Квестер. Часть 4. Глава 6

Примерно за сутки до этих событий Томас Арнольд поднимался на четвёртый этаж старого облупленного дома, который мог бы отлично подойти какому-нибудь кинорежиссёру для съёмок ночлежки, или тайного прибежища нелегальных эмигрантов, или подпольного «дома свиданий», а лучше всего – и того, и другого и третьего сразу – фильм получился бы дешевле, а смотреть было бы намного интереснее.
В благополучном и чистеньком Блюмонде этот дом был чем-то вроде нарыва на глазу породистого пса, содержавшегося в идеальных условиях – дом был такой же неожиданный, необъяснимый и омерзительный.

На нужной ему двери с полустертыми цифрами «39» Арнольд увидел косо прилепленный липкой лентой листок бумаги с выведенными от руки большими неровными буквами:
«Коммивояжёры! Убирайтесь в задницу! Здесь у вас никто ничего не купит!»
Томас улыбнулся: он как раз и хотел представиться коммивояжёром.
Ну не беда! Есть в запасе ход получше. Арнольд постучал. Тишина. Он постучал снова. И ещё раз.

Наконец за дверью раздались шаркающие шаги.
– Кто там? – спросил из-за двери старческий голос.
– Я хотел бы видеть мистера Боба Стейлера! – громко сказал Томас.
– А кто вы такой, чтобы хотеть его видеть? – голос был нагл, хрипл и, кажется, слегка пьян.
– У меня для него сообщение! – продолжая буравить глазами цифры «39», ответил Томас.
– Сообщение…, сообщение…, – пробормотал голос за дверью. – От кого сообщение?
Томас подержал паузу и ответил:
– От мистера Алана Мэлвиза!

Не успел он договорить, как дверь отворилась. Перед ним оказался довольно крепкий ещё старик, от которого исходил устойчивый запах дешёвого виски.
Они обменялись взглядами: немного долгими, чтобы быть мгновенными, но такими напряжёнными, что возникни меж их глазами лист бумаги – наверняка загорелся бы…. Томасу сразу стало понятно, что перед ним кто угодно, только не дряхлый полубомж, занятый фотографированием птичек.

– Что за сообщение? – зло и устало спросил старик. Взгляд его утратил напряжённость, потух и затуманился. Но каким-то «седьмым чувством» Томас улавливал скрытое в старике напряжение. Однако сам Арнольд был несколько разочарован.
«Не похож он на Шона Коннери, – тревожно подумал он. – Нисколько не похож! Неужели я ошибся?»

– Позвольте зайти, мистер Стейлер! – тихо сказал Том. – Мы закроем дверь и поговорим спокойно, поверьте, мне очень нужно с вами поговорить. Я здесь неофициально. Микрофона на мне нет.

– Какие ещё микрофоны? – Стейлер мастерски изобразил раздражение и непонимание. – Что вы мучаете старого человека? Я сейчас полицию вызову!
А глаза старика вдруг снова вспыхнули и с поразительной быстротой оглядели коридор за Томасом, лифт за Томасом, самого Томаса. И Арнольд понимал: он встретился с настоящим профессионалом, равным себе, а скорее всего – и превосходящим его, Томаса Арнольда…

– Мистер Стейлер, я пришёл один и полицию вызывать не надо. Вы наверняка знаете, кто я, а я знаю, кто вы. И повторяю вам, что пришёл по… сугубо личному делу.
Глаза старика сразу перестали бегать. И одновременно – и усталая злость, и хмельное состояние, и вся «старческость» этого человека вновь возвратились, и перед Арнольдом вновь стоял (да и стоял-то – почти с трудом!) побитый жизнью немолодой мужчина, небритый и нечесаный, одетый в давно не стиранные рубашку и джинсы. Наблюдая это почти мгновенное перевоплощение, Томас уже во второй раз был удивлён умением этого человека владеть собой.
– Заходите, мистер…э-э-э…
– Томас Арнольд, сэр!
– Заходите, мистер Томас Арденфельд!
Старик впустил Томаса, закрыл дверь и предложил Арнольду ветхое кресло с продранной обшивкой. Когда тучный гость с трудом расположился в этом «дредноуте», Стейлер спросил своим скрипучим голосом:
– Выпьете что-нибудь?

