Обида

    Художника Сафронова обидели. Эта обида сладким ядом шевелилась и расползалась у него в душе…

Припоминая события этого выставкома, он медленно и с каким-то иезуитским наслаждением смаковал детали своего позора.

У него можно сказать уничтожили мечту стать великим художником. Весь последний год он работал над этой картиной, и тут на тебе, какой-то недалекий пейзажист пренебрежительно бросил - высосал, мол из пальца… И вдобавок добавил: и вообще стиль содрал, аферист…

Остальные члены выставкома пригнувшись лысинами, зашушукались и вынесли вердикт - не проходит.

Может ему, конечно показалось, но это ему напомнило какую -то банду в сговоре перед преступлением…

Сжавшись от обиды, Сафронов подхватил полотно и быстрым шагом покинул место судилища. Придя в мастерскую он поставил картину на мольберт и с тоской стал рассматривать её.

Картина эта изображала тёмную комнату. На переднем плане этого злополучного полотна, сидела в пол оборота мрачная фигура выполненная в густых черно-фиолетовых тонах. Этот зловещий персонаж всматривался в полуоткрытое окно, где в здании напротив были изображены открытые окна освещенные ярким электрическим светом. В этих освещенных оранжевых окнах извивались какие-то изломанные силуэты фигур. Было явственное ощущение нездорового веселья, если не сказать сатанинского шабаша…

Было понятно, конечно, что его уединённая жизнь и его идеалы несовместимы с данным сюжетом, но не неужели люди не могут понять, что показывая данный контраст от только даёт пищу для размышления… Весь этот суровый, условный язык, неужели он не читается в картине?

В душе Сафронова зашевелились волны, неведомой ему раньше силы. Ему захотелось взять и изрезать это, как ему раньше казалось гениальное «полотно - контраст»…

Он только что ощутил, как же упоительна обида, это лучшее состояние какое он ранее не испытывал. Этот необыкновенный подъем силы, дал ему точку опоры… Вот чего ему раньше не хватало. Это теперь стало явственно…

Вооружившись этим неведомым ему ранее чувством превосходства,

Сафронов решил навестить местную художественную галерею с неплохим наличием шедевров живописи минувших веков, но так сказать, критически осмотреть это заведение на предмет собственного злободневного запроса.

Выявить некоторые нюансы его публичного посрамления, в сравнении с качеством представленных работ в экспозиции...

Небрежно сунув при входе удостоверение члена художников, и пройдя несколько залов с самодеятельными работами соцреалистов, он очутился в зале девятнадцатого века, где экскурсовод, девочка - блондинка с бледно- жёлтыми лёгкими кудряшками, посвящала в тайну сюжета картины Ге «Христос в Гефсиманском саду». Шевеля пухлыми губками в розовой помаде, она с трагическим лицом пересказывала библейский сюжет о последних днях Христа, и о его брате, негодяе Иуде…

Перейдя к живописной технике написания картины, она внимательно посмотрела на Сафронова, сообщив ему при этом, что ценность полотна заключается в той любви, которая излучается от Христа, и которую сумел передать художник особым методом, называемым «Свеча в закрытой тёмной комнате»… Изобретённой когда-то голландцем Рембрандтом…

Экскурсия удалилась уже в дугой зал, а Сафронов всё стоял у этого маленького полотна, переживая, как этот излучаемый свет исходящий от фигуры Христа обволакивает его… Он очнулся, когда смотрительница зала тронула его за локоть, сообщив что они закрываются…

Чувство обиды куда-то пропало и хотя он постарался вызвать в воображении Пейзажиста, обидевшего его, кроме его очков и его курточки мышиного цвета, ничего не в голове не возникало…

Придя в мастерскую, Сафронов вновь осмотрел раскритикованную выставкомом картину… Обида шевельнулась, но как-то слабо, с недостаточной силой, для решительных шагов для восхождения на пьедестал… Силы хватило только взять мастихин и соскоблить горящие электричеством окна, в которых извивались силуэты танцоров… Поправил фигуру, убрав зловещий черно - фиолетовый цвет, сделав её силуэтом на фоне ночного окна…

После всех обид и походов в галерею, Сафронов незаметно уснул. Приснилась ему его картина, и в том месте где он соскоблил окна, возник свет и появился Христос… Но с лицом оскорбившего его Пейзажиста, тот поправил очки на носу и ласково посмотрев на Сафронова и произнёс:

Кайфуешь в обиде Сафронов, поэтому и картины у тебя говно, никогда не быть тебе великим, как Ге, ибо променял ты любовь на обиду!…

Проснувшийся в холодном поту Сафронов бросился к картине, вместо соскобленных окон сияло светлое пятно! Но никакого силуэта Христа там не было, валялись только возле палитры очки Пейзажиста, с перемотанными синей изолентой дужками...

Да и обида куда-то испарилась…