Цена

           Одним тёплым весенним днём в городе Уфа, в 2024 году студент по фамилии Салазкин подошёл после пар к преподавательнице по имени Миранда Яковлевна Доброярова. Женщина сидела в пустой аудитории и в тишине и одиночестве разбирала бумаги по работе. Яркий свет бился через закрытые окна и освещал большую часть комнаты. Студент держал в руках лекционную тетрадку (для виду, для приличия), а в ней конверт с деньгами. Он поздоровался и сел напротив своего педагога.

- Здравствуйте, Салазкин, что вам нужно, – не отрываясь от бумаг спросила женщина.
- Понимаете, Миранда Яковлевна, семестр выдался тяжёлым. Моя бабушка заболела, в больницу положили, – он соврал, её за весь прошедший год лишь один раз терапевт в целях профилактики осмотрел. – На учёбу совсем времени не было, я работал, – и здесь соврал – ни одного дня за свою жизнь не проработал. – Может, мы сможем как-нибудь договориться?

           Кандидат наук перевел взгляд с листков на студента.

- Вы хотите получить дополнительные задания?

           Студент уверенно положил свою тетрадь на стол.

- А я уже кое-что выполнил, посмотрите, пожалуйста.
- И что же? – Вновь задала вопрос женщина.
- Посмотрите, вы увидите.
- Уважаемый, тетрадь большая, что именно я должна оценивать?

           «Тупая» – подумал про себя Салазкин.

- Там… Конверт, – нехотя, тихонько уточнил студент.
- Ах, конверт. – Громко и чётко произнесла Миранда Яковлевна.
- Возьмите, пожалуйста, мне надо закрыть дисциплину, хотя бы на тройку.
- В таком случае, вам нужно взять и выполнить дополнительные задания. – Спокойно настаивал кандидат наук.
- Я не могу, я бы хотел, но я не могу, – тоже гнул свою линию студент.

           Миранда Яковлевна достала конверт из тетрадки, распечатала его и пересчитала купюры. Она не торопилась. Салазкин в это время со страхом и дёрганностью поглядывал на дверь и окна аудитории: «Совсем тупая, здесь доставать, а если кто-нибудь зайдёт? Хорошо, что я дверь прикрыл, но всё равно, могут узнать!»

- Восемь тысяч – это мало. – Заявила Миранда Яковлевна, сложив купюры обратно в конверт.
- Сколько же нормально для тройки? – Салазкин вспомнил, что наличкой прямо сейчас у него есть ещё две тысячи в кошельке.
- Восемнадцать миллионов рублей. – Глядя в глаза парню, ответила женщина.
- Ха-ха, – Салазкин принял эту цифру за шутку и подумал, что будет уместно посмеяться. – Ещё десять я завтра принесу, у меня наличкой просто нету, но я у родителей попрошу, завтра сниму. Или даже сегодня вечером, могу попозже в универ зайти, вам ко скольким удобно будет?
- Я сказала восемнадцать миллионов, а не тысяч. – Поправила Миранда Яковлевна. – У твоих родителей на карте есть такая сумма?

            Салазкин опешил.
 
- Вы серьёзно?
- А ты серьёзно хочешь закрыть дисциплину взяткой, или только прикидываешься?
- Никто не дал бы таких денег. – Уже более смелым голосом выразился студент.
- Не имеет значения, может или не может человек дать такой суммы, а важно могут ли такую сумму запросить.

            Салазкин недоумённо уставился на преподавательницу: «Она не хочет связываться со взяткой, поэтому отшучивается?».

- Что смотришь? Я не отказываюсь брать деньги, я выставляю цену.
- Миранда Яковлевна, вы шутите? – Бедный прогульщик не знал, что ему делать.
- Я хочу восемнадцать миллионов, тогда я закрою твою дисциплину на тройку, на четвёрку, на пятёрку, на что хочешь. Купленная оценка веса не имеет – любая будет равняться нулю. Так что плати и выбирай, раз не желаешь отрабатывать заданиями.
«А! Она хочет, чтобы я отрабатывал, – решил парень, – но я отрабатывать не хочу».
- Миранда Яковлевна, может всё-таки договоримся?
- Мои условия: восемнадцать миллионов рублей, и я закрою тебе дисциплину.

             Салазкин затих. Он понятия не имел как вести себя с этим человеком. На её занятии он за четыре месяца сходил единожды, потому что оно стояло в первый учебный день, в который все прогульщики по неписанному правилу являются показать свою рожу. Не зная слабых мест, за что можно ухватиться, нельзя раскрутить. От одногруппников он слышал, что Миранда Яковлевна – корова, которая выгоняет из аудитории за игру в телефоне во время занятия, не пускает опоздавших, запрещает списывать на срезах и контрольных, а если ловит – оставляет в одиночестве переписывать после пар в пустой аудитории, в той самой, где несчастный Салазкин сейчас пытается купить жалкую дисциплину на семестр. Разумеется, подобная информация не помогала дураку Салазкину сориентироваться в действиях.

- Ты не понимаешь, почему я прошу такие большие деньги? Почему выставляю нереальные условия, вместо того, чтобы взять вполне существенные восемь тысяч?