Томас вспомнил запах дешёвого виски и отказался, предложив, со своей стороны, сразу перейти к делу. Старик сел на стул, пожал плечами:
– Как хотите! Так что вам понадобилось от меня? Только быстрее, мистер Как-вас-там, у меня… очень мало времени!
Арнольд помолчал немного, собираясь с мыслями. Ему было очень важно, чтобы старик поверил ему, понял его и помог. Старик был его надеждой. И, возможно, последней надеждой.
– Мистер Стейлер, я помощник начальника отдела контрразведки Вашингтонского отделения Пентагона. Моего начальника зовут Джейк Джампер. Он не знает, что я здесь!
– Да что Вы? Как интере-есно! – удивился старик, изобразив на своём лице вопрос: «И зачем это Пентагону понадобился одинокий пожилой фотограф?»
– Да, это так, – продолжал Томас. – И, мистер Стейлер, я знаю ваше настоящее имя. Ведь вы – Филипп Гудвич, не так ли?

Томас так волновался, что непроизвольно глубоко вздохнул, чем выдал своё волнение собеседнику, но тот и ухом не повёл:
– Что-то вы странное говорите, мистер…э-э-э…
– ...Арнольд, – подсказал Томас. – Мистер Гудвич, мне очень нужна ваша помощь. Очень нужна, поверьте мне!

Повисла пауза, старик, казалось, внимательно разглядывал толстого чудака, сидящего перед ним, однако Томас знал, что это просто ширма: за ней сейчас происходит чудовищной быстроты мыслительный процесс – взвешивание «плюсов» и «минусов», «за» и «против», оценка тактики собеседника и разработка своей…

– Молодой человек, я вас что-то никак понять не могу! – наконец ответил старик, и Томас понял, что он «тянет время», что ему не достаёт информации, вот он и продолжает разыгрывать «непонимание» – Вы приходите в мой дом, представляетесь бог знает кем, называете меня каким-то жутким именем… Вы – сумасшедший! Нужно, наверное, вызывать врача, а не полицию! Где телефон?
Старик, оглядываясь в поисках аппарата, стал медленно вставать со своего стула, но Арнольд быстро схватил его за руку.

– Да, мистер Гудвич, я – сумасшедший! – глядя прямо в глаза старику, твердо, даже агрессивно ответил Томас. – Выслушайте меня и после того, что я вам расскажу, вы окончательно убедитесь в этом!

– Что ж, мистер… э-э-э …, да какая, собственно, разница! – пошёл на попятную старик, «испугавшись» уверенного тона Арнольда и тщетно пробуя освободить свою руку. – Вы – сильный молодой мужчина, я – старый разваливающийся кусок плоти. Если я откажу вам, вы можете прийти в ярость и, чего доброго, убить меня. Поэтому я лучше выслушаю вашу дурацкую историю: в конце концов, спешить-то мне уже, похоже, некуда…. Но пообещайте мне, что после того, как я Вас выслушаю, Вы немедленно уберётесь!

– Обещаю, мистер Гудвич! – с отчаянием в голосе выпалил Томас.
– Снова это у-ужасное имя... – как бы сам себе пробурчал старик. И вдруг предложил: – Но, может всё же – по стаканчику?
В этой фразе уже что-то было. Какой-то отзвук доверия, какая-то попытка понять. Старик словно давал ему шанс: «Расскажи – и я решу верить тебе или нет. Если поверю – помогу, а если нет…» Томас прекрасно понимал, что у этого Стейлера-Гудвича уже есть план его, Арнольда, нейтрализации на случай, «если нет…».
– Давайте по стаканчику! – согласился Томас.

***

Они выпили и Том начал рассказывать. Вначале – о деле «Индисофта», об Алане Мэлвизе и его неизвестном «Напарнике», затем  – о Джейке Джампере, о своей работе по этому делу, обо всех своих находках и придумках…, а в конце – о Саманте, о том, как сказала она ему эти слова, как он надеялся, что дело «Индисофта» поможет ему «спасти задницу семьи», и о том, как эта надежда не сбылась.
В конце рассказа Томас подробно объяснил Стейлеру, как он догадался, что Боб Стейлер на самом деле – Фил Гудвич.

Старик внимательно слушал, не перебивал, не задавал вопросов, а лишь ещё пару раз плеснул в стаканы омерзительного виски, который сейчас казался крайне взволнованному Томасу божественным нектаром.
 
– Вот и вся моя история, мистер Гудвич! – закончил свой монолог Арнольд, запив его глотком виски. – Не знаю, поверите вы ей или нет, но прошу понять: вся моя судьба – в ваших руках.

