обязательно должны быть охранники. Она, громко прикрикнув на замерших в выжидательных позах разномастных хулиганов, для устрашения помахав в сторону каждого рукой и притопнув ногой, пошла к входной двери.

Секьюрити вежливо её выслушали, осмеяли и высказали примерно тот же текст, что она уже слышала: у них своя важная и ответственная работа, отвлекаться на посторонние дела и покидать пост они не имеют права.

– Птичку, конечно, жалко! – весело прокомментировал большой накачанный мужчина в форме, не пожелавший заступиться за беззащитное существо.

Растерянная и не нашедшая аргументов для пробивания очередной глухой стены Елена Алексеевна отправилась на улицу. Можно было обратиться за помощью к прохожим. Но утренняя воскресная улица оказалась пустынной – никто не нуждался в услугах банка и не хотел прикасаться взглядом к музейным ценностям. Прохожих на улице в этот час не наблюдалось, и даже собачники, которые, несомненно, могли бы оказать посильную помощь, отсутствовали.

«Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», – обречённо подумала Елена Алексеевна и ещё раз шуганула показавшихся в поле зрения подтягивавшихся к подворотне котов.

Они, конечно, разбежались, но было ясно, что уйди Елена Алексеевна – и они немедленно вернутся.

«Пойду попробую поймать птенца сама и отвезу куда-нибудь подальше, к морю, например. Там много чаек. Может быть, его примут и воспитают», – думала она.

Елене Алексеевне никогда не приходилось иметь дела с дикими животными, а уж с птицами – и подавно.
Она двинулась к подворотне. Птенец всё так же гулял по асфальту между машинами.

«Вот где его родители?» – возмутилась Елена Алексеевна и стала осторожно приближаться к несмыслёнышу.

Тот пятился в сторону, наверное, решив, что женщина, уподобившись трём котам, вознамерилась поймать и съесть его. Инстинкт самосохранения работал у него прекрасно.

Он шлёпал своими несоразмерными тонкими ножками с широкими ластами, шустро убегая от смешно подкрадывавшейся к нему Елены Алексеевны.

В несколько приёмов она пыталась ухватить глупыша за кружевные бока или за чёрные перья хвоста. Но тот отчаянно сопротивлялся нападению и поспешно устремлялся в сторону.

Елена Алексеевна уже потеряла терпение и рассудила, что настало время для решительной атаки, а потому расставила руки и собралась совершить финальный прыжок. И в этот последний момент «чаёныш», как она стала для себя называть его, неумело раскинул крылья, замахал ими, распушил хвост, поджал под него ножки, аккуратно вытянул их, тоненько беспомощно запищал и полетел вверх – прямо на музейную крышу.

«Ах ты, негодник! – воскликнула про себя обрадованная так просто разрешившейся проблемой Елена Алексеевна. – Оказывается, летать мы умеем! Что ж ты нас всех за нос водил?»

Несмотря на то, что акция с поимкой свободолюбивой птицы не удалась, Елена Алексеевна ликовала – слётыш был спасён.

Подтянувшиеся к месту событий коты разочарованно смотрели в небо на махавшего крыльями птенца и с удивлением – на странную женщину, отбившую у них завтрак.


«Комплимент» – Рига, 2025.