              Студент кивнул.
- Вот смотри, если я возьму взятку, меня уволят с работы. Значит, сумма должна быть достаточно большой, чтобы я больше не работала. На восемнадцать миллионов я смогу купить квартиру, сдавать её в аренду и так зарабатывать на жизнь. Кроме того, брать взятку – аморальный поступок, поэтому сумма должна выкупать его. Я смогу раздать сколько-то миллионов в детские дома, больницы, фонды, вложить деньги в развитие медицины и помощь нуждающимся. За один плохой поступок я куплю пять хороших. Понимаешь, меньшей суммы мне просто совесть взять не позволяет.

             «Совесть» – раздалось в голове студента, ранее как будто не слышанное слово.

- Ты наверно думаешь, многие преподаватели берут взятки, и никого пока не уволили. Что это за бред я тут нагородила? – После паузы Миранда Яковлевна продолжила. – Давай будем честны. Поговорим не как преподаватель со студентом, а как человек с человеком. Ты же всё равно ко мне пришёл не официально, так чего играть, когда зрителей нет, мы одни, я скажу, что я надумала за тридцать шесть лет своей жизни. А ты можешь покритиковать меня, как знаешь.

             Салазкин сидел, его глаза бегали, не натренированный ум пытался разобраться в происходящем: «Так, вроде, она хочет убрать субординацию, ладно, это я могу».  Он уставился на женщину. «Может, надо что-то сказать?» – спешно появилась мысль.

- Ну, так слушай. Люди бывают разные. У одних совесть крошечная, как песчинка, таким людям с маленькой совестью хватит и восьми тысяч – им это даже покажется слишком многим. У других огромная, как Млечный Путь.

             У меня совесть, не буду скромничать, величиной с Венеру, так что когда я умудряюсь делать что-либо не то, она хватает меня за шкирку подносит к содеянному, дерёт с меня шкуры одну за другой и орёт прямо в душу: «Исправляй!!!». Она бьёт меня яростью, как кувалдой, топит в бездонном колодце сожалений, душит верёвкой, сплетённой из разбитых надежд на лучший мир, лучшую жизнь и лучшую меня. И это, когда я дотягиваюсь до не очень хорошего поступка, а в большинстве случаев моя совесть начинает меня грызть зубами размером с небоскрёбы от того, что я только посмотрю в сторону дурного поступка, что я только захочу его совершить.
            
            Ничто из того что я слышу, говорю, делаю, думаю, чувствую, представляю, забываю не скрывается от неё. Она ведает всё, что знаю я и даже больше. Она сама больше, чем этот мир, чем я, чем все люди, которых я встречала и когда-нибудь встречу. Она способна заполнить все мои мысли, отодвинуть мою личность, перекрыть все разумные доводы, страстные желания, обычные потребности.

             Восемнадцать миллионов – это очень немного, это порог того, чем можно успокоить мою совесть. И я успокаиваю её тем, что из восемнадцати миллионов, которые я получу во взятке – пятнадцать уйдут на благотворительность. Оставить себе больше она просто не позволит.

             Теперь ты скажи, ты предлагаешь мне восемь тысяч, так скажи, стоит ли тот жалкий конверт тех терзаний и пыток, которые моя совесть за него мне устроит? Я думаю, что нет.

             Я вовсе не какая-нибудь праведница, я эгоистка и всеми силами пытаюсь избежать страданий для себя, иногда подвергая страданиям других. Вот, например, ты Салазкин. Я не возьму твой жалкий конверт, уйду домой со спокойной совестью и небо будет для меня чистым и прекрасным, еда – вкусной, земля под ногами – твёрдой. А ты, неспособный заплатить восемнадцать миллионов, уйдёшь домой разбитый, с незакрытой дисциплиной. И ты никогда не сможешь её закрыть. Ты будешь ходить, рассказывать друзьям, какая Миранда Яковлевна стерва, дружки будут смеяться вместе с тобой и ничем тебе не помогут. Родители за оставшиеся три года учёбы не смогут насобирать такую сумму. Ты будешь учиться с долгом, а потом тебя отчислят, не выдав диплома. Пять лет твоей жизни испарятся абсолютно впустую.

             Я продолжу наслаждаться своей жизнью. А ты будешь гнить незаметно, медленно и равномерно. Потому что тот выбор, который ты совершил однажды будет повторяться снова и снова. Ты будешь совершать дурные поступки в разных сферах своей жизни, с разными людьми. В конце концов от тебя ничего не останется. Моя совесть огромна, временами она давит всю меня, однако она меня не уничтожает, она мощной твёрдой рукой держит меня на свету. А твои «взятки» тебя расчленят, как свежепойманную рыбу разделывают на заводе и раскладывают по жестяным баночкам.

             Так что, вопрос решён? Если у тебя больше нет ко мне дел, я продолжу работать. – И кандидат наук переложил несколько документов из одной стопки в другую.

             С полчаса женщина просидела за столом, читая бумаги, периодически что-то подписывая. Салазкин не уходил, а молча продолжал находиться напротив неё. Он уже не думал, как ему выкручиваться из ситуации. Никакой ситуации больше не существовало. Миранда Яковлевна не обращала на него внимания, словно его здесь не было. Конверт, потерянный и никому не нужный, лежал на краю стола.

- Миранда Яковлевна? – Произнёс студент.
- Что вам, Салазкин? – Не отрывая глаз от бумаг ответила женщина.
- Можно мне задание?

















Данный текст является полностью художественным произведением.