Боб Стейлер, ничего не ответив, встал и скрылся в соседней комнате. Арнольд напрягся. Сейчас могло произойти всё, что угодно: взрыв кресла, в котором он сидел, выстрел из какого-либо бесшумного оружия через скрытое отверстие в стене, визит полиции, которая задержит его, Томаса, «по подозрению в убийстве некоего Боба Стейлера»…. В конце концов, старик может и вовсе не появиться из этой комнаты, удрав каким-нибудь заранее разработанным путём: ведь Арнольд «вычислил» этого Гудвича, сделав то, что было не по силам ни АНБ, ни ЦРУ, и Гудвич имел все права «поблагодарить» его за эту «услугу»…

«Хотя, Гудвича ли я вычислил? – думал Томас. – Гудвич, судя по фотографии, был очень похож на Шона Коннери, а этот… Может, это вовсе и не Гудвич, а тот, кого прислали вместо Гудвича? Возможно. Очень даже возможно! Но, тогда… тогда чего же мне ждать от этого старика? Если он – не Гудвич, то чем он сможет мне помочь? Ничем! А если он не сможет помочь мне ничем, то ему только и останется «убрать» меня: ведь я «вычислил» его… «Убрать»? Нет, «убрать» меня не так-то просто: ведь если он не поверил мне, то может допустить, что кто-то из разведки Пентагона мог знать, куда я пошёл и потом…»

Его размышления прервал скрип двери. Перед ним появился… Шон Коннери собственной персоной.

Нет, конечно, не знаменитый актёр, лучший исполнитель роли Джеймса Бонда, – перед очумевшим Арнольдом появился Филипп Гудвич – человек, которого уже несколько месяцев разыскивали лучшие агенты американских спецслужб…, но, Боже…, как же он был похож на Шона Коннери!

– Мистер Арнольд! – сказал Гудвич совершенно другим голосом, уверенно усаживаясь на тот же трухлявый стул, на котором пару минут назад с трудом восседал старенький пьяненький Боб Стейлер. – Мистер Арнольд, вы, бесспорно талантливый человек, который, в отличие от всех этих бездарностей из АНБ и ЦРУ, умеет мыслить логически нелогично! Я, честно говоря, крайне удивлён, что такого талантливого контрразведчика до сих пор держат в помощниках у какого-то пройдохи! И в награду за ваш талант я, как видите, признаюсь, что я – Филипп Гудвич, но…
Гудвич переменил позу, и теперь даже сильно поношенная одежда Боба Стейлера выглядела на нем, как костюм «от Армани» – столько уверенности и превосходства над собеседником было в этой позе…

– Но я должен вас предупредить, мистер Арнольд: не смотря на ваши заверения о том, что вы говорили чистую правду, наверняка я знаю только то, что вы пришли сюда один. Так вот, мистер Арнольд, знайте: если всё, что вы мне сообщили – ложь, то вы станете трупом раньше, чем умрёте. Собственно, вы уже труп: все ваши признания записаны на видеокамеру и запись уже находится там, где вам её никогда не найти. В случае если со мной что-то случится, этот материал окажется…, ну, вы знаете, где! А, учитывая то, что сказанное вами недалеко от правды, реакция тех людей, которые увидят видеозапись, будет… м-м-м… весьма неадекватной!
– Я сказал вам чистую правду, мистер Гудвич! – ответил уставший от волнения Арнольд. – Я пришёл за помощью, и вы не можете этого не понимать! Хотя…, конечно, можете мне не верить…

– Я верю вам, мистер Арнольд! – продолжал Гудвич в том же тоне. – Я просто предупредил вас: как разведчик разведчика. Вот и всё! Вы сообщили мне крайне важную информацию в очень нужное время, что может расцениваться мной не иначе, как огромная услуга. В ответ я сделаю для вас всё, что в моих силах!
Гудвич мягко, по-дружески улыбнулся:
– Так чем же я могу вам помочь, мистер Томас Арнольд?

Том глубоко вздохнул и тихо сказал:
– Я… хочу отомстить им. Я знаю, как это сделать. Но одному мне не справиться…, вернее, я справлюсь, но тогда не будет такого эффекта…. А потом…, а потом мне надо исчезнуть. Исчезнуть так, как в своё время исчезли вы…, мистер Гудвич! Без следа.
Старик вновь улыбнулся своей дружеской улыбкой:
– Мне исчезнуть было несложно! Я просто перестал быть похожим на Шона Коннери и всё! Признайтесь, ведь даже увидев меня впервые, вы так до конца и не поверили, что Боб Стейлер – это Гудвич!

– Совершенно верно! – грустно улыбнулся Арнольд. – Я было подумал, что Гудвич всё же погиб, а вы – тот, кого прислали вместо него…
– Вот видите! – засмеялся довольный Гудвич. – Но, справедливости ради, стоит отметить, что вы всё же не ошиблись и это говорит, прежде всего, о вашей великолепной интуиции.

– И всё же, мистер Гудвич, я с трудом представляю, как можно было выжить после падения с сорокаметровой высоты! Или в машине к тому времени были уже не вы?
Гудвич еле заметно кивнул головой:
– Конечно же, не я. – он печально вздохнул. – И тот человек действительно погиб… к сожалению. Хотя – не должен был… Основной секрет, мистер Арнольд, был в том, что во всех медицинских картах Филиппа Гудвича вместо моих были его данные, поэтому при опознании останков…

– Да, да, понимаю: экспертиза крови, тканей, зубов неопровержимо указала на то, что погиб Гудвич. Но спецслужбы всё равно не поверили…
– Сейчас это уже не важно. – прервал его Гудвич. – Не будем вспоминать.
– Извините. – спохватился Арнольд. – Так вы поможете мне? Я хочу, связавшись с журналистами…
– Давайте, мистер Арнольд, сначала решим второй вопрос, – вновь перебил его Гудвич, – с вашим исчезновением. Вы, вероятно, хотели бы уехать из страны, да и вообще – с континента? Для вас я могу это устроить!
– Нет! – твердо ответил Томас. – Я хотел бы остаться в Америке…, ну, или хотя бы – в Канаде…
– Мистер Арнольд, – в голосе Гудвича зазвучали менторские нотки, – не хотелось бы напоминать такому профессионалу, как вы, о том, что, оставаясь на континенте, вы рискуете…
– Ничего страшного! – перебил Гудвича Арнольд. – Подскажите только, что и как нужно сделать. А об остальном я позабочусь сам. Поймите: здесь живут мои дети. И Саманта…

Томас умолк на полуслове, остановленный взглядом Гудвича.
– Мистер Арнольд, вы блестящий контрразведчик, но…, вынужден признать, что в делах сердечно-семейных вы … ни черта не смыслите!
Том вновь ничего не ответил, лишь развёл руками. Гудвич продолжил:
– Впрочем – как хотите! Я надёжно спрячу вас и здесь. Но, находясь на континенте, вы должны будете практически до самой смерти скрывать себя от всех, кто вас знал раньше, в том числе – и от детей, и уж, конечно же, от вашей жены: она-то не преминет сообщить своему любовнику о вашем местонахождении. До самой смерти, мистер Арнольд! А за пределами американского континента встреча с женой и детьми уже не будет для вас столь опасной. Выбирайте: по-шпионски подглядывать за жизнью собственной семьи или иметь возможность пусть крайне редких, но – встреч…, а главное – вы сможете жить надеждой на воссоединение! С женой – не знаю, а с детьми…– очень, очень даже вероятно!

Пока Гудвич говорил, Томас Арнольд смотрел в окно и … ничего там не видел. Он понимал только то, что своими руками начал возводить между собой и своей семьёй огромную, крепкую, как скала, стену…. И пробить эту стену потом у него просто может не хватить сил! А сейчас?
Он спросил Гудвича:

– А можно… меня и детей сразу… за пределы континента?
Гудвич опять вздохнул.
– Нет, мистер Арнольд, нельзя. Исчезновение детей сразу даст зацепку тем, кто будет вас искать. Мало того, вы будете обвинены в похищении людей, а по международным законам…, ну вы знаете!
– Да, – согласился Арнольд. – Вы правы, мистер Гудвич. Это не выход.
Возникла длинная пауза. На улице быстро темнело. В конце концов, Гудвич, внимательно взглянув на Арнольда, как будто самому себе, произнёс:
– Решайте скорее, Томас. У нас очень мало времени…

***

Уже расставаясь, Томас всё же не выдержал, спросил:
– Фил, а как же вам удалось сохранить добытые вами материалы по Проекту, ну, те, которые ваши голуби вынесли из «Индисофта»? Ведь ни в вашем доме, ни на работе, ни у знакомых … – их нигде не нашли?

Гудвич широко улыбнулся:
– Да, не нашли. А меж тем, Том, они всё это время висели на магните под днищем старого грузовика моего соседа! – ответил Гудвич. – Но кто, мой дорогой Томас, кто будет заглядывать под старые грузовики?


Продолжение: http://proza.ru/2025/10/26/923